Во внутреннем дворике, действительно, было свежо. Посетители же, видимо, предпочитали оставаться в тепле бара, так что идиллия природы, выхваченная ресторанной территорией из цепких когтей города, не нарушалась ничем.
Здание «Тыквы» занимало довольно большую площадь. Изогнувшись подковой, оно возвышалось на три этажа. В правом крыле, примыкающем к кованой ограде и дороге за ней, располагался «младший» бар. Там, как правило, собирались молодые наемники и щенки, недавно выпущенные мастерами или приближавшиеся к выпуску, а, следовательно, обладавшие большей свободой, чем те же Санька и Ирвин. В этом зале было дешевле, проще и агрессивнее. Ученики только начинали демонстрировать зубы, выясняя, кто из них сильнее, ловчее и круче. Поэтому в младшем баре часто вспыхивали ссоры, оканчивающиеся зрелищным или не очень мордобоем. Внутри ресторана драки находились под строжайшим запретом: хозяин, как любой деловой человек, считал святым делом безопасность каждого своего гостя, охранники мгновенно растаскивали нарушителей, не заботясь о деликатности своих действий. Зато на улице сорвиголовы и забияки могли выяснять отношения, сколько хотели. Как правило, до серьезных травм не доходило, поскольку драки традиционно велись до первой крови. С другой стороны, наемник был бы плохим профессионалом, не умей он наносить бескровные удары по самым чувствительным местам.
Центральную часть первого этажа занимал холл, где некогда располагались игровые автоматы. Царство азарта рухнуло, когда один мастер, основательно проигравшись, устроил настоящее побоище, сорвав свою злость на ни в чем не повинных машинах и персонале, что имел несчастье попасться ему под руку. После этого администрация бара приняла решение, что без игры будет безопаснее. Теперь же холл был просто холлом, выполнял свое прямое предназначение, очаровывая тех, кто попадал сюда впервые. Здесь же вежливые, красивые и улыбающиеся хозяйки злачного места встречали гостей и приводили их к месту отдыха или деловых переговоров. Также в холле находился вход в хранилище: оружие принято было сдавать, по крайней мере, огнестрельное. С холодным все обстояло сложнее, и для некоторых посетителей делалось исключение. Тем более что мой меч, скажем, стоил баснословных денег, и хозяин предпочитал не рисковать. Правда, человек, обнаживший оружие в оазисе покоя, автоматически попадал в черный список и лишался возможности посещать «Тыкву». Навсегда.
Левое крыло занимал наш излюбленный бар, гораздо обширнее «младшего», богаче оформленный и с совершенно другими расценками и услугами. Официанты трудились лучше, девушки были красивее, напитки дороже, публика серьезнее. Драки внутри вовсе были редкостью, как и на улице. В конце концов, взрослые мастера предпочитали выяснять отношения подальше от посторонних глаз. Максимум, что тревожило покой посетителей — это пьяные драки, которые, как правило, быстро и безболезненно заканчивались. Бузотеров разнимали их же приятели, не вмешивая в свои дела охрану. Да и замершие у дверей улыбчивые блюстители покоя были на порядок профессиональнее мрачных мордоворотов из «младшего бара».
Второй этаж раскрывал двери желающим обсудить дела в узкой компании. Помимо одного изолированного большого зала и двух открытых веранд, пользовавшихся популярностью летом, здесь находились небольшие приватные гостиные, каждая из которых была обставлена с ненавязчивой роскошью дорогого кабинета и позволяла придать деловой встрече налет шика. А третий этаж представлял собой царство разврата, где хозяйничали богини любви. Надо сказать, что в этом райском саду, полном грешных ангелов, наемники оставляли куда больше денег, чем на первых двух этажах. Девочки, действительно, были особенные, бдительно охранялись и оберегались, и, по скупым замечаниям Фреи, весьма неплохо зарабатывали. Как шутливо говорил Мрак, когда желал меня позлить, без заработка я не останусь.
