— До недавних пор я вообще редко задумывался, что в этом мире бывает, — проворчал нэси. — Жил как в теплице — друзья, учеба, попойки!
А ведь задуматься — и правда. Горе-освободитель рабов, не разбирающийся, по каким законам существует мир, в котором он живет. Еще и считал себя каким-то особенным — подумать только, вынужден жить, оставшись без карманных денег от отца! Приносит жертвы на алтарь своих убеждений, ставших причиной тяжких испытаний: обеды только в студенческой столовой и только по карточкам, бензин в личный флайер тоже только по карточкам… Боги, каким недалеким глупцом он был!..
— Ну, не ты один такой, — усмехнулся спутник. — Для детишек богатых нэси это нормально.
Ну да. Для детишек. Мажоров. А он-то кем был, спрашивается?!
— Чего, обиделся, что ли? — удивился Роутэг. — Я ж не со зла…
— Понял, — буркнул нэси. — Смеяться станешь — я ведь еще двое суток назад искренне считал себя социалистом.
Тот захлопал глазами.
— Нэси? Социалист?! Ну ты и кадр, — он изумленно покачал головой. — Ну, социалист социалисту тоже рознь, — рассудительно прибавил он. — Вроде все хотят свободы и перемен, а как послушаешь — каждый поет о своем. Так что да — я не удивлюсь, что одного социалиста ловят другие социалисты, чтоб свернуть ему башку… Кстати, а тебе-то с чего решили ее свернуть?..
Ну, честность на честность — это будет правильно. Да и скрывать ему особо нечего. — Унаследовал слишком жирный кусок ядерной промышленности, насколько понял, — нэси криво усмехнулся. — Вот, мешаю людям, которым этот кусок тоже в кармане не помешал бы. Имя почтенного господина Чойсо знакомо?..
— Да кому ж оно не знакомо, — проворчал Роутэг и изумленно присвистнул. — Так это ты — юнец, который сошел с ума и порешил кучу народа в одном из торговых центров Уру?!
Охитека едва руль не выпустил из рук.
— Только в одном, говоришь? — переспросил он, выровняв флайер. — Уточни — в каком именно?!
Отметил, как собеседник впал в задумчивость.
— А ведь и правда, — медленно проговорил он. — В каком именно — не уточняли. И имен жертв не называли.
Ну, замечательно. Теперь стражи мира еще и формально имеют право на его задержание. А что жертв не называли — это любопытно. Жертв-то за эти двое суток накопилось немало! Могут и пристрелить — «при попытке к бегству или сопротивлении». А главное — все законно. Хотя кого волнует законность в этом мире?..
Охитека притопил педаль, разгоняя флайер над заснеженной равниной быстрее. Оставалось пересечь Гагигэби, затем — равнину на самой вершине мира, и цель путешествия — Колизей — будет достигнута. Останутся сущие мелочи — пройти внутрь, найти там лидера фундаменталистской организации. Попросить о помощи.
Главное — не задаваться вопросом — с чего тот обязан эту помощь им оказывать. Охитека подавил усмешку.
«Им»!
Он намеревался просить помощи для себя. И сомневался, что его спутник заинтересует иерарха хотя бы в малейшей мере. Да и тот не казался настолько наивным, чтобы рассчитывать на это.
Возможно, у него какие-то свои резоны направляться с ним в Колизей?.. Знать бы еще, какие именно. Вот только вряд ли Роутэг сообщит еще и это — он и так рассказал слишком много.
*** ***
История, рассказанная Роутэгом, могла бы показаться банальной.
Парень до тринадцати лет проработал на закрытой плантации. Владелец предпочитал набирать работников из малолетних рабов, которых продавали их же родители, не могущие прокормить лишний рот.
Этот плантатор был не единственным — многие крупные землевладельцы сельхоз угодий предпочитали труд рабов. Хозяева закрытых площадей, на которых выращивались редкие и капризные растения, не любили наемных рабочих. Наемник может уволиться, может потребовать повышенной заработной платы. Раб не вправе требовать ничего. И уйти не может. А значит — не утечет и информация о том, что растет в охраняемых многоэтажных павильонах, как за этим ухаживают и какие новые сорта выводят.
Плантаторы, выращивавшие дорогостоящие реликтовые редкости вроде кофе, шоколада и цитрусовых бобов, хранили свои сельскохозяйственные секреты даже более ревностно, чем производители новейшей современной техники.
