Мало что могло позабавить или удивить Бриндена Талли — за свою длинную насыщенную жизнь он повидал разное. Его уже давно не развлекали напевы менестрелей и не манили дальние земли, женщины перестали быть для него загадкой, и даже звон стали и рыцарские турниры более не будоражили кровь, как раньше. Однако сегодняшний Совет лордов Долины Аррен он ожидал не просто с любопытством, но и с некоторой долей нетерпения. Потому что Роберт улыбался.
Нечасто Талли встречал людей, кто умел управлять своим гневом. А ещё реже таких, кто считал нужным его обуздывать, скрывая от окружающих. И у мужчин, и у женщин — вне зависимости от статуса, дохода и количества на голове седых волос — в приступе гнева брови сходились на переносице, губы кривились, глаза полыхали яростью, а из глотки летели отборные ругательства. Одни махали кулаками, бросались всем, что подвернётся под руку, иные же хватались за меч. Роберт улыбался.
В этот вечер в Большом чертоге замка Графтонов мышь бы не проскочила — потому что негде. На чрезвычайный Совет помимо глав домов, что с некоторыми уважаемыми рыцарями сидели за длинным столом, также пожаловали их наследники и прочие отпрыски, внуки и племянники. Взрослые мужи заняли все стулья и лавки, молодёжь подпирала стены и жалась в углах. Суровое мужское общество разделяли лишь две не менее суровые женщины: леди Анья — глава дома Уэйнвудов, и Лиза Аррен. На расположенном на небольшом возвышении кресле-троне хозяина замка восседал Роберт, справа от него стоял сам Талли, а слева Подрик Пейн. Мейстер Леран, один из троих «не долинцев», занял стул у стены за спиной Лизы.
Сидящие за столом переговаривались неспешно, с уважением давая возможность высказаться друг другу, но чем дальше от центра зала находились хмурые сиры и сквайры, тем несдержаннее они были — жестикулировали, с раздражением брызгали слюной, возмущённо пучили глаза, а некоторые и выражения не особо выбирали.
— Позор!
— Одичалая!
— Неслыханно!
— Да как они посмели!
— Грязные дикари.
— Да надо было…
— Одичалая…
— Она Обгорелая.
— Да какая разница! Дикари они и в Эссосе дикари.
С каждым долетающим до трона словом Роберт улыбался шире и веселее. Он был в бешенстве.
В первый раз, когда Бринден Талли увидел у него такую улыбку, то не сразу понял её значение. Грязный, уставший, раненый, Роберт с трудом держался на ногах, появившись из леса после многодневной охоты. Талли уже подыскивал слова утешения для Лизы, не веря, что привезёт ей сына живым. Облегчение и радость с такой силой нахлынули на него, что он едва совладал с собой, чтобы не нарушить правила дипломатического этикета и не выбить второй глаз младшему Тиметту, когда тот набросился на Роберта с насмешками и упрёками. И та леденяще-весёлая улыбка в ответ на оскорбления в какой-то момент повергла видавшего виды рыцаря в безотчётный ужас — ему невольно подумалось, что парень от пережитого в лесу лишился рассудка. Но уже в следующее мгновение Роберт вскинул подбородок, его ноздри чуть дрогнули от подавляемого гнева, и он ответил Тиметту сам, смерив того надменным взглядом из-под полуопущенных век. Ответил спокойно и с достоинством, обратив клокочущую ярость в полную яда шутку. Кроме Талли тогда лишь многоопытный вождь понял, что произошло — в лес уходил юнец, а вернулся мужчина. Мужчина, которому больше никто не смел указывать.
А на пристани по прибытии в Чаячий город уже вообще ничего не выдавало, что Роберт сердится. Потому и обманулась Грай, усомнилась в чувствах своего жениха, сжавшись в страхе словно пичуга малая. Совсем ещё дитя, в тот день в красивом платье и длинном белом плаще из меха ласки она ничем не отличалась от любой другой благородной леди Вестероса, выглядела настоящей королевой, что спустилась с заснеженных гор. Но ни богатый плащ, ни модная причёска, ни милое личико не смогли обуздать злобу Лизы — исстрадавшейся матери и самого преданного вассала Роберта Аррена. А ведь Талли его предостерегал, что та может взбрыкнуть, советовал предупредить Грай о такой вероятности. Но Роберт понадеялся на лучшее, не желая понапрасну тревожить любимую.
Пожалуй, если бы у Лизы было время свыкнуться с мыслью о такой невестке, шанс узнать её поближе, увидеть, с какой беззаветной преданностью и любовью она смотрит на Роберта, как без раздумий кидается на его защиту, то не стала бы так лютовать. И не получила бы удар в самое сердце, когда вопреки её приказу сын подал знак Бриенне Тарт и та, обнажив меч, встала впереди Грай со словами: «Держитесь за моей спиной, миледи. И ничего не бойтесь». А Роберт, скользнув взглядом мимо матери, обратился не к ней, а к Джону Ройсу.