Ареной для драк обычно выступал внешний двор, небольшая площадь перед стоянкой, вымощенная камнем и освещенная литыми ажурными фонарями. Во внутреннем дворике посетители предпочитали беседовать куда менее агрессивно. К этому укромному уголку, летом увитому плющом и виноградом, а зимой подсвеченному рождественскими огнями, прочно прикрепилось название «атриум». В центре атриума в теплое время года бил фонтан, окруженный кокетливыми шляпками легких беседок. Зимой же дворик, укутанный снегом, казался царством Ледяной Королевы. С наступлением весны также открывалась галерея, по которой можно было пройти вдоль всей подковы здания, переходя из одной части в другую. Вообще, в «Тыкве» было много переходов и выходов, но все тщательно охранялись, что было немаловажно для посетителей. Безопасность и возможность незаметно для находящихся в баре пройти из одной части в другую, создавали «Тыкве» колоссальное преимущество перед аналогичными заведениями.
Мы, смеясь и беззлобно переругиваясь, вывалились в атриум, и заняли одну из просторных беседок, спасаясь под ее крылом от снега. Ирвин, не пожелав присоединиться к компании, остановился у первой ступеньки, опираясь на перила. Саня, выразив недовольство, все же, остался рядом с приятелем. Ребята все никак не могли оставить нас с Фреей в покое. Вообще, они любили подтрунивать надо мной, стараясь вывести из себя, и получали от этой изощренной пытки максимум удовольствия. Это напоминало любовь старшего брата, способного доводить сестру до слез своими нападками, но готового свернуть шею любому другому, покусившемуся на святое.
— О, покажи, — Тень потянулся к моим новым перчаткам, пристегнутым к поясу. Я не удержалась от желания похвастаться перед ребятами обновкой, захватив ее в качестве аксессуара, дополняющего образ. Любопытство друга было пропитано интересом профессионала, увидевшего новую вещичку. Я отстегнула перчатку и натянула ее на правую руку, демонстрируя коллегам.
— Класс! — Тут же отозвался Мрак, прикуривая мне сигарету. — Правда, в них ты провоцируешь меня на более агрессивные эротические фантазии. Скажем, с элементами садизма?
— О, да, моя госпожа, — простонал Красавчик, давясь от смеха.
— Да ты что! — тут же включился Тень. — Она занята! Она будет делать это с Фреей!
— Да пошли вы, — беззлобно отозвалась я, показывая правую руку Саньке. Тот взвесил мою ладонь с кольцами на руке и присвистнул. Ему, естественно, в общем веселье участвовать не разрешалось. От щенка я бы такого не потерпела.
— А может, все-таки, попробуешь меня в этой роли? — не отставал Красавчик, развивая успевшую уже мне надоесть тему. Но по опыту я знала, что экзекуция может продлиться очень долго. Оборвать подколки можно было двумя способами: игнорировать или рявкнуть. Для крика я пока не была достаточно зла, поэтому оставалось не обращать внимания.
— Боюсь, ты здорово уступаешь Фрее, вот в этом месте, — усмехнулась я и ткнула его в грудь.
— Зато я умею быть таким покорным, — томно протянул Красавчик, вызвав очередной приступ смеха у Тени, явно представлявшего себе картину во всех красках.
— Смотри, какой на тебя высокий спрос, Леди, — привычно хмыкнул Мрак. — Если ты потеряешь работу, приходи на третий этаж. Будешь звездой! При таком-то очаровании…
— … и полном отсутствии моральных устоев, — раздался внезапно хмурый голос Ирвина. Смех резко стих, словно горло сдавили ладонью. Повисла колкая, угрюмая тишина, разрушая рождественскую идиллию атриума. Тишина, пробитая насквозь пронзительными взглядами, сходящимися в одной точке. На моем ученике.
