Грай второй день дулась на Чёрную Рыбу. Ей-то по наивности казалось, что этот немолодой благородный воин, так неожиданно при всём клане вставший перед Робертом на колено, на самом деле любит и почитает своего юного родственника. Но, похоже, он наговорил ему каких-то ужасных гадостей, и теперь тот ходил мрачный, неулыбчивый, и в уголках его ласковых губ залегли горькие складки. Она собиралась подойти к Чёрной Рыбе и решительно попросить, чтобы он перестал мучить Роберта. Ведь каждый раз, когда мужчины уединялись — в шатре или в ближайшем лесочке, и Подрик Пейн никого к ним не подпускал, особо назойливым даже угрожая мечом, — Роберт потом становился таким несчастным, что Грай хотелось поколотить коварного старика.
Спросить напрямик она никак не могла — они не оставались с Робертом вдвоём. Он весь день проводил со своими людьми и лишь вечером приходил в шатёр, который она делила с Бриенной и Мирандой — невысокой, полной женщиной с визгливым смехом и пышными каштановыми кудрями. «Леди Миранда Редфорт. Супруга сира Джаспера, командира обоза», — представила её Бриенна в первый вечер. Они трапезничали в узком кругу, и затем Роберт, наспех поцеловав Грай в лоб, снова уходил. Утром третьего дня пути, пока воины собирали шатры и увязывали поклажу, она всё же расхрабрилась подойти к охранявшему тропинку Подрику.
— Меня ты тоже не пустишь? — спросила она неуверенно, готовая повернуть обратно.
— Милорд занимается, — сказал тот с поклоном. — Но он не запрещал пускать вас, миледи.
Подходя по тропинке к поляне, Грай услышала звон стали и едкие вскрики Ивера.
— Пошевеливайся, парень! Что ты как баба на сносях! У тебя ноги заплетаются! Уже устал? Ночь провёл в шатре со шлюхами, а теперь ходить не можешь? Ах, ты ж, разбойник! Ты меня ранил… А что скажешь теперь?
Грай выбежала на небольшую лужайку и растерянно застыла. Соперники — обнажённые по пояс, потные, с раскрасневшимися лицами и прилипшими к спине и бокам травинками — тяжело дышали, замерев на месте: Ивер с оцарапанной левой рукой приставил меч в правой к шее Роберта. В стороне на поваленном старом дереве сидел Чёрная Рыба и одобрительно глядел на них.
— Здоровая злость, это хорошо, Роберт, — сказал дотракиец, убирая меч в ножны. Затем поднял с земли свою рубашку, оторвал снизу полоску ткани и попытался перевязать рану. — Но не позволяй ей слепить тебя. Думай наперёд! Просчитывай следующий шаг врага! Иначе ты его ранишь, а он тебя убьёт.
Роберт хмуро слушал и согласно кивал, натягивая свою рубашку и застёгивая дублет. Талли первым заметил Грай, встал и приветственно поклонился:
— Миледи.
Она рассеянно кивнула и устремилась к Роберту, и Талли с Ивером тактично ретировались.
— Что-то случилось? — спросил Роберт.
— Нет. Просто я… я тревожусь, Роберт. Ты возвращаешься домой, в Долину, о чём так давно мечтал… но тебе совсем не весело. Чёрная Рыба тебя чем-то огорчил? Я же вижу, что он сказал тебе что-то плохое, от чего ты очень расстроился… Хочешь, я попрошу его больше не донимать тебя?
Роберт улыбнулся и обнял её.
— Ах, как было бы чудесно, если бы это всё решило, Грай. Но боюсь, так не получится. Меня долго не было, и теперь сир Бринден рассказывает мне новости Долины и Семи Королевств. Много чего произошло за эти два года…
— У тебя кто-то умер? Кто-то близкий? — Ужасная догадка вдруг перебила дыхание, и Грай откинулась, взглянула в глаза: — Матушка, да?
— Нет, она в добром здравии, и ждёт нас.
— Почему же тогда ты такой грустный, Роберт? Что тебя так расстроило?
Его руки напряглись, а пальцы на миг больно впились ей в спину, когда он через силу наконец заговорил:
— Предательство… одного дорогого мне человека. Я любил его… очень-очень. Почти как отца, а может, и больше. Ведь отца я мало видел, а этот человек постоянно приходил в наш дом. Ещё когда мы жили в Королевской Гавани. И всегда с подарками. Знаешь, в детстве я часто болел, а он играл со мной… Я с таким нетерпением его ждал! С ним было весело. Я думал, он мой друг. Думал, он тоже меня любит. И вот этот человек меня предал. Чужими руками он травил меня, чтобы я болел. Хотел, чтобы я стал безумным. И ещё… — Роберт остановился, уткнулся лбом Грай в плечо, его зубы скрипнули, а тело мелко задрожало. — Ещё этот человек убил моего отца. Не в честном бою, а коварно, исподтишка… как делают только трусы и изменники. Мой отец был бы жив… был бы жив до сих пор, если бы не он… тот, кого я так любил все эти годы… чью память хранил. Понимаешь?
