Конечно же, я ему солгала. Его помощь мне не требовалась, я вполне могла бы привлечь кого-то из опытных коллег. Целью моей была пара вампиров. Мальчик и девочка. В прямом смысле. Когда заказчик, тот самый Себастиан, дал мне вводную, я возмутилась. Но вскоре мне стало понятно, почему он так настаивал, чтобы с информацией я ознакомилась при нем. Я покачала головой, демонстрируя нежелание работать против детей, но Себастиан, снисходительно улыбнувшись, уточнил сведения. Обоим было по сто два вампирских года, и шустрые пострелята уже вполне освоились в зубастом мире. Освоились настолько, что кровавый след тянулся за ними через три страны. Каким образом эти милые детки умудрились перейти дорогу Себастиану настолько, что он готов был выложить тройной гонорар, я не могла себе представить. Но факт оставался фактом: за головы двух практически школьников мне была предложена очень соблазнительная сумма.
Неприятность в заказе существовала одна: девочка работала с оборотнями. Причем настолько хорошо, что умудрилась подчинить себе стайку из пяти человечьих. Собственно, волчьи оборотни, то есть те, кто превращался в волков, делились на две группы. Те, кто на самом деле походили на волка, и те, у кого в облике сохранялось больше человеческого. Вервольфы, недалеко ушедшие от мохнатого прототипа, были менее опасны. Они хуже контролировали себя, и мозги у них выключались в большей степени. Животные инстинкты, преобладавшие над человеческим разумом, делали их уязвимыми для охотников. Вервольфы острее чувствовали жажду крови и чаще срывались, предвкушая добычу. Они оборачивались полностью, от природного волка их внешне отличал, пожалуй, только размер. Иная картина возникала с теми, в ком изначально оставалась львиная доля человеческого. Волколаки, или человечьи оборотни, оборачиваясь, сохраняли за собой прямохождение. Получалась эдакая махина, со строением тела, сочетающим в себе удобные человеку суставы и волчью голову с хищными челюстями. Они контролировали себя гораздо лучше, пользуясь не только природным чутьем, но и всем, что может предоставить мозг homo sapiens. Вервольфов некоторые вампиры, достаточно взрослые и опытные, могли подчинять. Я не представляла себе, сколько ресурса требовалось на подобный контроль. Подозреваю, что немало. С человечьими же оборотнями можно было лишь договориться. Видимо, некоторые зубастые имели впечатляющий дар убеждения. Даже два волколака, на данный момент находящиеся рядом с детьми-кровопийцами, ставили большой знак вопроса на успешности заказа.
Я не желала пользоваться помощью ребят, подвергая их опасности. Но дело обещало быть чрезвычайно рискованным, и я подозревала, что в одиночку могу не справиться. Ирвин же был удобен мне не только потому, что ему, в конце концов, следовало уже предоставить практику. Нет, главным моим козырем являлась ненависть, царившая между представителями двух видов нечисти. Вампиры ненавидели оборотней. Оборотни терпеть не могли вампиров. Занимая одну экологическую нишу, они, фактически, являлись природными врагами друг друга, сдерживающим фактором, силой равновесия. Отчасти, именно этим и объяснялась повышенная активность зубастых на территории нашей страны: Княжество располагалось, большей частью, в районе гор и предгорий, где оборотням жить было неудобно. Их ареал обитания простирался куда дальше, за пределы границ, туда, где равнины и леса отвоевали свое место у возвышенностей. Впрочем, иногда мохнатые и зубастые договаривались: необходимость выживания диктовала им свои правила. Но обычно оборотень реагировал на появление вампира вполне предсказуемо. О чем я не преминула долго и нудно напоминать Ирвину.
Я несколько дней инструктировала и натаскивала его. Ученику необходима была практика, и я это чувствовала. Постоянные подозрения, роем носившиеся в моем сознании, не позволяли мне взять его работать раньше. Теперь же я ощущала себя готовой.