Я стояла, замерев с недокуренной сигаретой в зубах, медленно осознавая то, что сейчас услышала. У меня галлюцинации, или меня только что назвали шлюхой? И кто? Собственный ученик. Мой щенок. Вероятно, он сам не понял, что сотворил. Стало горько, и на память пришли слова Ами. «Что ему нужно сделать, чтобы ты его наказала? Ударить тебя? Оскорбить при всех? Смешать с грязью?» Вот. Дождалась. Черт, как же она была права! Нужно было сразу ставить его на место. Сейчас разговаривать было уже поздно. Я просто не могла спустить оскорбление. Вокруг ребята…
Эти мысли пролетели в моей голове за доли секунды, и в следующее мгновение я уже приняла решение. Практически не контролируя себя, объятая яростью, ослепленная дерзостью щенка, я в несколько стремительных шагов сбежала по ступеням, преодолев расстояние, разделявшее нас. Боковым зрением я уловила агрессию, застывшую на лицах друзей. Враждебный взгляд Тени, злые, насмешливые глаза Святоши и взволнованное лицо Саньки, инстинктивно прикрывшего рот ладонью. Ирвин смотрел прямо на меня, вздернув подбородок, вызывающе, с нехорошим огоньком в темных зрачках. Не замедляя шага, я приблизилась к нему вплотную и вписалась коленом в живот. Удар, вкупе с моим весом и инерцией, вышел мощным. Ирвин согнулся пополам, судорожно выдыхая, но завершить рефлекторное движение я ему не дала. Стиснутой в кулак правой рукой, затянутой в новенькую перчатку, я ударила его в челюсть, встречая на траектории движения. Вероятно, ярость помешала мне рассчитать силу удара: пальцы, утяжеленные кольцами, врезались в кость с противным хрустом. Вампир простонал что-то сквозь сжатые зубы и медленно осел, сначала на колени, а потом и вовсе рухнул в снег, сворачиваясь в калачик от захватившей его боли.
— Мразь, — выплюнула я. — Жди меня в машине. И не смей раньше попадаться на глаза.
Уронив ключи в снег, не заботясь о том, насколько заметны и доступны они будут вампиру, я переступила через его тело и направилась ко входу в приятное тепло бара, но замерла, почувствовав за спиной движение. Святоша сделал несколько шагов к моему ученику.
Не оборачиваясь, я прошипела:
— Только тронь. Это мое. Разбираться мне.
Я услышала, как наемник перевел дыхание. Потом негромко хрустнул снег под его ботинками, когда он отступил. И вновь двинулась к двери, обещающей тепло, но на этот раз меня остановил умоляющий голос Саньки:
— Мрак, пожалуйста!
Брат догнал меня парой шагов и переадресовал просьбу:
— Ты позволишь ему остаться? Помочь. Щенок — твой…
Я передернула плечами, то ли от холода, то ли от кипящих внутри эмоций, и безразлично уронила:
— Мне все равно.
Мрак кивнул ученику, и Санька облегченно отвернулся. В это время я шагнула в душный сумрак бара, и всполохи цветного света отсекли от меня улицу.
Ирвин лежал в снегу, почти не чувствуя его обжигающего холода и влажности. Боль свернулась ярким клубком в районе солнечного сплетения, пожирая его с упорством оголодавшего зверя. Вдохнуть никак не получалось. Рефлекторно сократившиеся мышцы сковали тело. Любая попытка пошевелиться отзывалась зубодробительным звоном в голове и приступами тошноты. Челюсть Ирвин почти не чувствовал. Первые секунды после удара она будто гудела, а потом ощущения отключились, не позволяя проконтролировать состояние. Осторожное прощупывание языком дало понять, что зубы, вроде, целы, но ощущались они странно, будто не совсем на своем месте. Рот наполнялся кровью, и ее солоноватый привкус почему-то тоже вызывал тошноту.