— Кто сейчас управляет Долиной? — требовательно спросил он.
— Совет лордов назначил леди Аррен леди-протектором, милорд. На три года, или до вашего возвращения…
— Я вернулся, лорд Ройс, — сказал Роберт, после чего кивнул матери: — Я вернулся. Я дома, матушка.
Лиза протянула к сыну руки, её подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами, но тот не сделал и шага навстречу, и она замерла, оглушённая его выбором.
— Леди Графтон, — Роберт отыскал в толпе взглядом супругу хозяина города, — в вашем замке найдётся местечко для меня и моей невесты? Или нам нужно искать постоялый двор?
Добродушное, в мягких морщинках вокруг блёкло-голубых глаз лицо испуганно скривилось.
— Семеро с вами, милорд! Какой постоялый двор?! — заполошно всплеснула она руками, как заправская крестьянка. — Лучшие покои ждут вас! Почтём за честь, лорд Роберт.
Тогда он подошёл к Грай и медленно, церемонно поклонился.
— Добро пожаловать в Долину, миледи. В ваш новый дом. — И протянул ей ладонь: — Позвольте проводить вас?
Они развернулись лицом к толпе и некоторое время стояли рядом, взявшись за руки — в чёрном плаще из шкуры сумеречного кота лорд Долины и едва достающая макушкой ему до плеча в белоснежном плаще Грай. Роберт давал возможность подданным рассмотреть своего господина и его будущую жену, открыто наслаждаясь грохотом мечей по щитам, приветственными криками размахивающих знамёнами воинов и воплями простых горожан.
Однако Талли плохо бы знал свою племянницу, предположив, что она так просто сдастся. Если не вышло покарать пришлую девчонку, на защиту которой так неожиданно встал любимый сын, и выместить на ней свою обиду и злость за все обрушившиеся на дом Арренов беды, то это не значило, что никто не поплатится. Сир Бринден Талли, по прозвищу Чёрная Рыба, понесёт наказание за всё. Ибо он один виновен в том, что лорда Долины принудили привезти с собой с гор дикарку. Здесь и сейчас, на чрезвычайном Совете лордов Долины Аррен, он за это ответит.
Что за самовольство наступит расплата, Талли знал с самого начала — с того момента, когда предложил вождю Обгорелых брак его дочери и Роберта. И был готов к упрёкам Лизы и обвинениям Совета. Предупредил заранее и Роберта, что если ему действительно дорога Грай, то за неё придётся выдержать хороший бой.
— Мне два года указывали, что я могу делать, а чего не могу, — ответил на это Роберт. — Думаю, достаточно. Теперь я сам буду решать…
Весь переход от предгорья до Стылых Вод в редкие минуты уединения они обсуждали возражения и вопросы, которые могли возникнуть у противников этого брака, продумывали ответы и доводы. И теперь Талли с интересом ждал поединка. Он ставил на Роберта.
Наконец Джайлс Графтон ударил мечом в висящий позади трона родовой щит, и все разговоры стихли. Совет начался с приветствий и поздравлений Роберту по случаю его благополучного возвращения. После чего в центр зала спустился бывший парламентёр дома Арренов, которому доверили найти и освободить ценного пленника, и стал держать ответ. Сир Бринден говорил обстоятельно, по делу, докладывая о поисках живущего отшельником старого упрямого Обгорелого, затяжных переговорах через него с ещё более упрямым вождём клана, и о полном предосторожностей пути в поселение. Слушали его внимательно, напряжённо, лишь в конце молодые да резвые недовольно зашумели, когда он сказал, что перед дорогой у него отняли оружие и надели на голову мешок, лишая возможности ориентироваться.
— Это унижение дома Арренов! Это бесчестно, так поступать с посланником… — стали раздаваться возгласы. — Надо было кинуть им этот мешок в морду!
Талли кивнул.
— Тогда меня бы не пустили к вождю. И нам пришлось бы вернуться назад без Роберта.
— Нужно было разрубить этого мерзкого отшельника на мелкие куски за такую дерзость!
— И похоронить надежду спасти Роберта? Только отшельник знал проход в лагерь. Он был нашим единственным шансом…
Ещё больший шум поднялся, когда Талли в своём рассказе дошёл до насмешек над подношениями долинцев.
— Они что, и правда отказались от оружия и продуктов? — удивлённо спросила Анья Уэйнвуд.
— Наотрез, миледи.
— А вы говорили, сир, что мы готовы делать это регулярно? — спросил глава дома Белморов.
— Конечно, лорд Бенедар.
