Минуту или две спустя Лобанович быстро перескочил через невысокий забор, отделявший школьный двор от двора подловчего, и постучал в дверь. Никто не шел открывать: то ли не слыхали стука, то ли никого не было дома.
Он постучал сильнее. Послышались чьи-то шаги. Дверь стукнула и открылась.
- Есть кто дома? - спросил учитель служанку подловчего.
- Пан с панею поехали в Хатовичи, дома паненки и Чэсь.
- Просим, просим! - подбежала Габрынька и пригласила Лобановича заходить.
Маленькая смуглянка, казалось, была очень рада гостю. Живые глазки ее так и светились радостью.
- Пожалуйста, прошу в комнату!
Габрынька взяла лампу и повела гостя в просторную комнату.
- Садитесь, пожалуйста.
- Я, возможно, не вовремя пришел и помешал вам работать? - спросил Лобанович.
- Помилуй боже! Какая у нас работа! Вы так редко к нам заходите...
- ...что имею право иногда и прервать вашу работу, особенно если она неприятная.
- Всей работы, пане учитель, никогда не переделаешь.
- Это верно.
- Нельзя ли узнать, что верно? - раздался веселый голос Ядвиси. Добрый вечер, пане Лобанович!
Ядвися протянула руку, вскинула на учителя свои чистые темные глаза и задержала на нем взгляд, будто читая что-то на его лице.
- Что это вас не видно нигде? - проговорила она. - И к нам не заходите...
- Если бы я к вам часто заходил, то, вероятно, не заметил бы, как вы похорошели, - засмеялся в ответ Лобанович.
Ядвися на мгновение опустила глаза.
- Теперь я вас понимаю, - сказала она. - Вы ждали, пока я похорошею, потому что такую, какой вы знали меня до сих пор, вам неприятно было видеть? Правда?
- А панна Габрыня за это время постарела, - не отвечая на вопрос панны Ядвиси, проговорил Лобанович.
- Ну, что это вы! Будто сговорились! - запротестовала маленькая Габрынька. - И папка называет меня старенькой, и вы то же говорите.
- А вы мне не ответили, - стояла на своем Ядвися. - Я от вас не отстану, пока не ответите.
- Ну, в таком случае я никогда не отвечу вам: ведь мне будет очень тяжело, если вы отстанете от меня.
Ядвися притворилась рассерженной и нетерпеливо топнула ножкой.
- От вас никак нельзя правды добиться. А вот же я отстану: хочу посмотреть, как вам будет тяжело.
Ядвися отошла в сторонку и села на диван.
Лобанович забился в темный угол комнаты.
- Куда же вы спрятались? - спросила Габрынька.
- Я не хочу, чтобы ваша сестра видела, как мне тяжело.
Девушки залились веселым смехом. Ядвися сняла с лампы абажур и подошла к Лобановичу.
- Дайте посмотреть, как вам тяжело.
- А теперь мне совсем легко! - засмеялся Лобанович.
- У вас семь пятниц на неделе! - сказала Ядвися и попросила его ближе к лампе.
Учитель и девушки сели возле стола.
- Где же вы были и кого видели, пока мы здесь старели и хорошели? - не выдержала панна Ядвися, чтобы не засмеяться.
Лобанович смотрел на ее веселое и действительно похорошевшее лицо, на тонкие, красиво изогнутые брови. Ему так приятно было в компании этих двух милых девушек.
- Прежде всего прошу прощения, что не передал вам поклонов от Суховарова и Турсевича.
- Ну, как живет пан Турсевич?
- А почему вы сначала не спросили, как живет Суховаров? - спросил Лобанович и внимательно посмотрел на Ядвисю.
Ядвися и Габрыня переглянулись, и лица их осветились улыбками. Как видно, у них был разговор о Суховарове, и они нашли в нем что-то такое, над чем теперь смеялись.
- Вы не слыхали, как пан Суховаров играет на гитаре? - спросила Габрыня, не выдержала и залилась смехом.
Ядвися сдерживалась, поглядывая на учителя, а потом и она засмеялась, да так заразительно, что и Лобанович хохотал, глядя на нее, даже маленький Чэсь, который все время сидел молча возле печи, не мог не засмеяться.
- Если разрешите, я скажу причину вашего смеха.
Сестры сразу перестали смеяться.
- Ну, скажите! - разом проговорили они.
- У вас шел разговор о Суховарове. Вы представили себе, какой вид имели бы губы пана Суховарова, если бы он начал играть на гитаре и сам себе подпевать.
Ядвися опустила голову. Однако, взглянув затем на Габрыньку, она не могла удержаться от смеха и дала ему полную волю.
Лобанович догадался, что правильно понял причину их смеха.