По щекам бежали горячие слезы, и тяжелее всего оказалось то, что вампир не мог понять их причину. Боль? Обида? Унижение? Страх? Он так отвык от этих человеческих реакций, что не мог понять, какое чувство их вызывает. Он уже забыл, когда последний раз плакал. Видимо, в прошлой жизни. Боль вновь скрутила внутренности, взрывом ощущений отозвалась ушибленная челюсть, и Вин понял, что отсутствие чувств являлось благословением. Хотелось стонать, но он держался.
Санька подошел ближе и присел около него, положив руку на плечо. Ребята ушли, сразу же последовав за Леди.
— Вин… — его голос дрожал, наполненный горечью и сочувствием. — Как же тебя угораздило ляпнуть такое! Держись, сейчас станет легче.
Саня осторожно потянул его за плечи, распрямляя, помогая вдохнуть, и ворвавшийся в глотку кислород обжег легкие, словно кипяток.
— Дыши. Сейчас полегчает.
Его пальцы пробежались по корпусу, прощупывая, и Вин услышал, что друг облегченно выдохнул и пробормотал что-то вроде «цел». Санька, вытащив из кармана платок, попытался стереть кровь с лица вампира, но тот едва не взвыл от легкого прикосновения, и человек быстро убрал руки.
— Соберись, тебе надо встать. Не стоит лежать на снегу, простудишься. Я доведу тебя до машины.
Кое-как с помощью Саньки Вину удалось подняться. Но его тут же настиг очередной приступ тошноты и головокружения, тело повело, и он бы упал, если бы приятель не поддержал его.
— Черт. Два удара. Всего два удара, — покачал головой Саня, поддерживая Ирвина в более-менее вертикальном положении. Отпустив его лишь на мгновение, чтобы поднять ключи, человек медленно повел вампира к машине. До стоянки они добрались, наверное, минут за пять. Саня немного повозился с ключами, после чего открыл дверь и, как можно удобнее, устроил вампира на заднем сидении. Сам сел на водительское место, завел мотор, включил обогрев, после чего принялся искать аптечку. Она абсолютно точно должна была быть в ближайшем доступе для водителя: привычка всех наемников. Наконец, аптечка обнаружилась под пассажирским сидением. Саня быстро пересел назад. С Ирвина разве что не текло. Джинсы, рубашка, водолазка — растаявший снег пропитал все насквозь. Еще с минуту они сидели молча, Саня — тревожно осматривая приятеля, Вин — закрыв глаза и пытаясь контролировать боль. Но вампирская природа не подвела. Через пару минут тошнота улеглась, мир прекратил вращаться, оставив только лишь противный звон в висках. Ирвин открыл глаза и негромко произнес:
— Спасибо.
И тут же осознал ошибочность своего действия. Челюсть пронзило такой болью, что он застонал в голос, едва не вырубившись. Инстинктивная попытка пошевелиться еще раз окончилась так же бесславно — голова закружилась, и его вновь повело.
— Да брось ты. У тебя щека и подбородок отекают. Я боюсь, что челюсть сломана, — отозвался Санька, следя за реакцией вампира. — При движении больно?
Вин утвердительно опустил веки, стараясь шевелиться как можно меньше.
— Зубы целы?
Вампир снова ответил глазами.
— Хорошо, — Санька потянулся к приборной панели, перегнувшись через сидение, и прибавил температуру. Вин дрожал, от боли или от холода. В любом случае, его необходимо было согреть, чтобы снять последствия шока. Ловкие руки молодого человека быстро перебирали содержимое аптечки. От стандартов автомобилистов этот набор сильно отличался.
— О, отлично, обезболивающее нашлось. Кровь неплохо бы остановить… И повязку следует сделать обязательно. Если перелом есть, то смещение может произойти легко. Если уже не случилось. И последствия нехорошие… Потерпи, брат, может быть больно.
Еще пара минут ушла на то, чтобы соорудить фиксирующую повязку. Вин терпел, сжав кулаки до боли и прикрыв глаза. Когда Санька закончил, вампир осторожно приложил правую ладонь к груди, благодаря жестом.
