Та таращилась на него в ужасе, как на ядовитую тварь. Шутка ли — до нее лишь теперь дошло, что означали перешептывания и просьба позвать жреца!
— Кто вы такие, и что вам нужно? — голос Токэлы прозвучал неожиданно сильно и властно.
— Мы пришли, — Охитека запнулся — боги, как нелепо прозвучат сейчас его слова! — Мы пришли просить убежища в общине Великого Столпа, — выдавил-таки он.
— Что?! — взвизгнул сбоку парень, истерически хихикнув.
И тут же смолк, вжал голову в плечи, прикрыл руками голову. Ну да, прав он. Звучит смехотворно. Мы захватили заложников и требуем убежища! Эдакого непотребства стены Колизея еще не слыхали.
— Убежища? — переспросил Токэла. — Вы заложили бомбу здесь, в святая святых веры, и теперь требуете убежища? Сдайтесь, — приказал он.
Охитека моргнул. Ну да, станет он объяснять, что бомба не была бомбой, а они с Роутэгом — не террористы! Он съехал по стене на пол.
— Попытаются захватить нас здесь — и все заложники полягут, — тускло объявил он. — И гибель десятка с лишним человек — и главы общины Великого Столпа среди них — окажется на совести охраны. Кто из нас после этого террорист?
— Отпустите заложников, с вами никто не станет вести переговоров. Ваши требования бесполезны.
— Жаль людей, — глумливо проговорил Роутэг со своего места. — Все полягут.
Повисло молчание. Онемевший жрец пытался прожечь ненавидящим взглядом Охитеку. Тот облокотился спиной о стену, приготовившись к длительному ожиданию. Стоило дать время и жрецу, и охране, чтобы осознали — выхода у них два: или выполнят требования двоих беглецов, или пожертвуют несколькими людьми.
Вот только кого и когда волновала судьба простых обывателей на трех континентах?
Должно быть, кому-то из попавших в ловушку людей пришла та же мысль. Тощий парнишка, не выдержав, с воплем вскочил и кинулся опрометью к выходу. Охитека выстрелил в колонну, и мальчишка, споткнувшись, отшатнулся назад, когда перед его носом брызнули щепки.
Нога зацепилась за ступеньку, и он завалился плашмя на спину. Нэси вздохнул, покачал головой.
— Вам всем лучше сидеть смирно, — проговорил он. — Я ж мог и промахнуться — в голову ему попасть…
Парнишка, всхлипывая, пополз назад, к стене. Люди испуганно жались к стенам, съеживались.
— Тесновато здесь, — уронил Роутэг. — Узкая ниша, а народу набилось…
Нэси обеспокоенно глянул на него. Лицо белое, бескровное — как бы совсем скверно не сделалось. Да ему и самому дышать сделалось тяжеловато. Бросило в жар — да, в крохотном пространстве собралось чуть не два десятка человек. Вентиляции в нише не было — и в зале, кажется, тоже, насколько он запомнил. Вероятно, потому его и выбрали, чтоб укрыть людей. Однако слова Роутэга перепуганные обыватели поняли по-своему.
— Они собираются убивать заложников! — истошно заорала та самая женщина, которую Охитека спровадил в эту нишу первой. — Выполните их требования!
Снаружи слышался гомон — кажется, охранники теперь в спешке выгоняли собранных в зале прихожан прочь. Правильно, меньше народу — больше воздуху. И больше пространства для маневра. А Роутэг прав — слишком много народу набилось в эту жалкую нишу. И пара человек ничего не изменит.
К слову, — он положил руку на живот, где во внутреннем кармане лежала фляга со взрывчатой. Если уйдут люди — то охранники останутся. Никому из них не хочется умирать.
А придется — если две фляги рванут, тут не то что от зала — от половины этажа камня на камне не останется. Да, тысячелетние мраморные стены — заговоренные. Но никакие заговоры не оградят их от мощного взрыва. Он в коридоре оставил лишь несколько капель — а сколько капель в каждой из двух фляг?! И жрец тоже останется — собственно, он единственный был нужен Охитеке из всех присутствующих. Без остальных было бы тише. И спокойнее.
