Гости посмотрели друг на друга. Им почудилась какая-то ирония в словах Шварца, хотя он и не имел этого в мыслях.
- Ну, чего же? - переспросил Янка. - Дайте для начала по бутылочке пива на брата, селедочку маринованную. Хозяйка пана Шварца большая мастерица мариновать селедку.
По лицу Шварца расплылась довольная улыбка.
- Ну хорошо! - сказал он и вышел.
Бывшие учителя многозначительно переглянулись.
- Видишь, Янка, - сказал Лобанович, - а ты недавно говорил, что никудышние мы люди. А вот Шварц относится к нам с полным уважением. А это, дружок, значит, что мы имеем какой-то вес.
- Не знает Шварц, что в нашем кармане вошь на аркане, - заметил Янка.
- Разве наши карманы так уж опустошились?- возразил Лобанович. - А кто недавно говорил: "Есть еще порох в пороховницах"? А твои тысяча семьсот рублей пятьдесят четыре копейки?
- Знал бы - не говорил о своем богатстве...
Их разговор на этом прервался. В дверях показалась служанка Шварца с подносом в руках, на котором стояли две бутылки пива и тарелка с селедкой. За служанкой вошел и сам Шварц.
- Будьте ласковы, вот пиво, а вот селедочка и хлеб. За хлеб Шварц денег не берет, - сказал хозяин и торжественно вышел из боковушки.
Гости сидели, угощались. Вскоре от маринованной селедки остались только голова и хвостик. Заказали снова пару пива и пару селедок. Учителям стало еще веселее. Их не пугали сейчас никакие беды неведомых грядущих дней. Со Шварцем расплатились довольно щедро и крепко пожали ему руку на прощанье.
Идя с приятелем в Смолярню, Янка рассказывал о еврейской интеллигенции, с которой он познакомился и представителей которой было довольно много в Столбунах. Ему обещали подыскать неплохой заработок по специальности. Из числа этой интеллигенции можно в первую очередь назвать Мирру Савельевну, дантистку. Неплохо развит и молодой парикмахер Мительзон. Есть и студенты, у которых можно раздобыть хорошие книги. Вся эта интеллигенция искренне сочувствует уволенным учителям и готова поддерживать их, чем только может.
V
Смолярня стала на некоторое время главным штабом двух закадычных приятелей - Лобановича и Тукалы. Небольшие, узенькие сени разделяли хату лесника на две половины. Одну половину, почище, Владимир отвел Андрею.
Более глухой и тихий уголок, чем здесь, трудно было найти. Но глухомань и тишина не гарантировали того, что сюда не заглянет глаз ненужного человека, особенно теперь, когда учителя находятся под тайным надзором полиции. Друзья не забывали об этом и ничего крамольного, не дозволенного полицейскими предписаниями, но держали и не прятали в лесной сторожке. Разную запрещенную литературу - брошюрки, листовки, воззвания - они прятали в глухом лесу. Литературу приносил тайком Янка из местечка, в котором он с помощью революционно настроенной молодежи нашел себе пристанище и небольшой заработок.
Друзья встречались часто - или в местечке, в тесной каморке Янки, или здесь, в Смолярне. Вдвоем было веселее, к тому же возникало много вопросов, которые требовали разрешения. Для таких дел больше подходила Смолярня, а потому друзья здесь и чаще встречались. О чем только не говорили они в длинные осенние вечера и ночи в тихой, уютной сторожке! Прежде всего нужно было договориться, как держаться на допросе не только им, но и всем уволенным учителям. В том, что допроса не миновать, друзья не сомневались.
Еще в ту ночь, когда протокол учительского собрания попал в руки полиции, кто-то из участников сходки подал такую мысль: в случае неприятного разговора с начальством нужно стоять на том, что собрание было случайным и не ставило себе никаких революционных целей. Этот вариант и приняли за основу в своих показаниях новоиспеченные юристы Янка и Андрей. Но его нужно было обсудить со всех сторон, чтобы все было похоже на правду.