Роутэга продали на такую плантацию, когда ему было семь или восемь. Семья — нищие фермеры с прибрежных гор. У них выдалось несколько неудачных лет: сад погиб, треть виноградника засохла, отару овец проредила какая-то болезнь. Крепкого мальчишку продали — за него предложили неплохую цену. Наверное, те деньги помогли семье выкарабкаться из ямы. Роутэг не знал — впоследствии он даже не пытался найти их.
Парень и правда оказался крепким: сказывалось крестьянское происхождение. Ребятишки, накупленные в городских трущобах, его боялись.
В своей артели Роутэг быстро стал заводилой. Кто пытался возражать — быстро успокоился, отведав тяжелых крестьянских кулаков.
Парень заставил сверстников, товарищей по несчастью, подчиняться себе. Сколотил внутри артели банду, которая держала в кулаке остальных мальчишек. Нет, с надсмотрщиками, начальством и охраной плантации банда и ее главарь не ссорились. С этими мальчишки вели себя тихо и послушно. Помогали наводить порядок среди других малолетних рабов, доносили о разговорах и настроениях.
Начальство ценило таких, как Роутэг. Ему прочили место надсмотрщика. А в тринадцать он подговорил нескольких других малолетних заводил драпать вместе со своими артелями.
Мальчишки сработали на удивление слаженно. Устроили беспорядки, да такие, что взрослые надсмотрщики и охранники с ног сбились. Вывели из строя оборудование на всех уровнях плантации разом, стравили между собой мальчишек из разных артелей и те устроили безобразную драку в коридорах. И удрали, прихватив рабочий транспорт и кое-какие ценности.
Да, большую часть бунтовщиков потом поймали. Что с ними сталось, Роутэг не знал. Но подозревал, что судьба их ждала незавидная.
Самому ему и нескольким его товарищам по несчастью повезло. Удалось уйти от погони, затеряться среди гор.
Бывшие рабы с плантаций пополнили собой число городских беспризорников.
Роутэг и там сумел проявить себя: бойкий нрав и тяжелые кулаки помогли. Следующий десяток лет оказался для парня мирным. Насколько можно так охарактеризовать жизнь грабителя и налетчика.
С воришками Роутэг принципиально связываться не стал. За десять лет сумел подняться со дна и сделать неплохую криминальную карьеру.
Да, главари банд ценили его не меньше, чем надсмотрщики и управляющие плантации. И до середины текущей зимы парня сопровождала удача.
Он закрепился в одной из банд Наваджибига — мегаполиса, занимавшего практически целиком самый меньший из трех континентов. Крепкая группа из четверых налетчиков решала по указке главаря самые разные проблемы. Проследить и собрать информацию, вломиться в охраняемое здание и достать из сейфа ценные вещи или документацию, устранить неугодного — им поручали самое сложное.
А в конце осени его группа получила очередное задание. Рядовое — ничего необычного.
Роутэг подумать не мог, что оно круто изменит его жизнь и поломает все планы.
Всего-то дел: влезть в кабинет какой-то шишки, вскрыть сейф. Вытащить документы и передать в условленном месте. В сами документы Роутэг носа не совал — в тот момент он еще не знал, что они сыграют роковую роль для него.
Сейф, что примечательно, находился не в офисе какого-нибудь олигарха, как предположил вначале Охитека. А в штаб-квартире стражей мира, в кабинете одного из важных чинов.
Пакет парень передал в условленном месте, как ему и приказали.
На этом бы дело закончилось, а через пару оборотов Роутэг напрочь забыл бы о нем. Но уйти с места встречи он не успел. А может, этого и не предусматривалось?
В тот момент он не понял, кто пытается его убить. Да и было не до выяснений. Когда он едва унес ноги из логова главаря своей организации, который, по идее, должен был защищать своих, он задумался.
Группировка, к которой прибился Роутэг, была не самой влиятельной в Наваджибиге. Строго говоря, она существовала под крылом другой, более серьезной организации.
И главарь, поручивший задание Роутэгу, попросту пожертвовал им. Потому что исполнителя этого заказа не должны были оставить в живых.
Что уж там за документы лежали в сейфе стража мира — разве что Спящий ведает. Но охоту за незадачливым исполнителем устроили силовики религиозных радикалов.
Это Роутэг выяснил позже. Удрав от охотников за его головой, парень поставил себя вне закона. Понятно, что выяснить он сумел немного — только то, что в заварившейся каше замешаны и радикалы, и социалистические организации, и криминальные структуры.