*Пограничье*
Порочные души бесшумно спрыгивали в воду у берега и следовали за рогатым демоном. Таре абсолютно не хотелось выходить из лодки. Она пригнулась, стараясь укрыться за бортом от стрел.
— Уважаемая переправщица, а мы не могли бы отчалить? — ведьма нервно улыбнулась.
Но это не имело никакого смысла. Высокая переправщица не видела и будто и не слышала её. Она неподвижно стояла, чего-то ожидая.
— Вот же дерьмо! — проскрежетала зубами девушка и выглянула одним глазом сквозь пробитую в судне брешь. — Так. У четверых мечи, у ещё четверых копья и у четверых арбалеты. Сволочи! Подстрелят меня, как дичь в открытом поле и отправят в преисподнюю. А там уж со мной будут развлекаться веки вечные. Ну уж нет! Как-нибудь в следующий раз. Моё время ещё не пришло.
Тара отломила шатающийся кусок доски от лодки и кривыми гвоздями прикрепила к дереву ремень, куда затем вставила руку. Кожа на ладони у неё вся содралась, пока она мастерила самодельный щит. Волшебница только сейчас поняла, откуда в этом судне столько дыр. Видимо, она не первая, кто догадался до того, чтобы сделать так же. И это её не очень-то и радовало. Где все те, кто были до неё?
Она перепрыгнула через борт лодки и, прикрываясь щитом, со всех ног побежала по краю берега. Чёрные ледяные стрелы вырвались из арбалетов, словно адские гончие, рванувшие за провинившейся душой. Одна из стрел воткнулась в песок рядом с её ногой. Вторая попала в щит и застряла в нём. Третья содрала ей кусок кожи вместе с клочком волос на голове. Кровь лилась ей за шиворот. И четвёртая пробила правую голень насквозь.
Тара чувствовала эту вонзившуюся стрелу каждой пядью своего тела. Мысли её кружились только вокруг ранения. Но она не испытывала боли. Лишь холод в ноге. Страх вечных мук в преисподней заставлял её продолжать бег. Ведьма даже не замедлилась и не обернулась. Казалось, что если пронзить ей сердце и голову, то даже в таком случае она не остановится. Вот что делает страх. Он её окрылил. Неспроста крысы, загнанные в угол, готовы прогрызть себе путь наружу.
Стражники перезаряжали арбалеты. Чародейка повалилась лицом в серый песок. В щит со всей силы врезалось копьё. Она резко взглянула назад. Один из них занёс над ней меч.
Тара вскочила на ноги и отпрыгнула вбок. Девушка перерубила древко копья, которое застряло в её щите. В неё полетело второе копьё. Ведьма пригнулась и затем сломала и его.
Арбалеты были перезаряжены. Стрелы вновь полетели. Щит не мог закрыть её полностью. Она присела. Клинок меча метнулся к лицу. Тара сделала кувырок. Нога начала жутко болеть, будто её грызли волки. Слëзы потекли по щекам. Но волшебница лишь быстро размяла шею. И разъярëнно запустила свой щит в одного из стражников, а сама, развернувшись, рассекла почти пополам мечом Соломона-Павла другого.
Тара схватила оружие погибшего стражника. Тот был намного легче, чем её клинок. Девушка обещала директрисе, что вернёт реликвию, но сейчас ей было совершенно не до этого. Приходилось действовать по мере возможностей.
Страж разломил щит чародейки. И она осталась абсолютно открыта для ударов. Рядом с ней стояли трое с мечами, за ними виднелись двое с копьями, а позади четверо арбалетчиков, дожидались своего момента.
Тара осознавала, что это конец. И то, что она очень сглупила, решив отнять у смерти законную душу. Ведьма мысленно оглянулась на своё прошлое и поняла, что так сумасбродно, как она себя, ещё никто не вëл. Волшебница не знала, то ли радоваться своей нескучной, но законченной жизни, то ли наоборот, жалеть обо всём. А есть ли смысл расстраиваться? Ей уже ничто не поможет. Легче не станет. Осталось лишь в последний раз ринуться в бой за что-то хорошее, как она делала это раньше.