— Ох, Роберт! — Грай сначала обняла его голову, затем отклонилась, и он увидел, как её глаза потемнели от гнева — она ярилась его яростью и страдала его страданием. — Как же это подло! Ну он и гадина! Подлая гадина! Его нужно срочно убить! Выпустить ему кишки и намотать на шею… чтобы все знали, что он предатель! Или что вы там в Долине делаете с предателями?
— Он уже умер. Моя матушка его убила. Она узнала о злодействе… и хоть тоже очень любила его, всё равно убила. Чтобы спасти меня.
— Твоя матушка настоящий храбрый воин! Я уже очень люблю её. А того скверного человека забудь, Роберт. Вокруг много людей, которые по-настоящему любят тебя и никогда не предадут. Чёрная Рыба, твоя матушка, Бриенна… и твои воины… и… и я.
— Я знаю, любимая. — Роберт прижал Грай крепче, зарылся носом в волосы. — Как хорошо, что ты рядом. Прости, что я оставил тебя сейчас. Мне нужно многое наверстать. Но когда мы приедем в Чаячий город, у тебя не будет времени скучать. Обещаю. Мы будем готовиться к свадьбе, устроим охоту, турнир, закатим пир, будем танцевать… А потом поедем в Орлиное…
— Танцевать? Но я не умею.
— Я тоже не умел кидать копьё. — Он опустил голову, защекотал ей губами шею, и она повела плечом, хихикнула. — Теперь ты поймёшь, каково это… делать, чего никогда не делала. Ты будешь ходить медленно и степенно, гордо подняв подбородок… никакого бега вприпрыжку и лазанья по деревьям… да-да, тебе придётся заплатить за всё, что я натерпелся. Ты будешь учиться танцевать, долго расчёсывать волосы… одеваться и купаться при помощи служанок… носить красивые платья, делать реверансы…
— Что такое реверансы? — растерянно спросила Грай. Её глаза вдруг расширились от страха: — О нет! Нет, Роберт… пожалуйста.
— Что? О чём ты?
— Я слышала, как Тиметт рассказывал ребятам про бордель… и что там заставляют делать тех несчастных девушек. Я не помню точно, как он это называл, но не хочу делать реверансы… — Она с трудом сдерживала слёзы.
— Ну что ты, милая! — Теперь уже он гладил её успокаивающе по голове. — Реверансы — это такие красивые глубокие поклоны. Леди делают их в знак уважения и приветствия.
Грай застонала и уткнулась ему в грудь.
— Какая же я глупая, Роберт… тебе будет стыдно за такую дикую жену.
— Вот ещё! — Он прикоснулся губами к её волосам. — Представь… закатили мы с лордами пирушку, выпили бочонок доброго арборского, и давай своими жёнами хвастать. Все говорят: «А моя жена уже в девять лет делала такие грациозные реверансы!» А я говорю: «А моя в девять лет оленя завалила!» Им и ответить нечего, потому что сами они в девять лет такую крупную дичь ещё не убивали. — Он взял её лицо в ладони и поцеловал: — Я буду гордиться тобой, Грай.
Но доводы Роберта не убедили её. Она чувствовала — что-то не так. Все инстинкты дикого животного, не раз уберегавшие её в лесу на охоте, трубили громче самого большого рога горного козла, что опасность близко. Прожив всю жизнь среди людей, для которых была своей, под постоянной защитой отца и брата, опекаемая и любимая, сейчас, окружённая всеми этими закованными в сталь рыцарями, смотревшими на неё холодными голубыми глазами с пренебрежительным недоумением, Грай ощущала себя неуютно, потерянно, в постоянном тревожном предчувствии чего-то плохого. Она испытала этот страх в первый же вечер, когда спустилась с Бриенной в лагерь. Они шли медленно, потому что Грай с трудом справлялась с длинным подолом. С завистью посматривая на штаны и доходящий до колен поддоспешник Бриенны, она неловко спотыкалась и один раз чуть не упала, пока её спутница не показала, как нужно приподнять край платья, чтобы не наступать на него. Их провожали настороженными взглядами, а один раз Грай даже послышались смешки. Вздохнула она свободно, лишь когда за ними опустился полог шатра. Тем сильнее получился контраст, когда вниз сошли Роберт и Чёрная Рыба, и Грай с Бриенной услышали, как воины ревели, колотили мечами по щитам и выкрикивали имя своего лорда, приветствуя его.
Той ночью никто не спал — отмечали благополучное возвращение Роберта. Он был где-то там, в темноте, переходил от костра к костру, проверял караулы, разговаривал с мужчинами и, отвечая на их многочисленные вопросы, поднимал с ними кубок. А Грай в шатре дрожала от томительной неопределённости, и даже присутствие Бриенны и весёлая трескотня Миранды её не успокаивали.
