Николай поспешил к берегу. От камышей, с той стороны, летели друг за
дружкою раки, шлепаясь на берег и в воду, на песчаную отмель. Внук нырял
и нырял, шаря в камышах.
- Будет! - сказал Николай. - Полведра уже. Вылазь, Артур! - и стал
подворачивать скотину к базу, где за жердевой огорожей, в тени тополей и
навеса, отдыхали бычки, пережидая полуденную жару.
Оставив промысел, Артур из воды не вылез, а призвал к себе собаку и
плавал с нею наперегонки. Николай успел коня расседлать, оживив огонь,
поставить на печь казанок для раков, накрыть нехитрый обед себе и внуку: уха, вареная рыба с картошкой, яйца да зелень; собаке - хлебово. Тут и они
прибыли: Артур и Волчок.
Внуку исполнилось шестнадцать лет. Он выдался рослым и крепким,
волосы носил длинные, до самых плеч - черной волной. После купанья они
были мокры и спутанны. Он тряс головою, брызги летели в стороны, словно
с Волчка, который рядом отряхивал серую короткую шерсть.
Всегда Николай пас скотину с собакой, приучая к делу с первого года.
Волчок - не чистая в породе, но овчарка - пастушил третий год.
- Кто приезжал? - спросил Артур.
- Участковый.
- Мент? - переспросил Артур, настораживаясь.
- Наш, Листухин. Упредил. Скотину воруют. Кавказские вроде, чечены.
В Борисах, в Исаковом увели, - передал он услышанное. - Надо беречься.
К нам же подъезжали усатые. Может, приглядались.
Народ кавказский в здешних местах появился в последние годы, селясь
на пустых хуторах. Водили скотину, колхозных порядков не признавая.
- Приглядятся, - продолжил свою мысль Николай. - Где пасем, где
ночуем. Тут и днем, коли рот разинешь, могут шайку от гурта отбить, в лес
ее - и ищи-свищи. А ночью тем более. С хуторов угоняют, с ферм, а тут
воля... - повел он рукой, словно отворяя немереный простор: прибрежные
луга, колки, лес, уходящий к чужим хуторам.
- Я им пригляжусь! - вскинулся от еды Артур. - Я их на станции изучил...
Наглые рожи... Ружье нынче с хутора привезу.
- Есть ружье, - сказал Николай.
- Где? Покажи! - вскочил из-за стола Артур.
- В шалаше висит.
Артур кинулся к шалашу и вернулся с ружьем, переламывая на ходу
стволы, щелкая курком.
- Нормальный ход, - одобрил он. - Патроны чем заряженные? Надо
волчиной дробью да жаканом. У них шкуры толстые. Я им кое-что еще
придумаю. Кое-какие подарочки, - пообещал Артур, откладывая двустволку и возвращаясь к еде.
- Ты не балуй с ружьем, - предупредил Николай. - Это на крайний
случай. И чего случись, не по людям стрелять, а лишь пугнуть.
- Пугну, пугну. Я их пугну, - пообещал Артур, и в голосе его прозвучала такая холодная злость, что Волчок поднял голову от миски с едой.
Опустили в кипящую воду раков. Острый укропный дух поплыл над
становьем.
Артур хорошо ел: вареные яйца, рыбу, помидоры, картошку. Лишь
молодые зубы посверкивали. Николай же страдал желудком, язвою, и не
всякая еда была ему впору, да и годы уже к еде не манили. Клюнешь того-сего - и шабаш. Тянет к куреву, которое, по-умному, бросить давно пора. Да
все не получается.
Внук тоже курил. Но вначале он раков съел, деля добычу с Волчком,