Поздним вечером мы сидели в гостиной, отдыхая и делясь впечатлениями. Ирвин признался, что ему было тяжело находиться в обществе ребят. Я его понимала. Для вампира, имеющего повышенную восприимчивость к человеческим эмоциям, такое количество недобрых взглядов должно иметь огромное значение. Да и те чувства, которые испытывали к нему подавляющее большинство присутствующих, наверняка оставляли привкус горечи на сердце ученика. С другой стороны, сами вампиры никогда не отличались чувствительностью или склонностью к переживаниям. Но мой мальчик во всем демонстрировал отличие от собратьев. Он вполне мог отличаться и в этом.
— К сожалению, тебе придется учиться общаться с этими людьми. Они — мои друзья, и встречаться с ними ты будешь значительно чаще, чем тебе, вероятно, хотелось бы. Учись строить отношения с теми, кто выше тебя по уровню.
Вампир вздохнул и потянулся.
— Конечно. Пойми меня, Леди, от людей я редко видел что-то, кроме агрессии. Ты, Мрак, Саня — первые, кто общается со мной хотя бы без злости и отвращения.
Я подняла бровь:
— Хотя бы? Ты имеешь в виду, что это все, что ты можешь сказать о нашем с тобой общении? Хочешь сказать, я недостаточно лояльна по отношению к тебе?
— Нет. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Но мне очень трудно уловить стиль и тон беседы, трудно понять, что считается нормой. Я везде вижу признаки ненависти. Я привык защищаться. Огрызаться по любому поводу.
Это уже было подозрительно похоже на извинения, но я не позволила себе согласиться на полуправду.
— Поэтому ты мне все время хамишь?
Ирвин помолчал, блуждая взглядом по гостиной, а потом признался:
— И поэтому тоже. Я чувствую твою напряженность. Я чувствую в тебе опаску. Я понимаю, что ты мне не доверяешь, ждешь нападения. И меня это задевает. Злит. Хотя я сам не могу понять, почему.
Я расхохоталась, услышав его слова, чем вызвала у ученика недоуменный взгляд.
— Черт, прости мне мой смех, — успокоившись, попросила я. — Но это, действительно, весело. Я не тебя боюсь, Вин. Я боюсь, что не смогу обуздать инстинкты, среагировав на очередную твою выходку. Я боюсь причинить тебе вред. Или убить. Этого требуют годами формировавшиеся рефлексы.
— Ты так уверена, что сможешь со мной справиться? — уязвленно уточнил щенок.
— Абсолютно, — уже без тени улыбки подтвердила я. — иначе я не взяла бы тебя в обучение. Кстати, с момента нашего разговора я думаю об одной вещи. Извини, это может быть личным. Но все же. Ты сказал, что жил в квартире один. Я хотела спросить тебя о родителях. У тебя были родители?
Я внимательно наблюдала за вампиром, но на его лице не дернулось ни одного мускула.
— Как тебе сказать. Когда-то они, конечно, были. Но я их не знал. Я сирота. Как ты понимаешь, в те годы, на которые выпало мое детство, это не редкость.
Я согласно кивнула, размышляя о том, каким безумно одиноким, должно быть, чувствовал себя Ирвин до того, как обратился. Впрочем, мне трудно было об этом судить. Мое детство прошло так, что одиночество для меня стало благом.
— А у тебя, Леди? У тебя есть родители?
Я задумалась. Конечно, сообщать лишних сведений вампиру не стоило, но, с другой стороны, неспешная беседа в гостиной расслабила меня. Да и что такого я могла сообщить?
— Так же, как у тебя. Когда-то были. Но в какой-то момент я умерла для них.
— То есть?
— А как ты себе представляешь? «Привет, мам, пап. Я решила учиться на убийцу. Вы же не против, что воспитываете наемника?». Забавно, да?
— А как вообще вышло так, что ты стала наемником? — Вин устроился в кресле удобнее, подобрав под себя ноги, и приготовился слушать. Конечно, я могла бы не рассказывать. Но его откровенность требовала ответной откровенности. Чтобы завоевать доверие, нужно научиться доверять. И я решилась.