Друзья приступают к репетиции допроса. То один, то другой из них берет на себя роль следователя. Начинает Янка. "Следствие" он ведет по всем правилам юридической науки. После некоторых формальных вопросов - имя, отчество, фамилия, сколько лет, находился ли под судом - "следователь" переходит к вопросам по существу дела. "Допрашиваемый" Лобанович отвечает так, как они заранее договорились. "Следователь" спрашивает:
- Вы утверждаете, что не имели намерения созвать недозволенный съезд учителей и не ставили перед собой крамольных, преступных целей. Но как же согласовать ваши утверждения с тем, что записано вот в этом богомерзком протоколе, под которым стоит и ваша подпись? - "Следователь" сурово глядит на "допрашиваемого".
Лобанович напускает на себя вид невинного человека.
- Я не знал, что было записано в протоколе, господин следователь, отвечает он.
"Следователь" пожимает плечами, "злая" усмешка кривит его губы.
- Как же вы подписывали то, что вам не известно? - интересуется "следователь" и добавляет: - А если бы в протоколе было написано: "Настоящим я обязуюсь всунуть голову в петлю, чтобы меня повесили", - разве вы и в этом случае подписались бы под протоколом? - наседает "следователь".
"Допрашиваемый" отвечает грустно:
- Конечно, если бы я не читал протокола и не знал, что в нем написано, то и под таким протоколом подписался бы.
- Вот это мило! - восклицает "следователь". Он снова ехидно, как настоящий следователь, усмехается. - Разъясните, я вас не понимаю, обращается он к Лобановичу.
"Допрашиваемый" виновато опускает глаза, на мгновение задумывается.
- Пьяному, господин следователь, и море по колено, - печально признается он и добавляет: - А за компанию, как говорят, цыган повесился.
Янка не выдержал роли следователя и весело захохотал.
- А знаешь, - сказал "следователь", - неплохо получается, ей-богу!
- Ты же, надо отдать тебе справедливость, вопросы ставил казуистические, - хвалит следовательский талант Янки Андрей.
Так друзья похвалили друг друга за удачно проведенные роли. Но это только начало. Хорошее же начало - половина дела. Нужно продолжить "следствие". На этот раз "следователем" становится Лобанович, и роли меняются.
Сначала тот же "предварительный допрос", а затем уж разговор по существу самого дела.
- Из ваших слов выходит, что вы подписали протокол, не зная, что в нем написано, только потому, что вы были пьяны и не понимали, что делали. Так я вас понимаю? - спрашивает "следователь" Лобанович "допрашиваемого" Янку Тукалу.
- Да, - смело подтверждает Янка.
- А где вы напились и по какому поводу?
Янка придает своему лицу постное выражение, старается собраться с мыслями.
- Выпили на товарищеской маевке, сначала, как говорится, на лоне природы, за селом, а потом добавили еще и в микутичской школе, на квартире своего коллеги Садовича.
- Стало быть, имелась какая-то реальная причина для такой выпивки? Вот вы и скажите, что это была за причина.
"Допрашиваемый" вначале мнется, а потом говорит:
- Основная причина, господин следователь, была в том, что и нашему брату, сельскому учителю, порой хочется выпить, тем более в компании.
- Это правда, компания большая, слишком даже большая для товарищеской маевки, как утверждаете вы, - иронически замечает "следователь".
"Допрашиваемый" не обижается на это замечание и продолжает свои объяснения:
- Село Микутичи, господин следователь, славится тем, что из него выходит много учителей Нет ничего удивительного в том, что летом, во время каникул, они в большом числе съезжаются в свое село, к родителям.
- Но здесь были учителя и из других мест, - гнет свою линию "следователь".
- Их было мало, господин следователь, к тому же это все близкие приятели, однокашники учителей, вышедших из Микутич.
- Ну, а вы тоже из Микутич? - спрашивает "следователь".
- Я здесь по соседству, моя деревня верстах в двух отсюда. Летом я все время проводил с друзьями в Микутичах.