— И они отвергли такое щедрое предложение? — не поверил Хортон Редфорт.
— Истинно так, милорд. Сказали, что если захотят, то сами всё возьмут. Им в радость разрушать наши рудники, грабить обозы и деревни.
— А вы говорили им про золото? Что мы можем дать им золото? — рыцарь дома Линдерли подался вперёд, сверля Талли испытующим взглядом.
— Да, сир Лаймонд. Судя по тому, что я видел… что они позволили мне увидеть… золота у них хватает.
— А вы предлагали им торговать в наших городах? — спросил лорд Трёх Сестёр.
— Расписывая во всех красках, лорд Тристон. Они считают, что торговля унизительна для настоящих воинов.
— И вы не нашли ничего умнее, чем предложить брак с лордом Долины? — снова спросила леди Анья.
— К сожалению, не нашёл, миледи.
— Но я не давала вам такого права, сир! Вы превысили свои полномочия! — Лиза не выдержала, подскочила со своего места и замахала руками на своего посланника, совсем забывшись: — Ты не смел торговать моим сыном, дядя!
— Простите, миледи, — Талли на миг склонил голову, чтобы не видеть предвкушающую ухмылку Роберта и не ухмыльнуться в ответ, — но они отвергли и это предложение.
— Что?! — Она рухнула обратно в кресло. — Вы лжёте! Или они совсем безумны…
«Видели бы вы своё лицо!» — сказал ему Роберт тогда в горах. Сейчас, глядя на ошарашенную Лизу и её не менее ошарашенное окружение, Талли понимал, почему в тот серьёзный и ответственный момент Роберт над ним потешался.
— Они сказали, что слишком много чести для нас. Что дочь вождя — потомок Таргариенов, и отпрыск «каких-то там Арренов» ей не пара.
— Неслыханно… Какое нахальство! — Нестор Ройс возмущённо дёрнул себя за бороду.
— Полностью согласен с вами, милорд. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы они в итоге согласились.
— Вы их уговаривали?!
— Со всем доступным мне красноречием…
Большой чертог взорвался негодованием, как бочка с протухшей на солнцепёке кислой капустой. Лин Корбрей, представляющий своего отсутствующего старшего брата, запальчиво стукнул кулаком по столу. Его жёсткий рот изогнулся в пренебрежительной усмешке.
— Нельзя было делать посланником не жителя Долины, — заявил он. — Талли ничего не смыслит в нашей жизни! Мы веками воюем с этими ублюдками. И только мы хорошо знаем их… этих тупых и вероломных животных без чести и совести. Говорить с ними бесполезно! Они понимают только язык меча!
— А что бы сделали вы, сир Лин?
Все головы в зале мгновенно повернулись к трону. Роберт поощряюще кивнул, ожидая ответа на свой вопрос.
— Я бы убил их вождя, милорд!
— Голыми руками? Похвально! Хотел бы я на это посмотреть…
— Я бы раздобыл оружие… не сомневайтесь, милорд! И хорошенько проредил бы их гнусное племя, прежде чем они добрались до меня! И пусть бы я погиб…
— И очень быстро. В этом можете не сомневаться. Ну, это ладно… дурной голове туда и дорога… Но почему за чужую глупость должен платить я? Ведь следом они и меня бы отправили к Семерым. — Роберт хмыкнул: — Вы точно хотели меня спасти, сир, а не приблизить мою смерть?
— Я бы… я бы вызвал вождя на честный поединок! — Тот насупился и злобно зыркнул в сторону Талли: — И не струсил бы отдать за вас жизнь!
— Думаете, вождь стал бы биться из-за пленника? Чья жизнь и так уже в его власти? Поверьте, сир Лин, спеси и гордости у Трёхпалого Тиметта поболее, чем во всём этом зале. И вы сами только что говорили, как горцы вероломны и бесчестны. Вы бы рискнули моей жизнью, чтобы удостовериться в этом? Мне лестно слышать, на что вы готовы ради меня… Но если бы вы вдруг проиграли, что тогда стало бы со мной? Нет, мне определённо повезло, что вас не сделали посланником…
Корбрей покраснел и замолчал. Роберт обвёл чертог твёрдым взглядом, дожидаясь, пока стихнет малейший шёпот. И объявил:
— Сир Бринден Талли будет признан виновным в своеволии и превышении полномочий посланника моего дома, и изгнан из Долины, если Совет укажет иной действенный способ, как можно было меня освободить.
Сидящие за столом склонили головы и начали совещаться. Время от времени к ним подходил кто-нибудь из зала, чтобы поделиться своей версией решения проблемы, после чего обсуждение возобновлялось.
— Им надо было улизнуть по-тихому…
— Почему же Роберт сам этого не сделал?