— Я приехала в город, когда мне было пятнадцать. Хотела учиться, получать профессию. Поступила в колледж. Появилась компания, я стала шататься вечерами по улицам. Ничего сверхъестественного, обычный подросток. Не жди особенных событий, их не будет. Вампиры не трогали меня, не убивали никого из моих друзей и родных. Но, когда я случайно узнала о них, я почувствовала в себе призвание. Охотничий инстинкт. Так бывает. Видимо, какая-то шутка эволюции. Нужен же вам естественный враг для баланса. У некоторых этот инстинкт наследуется. Такие люди называются охотниками. У других он иногда просто появляется, без каких-либо предпосылок. Мы не знаем, с чем это связано. И, если человек понимает, что с ним происходит, и решает связать свою жизнь с истреблением вампиров, то у него три дороги: к охотникам, к наемникам или в одиночки. Я долго собирала информацию по крупицам, и пришла к выводу, что у охотников мне делать нечего. Судьба не урожденного, привлеченного со стороны, печальна и изобилует крутыми поворотами и долгими подъемами: охотники таким не слишком доверяют. Одиночки живут весьма недолго. Проанализировав все данные, я решила стать наемником.
Тех денег, что присылали родители, было недостаточно для обучения в академии. Я стала размышлять о том, откуда их достать. В то время за мной увивался красивый, взрослый и весьма состоятельный мужчина. Не будем говорить о его страсти к молоденьким девочкам, но она сыграла мне на руку. В то время я была уже не девственницей, так что разыграть романтическую историю не составило труда. Да и внешность свою я всегда оценивала здраво. Он очаровался маленькой мечтательницей, одержимой странной фантазией. К тому же, похоже, что он преследовал свои цели, определив меня в школу наемников. В любом случае, каждый из нас получал то, что хотел. Он — секс и любовь, я — деньги на обучение. Ты можешь быть любого мнения обо мне, но в тот момент меня интересовала только моя цель. Тело я рассматривала, как удобный инструмент для ее достижения. Я решила разорвать все связи с прошлым. В один прекрасный день я не вернулась с дружеской пьянки. Я знаю, что меня долго разыскивали. Приезжал отец, поставил на уши чуть ли не полгорода, воспользовался всеми доступными ему связями. Но мой любовник здорово обрубил концы. А еще через месяц в одной из подворотен нашли изуродованное тело девушки, подозрительно похожей на меня. Не знаю, было ли это стечением обстоятельств или очередным подвигом моего «возлюбленного», но девчонку опознала мама. Ее похоронили с моим именем. Таким образом, для родных я умерла.
Ирвин смотрел на меня удивленными глазами. Видно, ему не верилось, что я способна на такие поступки. Что ж, пора разочаровать моего мальчика. Ангелом я никогда не была, и быть не собиралась.
— Тебе не было страшно?
— Было, — я немного помолчала, погружаясь в воспоминания. Нечасто я возвращалась к этой истории.
— А родители? Ты не жалеешь?.. — Ирвин подбирал слова очень осторожно, явно опасаясь меня задеть.
— Иногда. Когда забываю о том, как прошло мое детство. Они любили меня, разумеется. По-своему. Но куда больше они любили свое семейное дело. И тот доход, который оно приносило. Чаще всего меня воспринимали, как потенциальную наследницу. И только лишь. А мне не хотелось связываться с их бизнесом.
— А твой… любовник? Что с ним? Он не докучает тебе сейчас?
Я удивленно воззрилась на вампира. Мне казалось, он более практичен.
— Ты что, серьезно считаешь, что я оставила бы в живых такого свидетеля? Я убрала его, едва закончив академию. Нет, Вин, он не просто был не нужен мне, он начал откровенно мешать. Постепенно он осознал, какую ошибку совершил, но было поздно. Инструмент сделал свое дело, и был выброшен.