Подрик принёс им блюдо с жаренным на вертеле мясом, печёные овощи и кувшины с вином и элем, но Грай ни кусочка не смогла проглотить. И ей совсем стало худо, когда из гомона у ближайшего костра стал явственно выделяться голос подвыпившего Хагена. Каждый раз, когда до них долетало слово «лордёныш», Миранда недоумённо вскидывала брови и смотрела на Грай, а Бриенна всё сильнее сжимала кулаки. Грай же молилась Огненной ведьме, чтобы та запечатала рот этого не слишком умного великана.
— Я взял его за шкирку и сказал, что так рубят дрова только малолетние девки… — опять раздался знакомый бас.
Бриенна метнулась в угол, трясущимися руками раскидала сложенные там доспехи, выхватила латную перчатку и, на ходу натягивая её на правую руку, выбежала из шатра. Грай и Миранда ринулись за ней, подняв подолы до самых колен. Не замечая ничего вокруг, Бриенна неслась к костру с перекошенным лицом, сбивая по дороге зазевавшихся, словно боевой конь. Ничего не подозревающие воины сидели в круге света на брёвнах, попивая эль и вино, и она схватила продолжающего хвастать Хагена за шиворот левой рукой, дёрнула на себя, развернула и врезала правой прямо в лицо. Нос тошнотворно хрустнул, брызнул кровью вокруг, но Бриенну это не остановило. Вцепившись насмешнику в волосы, она повалила его на землю и насела сверху, продолжая дубасить тяжёлым латным кулаком, будто кузнец молотом.
В какой-то момент Хагену удалось вывернуться, оттолкнуть её от себя, отцепив руку и вырвав себе клок волос, но нетрезвый, ослеплённый болью и кровью, он не смог быстро подняться на ноги. Бриенна же, разъярённая и неумолимая, как само возмездие, перекатилась, стремительно вскочила и вновь с рычанием кинулась вперёд. Она замерла лишь на мгновение, глядя на раскоряченного в попытке встать противника, честно давая ему время распрямиться и очухаться. Но вдруг передумала, с размаху засадила ногой в живот, а затем с силой обрушила стальной кулак на затылок. Хаген скрючился, закашлялся и снова повалился, а Бриенна распалилась не на шутку, самозабвенно охаживая его ногами со всех сторон с таким озверелым наслаждением, что на какой-то краткий миг Грай решила, что великан своё отжил.
Никто не спешил вмешиваться: долинцы одобрительно ухмылялись, Обгорелые вопросительно посматривали на своего командира. Тиметт сначала сделал шаг к драчунам, но потом остановился. В его взгляде читалось уважение и неподдельное восхищение — Грай не помнила, чтобы брат когда-либо так таращился на женщину. Скорее всего, он остался бы глух к её просьбе, поэтому она заозиралась вокруг, ища кого-нибудь другого, кто сможет унять Бриенну. Ей не было жаль Хагена, но если бы драка переросла в потасовку между хозяевами и гостями, то это могло навредить Роберту, разрушило бы его планы. А тот стоял вместе с Чёрной Рыбой позади, в тени кустов, и с интересом наблюдал за избиением. Заметив, что Грай на них смотрит, Роберт не спеша подошёл к костру.
— Стой, Бриенна. Хватит, — сказал он. Та вздрогнула и нехотя оставила поверженного обидчика, а Грай удивлённо приоткрыла рот от сквозившей в голосе суровости: — Я ведь говорил, что заключил с Обгорелыми мир. И запретил все склоки. Ты нарушила мой приказ. Иди в шатёр.
Опустив голову, Бриенна зашагала прочь, её перчатка в всполохах костра тускло мерцала от крови. Горцы помогли встать Хагену, который кряхтел и хватался за отбитые бока, сплёвывая под ноги красную юшку. Тиметт двинулся вслед за Робертом.
— Леди Бриенна не виновата, — сказал он. — Мой человек вёл себя неподобающе для гостя. Я приношу свои извинения и обещаю, что он будет наказан. А ты не наказывай Бриенну, Роберт. Она защищала честь своего вождя и поступила, как надлежит истинному воину.
— Хорошо. — Роберт остановился. — Я приму к сведению твои слова. Но решу сам, что мне делать со своими людьми. А ты решай со своими. Доброй ночи, брат.
Пройдя в шатёр, Бриенна сняла перчатку, взяла ветошь и стала стирать с неё кровь. Всё так же не поднимая головы, она виновато проговорила зашедшему следом Роберту:
— Я подвела вас, милорд. Нарушила приказ. Вы можете меня прогнать. Но знаете… — Она остановилась, задумалась, затем с силой швырнула доспех на пол и наконец взглянула на него: — Жаль, что вы так рано вмешались. Я не выдала ему даже за два месяца вашего плена. И я в жизни не слышала ничего более приятного, чем хруст носа этого тупоголового переростка… Почему вы смеётесь, милорд? Да ещё так задорно…
Утром, когда снег на самых дальних вершинах Лунных гор только-только заискрился от солнечных лучей, Обгорелые отправились назад, и Роберт вместе с Талли и Ивером поехал проводить их до первого подъёма. Грай простилась с братом ещё в горах, в доме их отца, со слезами повиснув на шее сначала у одного мужчины, затем у другого. Они осторожно обнимали огромными ручищами хрупкую фигурку, прижимались обветренной щекой к нежной девичьей коже и шептали: «Ну, будет, будет…» Здесь же, при всех, Грай лишь кивнула Тиметту, а он вовсе просто скользнул по ней равнодушным взглядом и направил свою лошадь прочь от лагеря.