Она лезвием своего нового клинка подцепила снизу меч одного из стражников. Его оружие скользнуло вверх, а её, наоборот, впилось в его грудь. Тара провернула меч, и враг начал падать. Но девушка подставила свою спину, и тело стражника повалилась на неё. Оно стало её новым щитом.
Прикрываясь с помощью трупа от стрел, летящих ей в спину, ведьма подбежала ко второму нападающему и разыграла театральную сценку, как любила делать это всегда. Ведь если силы противника превосходят, то нужно уметь хорошо притворяться. Глупо сражаться честно, когда враги обнаглели и когда они в большинстве.
Волшебница приблизилась к воину пограничья и молниеносно рухнула вниз, будто выбилась из сил под тяжестью тела. Страж вертикально направил меч ей в шею, но она вынырнула из-под трупа и рванулась вверх, вонзая клинок в подбородок атакующего. В результате оружие того попало в мертвое тело первого стражника, а сам нападающий стал её новым щитом.
Перед ней остался только один стражник с мечом, но совсем ненадолго. Так как двое безоружных, у которых она переломала копья, подобрали клинки павших.
И потому вновь было трое врагов с мечами. Раненая нога вызывала приступ тошноты от боли. Тело начинало сильно лихорадить. Руки тряслись.
Тара никогда не сражалась в ближнем бою с помощью холодного оружия. Но, к удивлению её любящий думать мозг рисовал перед ней картины ударов, которые могли бы ей помочь. И пока не проверишь, не узнаешь, сработают ли они.
Девушка толкнула труп на одного из противников, а сама упала на землю всем телом и перерубила не ожидавшим такого поворота событий двум стражникам ноги. Те повалились на неё. И ей пришлось за шиворот схватить одного из них и добить. Она вовремя отступила назад вместе с новым щитом из убитого.
Стрелы и одно копьё полетели прямо в неё. Но попали в мёртвого стражника, которого она из всех сил держала своей ослабевающей и дрожащей рукой.
Арбалетчики перезаряжали оружие. Тара повернула тело в пол-оборота и вынула копьё. С размаху, с помощью него ей удалось пронзить шею одному из неудачливых стрелков.
Итого остался один страж с мечом, один с копьём и трое арбалетчиков. Ведьму начинало это радовать. Она испытывала азарт. Потому что несколько минут назад думала, что будет мертва сама. Но всё ещё здесь. Это еë очень удивляло. Чародейка совершенно не ожидала от себя такой выносливости и мастерства по владению мечом. Видимо, внутри каждого из нас есть потаённые силы, вырывающиеся наружу в моменты полного отчаяния.
*Торианвиль*
Конрад внимательно осматривал паутину на стенах, ища порванные края. Это могло бы указать на чьë-то перемещение. Но ничего подобного он не замечал.
Чем дальше наëмник уходил от места обрушения почвы, тем меньше различал, что вокруг. Тьма поглощала его.
Мужчина опëрся о каменные плиты рукой и шёл вдоль них. Слух обострился до предела. Однако всë, что он слышал, так это собственные шаги.
В тëмной бездне волнение обрушивалось на него волнами и тащило на дно. Он задыхался от собственных мыслей. Конрад ненавидел себя в этот момент за свою беспомощность, хотя и понимал, что в этом нет его вины.
Наёмник думал о том, что вдруг уже никогда не увидит её зелёных и всë понимающих глаз. Амелия с самого первого дня их встречи была для него словно богиня, сошедшая с небес и переодевшаяся в человеческую оболочку. Он вспоминал её величественный взгляд, прикосновения её красивых рук, после которых в его сердце радостно сверкали молнии, озаряя привычные ему сумерки. А за улыбку Амелии он и вовсе был готов разбиться в лепëшку. Что она с ним сделала? Увидев её один раз, он уже не мог спокойно спать по ночам. Она приходила к нему во снах и касалась своими сладкими губами его лица. Оттого по всему телу разбегались мурашки, а за спиной вырастали крылья. И при всëм этом Конрад жутко её боялся. Боялся так, как никого другого. Ему казалось, что стоит только намекнуть ей на то, как он ей восхищается, как она тут же растопчет все его мечтания в пух и прах. Будто Амелия над ним посмеётся. Наёмник не знал, что от неё ожидать. Но он страшился не только отказа, но и её согласия. Стоит только ей подпустить его к себе, как он навсегда станет её верным псом на цепи. Амелия будет его главной слабостью. А этого он не может себе позволить. С самого своего беспризорного детства ему приходилось быть сильным, чтобы выстоять против унижений, гонений и одиночества. Ведьма же может стать брешью в броне. С помощью неё смогут задеть и его самого. Он не хочет зависеть от её настроения и от её жизни. Но в то же время ему бы всë хотелось отдать только за один поцелуй ведьмы.
