Утром все проснулись разбитыми оттого, что пришлось спать на твёрдой земле.
— Повезло, что хотя бы дождя не было. Только вот холодный ветер пробирал до костей, — Тара, зевая, потянулась. — Конрад, ты как? Лучше себя чувствуешь после вчерашнего отвара? Боли уже нет?
— Спасибо, со мной всë в порядке, — ответил наёмник.
— Вот и замечательно. Скоро рëбра срастутся, но пока походи пару дней ещё в повязке.
Мужчина кивнул и отправился в кусты, чтобы сходить в туалет.
— Ребята, а кем мне притвориться, когда мы подойдем к городу? — обвёл всех любопытным взглядом Иорик.
— А зачем тебе кем-то притворяться? Ты бедняк, неудачник и попрошайка. Так что будь собой. На тебя никто не обратит внимания, ведь таких, как ты полно, — усмехнулся Грегори.
Тара смотрела на друга, раскрыв рот.
— Что ты мелешь! Зачем так унизительно говорить о человеке? — осадила его ведьма.
— Не переживайте, Тара, — решил ответить сам Бэбкок. — Просто наёмник ничего не знает о человечности. К тому же я вовсе не попрошайка. И я хотя бы не помогаю только тем, кто больше золота отвалит.
Грегори вскочил на ноги и со всей силы толкнул поэта.
— Ты ничего не знаешь обо мне, крысëныш! Сам-то ты хоть кому-то в своей жизни помог?
— Я помогаю многим, пробуждая своими произведениями в людях добро, — гордо ответил Иорик.
— Надо же! Может, прочитаете нам что-нибудь? — метнула вверх брови Карлин.
Поэт поднялся и отряхнулся от грязи. Он развёл руки в стороны и начал декламировать одно из своих стихотворений:
— Твоя улыбка сияла на заре ярче бриллиантов,
А очи мудростью пронизывали плоть мою.
Всегда держалась ты подальше от педантов,
Чтоб не попасться в плотскую тюрьму.
Все боли и обиды ты превращала сразу в прах,
А радостные миги хранила, словно драгоценный клад.
Чего бы только я не отдал, чтоб вновь с тобой увидеться в других мирах,
Но я не в силах сражаться со смертью и, не могу я повернуть назад.
Ты мою душу тронула теплом весенним
И этого я не забуду никогда.
Я буду странствовать и говорить всем с упоеньем:
Что означает истинная доброта.
Конрад успел вернуться и внимательно слушал стихотворение вместе с остальными. Карлин с Амелией никак его не прокомментировали, но по лицам ведьм было заметно, что оно их тронуло.
— Как романтично и печально одновременно. Мне очень понравилось, — похлопала его по плечу Тара.
— Благодарю.
— У тебя что, жена умерла? — серьёзно спросил Грегори. — Просто в этом стихе умерла какая-то девушка, вот я и спросил.
— Что? Оу, нет, — замахал руками поэт. — Я никогда не был женат. Это произведение я написал в честь смерти одной знатной леди из моего края. Ее звали Элен, и своей красотой она затмевала напрочь всех. Она была удивительной женщиной: общалась со всеми на равных и всегда помогала нуждающимся. Но, к сожалению для всех, леди рано умерла от чахотки. Её все очень сильно любили.
— Что ты хотел сказать своим произведением? — прищурился Конрад.
— Я хотел передать вечность человеческой души. Элен заразила всех своей добротой и любовью, так что после её смерти частичка тепла осталась в каждом человеке, который был когда-то с ней знаком. Все мы учимся друг у друга чему-то новому. И многие наши хорошие поступки не канут в пустоту, а останутся в ком-то ещё.
— Нам надо выдвигаться, — изрëк наёмник.
Друзья отправились в путь, шествуя по сочным салатовым лугам. В желудках раздавалось урчание от голода, а удобные сапоги всë же начинали натирать пятки и пальцы. Солнце сильно пекло. Путники делили поровну остатки воды во фляжках. Потная одежда прилипала к телам, отчего те начинали чесаться. Но всем удавалось сохранить более или менее оптимистичный настрой.