На этот раз, для разнообразия, мы работали на улице. Туманная аллея, печально известная, названная так именно за погодных особенностей, не раз обеспечивала меня работой в пору моей профессиональной молодости. Находилась она в пригороде и давно уже вошла в фольклор нашего города. Этим местом пугали не только детей. Фрея как-то говорила мне, что для шлюхи пожелание работать на Туманной являлось чуть ли не страшнейшим проклятием, после которого полностью пропадало везение по части клиентов.
Я искренне поражалась тому, что и здесь жили люди. Отбросы общества, поставившие крест на своей судьбе и жизни, они смирялись с бедностью, с опасным соседством с преступными элементами, с нечистью, для которой эта улица представляла собой один большой обеденный стол, и прочими факторами риска. За редким исключением, взрослые вампиры здесь не появлялись. И, тем не менее, наша парочка облюбовала именно это богатое на приключения место.
Интересующие нас объекты обитали в подвале полуразрушенного дома, приткнувшегося в конце обветшалого тупика. Покосившийся забор, чудом не рухнувшие стены — не лучший вариант для взыскательных и привередливых зубастых. От места этого за версту несло вампирами, и даже местные жители, ко всему уже привычные, старались обходить тупик стороной. Прохожие здесь являлись редкостью, и мы, оставив машину неподалеку, спокойно достигли назначенного пункта.
Ирвин остановился за пару десятков шагов, вскинул голову и втянул носом воздух. Я, замерев, вопросительно взглянула на него. Чутью вампира я доверяла. Подняв кулак и согнув указательный и средний палец на манер клыков, Ирвин чуть покачал ими, жестом объясняя свою реакцию. Я показала два пальца и вновь молчаливо спросила ученика. Вин утвердительно кивнул и бросил взгляд на дом. Мы медленно двинулись вперед, скользя в ночной тени. Покосившееся двухэтажное здание, старой постройки, достаточно высокое, некогда представлявшее собой типовое жилье, а теперь — типовые развалины, не внушало доверия. Я была бы рада, если бы дело решилось на улице, и лезть в руины не пришлось бы.
Ученик с беспокойством поглядывал на меня. Я потянула оружие из ножен, жестом приказывая ему сделать то же самое. Едва мы вошли во двор, усеянный обломками, ветками и прочим мусором, как я тронула щенка за плечо, указывая на крышу. На фоне растушеванной луны, словно написанной краской, выделялся силуэт женщины. Она сидела на корточках, вскинув голову вверх. «Человек?» — неуверенным жестом спросил Вин. Я отметила то, как безошибочно он распознал присутствие вампиров, и как засомневался в отношении оборотня. Сжала пальцы в кулак и покрутила кистью, обозначая оборот. «Мохнатая». Вертикально рубанула воздух ладонью. «Волколак». Ирвин кивнул, приготовившись атаковать, и тут оборотень нас заметил. Женщина спрыгнула вниз, не задумываясь о последствиях. Плевать она хотела на высоту.
Едва я успела подумать, что неосмотрительная мохнатая переломает себе все кости, и нам останется только добить то, что еще будет шевелиться, как женщина начала оборачиваться. В воздухе. С первого же взгляда выяснилось, что на крыше наша противница сидела, в чем мать родила, поэтому проблем с одеждой не возникло. Изогнулось тело, послушное давлению выламывающихся костей. Скривилось лицо, искаженное нечеловеческой болью. Руки и ноги скрючились, меняя форму и удлиняясь. Оборот длился несколько мгновений. Ровно столько, сколько требовалось прожить, чтобы преодолеть расстояние от крыши до земли. На выщербленный асфальт приземлился уже зверь. На все четыре лапы.
Я мгновенно пересмотрела свое отношение к оборотню. Чтобы научиться менять и перестраивать свое тело в доли секунды, требовался опыт и постоянная практика. Несмотря на то, что мохнатая была едва ли на пять лет старше меня, и то и другое явно находилось на высоком уровне.