Долинцы тоже собрались в путь, и к тому времени, как провожающие вернулись, шатры сняли и весь скарб погрузили на телеги — обоз был готов.
— Вы так долго, Роберт, что я уже стала беспокоиться, — сказала Грай. — Подумала, не решил ли ты вернуться обратно в горы…
— Нам с Тиметтом нужно было кое-что обсудить, — пояснил он. — И хотелось ещё раз полюбоваться на Хагена… Где Сумрак?
— Подрик сказал, что присмотрит за ним, сам повезёт клетку. Сумраку понравилось кобылье молоко, он так забавно причмокивает, когда лакает! Знаешь, он перестал меня царапать. Он урчит, когда я сажаю его себе на колени и глажу животик. Правда иногда будто вспоминает, что он дикий кот, подпрыгивает, шипит и бьёт меня по руке лапой. Но уже без когтей… Может, мне всё же удастся его приручить.
— Это хорошо… — Роберт, занятый своими мыслями, рассеянно кивнул. — Нам пора ехать. Но сначала нужно кое-что сделать. Сегодня твоё первое утро в Долине, поэтому… — он улыбнулся, — давайте-ка на лошадь, миледи!
Грай подвели гнедую кобылу — тонконогую и нервную — и она легко вскочила в седло. Они с Робертом тронулись вместе вперёд, вслед за ними двинулись Бриенна, Талли, Ивер и Подрик. Приблизившись к ожидавшим их воинам, Роберт остановил лошадей, взял Грай за руку и громко объявил:
— Милорды, сиры, миледи. Это моя невеста, её зовут Грай.
И вот тогда ей во второй раз стало сильно не по себе, потому что на его слова никто не откликнулся — все словно онемели.
Роберт обвёл взглядом собравшихся, нахмурился и заговорил снова, медленно и с расстановкой:
— Я хочу, чтобы вы с уважением относились к моей будущей жене. Непочтение к ней будет означать непочтение ко мне, вашему лорду. Угрозу её жизни и безопасности я расценю, как угрозу мне лично.
Вперёд вышел воин, на чьей груди ярко выделялся красный замок на белом поле.
— Я сир Джаспер Редфорт, миледи, командир этого обоза. От лица своих людей я приветствую вас. Добро пожаловать в Долину. — Он поклонился, прижав правую руку к груди, но остальные воины продолжали молчать.
Грай в ответ затравленно кивнула, чуть не плача от досады на собственную бестолковость — ей показалось хорошей идеей не надевать в дальнюю дорогу то красивое, но такое неудобное платье, в котором невозможно было ни ходить нормально, ни сидеть на лошади. Облачившись в более привычные суконные штаны и кожаную тунику длиной до середины бедра, она лишь в этот момент осознала свою ошибку, остро ощутив себя среди всех этих богато одетых людей совершенно лишней. Обе женщины долинцев, такие непохожие друг на друга — и неотличимая от мужчин в доспехах и с мечом на боку Бриенна, и Миранда в тёмно-зелёном платье и сером атласном плаще, заколотом брошью-соколом, — смотрелись естественной и гармоничной частью войска. После того, как Обгорелые уехали, только она и Ивер выглядели здесь чужаками.
На обеденном привале Грай попросила Бриенну достать из поклажи то платье, что ей шила Хлои для отъезда, и поспешно переоделась. А затем отыскала Редфорта, чтобы поблагодарить.
— Спасибо, милорд Джаспер, за ваши добрые слова сегодняшним утром, — сказала она ему.
— Я не милорд, — усмехнулся он. — Я всего лишь сир.
Грай стушевалась, поняв, что вновь опростоволосилась, осрамила Роберта, будто ему своих печалей было мало. А днём позже, когда ещё и срезалась с реверансами — хорошо хоть, никто, кроме Роберта, этого не слышал, — и вовсе пала духом. Чутьё подсказывало, что впереди её ждут только новые унижения: она невпопад одевалась, не умела носить платья, неправильно говорила и очень многого не знала. Оплошность с реверансами жгла стыдом щёки, однако вечером того же дня Грай отважилась попросить помощи и совета, ведь даже Тиметт не с самого рождения умел держать топор.
— Миранда, научи меня делать реверансы, — обратилась она к леди Редфорт, когда ужин закончился, и Роберт, сир Джаспер, Талли и Подрик покинули их шатёр.
— Зачем тебе? — удивилась та, но затем поспешно прикрыла рот ладонью: — Ой!
— Я хочу стать Роберту хорошей женой. Хочу, чтобы он был доволен мной, — не обратив внимания на бестактность, простодушно поделилась сокровенным желанием Грай.
— Ну, реверансы тут не помогут, — рассмеялась Миранда. — Мужчинам нравится совсем другое. Если хочешь, я тебе расскажу.
