Конрад резко вскочил с постели. Ледяной пот, словно в тиски, сковывал его тело. Он напряжённо дышал, пытаясь понять хоть что-то из своего кошмарного сна. Ему снилась мать. Она звала его в пустынные земли, усыпанные пеплом. Лишь смерть и проклятье царили там. Это чувствовалось кожей. Мать говорила, что это его настоящий дом. В густом тумане кто-то ждал его, протягивая когтистую руку, испещрëнную тëмными язвами. Конрад решил подойти поближе, но его мать набросилась на него. Она кричала о том, что должна была убить его очень давно. Мать яростно вонзала в наёмника лезвие клинка.
Этот сон долго ещё не отпускал его. Мужчина никак не мог понять: кто был в том тумане и почему мать так желала смерти собственному сыну.
Он окатился водой из ковша. И, наспех одевшись, отправился тарабанить в комнату Карлин. Конрад сильно удивился, когда дверь ему открыл улыбающийся лысый гном.
— Мне мерещится или я действительно вижу доброго гнома? — у наëмника отвисла челюсть. — В наших краях они все угрюмые и агрессивные.
— Полегче, мужик. Я так-то всë слышу, что ты там сверху мелешь. Гномы вообще-то разные бывают. Не стоит вешать на нас свои ярлыки, — после этих слов он обернулся к растрёпанной ведьме. — Прощайте, мадемуазель. Надеюсь, что вы не забудете про меня, когда вновь вернëтесь в эти края. Вы поразили моё сердце, ведь ваша красота прошла сквозь мою волосатую грудь и пробила её насквозь. Буду с нетерпением ждать вас, моя богиня. Где бы вы не были, вы всë равно узрите столб сизой дымки, идущей с гор. Там я буду ковать для вас самое драгоценное кольцо во всëм свете. Даже королева и падкие на украшения эльфы обзавидуются, когда увидят его на вас.
— Какого чёрта здесь происходит? — не стерпел Конрад.
— А ты, мужик, запомни: она моя женщина. Если обидишь чудесную Карлин, то я найду тебя и запеку на вертеле, словно свинью. И передай это всем! — рыжебородый гном пригрозил наëмнику мощным кулаком и ушёл, отправив напоследок девушке воздушный поцелуй.
Конрад смотрел на Карлин, ожидая её объяснений. Она быстро расчесала свои волосы и, захватив мешок с вещами, наконец, вышла к другу.
— Добрый день, — улыбнулась ему ведьма. — Надеюсь, что остальные уже на месте. Лучше нам не задерживаться.
— А ты ничего не хочешь сказать? — он взял её вещи, чтобы помочь донести их до конюшни.
— Ты знал, что у гномов всë не так уж и пропорционально? У них на самом деле просто огроменный…
— Стоп, — перебил её Конрад. — Давай, только без подробностей. И что это за вопрос такой? Откуда я должен был знать это, по-твоему?
— Ну, я мало что знаю о твоём прошлом. Так что… — протянула, шутя она.
— Никаких так что. Карлин, ты ведь здесь находишься в роли моей сестры, которую я везу на выданье замуж, — шёпотом и нервно жестикулируя, обратился к ней он. — Поэтому будет очень странно, если о тебе пойдёт слушок, что невеста просроченная оказалась.
— Ничего страшного. С кем не бывает. Это ведь нашему заданию точно никак не навредит.
— Где ты вообще его подцепить успела?
— Ты так сказал, будто он болячка. Мой Ормонд доставляет украшения в торговую палату напротив. Он увидел меня в окно и сразу влюбился. Ночью вполз в мою комнату с куском сыра и с бутылочкой потрясающего Баливардийского вина. Мне он очень понравился. Раньше я ни разу не встречалась с гномами, а зря. Вот кто действительно знает толк в том, чтобы доставить женщине настоящее удовольствие.
— А ты уверена, что он тебе это самое удовольствие доставлял тем самым местом? Просто было темно и мало ли.
— В каком смысле?
— Ну, он ведь лысый, — наëмник не сдержался и расхохотался во всю голосину.
Чародейка смотрела на него, как на умалишëнного.
— Конрад, ты серьёзно? Ты ведь взрослый человек, а шутишь, как дитя. И как только меня угораздило с тобой сдружиться? Не понимаю.
— Чего? — возмутился тот, сморщив лоб. — Это же не я каждые военные вылазки превращаю в похотливые хождения!
— Ой, это уж куда лучше, чем сидеть одному в своей комнате и наяривать на Амелию.
Конрад от неожиданности поперхнулся собственной слюной.