Ирвин растерянно покачал головой, но не проронил ни слова, хотя я уже ждала от него если не упреков, то едких комментариев.
Мы помолчали, думая каждый о своем.
— А чему ты училась до того, как попала в академию? — поинтересовался Ирвин.
— Журналистика. Отсюда неплохая способность анализировать тексты. Кстати, отлично помогает мне на допросах. Так что берегись, — я подмигнула ученику. — Как тебе Санька?
— Отлично, — зажмурился Вин. — Воплощение счастья. Как ему удается быть таким позитивным?
— Характер такой, — пожала я плечами. — Не сомневаюсь, вы подружитесь. Если он, конечно, не достанет тебя вопросами о твоей природе.
— Слушай, я хотел спросить… Сегодняшняя твоя демонстрация в баре… Ну, то есть, я понимаю, что ты ничего не делаешь зря. Ты наказала Саньку за неуважение. Но… мне показалось, что эта сцена была рассчитана и на меня тоже. Я не прав?
— Отчасти. Специально я ничего не рассчитывала. Но, раз уж подвернулась такая возможность, отчего бы нет? Тебе важно понять, что взаимоотношения в мире наемников строятся на факторе силы. Кто сильнее, тот и прав. И щенков приучают к уважению с малолетства. Физически. Пока ты это не поймешь, я не советую тебе лезть с разговорами к мастерам. Саня — ученик моего брата. Именно поэтому я не сделала ему больно сверх меры, не побила и не заставила ползать на коленях и вымаливать прощение на глазах у всего бара. С любым другим щенком я обошлась бы гораздо жестче. Как и другой мастер мог бы обойтись с тобой.
— Я понимаю это, — возразил Ирвин, хмурясь.
Я сокрушенно покачала головой и отозвалась:
— Нет, не понимаешь. И, боюсь, не поймешь, пока сам не столкнешься.
Я промолчала о том, что его непонимание заключается, в основном, в том, что он не причисляет к «остальным мастерам» меня, судя по тому, какие вещи позволяет себе в моем отношении. Я надеялась, что он все же поймет.
— Я постараюсь быть осмотрительнее, — пообещал вампир, обезоруживающе улыбаясь. Мне почудилась снисходительность в этой улыбке, но, стоило мне сосредоточить внимание на выражении его лица, как оно тут же разгладилось, став нейтрально-добродушным. И я не могла быть полностью уверена, что не додумала увиденное согласно своим опасениям.
Еще около часа мы беседовали, в общем, ни о чем. Настроение у меня было неоднозначное, но впервые мне почти приятно оказалось находиться с учеником рядом и разговаривать. Ощущение хотелось продлить. Судя по тому, как охотно Ирвин участвовал в ни к чему не обязывающей болтовне, его чувства совпадали с моими.
Следующие пару недель мне было совершенно не к чему придраться в отношении Ирвина. Его поведение оставалось безупречным как с точки зрения вежливости, так и в свете требований профессионального этикета. Я выбиралась в «Тыкву», не задерживаясь там подолгу, чтобы постепенно приучать местное сообщество и моих друзей к присутствию вампира. Пожалуй, друзей в первую очередь. Ребята относились к Ирвину с явной настороженностью, и мой ученик это чувствовал. Я замечала, как нервно он сжимал ладонь в кулак, уловив очередной неприязненный взгляд, и мне было жаль его. Если предположить, что Ирвин чист, а его желание вернуться в мир людей искреннее, ему, должно быть, чертовски неприятно было ощущать враждебность к себе, вызванную его сущностью. Порой я видела, как напрягаются его скулы и опасалась, что Вин не удержится в рамках приличий. Но щенок демонстрировал великолепное умение владеть собой.
Ребята же постепенно расслабились настолько, что позволяли себе обсуждать в присутствии моего ученика работу. Имен и прочих узнаваемых деталей все равно никто бы называть не стал, при Ирвине или без него. Но говорить об убийствах зубастых в присутствии их собрата мои товарищи почему-то поначалу стеснялись.