Казалось, что чем больше они устают, то тем больше становятся уверенными в своём успехе. Хотя несколько дней назад всë обстояло совсем наоборот. Видимо, уж так устроен человек: когда ему больше нечего терять, это придаёт неведомых доселе сил.
— Сейчас бы кого-нибудь подстрелить и зажарить, — щурился от солнца Грегори. — Тара, у тебя же есть лук. Неплохо было бы поохотиться на косулю или хотя бы на зайцев.
— Но у нас нет на это времени. Охота ведь может сильно затянуться. Тем более на открытой местности звери хорошо нас видят, — вытерла влажный лоб девушка.
— Не переживай, Грегори, скоро уже появятся стены Торианвиля, — успокоила друга Карлин. — Там мы все наедимся на славу.
До них донёсся звук от ударов мечей. Впереди виднелась борьба между людьми. Высокая загорелая девушка с длинными чёрными волосами одна отбивалась от тридцати грабителей и при этом умудрялась оставаться живой. На голове у неё был золотой обруч с драгоценными камнями, а тело покрывало очень короткое кожаное платье. Она яростно орудовала мечом, прикрываясь при этом щитом. Наёмники пооткрывали рты от её красоты и силы.
— Хватит глазеть на ее сексуальное тело. Идёмте лучше поможем ей, — закатила глаза Тара.
Ведьмы откинули грязных мужиков, ищущих наживы. Конрад на ходу отрубал им руки.
Когда уже все преступники валялись на земле, громко крича и истекая кровью, один из них попытался всë же сбежать. Девушка бросила ему вслед копьё, поразив того насмерть. Затем она оглянула раненых и тоже убила каждого, с наслаждением вонзая свой меч им в головы.
— У моего народа не принято оставлять ублюдков в живых, — произнесла, наконец, незнакомка, стирая с лезвия кровь. — Я благодарна вам за помощь, но если честно, то я бы и без вас справилась, — она ухмыльнулась.
— Да, пожалуйста, нам было не сложно, — с любопытством смотрел на неё Конрад. — В последнее время на дорогах развелось много преступных шаек. Девушкам лучше всë-таки не путешествовать в одиночку. Это небезопасно.
После этой фразы незнакомка задорно рассмеялась.
— Нет, наоборот: опасность грозит другим, а не мне, — закончив смеяться, продолжила та, а затем вынула из кармана медальон в форме двухстороннего боевого топора. — Возьмите его себе в знак моей благодарности и запомните фразу: "Сила есть в каждой!".
— А что это значит? — взял его Грегори.
— То и значат. В каждой из нас есть великая сила, и с нами лучше не связываться, а то заставим сильно пожалеть об этом, — ответила девушка.
— Как вас зовут?
— Ханна.
— А кто вы? Из какого вы народа? — полюбопытствовал Конрад.
— Я думаю, что вы скоро об этом сами узнаете. Все узнают моё племя.
Ханна вскинула на плечи тяжеленный рюкзак, собрала оружие и с фантастической лёгкостью двинулась дальше, в противоположную от них сторону.
— А она умеет интриговать, — высказался за всех Грегори.
— Тебя не её слова заинтриговали, а её тело, — подметила Амелия.
— Да чему там интриговать? На ней было такое короткое платье, что всё уже было видно, — возразил наёмник.
Все дружно рассмеялись над его словами.
Скоро перед ними начали появляться людские хижины с полями, расположенными вокруг городских стен. Почти всюду сушились овечьи и коровьи шкуры, растянутые на деревянных кольях. Первым делом отряд направился к колодцу, чтобы напиться прохладной водой и обтереть пыльные лица.
— В стены города входим по отдельности как договаривались. Грегори, заплати кузнецу сразу же большую цену, чтобы он занимался только твоим мечом и успел сделать его за сутки. Завтра, примерно в это же время выезжаем. Встречаемся здесь, — проинформировал всех наёмник.
— А я с кем пойду? У меня ведь ничего нет, — Иорик вывернул свои пустые карманы.
— Тара, прошу вас, — Конрад с иронией взглянул на волшебницу.
Девушка достала из своего мешочка монеты и передала их поэту.
— Держи, Иорик. Этого должно хватить на лошадь, выпивку и ночлег.
— Но я думал, что я с кем-то из вас пойду. Одному скучно. Я думал, что мы теперь с вами одна команда, — он печально улыбнулся.