— Ты, вообще-то, ошалел, — мрачно сказал Санька, глядя на товарища. — Сказать такое Леди! В присутствии остальных! Вот уж не думал, что ты склонен к суициду. Считай, что тебе повезло. Несказанно повезло. Если она на этом остановится. Черт подери, да другой мастер не посмел бы ей такое ляпнуть, а тут собственный щенок. Леди же вспыльчивая, как вся преисподняя, а тут еще и зрители… Не будь ты ее учеником, тебя сейчас от асфальта отскребали бы. Ты чем думал вообще?
Вин прикрыл глаза в ответ. Он не понимал, почему Саня так переживал. Он не понимал, отчего взбесилась Леди и отреагировала так жестко вместо того, чтобы заткнуть его словами, как обычно. Он вообще перестал что-либо понимать. Словно в ответ на его мысли, прозвучал голос Сани:
— Ирвин, можно тебе совет дать? — дождавшись еле различимого кивка, друг продолжил: — Постарайся с ней помириться, как можно быстрее. Что хочешь, делай, хоть в ногах валяйся, но добейся примирения.
Вампир вопросительно вскинул брови, морщась от боли.
— Леди злопамятная, — пояснил Саня, — Но, пока ты не здоров, никаких мер с ее стороны не последует. Профпригодность превыше всего, здоровьем твоим Леди не рискнет. Кодекс. Используй этот шанс. Черт, пожалуйста, хоть один раз послушай меня!
Последняя фраза вышла уже на повышенных тонах, и Ирвин кивнул, прерывая поток слов. Голова слишком болела, тошнота вернулась, мир перед глазами поплыл, и вампир всерьез боялся потерять сознание. Ощущения были новыми, но не отличались приятностью. Для сохранения сознания необходим был покой…
Я вошла в бар, злая донельзя, с намерением схватить вещи и уйти, не задерживаясь ради комментариев. Но уйти мне не дали. Мрак тут же бесцеремонно согнал Фрею, дожидавшуюся его на стуле. Девушка испуганно взглянула в мое лицо, очевидно, полагая, что со мной что-то случилось, но, считав мои эмоции, поспешила исчезнуть. Мрак почти силой усадил меня на свое место и, удерживая мои руки, медленно и четко проговорил, глядя в глаза:
— Не торопись. Выпусти пар. Ты же его убьешь сейчас. А потом жалеть будешь. Подожди.
— Стоило бы, — сквозь зубы процедила я, тем не менее, не делая попыток освободиться.
— А ты ее не удерживай, — зло вмешался Святоша. — Пусть убьет. Вампира никто жалеть не будет, правила на него не распространяются. Я за твоим щенком, Леди, давненько наблюдаю. Не умеет он свой язык держать. Ты не научила его вежливости и почтению. Силенок не хватило? Хочешь, помогу?
Я вскочила резко, сбросив руки брата и опрокинув стул, и оказалась лицом к лицу с обидчиком.
— Насколько я помню, ты еще не воспитал ни одного щенка. Хочешь меня поучить?
— Если бы ты только слушала, — хмыкнул Святоша, глядя на меня сверху вниз, с высоты своего немалого роста. — Я изначально не одобрял твой выбор. И сразу говорил тебе, что ты с вампиром не справишься. Но ты же крутая! Простые смертные не для…
Мой кулак мгновенно мелькнул в воздухе, ударяя снизу вверх, змеей проскользнув между нашими телами. И замер на полдороге, врезавшись в подставленную ладонь Красавчика. Тот сразу же отдернул руку, охнув и сжав ее с гримасой боли. Хорошо, что Свята я ударила куда слабее, чем собственного ученика. Мог бы быть и перелом.
— Ты с ума сошла? — рявкнул на меня Мрак, вновь силой усаживая на место и заставляя смотреть ему в лицо. — Бить друзей утяжеленной перчаткой? Ты чем думаешь?