— Видать, были причины… Скорее всего, не мог…
— Да уж… вряд ли не хотел…
— Но разве миледи не говорила Талли, что он может обещать им всё, что угодно? Я сам слышал…
— Все слышали…
— Вот он и обещал.
— Ну да, жениться-то не ему… хе-хе-хе…
— Говорят, она прехорошенькая… Хотя всё равно дикарка…
— Попридержи язык, молокосос! Иначе отведаешь моего меча!
— Что вы сказали, юноша? А?
— Чушь! Лорда Роберта за такое могли убить!
— А вы что говорите, сир? Войско?
— Да, точно! Талли мог бы сбежать и привести с собой войско!
— Как бы он сбежал? Его же сторожили!
— Куда бы он привёл? Вы, верно, прослушали — сир Бринден не видел дороги…
— Да и пока ходил, милорда могли убить…
И так до бесконечности — Талли уже и прислушиваться перестал.
По распоряжению леди Графтон в зал вкатили бочонки с вином и элем, общество оживилось, спеша промочить пересохшие глотки. Расторопные служанки с кувшинами в руках сновали между лавками и стульями, наливали освежающие напитки, протягивали проголодавшимся гостям большие подносы со свежеиспечёнными пирожками с дичью и луком. Отдельное блюдо с закусками принесли и Роберту. Как только все немного подкрепились, прения разгорелись с новой силой. Но после всестороннего и детального обсуждения отвергли все предложенные идеи. Вердикт оглашал глава Совета — сир Саймонд Темплтон, Рыцарь Девяти Звёзд.
— Совет лордов Долины Аррен, — сказал он громко, — одним голосом против, признаёт сира Бриндена Талли невиновным в превышении полномочий посланника дома Арренов. Он сделал всё, что мог.
— И кто против? — с любопытством спросил Роберт.
— Леди-протектор, милорд.
— Вот как? — Он прищурился, а его губы медленно растянулись в недоброй улыбке. — Если мне не отшибло память, сир, то по закону полномочия протектора заканчиваются, если кто-то показал под присягой, что видел меня мёртвым. И в права вступил бы мой наследник. Или если бы три года истекли, и меня признали безвестно пропавшим, и тогда снова моё место занял бы наследник. Но я вернулся. Что теперь? Вы, как глава Совета, лучше других должны знать.
Темплтон нахмурился, подумал и поклонился.
— Полномочия леди-протектора истекли с вашим возвращением. Прошу прощения, лорд Роберт.
— Значит, леди Аррен больше не может входить в Совет? — продолжал он допытываться. — Она не глава дома, и уже не протектор. Я прав?
— Да, милорд…
— И не имеет права голоса?
— Да, милорд.
Талли старался не смотреть на Лизу. Она опустила голову и прикрыла глаза, а её лежащие на столешнице ладони сжались в кулаки. Роберт и раньше не терпел чужого противления, но сегодня в стремлении утвердить своё право поступать по собственному разумению был особо суров с матерью.
— Значит, ваше решение единогласное?
— Точно так, милорд.
— И…? — Он уже не скрывал того, что злится.
Сир Саймонд вопросительно глянул на сидящих за столом, но те тоже были в растерянности.
— Я не понимаю вас, лорд Роберт.
— Не кажется ли вам и уважаемым членам Совета, что сир Бринден достоин награды за свою службу? — фыркнул он и, не дожидаясь ответа, махнул рукой: — Можете не утруждаться. Я сам этим займусь. А сейчас просто хочу поблагодарить его, и сказать, что лучшего парламентёра вы выбрать и не могли.
Талли поклонился и снова встал справа от трона.
После короткого обмена мнениями Совет сделал первый выпад. Эту честь снова доверили Саймонду Темплтону.
— Мы согласны, что сир Бринден не мог иначе вызволить вас, милорд, — сказал он. — Однако считаем, что вы не обязаны соглашаться на столь унизительный брак! Вы не можете жениться на этой… этой девушке.
Поединок начался.
— Не могу, говорите? — еле слышно процедил Роберт, вцепившись в подлокотники трона, но потом всё же не удержался и выругался так длинно и грязно, что Талли крякнул, а невозмутимое лицо стоящего с другой стороны Пейна озадаченно вытянулось.
— Вы что-то сказали, лорд Роберт? — Леди Анья приложила ладонь к уху.
— Я спросил, почему, миледи, — лучезарно улыбнулся тот. — Почему же я не обязан?
— Вас вынудили, мой мальчик. Обстоятельства были сильнее. Так бывает. Но сейчас, когда вы в безопасности, нужда отпала… Эту милую девушку можно отправить обратно со всем уважением, оказав ей почести, одарив подарками…
— Да, я знаю. Сир Бринден мне уже об этом говорил.
— Вот как?