— Бэбкок, лучше не начинай. Только попробуй кому-то открыть, что ты не один сюда пришёл, и я сделаю из тебя чучело, набив соломой, — наëмник высоко взвëл брови.
Первыми через главные ворота, держась за руки, вошли Грегори с Тарой. В городе кипела жизнь. Прачки в серых передниках сновали туда и сюда с корзинами, наполненными чьими-то сорочками и портками. Из лавок громко выкрикивали разношëрстные торговцы, заманивая покупателей. На запруженных людом улочках валялся конский навоз и разносился едкий запах человеческой мочи.
— Цивилизация, милая цивилизация, — иронично подметила чародейка.
Друзья притворялись влюблëнными, потому что помнили, что всюду могут быть глаза и уши Узгулуна. Они зашли в магазинчик, украшенный красными цветами. Там Грегори купил Таре кольцо, а она изобразила полоумную дурочку, прыгающую от счастья. Затем друзья с большим трудом выторговали у местного и толстого скряги двух чёрных, как смоль, жеребцов.
— Фух, ну и потратились же мы, — почесал затылок Грегори. — А это нам надо ещё на рынок зайти, закупиться продуктами и прочим в дорогу.
— Я думаю, что сначала разумнее будет зайти к кузнецу, — подметила девушка.
— Да, ты права. Но как нам найти хорошего? Какой безумец успеет сделать за сутки добротный меч для воина?
— Это я возьму на себя, — она чмокнула его в щетинистую щëку.
— И как же ты быстро его найдешь?
— Смотри, сейчас начнëтся обеденное время. Многие люди пойдут на обед и закроют мастерские. Но кузнецы, которые не очень ценятся, работают за гроши. А значит, берут на себя слишком много заказов, которые они едва успевают заканчивать, чтобы хоть что-то заработать. Выходит, у них не всегда есть время на обед. Ленивые же и зажиточные кузнецы уйдут на обед и оставят вместо себя учеников. Нам такие тоже не подойдут. Надо выбрать того, который уйдёт на обед и не оставит вместо себя работать других. Это означает, что кузнец ценится в округе не зря. Выходит, у него хорошая прибыль. Он не гонится за деньгами и не собирает все заказы подряд. Но он очень серьёзно относится к своей работе и не оставляет вместо себя учеников. Он любит всë контролировать сам, а это хорошее качество опытного кузнеца. И, кажется, я уже заметила такого. Гляди, видишь того гиганта серьёзного? Он закрыл кузницу на перерыв, и его подопечные тоже ушли.
Грегори удивлённо взглянул на Тару, выслушав её доводы, а затем подошёл к тому самому рослому мужчине.
— Здравствуйте, — кивнул он незнакомцу. — Вы ведь кузнец? Мы с супругой видели, как вы закрыли кузню.
— Да, но у меня обед сейчас. Так что возвращайтесь позже, — угрюмо ответил тот.
— Я извиняюсь, но, понимаете ли. Если только между нами. Я взял свою девушку в жëны против её родителей. И сейчас они, возможно, преследуют нас. Вы ведь понимаете меня? Любовь. С ней ничего не поделаешь. Так вот. Нам завтра уже нужно продолжать путь. Мы не можем задерживаться. Поэтому я готов заплатить любую цену, какую вы потребуете, если вам удастся выковать мне меч к тому времени. Не можем же мы продолжать путь без оружия. На дорогах всякое творится, а свой прежний меч я в спешке забыл.
Мужчина резко и неожиданно выбросил кулак в лицо Грегори, но тот успел увернуться.
— Что это было? Зачем вы попытались меня ударить?
— Ты лжёшь, — спокойно ответил кузнец. — У тебя слишком быстрая реакция для сопливого влюблённого паренька. Такая реакция может быть получена только в ходе многократных сражений. Выходит, ты воин, а истинный воин никогда не забудет и не потеряет своего меча, даже когда он вусмерть пьяный. Меч — это всё, что нужно для того, чтобы воин смог выстроить свою судьбу с самых низов и до самого верха. И да, если бы вы действительно были незаконно помолвлены, то не стали бы трепаться об этом на каждом шагу. А у меня и без вас работы хватает. Я выполняю заказы в порядке очерëдности, и ничто не заставит меня её нарушить. Или у вас есть более веская причина, чтобы я променял свой обед на работу?