— Хочу! Я очень хочу, чтобы Роберт гордился мной. И ещё я боюсь не понравиться леди Лизе. Мне нужно научиться делать реверансы, чтобы когда мы встретимся, я могла поприветствовать её. Пожалуйста, расскажи мне, что должна уметь жена лорда.
— Думаю, леди Грай говорит немного о другом, — решительно вмешалась в разговор Бриенна, после чего посмотрела на девушку: — Не переживайте, миледи. Когда мы приедем в Орлиное Гнездо, для вас возьмут септу. Она научит вас всему, что должна уметь леди.
— Но мне нужно уже сейчас, Бриенна… — Грай кусала губы от смущения. — Я ведь ничего не умею… и ничего не знаю. Вот почему вы одних мужчин называете милорд, а других сир? Как их отличить? Почему Роберту иногда говорят «лорд Роберт», а в другой раз «милорд», и тогда имя не называют? Когда я сказала сиру Джасперу «милорд Джаспер», он надо мной посмеялся. Так неправильно говорить?
— Да, говорить нужно немного по-другому. Но в этом нет ничего страшного, вы его не оскорбили.
— И ещё некоторые воины очень не по-доброму на меня смотрят… Я их боюсь, Бриенна. Знаю, что мы с долинцами всегда воевали… Но ведь Роберт замирился с Обгорелыми… и всем сказал, что мы больше не враги. А они всё равно такие хмурые. Только ты, Миранда и Подрик говорите со мной приветливо. Что я должна сделать, чтобы другие полюбили меня?
— Дайте им время, миледи. Наши люди очень злы на горцев за похищение Роберта. Особенно на Обгорелых. Погодите, пусть они привыкнут к вам, увидят, какая вы добрая и милая девушка. И что вы любите нашего лорда…
— Всем сердцем, Бриенна. Всем сердцем! — Грай прижала ладони к груди и умоляюще воскликнула, поочерёдно взглядывая на обеих женщин: — Помогите мне! Нельзя ждать, пока мы приедем. Нужно уже сейчас что-то делать! Я слышала, как один воин сказал другому, что если Роберт притащил сюда эту глупую дикарку, значит, он и сам такой, совсем одичал в горах. «Лорд ли он теперь?» — так они говорили. Я не хочу быть глупой дикаркой! Не хочу, чтобы Роберт стыдился меня, а его воины насмехались. И чтобы они сомневались, что он настоящий лорд…
— Кто это говорил? — подскочила Миранда, и её огромная грудь колыхнулась. Бриенна помрачнела.
— Я не рассмотрела лица, они спиной стояли. А я в кустиках сидела. Да если бы и рассмотрела, то… — Грай понурилась и пробормотала еле слышно: — Они все для меня на одно лицо.
Бриенна ободряюще кивнула.
— Значит, с этого и начнём, — сказала она. — Леди Миранда покажет, как делать реверансы, а я расскажу о людях Долины и о разных домах. И чем отличаются сиры от милордов.
— А о домах разве нужно знать жене лорда?
— Обязательно. Каждому приятно, когда другие знают его имя, выделяют в толпе. И вдвойне лестно вассалам, если супруга их лорда не путается, обращаясь к ним по имени, узнаёт их дома по знамёнам и символам на одежде и доспехах, знает девиз их рода. Этому учат всех детей Вестероса. Я до сих пор легко могу перечислить все дома Штормовых земель, септа Роэлла добросовестно вбивала мне их в голову. А мой отец по малому обрывку знамени или обломку щита может сказать, какому дому в Штормовых землях они принадлежали.
— А что такое Штормовые земли, Бриенна?
— Мой родной край, очень красивый и богатый. Если плыть по Узкому морю от Чаячьего города на юг, то попадёшь туда… Ваша септа потом расскажет вам и про них, и про другие земли Семи Королевств. А я, пока мы в пути, буду рассказывать про дома Долины. Их я тоже хорошо знаю, потому что учила вместе с Робертом. А мейстер Леран потом проверял. И отчитывал меня, если милорд путался. — Бриенна улыбнулась воспоминаниям.
— И Роберт учил? — спросила Грай и, получив подтверждающий кивок, горячо заверила: — Тогда и я выучу! Вот увидишь, Бриенна, я очень быстро всё выучу!
Когда обоз прибыл в Стылые Воды, она уже знала почти все дома севера Долины, без запинки отвечая Бриенне, что розовые штандарты с парой каменных клиньев и чёрной звездой между ними принадлежат Илшемам, что у лорда Алесандора Торрента рыжая борода и шрам через всё лицо, островом Длинная Сестра управляет лорд Ролланд Лонгторп, а символ лорда Ройса Колдуотера, хозяина замка, под чьей крышей они нашли приют — синий вилообразный крест на красном фоне.
Теперь Грай запросто отличала высокого светловолосого красавца сира Оливера, наследника лорда Трёх Сестёр Тристона Сандерленда, от лысого, с бесформенным красным носом и толстыми губами лорда Годрика Боррелла, хозяина Волнолома на Милой Сестре. И её очень расстраивало, что оба мужчины относились к ней с неприкрытой враждебностью — даже в присутствии Роберта их лица оставались кислыми и недовольными, если она находилась рядом.