— Да. Я же сказал, что лучшего парламентёра вы и придумать не могли… Но я отверг его предложение, как отвергаю и ваше.
— Почему же, милорд? — сир Илис, пожилой рыцарь дома Уэйнвудов и дядя леди Аньи, впервые вступил в разговор.
— Данное в нужде слово нередко забирают обратно, сир Илис. После того, как нужда отпадала. Робб Старк обещал жениться на дочери лорда Фрея, и тот дал ему армию, открыл дорогу на юг… но Робб не сдержал обещания… Чем всё кончилось, думаю, никому не надо напоминать? — Роберт обвёл взглядом собрание.
— Красная Свадьба… Красная Свадьба… — пронеслось по залу.
— Старый Фрей поступил жестоко. Но за глупость нужно платить! И Старки заплатили! Надеюсь, оставшихся в живых это чему-то научит…
— Вы опасаетесь, милорд, что Обгорелые будут вам мстить? Но это же не Фреи, у которых замок, доброе оружие и тысячи хорошо обученных воинов… это просто жалкие дикари с гор… — презрительно воскликнул наследник дома Уэйнвудов.
— Которые похитили лорда Долины у вас из-под носа, сир Мортон! И если они смогли провернуть это один раз, кто поручится, что не повторят? Что когда-нибудь они не похитят и не убьют моего сына?!
— Вас будут охранять, Роберт, — с убеждением сказала леди Уэйнвуд.
— Меня охраняли, если вы помните, леди Анья. Вы хотите, чтобы я всю жизнь дрожал от страха и ходил с оглядкой? Я буду ездить на охоту, приезжать к вам в гости, гулять по городу… и ждать, что из-за любого угла или дерева пущенная горцем стрела оборвёт мою жизнь? Жизнь моей матери, моей жены и моих детей?! Мне такое не по нутру, миледи, но боюсь я не этого… Меня страшит другое…
Роберт остановился, оглядел по очереди всех сидящих за столом, вдоль стен, стоящих позади лавок и в углах. Он больше не улыбался, уголки его губ скорбно опустились вниз, а голос вибрировал от искреннего негодования.
— Вы, благородные лорды и рыцари, предлагаете мне нарушить моё слово, — медленно и обвиняюще сказал он. — Робб Старк нарушил своё, но кого это удивило? Его отец привёз в Винтерфелл бастарда, оскорбил свою жену и унизил наследника, опозорил себя и свой дом… Чего можно было ожидать от сына такого отца?! — Презрительная усмешка искривила губы Роберта. — Но есть ли в Семи Королевствах и за его пределами человек, который может назвать бесчестным хотя бы один поступок Джона Аррена? И вы предлагаете мне, его сыну, опорочить его память, запятнать девиз нашего дома! Вы — его друзья, советники, соратники по битвам и верные знаменосцы! Вот это меня страшит… Как я могу доверять вам после таких советов?
Из памяти Талли вряд ли когда-нибудь выветрится то безмерное потрясение, которое он испытал после выволочки, что устроил ему юный родственник в их первую встречу в горах. Потому сейчас прекрасно понимал чувства собравшихся в Большом чертоге людей. Они помнили капризного и болезненного мальчишку, своевольного и дурно воспитанного. И совершенно не знали сидящего перед ними чужака, лишь внешне похожего на возмужавшего Роберта Аррена. Талли с иронией наблюдал, как ожидаемо озадаченно переглянулись Ройсы, как Эдмунд Брейкстоун ошалело вытаращился, мейстер Леран одобрительно прищурился, поглаживая свою мейстерскую цепь, Юстас Хантер в растерянности раззявил рот, а во взгляде Терранса Линдерли вспыхнули восторг и обожание.
Но безусому юнцу, пусть Семеро и дали ему немного хлебнуть дерьма из кубка жизни, сложно бодаться с закалёнными воинами. Их замешательство длилось недолго — Совет выдвинул вперёд тяжёлую кавалерию. Ради этого сир Илис Уэйнвуд, один из старейшин Совета и самых уважаемых рыцарей страны, даже поднялся со своего кресла. Поднялся с трудом, но его голос звучал уверенно.
— Можете, милорд, можете со спокойным сердцем, — ответил он. — Вы молоды, и ваши юношеские порывы достойны восхищения. Но поверьте старому боевому коню… военная хитрость не запятнает девиз Арренов и не опорочит память лорда Джона. Мы воюем с горцами уже много лет, и нет бесчестья в том, чтобы перехитрить их. Не стоит пугать невинную девушку темницей… тут леди Аррен немного погорячилась… Но и жениться на ней вам никак нельзя. Ведь быть лордом Долины — это не только привилегия, но и великая ответственность! Перед Долиной и её жителями! Ваш брак должен быть выгоден родному краю!