— Осторожнее!
Я кричала, плюнув на конспирацию. Все равно прятаться уже не имеет смысла, нас наверняка заметила не только она. Оборотень покачался на месте, позволяя организму привыкнуть к новым ощущениям, и прыгнул вперед. Мощное тело вытянулось в струну, напрягаясь от передних когтей до кончика хвоста. Ирвин пригнулся, уходя от столкновения, и развернулся, нанося ответный удар. Но мохнатая схитрила. Ударившись об асфальт, она покатилась серым клубком, не давая вампиру возможности дотянуться до себя. Я с первых занятий вдалбливала в голову ученика неписанное правило: нельзя позволять оборотню ударить тебя всей массой. Полтора центнера разъяренной волчатины, помноженные на инерцию и силу, ставят точку на любой попытке защититься. Методом перелома позвоночника. И сейчас Ирвин демонстрировал, насколько хорошо он меня понял.
Желая прикрыть ученика, я кинулась на оборотня, поднимающегося на задние лапы. Но, когда нас разделяло расстояние в пару шагов, и клинок уже был занесен, между нами промелькнула тень. Я среагировала скорее на движение, чем на вопли инстинкта самосохранения. Меч коротко чиркнул по воздуху, на секунду споткнувшись о преграду. Я завершила классический удар резким жестом, возвращая оружие в исходную позицию.
Вампирша остановилась в шаге от нас, зажимая раненную руку. Это была совсем еще девочка. Не больше десяти лет. Я еще раз мысленно ругнулась на подонков, обращающих детей. Обольщаться не следовало. Миловидная отроковица вполне способна сломать хребет той же мохнатой одним ударом. Бледное лицо, обрамленное двумя тонкими косичками, астеничное телосложение и тонкие кости скрывали за собой силу бессмертной твари. Девочка обернулась, покосилась на меня и хмыкнула:
— Шустрая.
Ее пальцы разжались, открывая поврежденную руку. Рана затягивалась на глазах. Бог с ним, с оборотнем, эту сволочь надо класть первой. Ирвин правильно оценил ситуацию: ринувшись к мохнатой, он оставил мне вампиршу, как и было заранее оговорено. Зубастая же являла нам свои непростые способности. Запрокинув голову и разведя руки в стороны, она прикрыла глаза, явно прислушиваясь к чему-то внутри. Я почувствовала зов и мгновенно рванулась вперед. Нам только вампирской вечеринки не хватало. Дойти до цели мне вновь не позволили. На этот раз препятствием оказался возникший перед сестрой по крови мальчик-кровопийца. Обычный подросток, одетый в драные джинсы и футболку с логотипом любимой группы, в кепке, повернутой козырьком назад. Веснушчатый и темноволосый: непослушные вихры лезли из-под головного убора, придавая мальчишке очаровательно-небрежный вид. Милый ребенок. Если бы не клыки и холодный взрослый взгляд. Отбив мой меч рукой, будто хворостину, он оскалился и шагнул вперед. Глаза заслезились, пытаясь удержать в фокусе расплывающийся образ. Я собрала сознание в кучку, не позволяя вампиру очаровать меня. Тренированный мозг показал себя с лучшей стороны, почти выключившись. Сейчас правили бал годами отточенные инстинкты наемника.
Я даже успела скользнуть взглядом по щенку. К нашей горячей заварушке присоединился второй мохнатый. Ирвин рубился сразу с двумя оборотнями, постепенно ускоряясь. На секунду он повернулся лицом ко мне, и я заметила увеличившиеся клыки и огромные, неестественно крупные зрачки.
— Держи себя в руках! — выдохнула я, втягиваясь в сражение с зубастым. Сейчас главное — перерубить цыплячью шейку его кровавой сестры, пока эта тварь не созвала всех окружающих оборотней.