— А чего ты так уставился на меня? Мы же все прекрасно видим, как ты всë время украдкой на неё косишься. Можешь даже не стараться отпираться. Ты в неё втрескался, как только увидел. И это, между прочим, правильно. Амелия — потрясающий человек. Такие люди, как она, большая редкость. Амелия всегда старается больше ради других, чем ради самой себя. И, кстати, я не знаю: заметил ты или нет. Но ты ей тоже, похоже, нравишься. Поэтому давно бы уже поговорил с ней по душам, и было бы всë прекрасно. Но не считая Узгулуна. Эта образина способна, конечно, всем всë испоганить.
Конрад замешкался. Он не понимал, как себя повести: открыться перед Карлин или нет.
— Но о чëм мне говорить с ней? Она сразу бросается в слëзы. Её сложно понять.
— Слушай, открою тебе секрет. Только учти, не трепайся остальному мужскому населению. Необязательно её понимать изначально. Можно ведь сделать вид, что ты понимаешь.
— А ты сама знаешь, почему она так себя со мной ведёт?
— Я без понятия, — рассмеялась Карлин. — Я тоже делаю вид, что всех понимаю.
Наëмник помотал головой от услышанного.
— И чему это я удивляюсь. Даже сами женщины себя не понимают.
Он подвязал вещи к сëдлам. И они выдвинулись к месту сбора.
— А ты собираешься потом с этим гномом Ормондом встречаться? Ну, если, конечно, повелитель хаоса не разрушит мир.
— Мечтать не вредно. Так что да. Я бы с ним походила на свидания, однозначно.
— Ага. И потом нарожаешь от него маленьких лысых гномов-колдунов, — на его лице от смеха вспрыснули слëзы.
— Я не понимаю, что здесь смешного, — после этих слов Карлин начала сама хохотать. — Только прошу тебя, не говори Таре, да и вообще больше никому пока что. Я не хочу потом всю дорогу слушать острые шутки по этой теме. Тем более Ормонд бы их не оценил. Поэтому мне как-то не по себе. Он замечательный гном.
— Ладно, договорились. Только ты с Амелией про меня тоже не разговаривай. Хотя там и говорить то не про что.
— Хорошо, — Карлин пустила коня рысцой.
Они выехали за городские стены, где их уже ждали остальные.
— Знаете, что я тут подумал, — обратился ко всем Грегори, пока Иорик ходил в клозет на дорожку. — Когда мы доберëмся до графства Западный Уэксгарван, то как мы найдём склеп Эбера? В записях же даже не указана часть графства. А оно, чëрт побери, огромное. Сколько у нас уйдёт на это времени?
— А у тебя что, есть идеи получше? — закатила глаза Тара.
— Нет, это меня как раз таки и беспокоит. Всë это настоящее безумие. Мы пытаемся ухватиться за иглу в стоге сена.
— Это всё равно гораздо лучше, чем ничего не делать. Эрл Даррен уже, скорее всего, разослал послания предводителям других рас. Объединившись, они неплохо смогут задержать армию Узгулуна. Это даст нам достаточно времени. Все мы винтики одного целого механизма. Так что, Грегори, не переживай. У нас всë, как бы это странно не звучало, идёт по плану, — постаралась остудить переживания наëмника Амелия.
— И сами длительные поиски в графстве — это ещё не самое страшное, — прищурил глаза Конрад. — Когда мы туда явимся и начнём расспрашивать всех, то это не останется незамеченным. И если мы не найдём осколок, то это путешествие окажется последним для нас.
Лица друзей покрыла напряжённая пелена отчаяния. К ним, улыбаясь, возвращался Иорик Бэбкок.
— Если бы наш поэт знал, в какую передрягу он ввязывается, оказавшись рядом с нами, то давно бы уже умчался подальше. Так и чешется язык, чтобы обо всëм ему рассказать, — недовольно пробурчал Грегори.
— Сейчас наступили такие времена, что опасно абсолютно везде, — осадила его Карлин.
Иорик же пока шëл наступил на перевёрнутую кверху в траве мотыгу. Древко со всей силы отпечаталось ему по лбу. Бэбкок взвизгнул.
— Кто оставил здесь свой инструмент? — вопил он, размахивая руками. — Так ведь и убиться можно. Как безответственно.
Крестьяне молча смотрели на него. Один из мужиков в замызганной рубахе уверенным шагом направился в его сторону. И поэт сразу же побежал под защиту к наёмникам. Он лихо запрыгнул на своего купленного осла. Мужик, заприметив, что Иорик находится в компании воинов, решил оставить своë преследование.