— А вы мне нравитесь, — улыбнулась Тара, но затем серьёзно сказала. — Вы очень проницательны, поэтому должны понимать, что правду мы вам никак не скажем. Очень жаль, что вы отказались помочь действительно хорошим людям и действительно за большую плату. Жаль. И в то же время удивительно, ведь вы не похожи на идиота. К тому же, я бы вам купила свежего молока и горячего хлеба с мясом. Кормила бы вас с руки, если понадобится, но, увы.
Кузнец расхохотался.
— Идëмте, я сделаю вам меч, какой пожелаете, — он наконец, согласился. — А если честно, то что с прошлым мечом случилось?
— Он сломался пополам в бою, — ответил наёмник.
— И какой только бездарь вам его выковал. Тьфу. За такое кузнецов раньше вешали.
Тем временем Конрад с Карлин тоже уже были внутри города. Они разыгрывали из себя брата с сестрой. По легенде, Конрад вёз её выдавать замуж в другое графство, а коней они покупали новых, потому что те заболели какой-то заразой и сдохли.
Друзья сразу же отправились на ярмарочную площадь, чтобы запастись всем необходимым, а затем сняли приличную гостиницу, в которой проживало много приезжих дворян. Они сытно перекусили, и Карлин поднялась наверх, чтобы надолго залечь в ванну.
На Конрада накатила внезапная скука с апатией, и он в полнейшем одиночестве сидел у барной стойки, медленно потягивая сладко-кислый сидр из лучших яблок Дормана.
Амелия, хорошенько умывшись в съёмной комнате таверны, направилась на окраину города, где, как ей сказали, находится единственная нормальная конюшня. Там она приобрела себе новую кобылу с красивым золотистым окрасом, а также изящное кожаное седло. Ведьма чувствовала себя устало, но сразу же решила проверить её полностью в деле. Девушка пустилась вскачь по лугу за городом, и это её неплохо взбодрило.
Иорик Бэбкок тоже направился за покупками. Но не успел он добраться до центральной части Торианвиля, как его избили и ограбили. Поэт пытался отважно защищаться, как умел: кусался и плевался. Но это не помогло. Он очень опечалился, что лишился доверенных ему новой подругой денег. Бедолага не знал, что ему делать. Выбора не было. Надо было найти кого-то из своих и признаться.
Первым, кого ему удалось встретить в городе, был Конрад. Он увидел его через окно гостиницы.
— Конрад, — он подошёл к наëмнику с дрожащим голосом и теребя измятую шляпу. — Я знаю, что не должен сейчас здесь быть, но я…
Не успел он договорить, как тот набросился на него, придавив испуганного поэта к стене.
— Ты, сволочь, зачем назвал моё имя? — скрежетал со злости зубами наëмник. — Тебе повезло, что здесь сейчас пусто и никого нет. Какого чёрта ты здесь делаешь?
— Меня избили и ограбили, — только и смог из себя выдавить Бэбкок.
— А это не мои проблемы! — выкрикнул тот.
Конрад почувствовал в себе сильный прилив гнева: ему хотелось избить до полусмерти Иорика. Это его напрягло. Он не понимал, почему он так взвился на бедного поэта. В последнее время наёмник часто замечал за собой излишнюю агрессию.
— Может всё это из-за нервов и беспокойства об Узгулуне, — задумался он про себя.
— Где тебя ограбили? Сможешь меня туда провести и если что, показать нападавших? — попытался успокоиться Конрад.
— Да.
Они направились в кишащий огромными крысами грязный район, где на каждом шагу стояли дешëвые беззубые проститутки, переболевшие всеми видами половых заболеваний. Им повезло. Грабители не додумались далеко сбежать. Ограбив поэта, они тут же отправились пропивать добычу в ближайшей корчме. Конрад сломал им носы и пальцы, а также забрал уцелевшие ещë деньги.
— Держи, — вручил он их Иорику. — Тут осталось ещë немного, — пораздумав, он добавил ему своих монет. — Сейчас тебе на всё хватит. Потом вернешь мне с процентами, если разбогатеешь, — наёмник усмехнулся. — И только попробуй ещё раз их потерять, тогда я и тебе нос сломаю. Иди на площадь, там более приличное место и нет всякой падали.