— И тут, понимаешь, я попадаю в полную…
— Лужу, — рассеянно подсказал Глетчер, предупредив готовую сорваться с уст Красавчика грубость.
— Ну, можно и так сказать, — весело кивнул тот. — В доме я его не возьму. Нет, Джокер, я все уже просчитал. Он уйти успеет, пока мы с дверью ковыряться будем. Отследить и взять по дороге — маловероятно. А дальше он под такой охраной, что…
— А выманить? — неожиданно для всех подал голос Ирвин, доселе молча следивший за ходом разговора. Мрак и Тень взглянули с интересом. Святоша насмешливо фыркнул. Неразлучная троица, Джокер, Бинго и Глетчер, проигнорировали. Красавчик, замявшись на мгновение, пришел в себя и ответил:
— Как? Девственницу с порезанной глоткой поперек порога кинуть?
— Должны же у него быть слабые места, — пожал плечами Вин, проигнорировав выпад. Он быстрым жестом завел за ухо выпавшую из хвоста прядь, и я осознала, что вмешательство в разговор далось ему ценой немалых усилий. Вампир нервничал. Сильно. Я поймала себя на желании положить ему ладонь на плечо, но сдержалась. Боюсь, мой жест шокировал бы не только ребят, но и самого ученика.
— Кто-то или что-то, о чем он может беспокоиться, — продолжал щенок, стиснув левой ладонью правую. Ребята, судя по всему, его напряжения не замечали. Мне же было любопытно, в том числе, как наставнице, и я сконцентрировалась на наблюдении за его позой и жестами. — Или что-то, что он может любить. Предложить это так, чтобы не вызвать подозрений…
— Любить что-то, кроме крови? — скептически вскинул брови южанин.
— Ну да, — левая ладонь вновь дернулась вверх, приглаживая и так отлично лежавшую за ухом прядь. Дыхание ученика участилось. — Вампиры в этом не слишком отличаются от людей. Им тоже что-то может нравиться.
— А я думал, им нравится только кровь сосать, — хохотнул Бинго.
— Ну, может не только кровь, — подмигнул Красавчик, делая преувеличенно-выразительный глоток из горлышка бутылки.
— В той же мере, что людям может нравиться сосать не только пиво, — процедил Ирвин, глядя на собеседника яркими злыми глазами. Я, мгновенно вынырнувшая из увлекшего меня наблюдения, прошипела:
— Вин!
Красавчик хохотнул, насмешливо вскинув брови. Святоша нахмурился и разглядывал вампира, склонив голову набок. Наша троица, наконец, почтила моего щенка вниманием. Мне стало неуютно. Вин же, судя по всему, опасность пока не чуял.
— Зубы лишние? — по-прежнему улыбаясь, осведомился южанин легким, почти дружелюбным тоном.
— У меня?
— Рот закрой, — резко произнесла я, рывком разворачивая щенка к себе за плечо. — И выйди подышать. Немедленно.
Ирвин, которому в помещении явно не хватало воздуха, судя по тому, как раздувались крылья его носа, обжег меня взглядом, но молча поднялся и направился к выходу.
— Извини, Красавчик, — виновато произнесла я, переводя взгляд на товарища. — Обещаю, я подробно проясню ему ситуацию.
— Да ладно, — махнул южанин. — Это было даже забавно.
Я натянуто улыбнулась остальным, кивком поблагодарила товарища за проявленное добродушие и отправилась нагонять щенка. До дома мы ехали молча. Ирвин не смотрел на меня, отвернувшись к окну. Я же подбирала слова, обдумывая как и что скажу ученику по приезду. Но первое, что попытался сделать мой щенок, едва переступив порог дома, это уйти от разговора. В прямом смысле, к себе. Мне пришлось его окликнуть.
— Постой.
Вампир нехотя остановился у самого подножия лестницы и развернулся ко мне.
— Чего ты хочешь, Леди?
Голос звучал сухо и равнодушно, но глаза, злые, колючие, демонстрировали обиду.
