Ядвися повернулась и бегом бросилась в свой двор, потом остановилась и снова подошла к Лобановичу.
- Слушайте, вы брали книгу, что лежала раскрытой у вас на столе?
- Нет, не брал.
- Вы не обманываете?
- Я, кажется, никому еще в форточку не бросал цветов, чтобы мне обманывать.
Ядвися почему-то засмеялась, ни капельки не обидевшись.
- Хотите, пойдем сегодня гулять?
- Пойдем, пойдем! - подхватил учитель. - Вы, может, не поверите, но у меня, честное слово, была та же самая мысль, только я не отважился предложить вам.
- Тогда заходите к нам.
- Обязательно! С великим удовольствием!
Она снова помчалась в свой двор. Дети шумели, гомонили, спорили, хвалили свои и хаяли чужие ямки.
Лобанович стоял счастливый, о чем-то думал, и едва приметная веселая улыбка блуждала у него в глазах и на губах.
"Почему она спросила про книгу? - подумал Лобанович. - Не положила ли она что-нибудь в нее?"
А тем временем Ядвися, крадучись, с другого хода, пробиралась в квартиру учителя, чтобы тайком вынуть из книги бумажку, на которой она написала вчера: "Милый-дурень", - чего Лобанович не заметил,
XXX
Заперев дверь кухни со двора, Лобанович быстро побежал в свою квартиру другим ходом - через классную комнату. Тихонько ступая, подошел он к двери и только прикоснулся к ней рукой, как в то же мгновение панна Ядвися пулей метнулась в кухню, чтобы выскочить во двор. Но дверь не открывалась. Оглянулась - на пороге стоял учитель.
Ах, попалась пташка, стой,
Не уйдешь из сети!
Не расстанемся с тобой
Ни за что на свете!
спокойно декламировал Лобанович, не сводя с Ядвиси глаз, любуясь ею, радостно улыбаясь.
Она и в самом деле выглядела как пойманная пташка. Удивление, испуг, какая-то виноватая улыбка мелькнули на ее лице. Круглые темные глаза смотрели то на дверь, то на учителя. Одна рука ее была сжата, - верно, там была та записочка с двумя словами.
- Зачем вы заперли эту дверь? - с невинным видом спросила она.
- Для того чтобы те самые ножки, которые пришли сюда через школу, не вышли через кухню.
Лобанович подошел к ней совсем близко. Она беспокойно задвигалась.
- Пустите меня!
- Вы моя гостья и пленница. Ни одному охотнику на свете не случалось поймать такую славную дикую козочку, как мне сегодня. Дайте же мне хоть наглядеться на нее!
- Ну, в следующий раз вы не поймаете меня.
- А зачем мне ловить, если я уже поймал?
Она вдруг бросилась ему под руку, чтобы убежать. Но он крепко схватил ее под мышки и не пускал.
- Что вы делаете? - гневно проговорила она. - Не смейте прикасаться ко мне!..
- Вы же сами бросились мне на руки, - сказал учитель и почувствовал, как взбунтовалась в нем кровь.
Он держал ее теперь только за руку. Она снова стала вырываться. Темно-русые волосы рассыпались по ее плечам пышными, волнистыми прядями.
- Нет, милая пленница, ничего не выйдет, не пущу!
С распущенными волосами, с пылающими щечками, она была необычайно красива, и учитель не мог оторвать от нее глаз.
- Ну, послушайте, - просительным тоном проговорила она, - я никак не ожидала, что вы будете меня мучить!
- А вы меня не мучите? - спросил он и глянул ей в глаза. - Выкуп дайте, тогда я отпущу вас.
- Мне нечем платить, - сказала она, одной рукой стараясь поправить свои волосы.
Учитель нарочно снова разбросал их.
- Ах, отстаньте вы!
- Нет, не отстану. Если бы вы знали, какая вы красивая с распущенными волосами, вы всегда ходили бы так.
- У моей мамы тоже были роскошные волосы, но доля ее была несчастливая, - печально проговорила она.
Лобановичу стало жалко ее. Он выпустил ее руку и заглянул ей в глаза.
- Бедная вы, милая, хорошая, славная Ядвисечка!
- У-у, все вы такие ироды, тираны! - с какой-то ненавистью проговорила она.
Лобанович хотел ответить, что она ошибается, но не успел. Девушка внезапно обхватила руками его щеки и, приблизив к себе его голову, поцеловала, а затем с силой оттолкнула его и бросилась за дверь. А он, словно опаленный молнией, стоял несколько мгновений неподвижно. Потом, как дикий зверь, бросился догонять ее. Она же стояла на пороге, держась за щеколду, и была совершенно спокойна.
- Если вы осмелитесь поцеловать меня, клянусь памятью матери, я брошусь под поезд! - И ее темные, глубокие глаза блеснули искрами гнева.
- Милая, родная Ядвисечка! Нет, нет, не буду... А погулять мы пойдем?
- Дурень! - проговорила она.