Члены Совета согласно закивали, но Роберт упрямо мотнул головой и насупился.
— Я не вижу большой выгоды, если Долина заключит брак с Простором или Штормовыми землями, с Железными островами или Дорном… А с Винтерфеллом нас и так связывают узы родства. Если им нужна будет помощь, Долина откликнется. И я уверен, что и они не забудут, что в их жилах течёт кровь Талли, если вдруг мы позовём. Лишь брак с королевой Серсеей может быть нам полезен. Но выгоду с него должны иметь обе стороны… а какой ей прок от меня, когда Долина и так подвластна Железному Трону?
— Ну, если вы всенепременно хотите жениться на девушке из родного края, то почему бы не выбрать кого-то другого? — проворчал Годрик Боррелл. — Мой дом кишит девками как шелудивый пёс блохами… У меня столько дочерей и внучек, что я уже со счёта сбился… Куда прикажете их девать? А тут вдруг какая-то выскочка с гор скатилась!
— Моей жене будут нужны подруги, лорд Боррелл, — сказал Роберт. — Вы окажете нам честь, если пришлёте парочку, подходящих Грай по возрасту. И привозите их всех на нашу свадьбу, там будет много славных холостых парней и рыцарей в расцвете лет! Но жениться мне на ком-то из девиц Боррелл было бы расточительством… при всём моём уважении, милорд… — Он поклонился и пояснил, усмехнувшись: — Вы же не грабите мои рудники, и нам с вами не нужно мириться…
— С горцами вам тоже не нужно мириться! — Сир Лин снова стукнул кулаком. — Корбреи с самого начала были против переговоров. Нужно было сразу действовать с позиции силы! Показать этим палёным ублюдкам, кто хозяин в Долине!
— Так почему же вы не показали, сир?
— Чего?
— Я спрашиваю, какого драконьего хера я томился в плену два года, раз вы знали такое простое решение? — внезапно рявкнул Роберт, только что приязненно шутивший с Борреллом. — Каждый день я всматривался в просветы между деревьями, надеясь увидеть своих воинов… которые спасут меня, и превратят всё вокруг в кровавое месиво… Два года, сир! Чем вы были заняты так сильно… чтоб Неведомый вас за это натянул… прелестями своего оруженосца?! И теперь вы смеете мне говорить, что были против переговоров?
Всё же Роберт не сдержался и вспылил, но Талли считал, что это к лучшему — такие, как Лин Корбрей, иной тон считали уделом слабаков. Заносчивый и безжалостный, средний из братьев Корбреев славился не только своим мастерством мечника, но и непомерной гордыней. Уязвлённый хлёсткой, издевательской отповедью, он от неожиданности растерялся и заозирался по сторонам. На помощь ему пришёл рыцарь Чаячьей башни Дамон Шетт.
— Мы ни на день не прекращали ваших поисков, милорд, — поднял он выпавший из руки собрата меч. — Мы отправляли людей в горы, прочёсывали дороги и самые дальние поселения. Галеи рыскали вдоль берегов и заходили на все острова. Даже когда мы узнали, кто именно вас похитил, легче стало ненамного… горы слишком велики, милорд…
Сир Лин перевёл дух и снова был готов ринуться в бой.
— Но сейчас-то мы можем найти их! — победно крикнул он. — Найти их поганое логово и вырезать всех до единого! Вы ведь знаете дорогу, милорд! — Он облизнул губы и осклабился: — Так покажите нам! И мы превратим там всё в кровавое месиво, как вы мечтали…
— Правильно! Превратим с радостью, милорд! — поддержал его Оливер Сандерленд.
— Спалим всё к драконьим херам, раз они так любят огонь! — присоединился кто-то из зала.
Роберт покачал головой.
— Мы не можем на них напасть, — сказал он. — Я заключил с Обгорелыми мир.
— Они принесли вам клятву верности?
— Нет. Это я им принёс…
Лишь Оливер Сандерленд и Годрик Боррелл не дрогнули и остались невозмутимыми — они знали, что увидят, когда Роберт поднялся и начал отстёгивать плащ. На Совет он пришёл в светло-сером дублете и лёгком укороченном плаще, оставив и кошачью шкуру, и аракх в комнате Грай под охраной Бриенны. Подрик поймал на лету плащ, принял в ладонь заколку-брошь, помог снять дублет.
Роберт раздевался неспешно, внимательно всматриваясь в удивлённые, пышущие негодованием после его признания лица. И чем больше видел на них недоверия, пренебрежения, а где-то и презрения, тем шире и насмешливей улыбался. Сняв через голову рубашку, он спустился по ступенькам к столу и опёрся на него ладонями, позволяя рассмотреть вблизи глубокий тиснёный ожог от клейма на своей груди.