Мальчик был очень быстр. Он двигался так, что я едва успевала предугадывать. Мои руки сновали с такой скоростью, что меч создал вокруг сверкающее серебристое облако. Защита, конечно, безупречная. Но мне-то требовалось не защищаться, а атаковать! Воспользовавшись весьма краткой передышкой, я глянула назад. Проконтролировать щенка меня подвигло внутреннее беспокойство. Как всегда, инстинкт не лгал: Ирвин почти перерубил переднюю лапу второго мохнатого, судя по крупным размерам, мужчины, но вынужден был отступить назад под ошеломляющей контратакой раненного зверя. Его меч, вовремя выдернутый из раны, по инерции отлетел назад, уводя за собой руку щенка. Я скорее почувствовала, чем поняла, что ученик не успевает остановить движение. Ступив вправо, чтобы не позволить мальчишке-кровососу ударить меня, я резко отвела руку с мечом назад, твердо сжимая рукоять. Клинок ученика, не завершив движения, напоролся на мой, оттолкнулся и рванулся вперед, увлекаемый своим хозяином. Я тоже не позволила себе замереть, пригнувшись, чтобы уйти от атаки своего противника. Адреналин бурлил в крови, не давая ни минуты покоя. Я пыталась прорваться сквозь виртуозно защищающегося вампира и терпела неудачу за неудачей.
— Пригнись! — услышала я сзади и мягким перекатом ушла левее. Над моей головой пролетела тяжелая туша второго мохнатого. Судя по всему, прыгнув на Ирвина, зверь вложил в свое движение всю силу, и теперь не мог остановить своего полета. Щенок шустро ушел с траектории оборотня, увел меня, и громадное тело врезалось в удивленно распахнувшего глаза подростка. Вин за моей спиной мгновенно шагнул вперед, оказываясь перед вставшей на задние лапы сукой, и широким косым ударом разрубил ее от плеча до бедра. Я только порадовалась, что клинок выдержал тяжелую руку вампира и не переломился.
Взгляд в сторону Ирвина длился ровно один вдох. После чего я бросилась к поднимающемуся на лапы оборотню. Маленький вампир, разозленный неудачным падением, резко оттолкнул зверя, сбрасывая его с себя. Сильные руки зубастого с легкостью отправили мохнатого в полет. Я только успела замереть и принять классическую стойку, крепко уперевшись в землю ногами. Сила моего удара сочлась с инерцией движения оборотня. Кисти дрогнули, меч попытался вырваться, но я удержала. Голова мохнатого, чисто срезанная в полете, упала под ноги Ирвину. Тот как раз закончил со своей целью и повернулся ко мне. Я поняла, что ученик мой собой не владеет. Клыки показались на полную длину. Дыхание было тяжелым и сбивчивым. Огромные, неестественно расширившиеся зрачки вытянулись и стали почти вертикальными. Его обуревала жажда. Тем не менее, славно, что он смог продержаться до конца боя. Я гордилась бы им, но в данную секунду следовало уделить внимание подростку-вампиру.
Тот как раз поднялся и уже бежал ко мне, выставив вперед руки с длинными острыми когтями. Мы вновь вступили в схватку. Краем глаза я отследила, как Вин проскользнул мимо нас и направился к девчонке. Умница, мальчик. Славно, что не полез мне помогать. Я шагнула в сторону, заставляя кровопийцу повернуться так, чтобы мне хорошо было видно моего ученика. Ирвин подошел к вампирше, находящей, кажется, в трансе, и вложил меч в ножны. Что он делает? Я закричала, предупреждая. Одновременно со мной на непонятном мне языке закричал мальчишка. Я не смогла разобрать ни слова, но тон говорил за себя: вампир испугался. Девочка вздрогнула и открыла глаза, но было поздно: Вин обвил ее руками, встряхнул, заставив запрокинуть голову, и приник к шее.