— Объяснений, разумеется, — фыркнула я и произнесла куда строже, — что ты себе позволяешь?
— Защищаю себя, — буркнул в ответ щенок, отворачиваясь. Я подошла ближе и пальцами взялась за его подбородок, разворачивая лицом к себе. Кожа была гладкая и прохладная.
— Непосредственно на тебя никто не нападал, — возразила я, внимательно вглядываясь в его глаза. — Или тебе обидно за всех вампиров? Честь семьи, так сказать?
— Не притворяйся! — вспыхнул Вин. Он дернул головой, вырываясь, и черные волосы растрепались, разметавшись по плечам. — Красавчик специально сказал так, чтобы меня зацепить. Они все смеялись надо мной, пытаясь вывести из себя!
— Ну да, — не стала отрицать очевидное я и отшагнула назад, скрестив руки на груди. — Они тебя проверяли. И будут проверять еще долго. Ты первый вампир в этой компании, Вин. И, скорее всего, последний. Ты первый вампир в компании убийц, охотящихся на вампиров. Согласись, наивно ожидать от наемников радушия и дружелюбия. Сегодня ты продемонстрировал слабость, попавшись в ловушку, как…
— А мне кажется, слабость демонстрируешь ты, — огрызнулся Вин, вновь глядя на меня, на этот раз, почти с ненавистью. Его кулаки сжались, тело напряглось. — Слабость и трусость. Кодекс, Кодекс… Строишь из себя крутую, а на деле только сидишь и ресницами хлопаешь. Привычно быть объектом насмешек, да? А я не хочу вот так, по-бабски…
Пощечина вышла звонкой и хлесткой. Вампир дернулся, отвернув лицо, но тут же вновь посмотрел на меня. Его глаза горели, обещая убить. Губы сжались, кожа на скулах натянулась. Лицо покрыла бледность, исключая щеку, где проступал багровеющий отпечаток моей ладони. Я поняла, что он меня сейчас ударит. В голову бросился хмель близящейся схватки. Но Вин сдержался, промолчал, сжигая меня ненавидящим взглядом, развернулся и бросился вверх по лестнице.
— Ирвин! — окликнула его я, все еще дрожа от ярости. — Я тебя не отпускала!
Он не вернулся. Пулей взлетев на второй этаж, вампир захлопнул за собой дверь комнаты. Я поднялась следом, дернула за ручку и с удивлением обнаружила, что дверь заперта. Давая себе секундную передышку, я прислонилась спиной к стене рядом с дверью и медленно вздохнула, успокаивая ярость. Меня одолевало желание убить его немедленно, и я едва удерживалась, чтобы не привести задумку в исполнение. Я могла бы разочаровать вампира, показав, что замки в моем собственном логове не являются для меня проблемой, но, решив подождать до утра, отошла от двери и спустилась на кухню.
Эмоции переполняли меня, не утихая, несмотря на попытки успокоиться. Ярость клокотала в горле, разливалась густым пламенем по плечам и рукам, собиралась в тугой клубок в животе. Я еле сдерживалась, чтобы не подняться наверх и не устроить вампиру взбучку, с каждым ударом вбивая в его голову привычку уважать меня и моих друзей. Нам очень повезло, что Красавчик не обиделся, обернув случившееся в шутку. Я полагала, что его благодушное настроение отчасти объяснялось ошеломлением. Как правило, южанин вел себя иначе. И расхлебывать последствия оплошности щенка пришлось бы мне. Не говоря уже о том, что отношения с ребятами были бы подпорчены.
Я еще раз глубоко вздохнула, выпила стакан прохладной воды, усмиряя свою ярость и задумалась. Действуя наобум, я могла наломать дров. Требовалось выработать стратегию. И я знала человека, который точно сможет помочь мне в этом. Ами. Необходимо было съездить к ней и посоветоваться. Решив на этом закончить столь длинный вечер, тем более что стрелки часов придвигались к четырем, я поднялась к себе в комнату, предварительно заблокировав дверь Ирвина, и легла спать.