Джон Ройс нахмурился, Ролланд Лонгторп подался вперёд, Эдмунд Ваксли передёрнул покатыми плечами. Застыл, раскрыв рот, Терранс Линдерли. Гаррольд Хардинг оторопело уставился, молодой Утер Шетт задрожал. По Большому чертогу прокатилось дружное: «Аахх!» Леди Анья обхватила дряблые щёки ладонями, Лиза закричала.
— Они тебя пытали?! — насилу выдавила она из себя.
— Не в тот раз, матушка, — беззаботно ответил Роберт, и Лиза снова сдавленно вскрикнула. А он оглядел своих людей и заговорил напористо, с убеждением, заглядывая в глаза каждому: — Обгорелые приняли меня в своё племя. Приняли не за заслуги моего отца, не потому, что мой дом великий и могущественный, что мои предки были королями, а я лорд Долины. А потому что я заслужил это право! Как я могу их предать?! За всю историю горцы не приняли в свою семью ни одного мужчину-долинца. Они похищают наших женщин, чтобы получить приток свежей крови и иметь здоровое потомство. Но им нужна лишь кровь, а не семя. Потому всех мужчин они убивают. Они готовы воевать за любого, кто им заплатит. Кроме жителей Долины. Они не раз служили за золото Железному Трону. Но никогда не служили нам. Нас они ненавидят! И убивают…
— Но почему они не убили вас, Роберт? — удивлённо воскликнула леди Уэйнвуд.
Он благодарно кивнул за своевременный вопрос.
— Потому что мне повезло — у дочери вождя племени оказалось доброе сердце.
Роберт посмотрел на дальний край стола, где сидели самые зрелые воины, и чьё слово имело наибольший вес — Белмор, Ройсы, Илис Уэйнвуд, Гилвуд Хантер, Утор Толлетт, Хортон Редфорт. Убедился, что они его внимательно слушают и перевёл взгляд на мать.
— Грай тайком носила мне еду, пока Трёхпалый Тиметт решал, достаточно ли рудников закрыли Аррены, чтобы убить меня быстро, или стоит проучить их, отсылая меня по частям по разным замкам…
Ему пришлось прерваться, потому что Лиза снова истошно закричала.
— Только благодаря этой девушке я не умер с голода, матушка! И только благодаря ей я вообще остался жив. Она уговорила своего отца не убивать меня.
Художник: Виктор Орешников.
Роберт обошёл стол и приблизился к сидящим и стоящим у стен. Он медленно шагал вдоль, давая возможность рассмотреть свой шрам, наблюдая, как меняются лица, и восклицал с тем же напором:
— Вы правда думаете, что если я покажу дорогу к поселению, то мы легко и просто одолеем их?! Да добрую часть нашего войска они выкосят ещё на подходе! Их дозорные караулят все подступы, сообщения об угрозе передаются сигнальным дымом мгновенно. Я ходил в караул и знаю, о чём говорю! Их лучники перестреляют нас, как куропаток — с деревьев и из-за камней. А для остальных после спуска к ущелью устроят горный обвал. Но те, кто всё же доберётся, придут на голый пустырь. Горцы просто уйдут, покинут насиженное место, забрав с собой всё, что смогут унести. Они забьются глубже в горы, построят новый лагерь. И если до этого они тревожили нас время от времени, то тогда объявят нам войну в полную силу. По нашим дорогам станет невозможно ездить, мы не сможем ходить на охоту, наш скот будут травить, а крестьян вырезать, как свиней. Всё, чего мы добьёмся таким походом, это погубим своих людей и развяжем войну. И ваш лорд станет клятвопреступником!
Роберт сам налил немного вина в кубок и медленно выпил, давая себе передышку, а своим оппонентам время осознать услышанное, и проникнуться им.
— Но в нашей власти не допустить этого, — уже спокойнее сказал он. — Мы можем сделать и больше — мы можем начать жить в мире!
— Мы никогда не будем жить с горцами в мире, — сказал Джон Линдерли. — Слишком много обид у нас друг на друга. Как можно забыть своих убитых родных и друзей? Как это можно простить?
— Горцы убивали и Арренов, милорд, — сказал Роберт. — И там, в горах, я никогда не забывал, кто я и откуда. Когда Обгорелые взяли меня на захват обоза, я не убил ни одного стражника. Потому что это были мои люди! Но я не мог помешать Обгорелым убивать вас. Теперь могу! — Роберт ткнул себя пальцем в грудь. — Это знак того, что я Обгорелый. И ещё это символ дома моих предков. Сокол и Полумесяц навсегда выжжены огнём на моём сердце! Я могу помешать вам убивать друг друга! Ведь теперь и вы, и они — моя семья!
— Но почему ты должен жертвовать собой?! — взмолилась Лиза.