— Ты! — нэси поймал отчаянный взгляд женщины, чью малышку поднял с пола у покоев Токэлы. — Подойди.
Та, жалобно моргая, подползла. Дочка, поскуливая, висла на матери.
— Моя малышка, — всхлипнула мать, замерев перед ним. — У нее никого больше нет…
Тьфу ты! Умирать она собралась.
— Выйдешь сейчас наружу, — приказал нэси. — Вместе с дочкой, — он помолчал. — Спускайтесь в метро, садитесь на поезд и уезжайте. Не жди ничего, не оставайся здесь. Бери дочь и убирайся. Бегом!
Она испуганно взглянула на него, и он скорчил зверскую физиономию. Роутэг отвел взгляд, делая вид, что не обращает внимания. Женщина в испуге хватанула ртом воздух. Подхватила малышку и, то и дело оглядываясь, кинулась опрометью прочь.
— Эй! А нас когда отпустят? — вопросил плотный парень, сидевший в паре шагов от нэси. — Чего этих отпустили, а мы сидим? Эй! — он возмущенно подскочил.
Вокруг загалдели, загомонили. А не так-то эти заложники и напуганы! Или вспыхнувшая надежда заставила их осмелеть? Роутэг рявкнул зло, встряхивая оружием в руке. Это заставило недовольный гвалт притихнуть, но не погасило его окончательно.
— Эй! Он ведь прав, — подал голос еще один. — Чего этих отпустили, а мы сидим?! Где справедливость?!
Охитека подошел, ткнул от души кулаком в челюсть. Зубы клацнули и крикун притих, схватившись за щеку.
— Справедливость у стражей мира, — процедил нэси, оглядываясь. — А мы — террористы! Разницу все поняли?! — рявкнул он с раздражением.
Гомон смолк. Заложники стихли, сжавшись и с ненавистью глядя на него. Он вернулся на свое место у стены, уселся.
Глава 35
Снаружи стихло. Похоже, обывателей не осталось. Только бойцы рассредоточились по залу, заняли позиции. Оттуда слышались мягкие приглушенные шаги, отрывистые команды, шорох и бряцанье амуниции.
Хорошо бы и от остальных заложников избавиться. А то вон, глядят бешеными койотами — как бы не бросились скопом. Тут они с Роутэгом ничего поделать не смогут.
Пока их сдерживал страх. И тень надежды.
Но ведь паника может вспыхнуть в любой момент. Люди и так нынешним часом довольно перенервничали.
А отпускать заложников просто так, не выдвигая никаких требований — глупо. Но жрец молчал, и охрана снаружи тоже молчала. Что им готовят?
Терпение. Сейчас все зависит от их хладнокровия.
Только время для Роутэга утекает вместе с кровью из раны. Тот явно держался из последних сил. Да и Охитека ощутил накатывающую слабость. Слишком много беготни. Слишком много треволнений. И голова начинала вновь гудеть, напоминая о взрыве, накрывшем в самом начале.
— Женщина — ваша сообщница? — проговорил жрец.
— Что? — удивился Охитека.
И тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Ее одну отпустил. И это она окликнула Токэлу. Как пить дать, заметут беднягу. А он-то расщедрился — решил дать ей шанс убраться из Колизея до того, как здесь станет совсем скверно.
— Не спас, — проговорил хрипло Роутэг.
— На все воля Спящего, — откликнулся Охитека. — Токэла! — окликнул он жреца — на церемонии не осталось сил. — Что там творит ваша доблестная охрана? Они понимают, что здесь осталось почти два десятка человек? Или им наплевать? Вам тоже?
— А вы ждете, что я спрошу — в чем же заключаются ваши требования, — заметил тот. — Но я не стану вести переговоров с террористом, который ставит под удар ни в чем не повинных людей.
— А я не могу отпустить людей, — Охитека пожал плечами. — Нас же сразу прихлопнут!