— Ясно чем, — поддакнул Святоша, скрестив руки на груди и продолжая насмешливо смотреть на меня сверху вниз. — Вампира своего бережет, а…
— Свят, если ты сейчас же не заткнешься и не исчезнешь, я сам тебе врежу, — огрызнулся на него Мрак, но я перебила:
— Нет, зачем же исчезать? Предлагаю поединок. До первой крови. Выиграешь — можешь наказать моего щенка, как сочтешь нужным. Проиграешь — извиняешься передо мной прилюдно.
Святоша побелел от ярости и сжал кулаки, злобно глядя на меня, но между нами тут же вклинился Тень, меня схватил за руки брат, а Святошу оттеснили назад Красавчик и Бинго. Охрана тоже явно заинтересовалась происходящим за нашим столиком, но пока не подходила, давая возможность навести порядок самостоятельно.
— Все, все, ребята, стоп! — Тень развел в стороны руки, словно стремясь удержать нас одним жестом. — Хорош, а то мы еще друг другу начнем кости ломать. Вам лучше позже все обсудить, сейчас все на взводе.
— Мне действительно лучше уйти, брат, — едва слышно сказала я, вытаскивая деньги, чтобы расплатиться за вечер. Мрак настойчиво нажал на мою руку, вынуждая вновь спрятать банкноты.
— Убери, просто уйдем. Я заплачу за вас. Пойдем, провожу тебя до машины.
Я, не спеша, оделась, вышла во двор и почти прогулочным шагом добралась до авто. Намеренно выдержанная пауза облегчения эмоциям не принесла. Санька появился из пассажирской двери и с расстроенным видом подошел к своему мастеру.
— Леди, — тихо обратился он ко мне, — прости, что действовал, не спросив у тебя разрешения, но ему совсем нехорошо. Черт, был бы он человек, я бы сказал, что ему крайне плохо. Челюсть, похоже, сломана. Озноб, головокружение, тошнота. Вину врач нужен…
Я обожгла Саню взглядом, но за него неожиданно вступился мастер:
— Сестренка, если я еще что-то понимаю в травмах, то удар очень нехорошо лег. Плюс утяжеление. Покажи-ка ты его врачу, действительно. Убить всегда можно. Но ведь мы не хотим испортить тебе щенка, верно?
Я сухо попрощалась и села в машину. Врач? Вампиру? С него и регенерации хватит. Кажется, кто-то счел себя достаточно сильным, чтобы тявкать на мастера. Вот пусть и наслаждается достигнутым результатом. Ирвин полулежал на заднем сиденье, мокрый и продрогший, и выражение его лица мало походило на наслаждение. Он едва различимо стонал сквозь зубы, когда машина дергалась на дороге. Я про себя мстительно пожелала ему легкого пути и продолжила ехать в прежнем ритме. В моей голове теснился многоголосый рой различных желаний, но ярость мешала сосредоточиться и обдумать их как следует. Разумеется, в первую очередь, мне хотелось ударить Ирвина. И не один раз. Так, чтобы утолить свою жажду мести. Так, чтобы стереть это снисходительное выражение с его лица. Так, чтобы вампир испугался меня по-настоящему. Но, пока я оставалась его наставницей, я была связана Клятвой, обязующей меня оберегать жизнь и здоровье ученика. Ами оказалась права. Он не видел во мне силы. Не питал ко мне уважения. И я явно упустила момент, когда следовало это уважение завоевать. Сейчас меня терзал лишь один вопрос: стоит ли вообще заморачиваться с обучением? Проблема заключалась в том, что, по условиям Клятвы, отказаться от обучения без веской причины мастер не мог. Хотя, конечно, саму личность вампира вполне можно было предъявить в качестве веской причины. Но теперь такой поворот смердел трусостью. А вот мой ученик отказаться мог: сломанная мною челюсть за вескую причину вполне сошла бы. Я злорадно улыбнулась, предвкушая замаячившие на горизонте возможности мести.