Зубастый подросток, начисто позабыв обо мне, развернулся к обнявшимся вампирам. Я воспользовалась этим немедленно, срубив ему голову. Крик ужаса был оборван моим мечом без всякого сожаления.
Я смотрела, не понимая, что происходит. Вампирша задергалась, но Вин держал ее крепко. По шее девочки потекла тонкая струйка крови, прокладывая путь от подбородка Ирвина к воротничку белоснежной блузки. Худые коленки под короткой юбкой дрожали. Она с такой силой вцепилась когтями в его спину, что, казалось, вот-вот проткнет насквозь.
— Ирвин! — строго окликнула его я. — Что ты, черт возьми, делаешь?
Мой вампир поднял голову, повернув ее ко мне. На губах поблескивала яркая алая кровь. Взгляд его был совершенно безумен, в нем мешались голод и отчаянное наслаждение.
— Доверься мне, — хрипло попросил он.
И я доверилась. Но так и не смогла отвернуться, словно очарованная, глядя на то, как беспомощно вздрагивает девчонка, и как ровно движется горло Вина, сглатывая кровь. Спустя пару бесконечно долгих минут, Ирвин оторвался от своей жертвы и облизнулся, слизывая с губ следы крови. Девочка, пошатнувшись, схватилась рукой за прокушенную шею и осела на колени. Взгляд ее бессмысленно блуждал по земле. Отойдя на шаг назад, Ирвин вытянул из ножен меч, размахнулся и отсек маленькой вампирше голову. Блузка покрылась алыми брызгами, худенькие ножки в лакированных туфельках смешно дернулись, когда обезглавленное тело рухнуло вперед.
— Мастер, тебе за мохнатых заплатят? — как-то глухо спросил ученик, вытирая губы тыльной стороной ладони. Я, еще не успев отойти от шока, эхом ответила:
— Как за помеху. Главная цель — вампиры.
— Тогда сматываемся отсюда к чертям. Сейчас остальные особи придут. Девка их звала.
Я кивнула, признавая правоту ученика, и поспешила к машине.
Когда мы вырвались из пригорода на знакомую трассу, я, наконец, расслабилась. Надо признаться, мгла и сырость Туманной аллеи меня уже порядком выводили из себя. Очень некомфортно работать в таких условиях, особенно летом.
— И что это было? — поинтересовалась я у вампира, закуривая.
— Дай сигарету, — попросил тот вместо ответа. Я, не глядя, протянула пачку.
— Плохо не будет?
— Не думаю. Во всяком случае, не от твоих. И не на сытый желудок. Я подозреваю, дело в том, что раньше я был голоден. А, может быть, время прошло, и организм привык, пока я постоянно вдыхал дым твоих сигарет, — Ирвин прикурил и затянулся с явным наслаждением.
— И все же. Что за душераздирающая сцена? — язвительно спросила я, не спустив ему завуалированную иронию.
— Я не говорил тебе об этом, — Вин приоткрыл окошко. — Я изначально предпочитал кровь вампиров. Собственно, это и являлось причиной конфликтов в стае. Лиза пыталась накачивать меня человеческой кровью, но меня упорно тянуло на вампирскую. Я не знаю, почему так. Понимаешь, я оказался изгоем для обеих сторон. Люди ненавидели меня за то, что я — вампир, вампиры за то, что я испытывал тягу к крови себе подобных. Обучение и дисциплина дали результат, но совсем не тот, которого ожидали в стае. Я научился контролировать свой голод в отношении человеческой крови и полностью перешел на вампиров. Я — изгой, Леди. Выродок. Ненормальный. Я не знаю, почему я такой, и это изводит меня.
Я молчала, переваривая информацию. Ровную дорогу, расстилающуюся перед нами, обагряли лучи восходящего солнца. После виденной мною сцены мне казалось, что едем мы по реке крови. Потом сознания коснулась запоздалая мысль, и я, осененная догадкой, спросила:
— Помнишь ту ночь, когда ты меня поцеловать пытался? Наутро я задала тебе вопрос, как давно ты ел. И ты сказал, что не пил кровь четыре месяца…
— Да, — кивнул Ирвин. — Ты спросила, как давно я не пил человеческую кровь.