— Конрад, я очень благодарен вам! Но тут даже гораздо больше, чем мне необходимо.
— Это тебе на меч. Найди кузнеца. Пусть сделает тебе лëгкий простенький меч.
— Но зачем? — удивился Бэбкок.
— Я буду учить тебя биться. Потому что никто из нас не будет постоянно спасать тебя. Мужик ты, в конце концов, или нет.
— Я? Я мужик! — обрадованно воскликнул поэт и бросился обнимать наёмника. — Спасибо большое. Не думал, что у вас такое доброе сердце. Видимо, стихи творят чудеса.
— Проваливай от меня. Чтобы до завтра я тебя больше не видел, — выпутался от него Конрад. — Стихи здесь ни при чём. Просто я устал смотреть на твою немощность.
Все разошлись по своим делам. Ночью Грегори захотел соития. Он взглянул на лежащую к нему задом Тару в тонкой сорочке. Член его напрягся от этого.
— Ты не спишь?
— Нет ещё.
— Может, развлечëмся? — игриво спросил наëмник, целуя её белые голые плечи.
— Грегори, я не хочу заниматься любовью. Я очень устала. Вообще нет настроения, — она повернула к нему голову. — Сходи вниз, может там есть шлюхи или просто свободные девушки, жаждущие приключений.
— Но, Тара, зачем мне куда-то идти, если ты лежишь вот тут, рядом. Зачем мне усложнять себе жизнь? Тем более, мой дружок уже встал. Не буду же я так разгуливать по таверне. И тебе вовсе не обязательно напрягаться. Я сам всë сделаю.
Ведьма рассмеялась.
— Да забирайся уже в постель, — улыбнулась она ему.
Грегори скинул одежду и пристроился к ней сзади. Он провел рукой по её ноге, задирая сорочку, и почувствовал маленькие колющиеся волоски.
— Ого, кто-то начал обрастать, — прошептал он ей на ухо.
— Да, и не только ноги, — она положила его руку на кудрявую подушку в паху. — У меня нет времени заниматься собой. Сейчас немного не до этого.
— Ничего страшного, — он целовал её шею.
Руки Грегори забрались ей под одежду и припали к мягким тëплым грудям, которые не были сильно большими, но идеально помещались в руке. Наёмник водил своим твёрдым членом у неё по ягодицам, а потом медленно вошёл внутрь. Девушка верхней рукой поглаживала его по голове. Они долго и никуда не торопясь, а наслаждаясь каждым моментом, любили друг друга. Наëмник был счастлив от каждого прикосновения, когда его член входил и выходил в её сочный, нежный цветок.
Конрад же в это время привëл в свою комнату в гостинице жгучую и смуглую девушку. С ней он познакомился внизу и узнал, что она шьёт платья на заказ для знатных дам. Тело её было очень притягательным, и она сама начала первой приставать к нему, поглаживая своей ножкой у него между ног. Конрад думал, что сможет развеяться и занять вечер страстью. Но член у него почему-то не вставал.
— Я что, тебе не нравлюсь? — устав его возбуждать, девушка в шоке взглянула на него. — Тогда зачем ты привëл меня к себе?
— Я не знаю, что со мной такое. Я просто… Это у меня впервые. Может, я слишком перебрал с алкоголем или устал, — Конрад покраснел и не знал, что с ним творится.
— Да пошёл ты! С евнухами и то веселее будет, — она ударила его по лицу и, одевшись, ушла.
Наёмник упал на простынь.
— Что за чертовщина? — думал он про себя.
Наëмник попытался успокоиться. В голове начал всплывать образ Амелии. Её розовые груди, выпирающие из-под корсета, манили его в своих мечтах. Губы ведьмы так и звали Конрада, чтобы он впился в них своими губами. Он почувствовал, как член его начал подниматься. Конрад обильно смочил его слюной и начал сам себя ублажать, продолжая представлять Амелию полуобнажëнной. Когда он кончил, то выругался:
— Какого чёрта эта ведьма сделала со мной. Почему я хочу только её одну?