Как пояснила ей Миранда, лорд Тристон имел семь сыновей, но год назад Обгорелые напали на обоз, который сопровождали близнецы-Сандерленды — Джереми и Рейлон, — и первый погиб в том бою, а второго горцы сильно покалечили, отрубив ему левую руку почти по локоть. Именно истекающий кровью Рейлон, добравшись в Суровую Песнь на последнем издыхании, рассказал, что среди напавших видел Роберта Аррена. Сир Оливер, в одночасье лишившийся двух братьев — разве кто-то возьмёт на службу ни на что негодного калеку? — с ледяной учтивостью пресекал все попытки Грай завести разговор. Причины же неприязни лорда Годрика она так и не смогла понять. Жирный, лишённый шеи, с грубой поседевшей на щеках и подбородке щетиной, он напоминал ей белого паучьего краба со своего родового герба. А перепонки между указательным, средним и безымянным пальцами на его правой руке заставляли её брезгливо ёжиться.
Стылые Воды стали первым жилищем долинцев, которое Грай увидела воочию. Замок ошеломил её своим величием — картинки в книгах не давали представления об истинном размере зданий, — хотя Бриенна сказала, что по сравнению с Орлиным Гнездом он больше напоминает конюшню. Лучшие покои отвели Роберту, которому прислуживал Подрик. Леди Колдуотер лично проводила Грай в её комнату, где предстояло разместиться и Бриенне. Свои спальни и служанок для выполнения разных мелких поручений получили супруги Редфорт и сир Бринден Талли, а остальным пришлось довольствоваться походными шатрами — лагерь разбили прямо вблизи замковых стен.
В Чаячий город тут же отослали ворона с доброй вестью — Роберт Аррен жив и здоров. И через два дня ворон вернулся с письмом от Лизы, где она писала, что в самые короткие сроки на Персты будет отправлен корабль.
Дни ожидания Грай проводила в малой горнице вместе с Бриенной и хозяйкой замка, в то время как Роберт тренировался с Ивером, секретничал с Чёрной Рыбой и ездил на охоту. Миранда, сопровождавшая мужа повсюду, взахлёб рассказывала, как «милорд сам с семидесяти ярдов попал в лося, а потом вспорол ему живот и потребовал кружку».
— Никто не мог понять, что за кружка, и зачем она ему нужна! — в восторге тараторила леди Редфорт. — Но Бринден, эта старая копчёная селёдка, был готов к такому повороту и дал ему какой-то ковш. Роберт засунул его в брюхо лосю и зачерпнул кровь. Ты представляешь, Бриенна?! А потом знаешь, что он сделал? Отпил! Ха-ха-ха… Видела бы ты их физиономии! Даже мой Джаспер остолбенел.
— Кровь должна стечь на землю, это все знают, — неодобрительно заметила леди Колдуотер. — Иначе мясо будет жёсткое.
— Роберт сказал «в пекло»! И приказал слить кровь в медный котелок до последней капельки! И пожарить ему на обед! — Миранда ликовала. — А ковш пустил по кругу… Не все согласились пить.
— Пожарить кровь? — леди Колдуотер несолидно отвесила челюсть.
Миранда кивнула, азартно блестя глазами — она обожала быть в гуще событий.
— Роберт командовал, а повар готовил. Я всё видела! Сначала он мелко порезал жир и вытопил его в котелке, потом порезал туда лук, а потом вылил кровь. Кровь свернулась и поджарилась. Это очень вкусно, я попробовала! Зря ты не поехала, Грай. Было весело.
— Мне нужно закончить плащ для Роберта, — покачала та головой. — И дописать историю…
Шкуру сумеречного кота, которого Роберт убил в Лунных горах, выделали ещё в поселении, там же Грай аккуратно залатала все прорехи от ножей. И теперь раскраивала мех, стараясь использовать каждый дюйм, после чего притачивала к полам небесно-синюю шёлковую подкладку и хвост на ворот. Роберт уверял её, что будет гордиться и хвастаться ею перед другими лордами, потому что она меткий стрелок, но Грай решила оставить все занятия, которые могли выдать в ней Обгорелую. Ей очень хотелось побыть рядом с любимым, поучаствовать в охоте и немного унять зуд, подстрелив пяток-другой куропаток. Но сейчас для неё было важнее стать настоящей леди — скромной, беззащитной и беспомощной. Ведь всем известно, что они именно такие — бесполезные неумёхи. Ради Роберта она была готова даже грохнуться в обморок, правда, пока подходящего случая ей не представилось.