Впереди внезапно вспыхнули яркие факелы. Коридор начал расширяться. Перед ним предстала вытянутая прямоугольная комната из жëлтого тëплого камня.
Мужчина вошëл в неё. В центре находилось невысокое круглое возвышение из чëрного опала. Он направился к нему. Резко вверх взметнулась широкая острая пила и отрубила ему кончик сапога. После чего также быстро скрылась обратно в полу.
Конрад едва успел выпучить глаза, как пилы начали вылететь из разных частей комнаты. Ему приходилось подпрыгивать и быстро перемещаться, чтобы не превратиться в куски нарубленного мяса. Наëмник вскочил на возвышенность, и атака лезвий прекратилась. Сердце его билось в груди так яро, что он совершенно уже не слышал собственного дыхания.
Мужчина застыл на месте и боялся пошевелиться. Пытался сосредоточить взгляд на стенах, чтобы разглядеть отверстия, из которых вылетали пилы. Но те были настолько тонкими и настолько плотно задвигались каменной кладкой, что всё это не имело значения.
Конрад закусил верхнюю губу, думая над тем, как быть дальше. До выхода из комнаты он насчитал одиннадцать шагов. И, скорее всего, как только нога его ступит на пол, лезвия снова повыскакивают со всех сторон. А их так много, что предсказать верные шаги слишком нереально.
Наëмник взглянул на поверхность чëрного опала у себя под ногами и заметил на нём вырезанные узоры в форме полусфер. И в этих узорах покоился крошечный гладкий шарик. Конрад принялся его передвигать по рисунку, но тот не отсоединился от поверхности, а перемещался только по линиям в форме полусфер. В центре возвышенности было маленькое отверстие, и тот понял, что шарик нужно закатить туда. Возможно, это отключит действие пил.
Он очень долго передвигал шарик, но врезался в тупик, поэтому приходилось часто откатывать его обратно, чтобы выбрать другое направление. Мужчина уже выходил из себя от такого кропотливого занятия. Пот стекал по его вискам.
— К чëрту! — выругался он.
Это отнимало слишком много драгоценного времени. И наёмник решил, что раз уж первую часть комнаты смог преодолеть, то и вторую часть сможет. Это будет куда быстрее, чем водить шариком. Ещё неизвестно, что будет после того, как шарик достигнет цели.
Конрад осторожно ступил одной ногой на пол и громко вскрикнул, быстро поднимая обратно. Вторая часть комнаты оказалась совершенно непреступной. Лезвия проходили так близко друг к другу, что между ними могла пролететь только муха или проскочить мышь.
Он продолжил перемещать шар по запутанному узору. А в глазах уже рябило от полусфер, наложенных одна на другую.
Но спустя какое-то время у него получилось закатить фигуру в отверстие. Он вытер пот с верхней губы и замер в ожидании.
Пол резко разъехался под его ногами в разные стороны, и мужчина полетел вниз. Конрад плюхнулся в прохладную бурлящую воду. Подводным сильным течением его несло непонятно куда. Он едва успевал поднять голову вверх и вздохнуть хотя бы каплю спëртого и сырого протухшего воздуха, как волны вновь запихивали его в водоворот.
Зловещая неизбежность пугала. Наëмник не знал, куда его тащит, но, опираясь на логику, всë же надеялся, что к открытой местности.
Однако суккуб не солгала, когда сказала Грегори, что Конрада уже ждут. Его действительно ждало множество смертельных жутких ловушек. В одну из которых он уже угодил. Узгулун хорошо защитил свою жертву — Амелию. Он знал, что с помощью неё сможет обезопасить своё полное воплощение. Наёмники и ведьмы были для него словно вредные и раздражающие блохи. Амелия должна была сделать так, чтобы они сами перегрызли друг друга. Повелитель хаоса оберегал её с помощью ловушек, чтобы никто не отобрал его марионетку.