— Именно, — обрадованная догадкой, кивнула я. Слишком энергично: машина дернулась, повинуясь движению дрогнувших на руле пальцев. — То есть, ты четыре месяца не пил кровь человека. А вампиров?
Вин вздохнул.
— Я рискнул несколько раз поохотиться, когда ты позволила мне уходить одному. На мелочь. Понимал, что это наилучший выход. Мое самочувствие резко улучшилось. Мне было очень нелегко решиться и рассказать тебе правду. Прости, что скрыл от тебя это, но мне ужасно стыдно было признаться в своем уродстве.
Я вновь промолчала. Черт подери, он еще и охотиться успевал…
— Ты злишься? — тихо спросил Ирвин. — Ненавидишь меня за то, что я такой? Или за то, что охотился за твоей спиной?..
— Я злюсь на тебя потому, что ты — идиот, — я хмыкнула, подтверждая свои слова насмешливым взглядом в его сторону. — Когда ты, наконец, поймешь, что можешь мне доверять? Это не уродство, Вин. Просто твоя особенность. Причем, исключительно удобная для нас. Если бы ты сказал мне о своей «ненормальности» сразу, я просто раньше начала бы брать тебя на заказы, и проблема с кровью была бы решена. Кстати, почему девчонка? Из-за того, что она звала?
— Нет. Ты наверняка знаешь, что предпочтения зубастых все же делятся по половому признаку. Конечно, все равно, кого кусать. Но молодая кровь представителя противоположного пола значительно вкуснее и приятнее.
— Ничего себе «молодая»! Сто пятьдесят лет выдержки. Геронтофил несчастный.
Ирвин рассмеялся, явно успокаиваясь. Уже совершенно другим тоном он спросил у меня:
— А почему ты ограничиваешься той информацией, что дает тебе заказчик? В смысле, почему никогда не выясняешь о жертве больше?
Я пожала плечами.
— Вин, а зачем это? Мне нужно ровно столько знаний, чтобы без помех выполнить задание. Этим наемники и отличаются от охотников. Те как раз выслеживают вампира, изучают его жизнь, связи и так далее. У нас все проще. Получил наводку, проверил, уточнил, убил. Зачем знать больше?
— И угрызения совести тебя не мучают? — заинтересованно взглянул на меня ученик.
Я вздохнула.
— Нет. Я не верю в хороших вампиров.
— Значит, я для тебя тоже… не хороший?
Ирвин произнес это очень тихо, едва слышно. Я закусила язык, удерживаясь от желания врезать самой себе. Я не причисляла его к вампирам. Уже давно. Осторожно подбирая слова, я молчала, пытаясь сформулировать фразу максимально корректно. Пауза затянулась настолько, что Вин, напряженно смотревший на меня в ожидании ответа, вздохнул и отвернулся.
— Я понял, — глухо обронил он. — Не надо пояснять.
— Ничего ты не понял, — зло отозвалась я, закладывая резкий поворот. — Я с самого начала пытаюсь разгадать твои загадки, но не нахожу ответов. Ты не такой. Ты совершенно другой, нежели большинство вампиров.
— Ты так хорошо знаешь зубастых? Даже с точки зрения общения? Личности? — чуть резче, чем следовало, отреагировал ученик. Я понимала его чувства и не обратила внимания на агрессию.
— Достаточно. И — да, с этой точки зрения тоже. Приходилось сталкиваться. Так вот, ты разительно от них отличаешься. Ирвин, я уже так давно не думаю о тебе, как о вампире, что сравнивать тебя с остальными зубастыми у меня рука не поднимается.
— Спасибо, — ровно произнес щенок, но я почувствовала, что атмосфера в машине потеплела.
— Не за что.