Однако первое знакомство с женщинами Долины немного сбило её с толку. Грай с благоговением взирала на Бриенну снизу вверх, понимая, как сильно та отличается от леди в привычном для большинства понимании. Она выделялась бы из общей массы и среди Обгорелых. Шела тогда точно устыдилась бы своих глупых фантазий стать лучшим воином клана! Но и Миранда совсем не походила на жалкую плаксу — острая на язык, толстенькая и коротконогая, в простом шерстяном платье, с залихватски перекинутым через плечо плащом, она держалась в седле не хуже своего мужа. А когда поварёнок, строга́я на кухне овощи острым тесаком, порезал себе ладонь и кровь залила весь стол, она и не подумала лишаться чувств, а быстро и споро перевязала рану. После чего треснула бедолагу половником в лоб и сказала, что он криворукий олух. Для себя Грай ещё не решила, на кого из женщин хотела бы походить, но точно знала, что ей стоит заняться делами «для леди». Поэтому, продолжая заучивать с Бриенной дома лордов и рыцарей Долины, рисовала или играла с Сумраком, писала в свою книгу истории или, склонившись над шитьём и ловко орудуя иглой, слушала предания семьи Колдуотер, которые им рассказывала хозяйка замка.
Бриенна сильно удивилась, когда увидела рисунки Грай и поняла, что та знает грамоту.
— Чем вы заняты, миледи? — спросила она, как-то заметив у неё в руках перо.
— Пишу одну историю. — Грай замялась, но ответила: — Про то, как Хагена Непобедимого побила Бриенна Синяя.
После изумлённых охов и вздохов ей пришлось прочитать вслух всё, что она написала — как Тиметт-Красная Рука был на войне, как вождь Обгорелых добывал себе жену, как Роберт Меченый убил своего первого оленя, а потом ещё ходил в горы за котом. Женщины заворожённо слушали, просили повторить, и весть о лорде Долины, умелом охотнике, быстро разнеслась по замку и окрестностям.
Из троих слушательниц Грай пришлось пояснять прозвище Роберта только радушной хозяйке — Бриенна и Миранда видели его без рубашки на одном из дневных привалов, когда мужчины пошли освежиться в озере и напоить коней. Выжженное на груди клеймо потрясло всех, даже старый краб Боррелл ошалело крякнул. А Бриенна расстроенно сказала Роберту: «Ох, если бы я увидела это раньше, ничего не спасло бы того хвастуна! Я разбила бы ему голову… и даже вы не спасли бы его…» В тот день она встала на колено и принесла Роберту клятву, как до этого Чёрная Рыба. Уважая её верность, Грай настойчиво предлагала Бриенне сопровождать Роберта на охоту, но та наотрез отказалась.
— Я больше не допущу такой ошибки, миледи, — твёрдо сказала она. — Мне поручили защищать милорда, но я не справилась. Все говорят, что я не виновата, даже Роберт. Но вдруг я смогла бы уберечь его тогда? Если бы была рядом… Поэтому нет, от вас я не отойду ни на шаг!
Художник: Елена Попова.
Сердце Грай сжималось от гнетущего ожидания. «Уже скоро», — сказал ей Роберт, радостно улыбаясь, но её тревога не утихала. Небольшая быстроходная каравелла уносила их всё дальше и дальше от Лунных гор, скоро они должны были причалить в порту Чаячьего города. Из северян на борт поднялись лишь сир Оливер и лорд Годрик, остальные откланялись, пообещав позже прибыть на свадебное торжество. Перед Грай снова замелькали незнакомые лица, но теперь ей проще было определить имена по знакам на одежде, доспехах и щитах — вместо ржавого якоря она видела Мелколмов, зелёная волна подсказывала, что рядом Апклиффы, а красная кувалда указывала на Брейкстоунов…
— Благодарю вас, сир Утер, — сказала она молодому рыцарю в коричневом плаще с девятью белыми чайками, который вынес ей на палубу стул. Прыщавое лицо вспыхнуло румянцем, юноша поклонился и отошёл, польщённый.
— Великолепно, миледи. Вы очень способная ученица, — одобрительно прошептала Бриенна, и тогда уже Грай зарделась от похвалы.
Хотя когда её знакомили с капитаном корабля, она с трудом смогла вспомнить советы Миранды и присесть в поклоне — от надменного взгляда голубых глаз рыцаря Девяти Звёзд её ноги стали совсем непослушными, да и голос повиновался с трудом.
— Сир Саймонд Темплтон, — представил Роберт крючконосого гордеца.
— Сир… — только и смогла она прошептать.
Почти весь путь Грай провела на палубе. Ей было в новинку всё — бескрайняя синь моря, крики чаек, плеск волн, зеленеющий справа берег. Она сидела на стуле, что любезно принёс Утер Шетт, куталась в плащ и делала наброски угольным карандашом, который ей вместе с альбомом подарила на прощание леди Колдуотер. Бриенна стояла сзади и подглядывала.
— Правда, он очень красивый, Бриенна? — не поворачивая головы, спросила Грай.
Вокруг Роберта всегда толпились мужчины, но сейчас он стоял на носу совсем один и смотрел вдаль. Плащ из шкуры сумеречного кота получился длинным, почти по щиколотку, и объёмным, отчего Роберт казался выше и шире в плечах. По плечам рассыпались отросшие волосы, кожаный шнурок стягивал на затылке убранные со лба верхние пряди, как это всегда делал Тиметт. Толстая серебряная цепь из полумесяцев и соколов скрепляла ворот плаща, но время от времени полы распахивались от ветра, полыхали изнутри лазурью, и становился виден расшитый лунными камнями пояс, прикреплённый к нему аракх и тёмно-серые кожаные бриджи. Роберт был так хорош, что Грай хотелось плакать.