Суккуб же согласилась ему прислуживать перед своей скорой смертью лишь по простой причине. Она была корыстным демоном. Многие годы девушка преклонялась перед дьяволом, так как все суккубы являлись бастардами князей тьмы. Они обязаны нести службу у дьявола и доставлять ему души, чтобы тот вознаградил их: отпустил на свободу. Суккуб всю свою жизнь послушно убивала мужчин и доставляла их измученные души правителю преисподней. Инкубы же, наоборот, убивали женщин. Была своя, чётко выстроенная система по распределению рабских душ.
Но, увы… Суккуб так и не стала свободной. Но эту свободу после смерти ей пообещал повелитель хаоса. Он мог даровать ей новую и лучшую жизнь, когда станет сильнее. Потому-то девушка и стала ему служить. К тому же с самого своего детства ей очень нравились страдания и мясо людей. Для неё это веселье, а не трудная работа.
Конрад тем временем захлëбывался ещё больше. Его тело занесло в гигантский железный бак. Где эхом отзывались его крики о помощи, а потом тушились огромными потоками воды. Она лилась на него сверху, уже с трудом давая ему возможность всплыть над поверхностью. Но когда цилиндрический высокий бак заполнилсяещё больше, наёмника прибило к его ржавой стене. Он жадно глотал воздух. Вода быстро поднималась. И тут его сердце оборвалось от ужаса.
Мужчина услышал, как наверху захлопнулась труба, из которой его только что выбросило сюда. Водопад прекратился. Но он кожей ощущал, как та всё же продолжает прибывать откуда-то с самого дна. Но сколько метров до этого дна? Восемь? Десять?
Ничего не было видно. Только тьма и куча воды, которая вскоре заполнит собой всë пространство. И когда это произойдёт, то его больше не станет.
И что делать? Сейчас каждое мгновение может оказаться решающим. Дождаться, когда вода поднимется выше, и тогда попробовать пробить отверстие в трубе, чтобы выбраться? Но что, если на него вновь хлынет водопад? И сможет ли он подняться наверх? А если доплыть до дна и нащупать отверстие там? Но он не сможет через него выбраться, пока вода прибывает с такой скоростью. Единственный вариант: дождаться, когда огромный бак полностью заполнится, и только после этого добраться до дна и выплыть через отверстие, откуда сейчас поступает жидкость. Но самым жутким было то, что он не знал, какого размера отверстие и как скоро оно закроется? Что, если он не успеет доплыть? И хватит ли ему воздуха? Каждая мысль об исходе сводила с ума. Она напрочь лишала спокойствия даже такого храбреца, как Конрад.
Он ждал. Улёгся на спину, закрыл глаза и ждал. Старался дышать размеренно, но от страха дыхание всë равно было учащëнным.
Мужчина остался один на один со своей судьбой. Больше не было ни друзей, ни Узгулуна, ни важного задания, ни любви. Была только Смерть. Она плавала рядом с ним и с любопытством смотрела на его мнимое самообладание. Её зловонное дыхание ударялось о его ушные раковины. Конрад слышал её улюлюканье и смех.
Наёмник открыл глаза лишь тогда, когда коснулся носками сапог железного потолка. Волны убаюкивали его и говорили, что уже всё решено. Но когда он дотронулся рукой о потолок, то вытряхнул мысли о смерти из головы. Он не готов.
Последние секунды, когда вода застилала оставшиеся крохи пустоты, были самыми отвратительными. По телу пробежали мурашки. Конрад сделал глубокий вдох и оттолкнулся со всей силы ногами от потолка. Опустившись на несколько метров, ему стало тяжело плыть дальше, и он выдохнул остатки воздуха, чтобы погрузиться ещё ниже.
Сколько именно плыть, Конрад точно не знал. Когда он сюда попал, дно уже было покрыто водой.
Голова начинала кружиться. Виски стискивала боль. Ноги резко дëргались от недостатка кислорода. Лëгкие пылали гневным огнëм, требуя от него вздоха, но он не мог им этого дать. Тогда горький едкий дым от пожара, устроенного ими, перекинулся на все остальные органы. Те в панике бились друг об друга, ища спасения из тонущего тела.
Никаких надежд. Только мрак, страх и смех Смерти…