— Бэбкок, зачем ты купил осла? — уставился на него Конрад.
— Мне сказали, что он более вынослив. А как я понял, путешествие предстоит из нелëгких. Этот красавец стоил также как самый быстрый конь. Только вот торгаш сказал, что этот куда лучше, — он погладил осла между его большими ушами.
Конрад приложил руку к лицу и высказался про себя, но так, чтобы слышали все.
— О боги, за что?
Все пустились в путь галопом. Даже осëл поэта поскакал во весь опор, нисколько не вредничая.
Так они и мчались весь день, лишь иногда переводя скакунов на шаг, чтобы не загнать их. Перекусывать тоже приходилось в седле, поэтому практически у всех болели животы.
Они пересекли уже несколько миль. На пути мало кто встречался: несколько пеших пилигримов, с которыми они поделились едой, да посыльная карета с двумя стражниками.
День близился к концу. Кровавый закат заволок горизонт. Мошкара кружила над головами. Впереди виднелись сторожевые башни.
— Это граница домена Лишнера, — раздался зычный голос Конрада. — Перед нами его столица. Я частенько здесь раньше брал заказы. Предлагаю проехать напрямую. Скорость — наше главное оружие. И не вижу смысла разделяться сейчас на пары, ведь это затянет продвижение. Если что, то любопытным зевакам просто скажем, что мы королевский патруль.
Уставший Иорик не особо его слушал. Он, как истинный поэт, впитывал в себя по большей части лишь зрелище.
— Какой жуткий закат. Так и вспоминаются строки Мериольвиуса Парионвильского из его предсмертного сборника, — приготовился цитировать он.
— "В закате том я кровь узрел,
Что вновь напоит землю.
И не останется уж больше стрел,
Которыми стреляют с целью.
Нас всех захватит вихрь убийств,
Поэтому, оставив всё, я прочь бежал.
Я лишь искал покоя и молитв,
Но вы нашли меня, в руках держа кинжал.
И ваши черепа лежат сейчас с моим под елью.
Ну почему никто не разгадал тогда:
Что страх повенчан был со смертью…"
— Хорошие строки, — прокашлялся Конрад.
— Я вот вообще не понял о чëм они, — опëрся у луку седла обеими руками Грегори. — А ты что в них увидел, дружище?
— Каждый в произведении видит что-то своë, поэтому не вижу смысла объяснять. Всë равно мало кто поймёт, — отмахнулся наëмник.
— Ого, Конрад, не знала, что ты интересуешься литературой, — удивилась Амелия, уставив на него свои зелёные печальные глаза.
— Я много времени, бывает, проводил в библиотеках, расположенных при замках или при храмах. Ведь хорошему наёмнику иногда требуются знания о том, на кого он ведёт охоту, — покрывшись румянцем, ответил тот.
Они уже приближались к постовой страже.
— Слушай, Иорик, а ты вообще откуда умеешь читать? Ты же из крестьянской семьи, а они ходят на учёбу крайне редко, — обернулся Грегори к плетущемуся позади поэту.
— И к чему это клише? Неважно, кем ты родился, важно, кем ты решил стать, — Бэбкок гордо задрал голову вверх. — Я ходил в классы крестьянской школы, где обучился азбуке. Правда, отец часто устраивал мне за это взбучку. Он хотел, чтобы я с малого возраста уже работал в поле. Меня произвели на свет как рабочую силу, а никак человека. Из-за частых побоев, конечно, пришлось потом забросить свой класс. Я тайно по вечерам бегал к местному хранителю храма. Тот был добр душой и помог мне развить мой навык чтения. Собственно говоря, он же мне и давал множество книг, в которых я знакомился с великими писателями нашего и прошлого веков.
— Важно не то, кем ты хочешь стать, а то, кем ты стал, — подметил Грегори.
— Чтобы стать кем-то по-настоящему, нужно прожить тысячи жизней, — парировал Иорик. — Ведь став кем-то, ты должен удерживать этот статус, а значит постоянно совершенствоваться. Следовательно, двигаться дальше. Значит уже не быть кем-то, а стремиться стать ещё лучше. Выходит, что к нашей жизни применим лишь закон хотения, а не самого исполнения.
— Слушай, у меня что-то голова разболелась от твоих слов, — презрительно фыркнул Грегори.
Они уже подъехали к воротам. Амелия приготовилась доставать королевскую печать, чтобы их без проблем пропустили, но, как оказалось, она им не потребовалась.
— Вы ведь тот самый наëмник, — выхаркался на землю стражник. — Конрад — карающий меч. Давно вас не было в наших краях, — он покосился на остальных. — А эти тоже с вами?