— Истинная правда, — подтвердила Бриенна, с гордостью глядя на него.
— И настоящий лорд?
— Самый что ни на есть настоящий!
Грай увлеклась рисунком, стараясь поймать и передать на бумаге настроение Роберта, и чуть не пропустила заход каравеллы в порт. Она сунула альбом и карандаш в полотняную котомку и отдала её Бриенне, а сама подбежала к борту.
— Что это? — спросила она зачарованно, рассматривая гигантские деревянные сооружения высотой со страж-дерево и чуть далее уходящие в небо крепостные стены.
— Это камнемёты, миледи. — Сир Утер снова был рядом. — Если какой-нибудь вражеский корабль попытается прорваться в гавань, или наоборот, подлый вор захочет улизнуть, эти штуки быстро проделают в них хорошенькую дыру.
— А в нас не проделают?
— Ну, что вы, миледи… посмотрите.
Причал был забит народом. Люди кричали и махали руками. Из открытых городских ворот продолжали валить толпы желающих увидеть прибытие лорда Долины. Вдруг с крепостной стены хлынуло вниз небесно-синее зарево — сверху сбросили огромное знамя дома Арренов. Полотнище развернулось, опустилось почти до створа ворот, и когда все складки разгладились, стал виден в центре белый сокол с полумесяцем. Грай ахнула.
Роберт первым сошёл на пристань. Востроносая женщина в серо-голубом платье кинулась вперёд, опередив сопровождающих её воинов, но не доходя несколько ярдов замерла, присела в глубоком реверансе и склонилась почти до земли.
— Добро пожаловать домой, милорд, — сказала Лиза Аррен, распрямившись. И только после этого упала в объятия сына.
Грай затаила дыхание. Настал самый ответственный момент, к которому она старательно готовилась. «Отводишь одну ногу назад, касаясь земли кончиком носка, — зазвучали в её голове наставления леди Редфорт. — Затем сгибаешь колени и делаешь полуприседание. И не забывай наклонить голову! И взгляд вниз! Вниз, я сказала… И улыбайся». Грай улыбалась. Искренне и радостно. Лиза Аррен улыбалась в ответ.
— Матушка, это Грай, моя невеста.
— Конечно, милый. — Лиза прижалась щекой к плечу Роберта, а потом посмотрела куда-то за спину Грай и приказала: — В темницу её. — Крылья острого носа дрогнули, лицо судорожно исказилось, но голос остался твёрдым и ясным: — И чтобы мы больше её не видели. Хватит дикарям мучить моего сына!
Грай озадаченно взглянула на Роберта. Он улыбался. В глазах стоящего рядом Бриндена Талли читалось сочувствие. Роберт тоже посмотрел на кого-то позади неё. И медленно кивнул.
Интуиция её не подвела. Всё было напрасно. Ей не помогло то, что она, решив стать настоящей леди, отказывалась выезжать с Робертом на охоту. А вместо этого шила ему плащ и отделывала пояс лунными камнями под заунывные истории леди Колдуотер. Училась делать причёски, неторопливо есть, подражая Миранде, которая с таким изяществом обгладывала оленье ребро, что оставалось лишь тихо завидовать. Она уже умела склоняться в реверансе легко и непринуждённо, и даже идя по лестнице не путалась в подоле. А сегодня надела своё лучшее платье, красивый плащ и уложила волосы по последней моде, принятой в Долине.
Грай обвела затуманенным слезами взглядом стоящих вокруг людей. Высокий седой старик с мохнатыми, совсем как у старшего Тиметта бровями — лорд Джон Ройс, по прозвищу Бронзовый Джон — держал ладонь на рукояти меча и в ожидании приказа смотрел на Роберта. Об удивительных бронзовых доспехах этого воина, с древними рунами, которые защищали их хозяина от любого вреда, она слышала ещё от брата. Слева застыл сир Андар, его сын и наследник, в той же позе, что и отец. А справа ещё один готовый достать оружие старик, такой же высокий и массивный, с седой бородой — лорд Нестор Ройс, родственник лорда Джона и отец Миранды. Сразу за ними стояла семейная пара, скорее всего, лорд Графтон с женой. Судя по штандартам, частоколом обозначившим проход к воротам, тут были Корбреи и Хантеры, Белморы и Уэйнвуды, Липпсы, Редфорты, Линдерли… Она могла обратиться по имени почти к любому воину, стоящему сейчас вдоль дорожки, и ни разу не ошибиться. Но ничего из этого ей не помогло.
Когда в ответ на кивок Роберта за спиной раздался свист обнажаемой стали, Грай прикрыла глаза и непроизвольно чуть вжала голову в плечи. Всё было напрасно. Капкан захлопнулся.