— Потому что другого пути нет. Потому что я лорд Долины. Потому что кто-то должен это сделать. Почему не я? — Он снова обратился к Линдерли: — Мы не забудем погибших, милорд. Мы будем чтить их память. И строить новую жизнь вместе. Я знаю, вы думаете, это невозможно… Но нужно лишь захотеть… и найти что-то такое, что нас объединит.
Роберт подал знак, и Пейн принёс ему рубашку и дублет. Одеваясь, он продолжал:
— Далеко на севере живут дикие племена — великаны, Рогоногие, людоеды, Тенны… Они веками воевали друг с другом. Но нашёлся человек, который смог заставить их забыть о вражде. На это ушёл не один год, но он смог их объединить. У них появился общий враг, и они поняли, что поодиночке не выстоят. У дикарей хватило ума понять, что для них выгоднее!
— А нам нечего понимать, у нас с горцами нет общих врагов! Они — единственные наши враги! — раздражённо воскликнул правитель Трёх Сестёр. Его слова тут же одобрили выкриками и согласным гудением, хотя поддержка уже не была такой единодушной, как в начале заседания. — У нас не может быть с ними одинаковых интересов!
— Вы уверены, лорд Сандерленд?
— Не могу говорить за других, но скажу за себя — у меня не может быть с этими выродками ничего общего! Они убили одного моего сына, а другого покалечили. Я знаю, лорд Роберт, что это вы спасли Рейлона, не выдали им его…
— А он спас меня. Ведь это он сказал, где меня искать. Так что мы квиты.
— Но только он остался без руки!
— Вы меня обвиняете в этом?!
— Нет, лорд Роберт. Я говорю лишь, что мне с горцами не по пути!
— Знаете, что сломило упрямство вождя Обгорелых? Какой довод стал решающим и убедил его согласиться на наш с Грай брак? — Роберт, уже полностью одетый, вернулся к столу, небрежными щелчками расправляя кружева манжет. — Возможность, что его внук может стать Королём Гор и Долины.
— Несбыточная мечта! — фыркнул кто-то в толпе.
— Может, и так, — согласился Роберт. — Но разве это недостойная мечта? И такая уж она несбыточная? Что мешает нам стать независимым королевством?! У нас есть для этого всё — богатые рудники, скот и жирная земля, хорошо вооружённая армия, море с трёх сторон и леса для строительства собственных кораблей. Нам нужно только навести порядок в своём доме и обеспечить мир. А потом мы вместе с горцами сделаем Долину процветающей! И теперь весь вопрос в том, хотите ли вы сами этого?! Вы, лорд Тристон, хотите или нет? А вы, сир Лин? — Роберт вновь не стоял на месте, подходил к вопрошаемому и смотрел ему в глаза: — Лорд Джон Ройс? Лорд Нестор Ройс? Сир Темплтон? Сир Хардинг? Лорд Графтон? Лорд Редфорт? Сир Уэйнвуд? Леди Уэйнвуд? Сир Ваксли? Леди Аррен? Неужели вы никогда не мечтали о сильной, богатой и независимой Долине?!
Он остановился в центре и в упор посмотрел на Илиса Уэйнвуда.
— Вы рассказывали мне о выгоде брака и моих обязанностях перед Долиной, сир. А я говорил вам, что не могу поступиться своей честью. Так вот, союз с дочерью вождя самого сильного клана Лунных гор удовлетворит и ваши требования, и моё желание: этот брак непременно принесёт Долине пользу, и мне не придётся нарушать своё слово, данное Обгорелым. Этот брак — единственный из всех мыслимых — не поставит меня перед выбором между долгом и честью. Согласны ли вы дать мне возможность исполнить свой долг, и сделать это с честью?
Члены Совета в замешательстве переглядывались, но никто не спешил отвечать на столь коварно сформулированный вопрос. Остальные тоже озадаченно чесали в затылке, и лишь мейстер Леран не скрывал своей ироничной и одобрительной улыбки. Затянувшееся безмолвие нарушила Лиза Аррен.
— Ты любишь её, сын?
Она спросила это просто — без вызова, без подвоха и обиды, и даже без удивления. Задала вопрос спокойно, ласково, словно они с Робертом беседовали где-нибудь приватно в совершенном одиночестве. Может быть, поэтому и он ответил так же просто:
— Да.
— Тогда нечего больше и обсуждать! — решительно заявила Лиза и поднялась. — Никто не может запретить лорду Долины поступать так, как он решил!
Кто-нибудь обязательно бы это сказал. Талли ставил на Темплтона. Роберт же предполагал, что это будет Джон Ройс, и оказался прав — Бронзовый Джон, один из самых уважаемых жителей Долины, сам того не ведая объявил о начале финальной части поединка.
— Боюсь, что такие всё же найдутся, миледи, — сказал он.