— Да, — сухо ответил Конрад.
— Тогда пусть без проблем проезжают. Кстати, работа для вас уже здесь явно есть. Наш противный бальи точно не упустит шанса.
— Я здесь проездом и задерживаться не собираюсь и на час. А что с прежним руководителем Сидериком Вивианом?
— Он помер уже как лет шесть назад. И место бальи занял высокомерный Лютеций Гарион. По указам короля, бальи не имеет права принимать подарки, дабы блюсти в глазах закона непредвзятость и честность. А Лютеций берёт их направо и налево. Так ещё и подкупает остальных, чтобы на него не отправили жалобу в регентский совет.
— Что ж, Сидерик себе такого не позволял. Он правил от имени его величества жëстко, но справедливо. А вам бы я посоветовал написать в Остбон, чтобы палата общин нагрянула сюда с проверкой.
— Истину глаголите, Конрад. У Лютеция кто-то похитил жену и сына прямо из внутреннего сада. Стражников нашли с вырванными кадыками. Так тот, не жалея, гоняет всех военных по округе и днём и ночью. Уже все валятся с ног. А тот угрожает. Кричит, что если семью его не найдут, то он сам начнёт убивать своих же людей. Вот как вот простому люду в такой ситуации быть? — прищурился усатый стражник.
— А то вы не знаете, — ухмыльнулся Конрад.
— Так-то оно так, — поняв его мысль, почесал тот затылок. — Эх. Проезжайте, — пропустил он их, приказав своим подчинённым поднять ворота.
Копыта лошадей зацокали по булыжнику. Темень уже спустилась на город. Лишь на центральных улочках было людно. Там на стенах висели зажжённые факелы, и припозднившиеся с работы или гулянок жители отбрасывали свои тени на пропитанные сыростью стены.
Слепой уличный песенник допевал строки последней на сегодня баллады. Его пронзительный голос с горячностью разносился средь запуганных нечистью, да и богами людей. С младенчества им приходится выбирать сторону, за которую они и погибнут. Они гнут свои спины под гнëтом властолюбивых ненасытных скряг. А потому восхищаются свободным образом жизни наëмников, ведь у тех нет хозяев.
— "Коль узрел ты своё отраженье
В клинике его боевого меча,
То не спасëт тебя уж прощенье,
Ведь голова твоя снята подавно с плеча.
Наёмник без рода и прошлого.
Он доводит всë до конца.
Взяв след вурдалака иль прочего,
Конрад разрубит его от ребра до хребта.
И ветер заменит ему объятия близких,
А седло жеребца для наёмника словно постель.
Он мчится сквозь тучи гадов ползучих,
Чтобы за злато поразить саму смерть", — летело из уст песенника под мелодию, льющуюся из гуслей.
Грегори спешился и положил пару монет певцу.
— Не знал, что ты так знаменит, — обернулся он к другу.
— Я, если честно, тоже, — смутился наëмник. — Мы не будем здесь останавливаться. Проедем по переулкам сразу за город. А там устроим ночлег. Всего лишь на пару часов, не более.
Они двинулись дальше. Но путь им быстро перегородили люди бальи. Нижняя часть лиц их была закрыта повязками. Главарь личной охраны наместника вышел вперёд.
— Славный наëмник, мы рады приветствовать тебя и твоих друзей в нашем городе Гринстоуне. Лютеций Гарион хочет дать тебе задание, за выполнение которого он осыплет тебя золотом с ног до головы. Щедрость его очень известна в этих краях.
— Проехали незамеченными называется, — огрызнулась про себя Тара. — Слухи разносятся со скоростью мысли.
— Я уже наслышан о беде вашего бальи. Но я нахожусь сейчас при исполнении королевского поручения. Так что у меня нет времени. Поищите себе другого наëмника.
Едва он это сказал, как человек напротив что-то подкинул вверх. Густой дым за доли секунды заволок всë вокруг на множество метров. Ведьмы не успели создать защиту. Слишком быстро их поразило дурманящее облако. Все они рухнули наземь, засыпая младенческим сном.
Амелия увидела видение. К ней из старого леса вышла богиня Алу. Чародейка обрадовалась.
— Покровительница, ты спасëшь наш народ? — она с надеждой в глазах смотрела на волчицу.
Но вместо доброты благосклонной к ним богини, она увидела её злобный оскал. Амелия не понимала, что происходит.
— Великая Алу, но чем мы разгневали тебя? — девушка начала пятиться назад.
Она наткнулась спиной на Конрада. В его взгляде было что-то жуткое. Волчица рычала не на неё, а на него.