— Нет, вы — бестолковый юнец, — припечатал Токэла.
— Я должен сказать, — заторопился Охитека. — Ладно бы речь шла только обо мне — но есть люди, которые ждут исхода моего… визита к вам. И кое для кого этот результат жизненно важен. Наверняка все уже в курсе, что здесь произошло. Кэтери, дочь делового партнера моего отца, находится сейчас у председателя трех континентов…
— Вы, разумеется, говорили о Кэтери, — Токэла нахмурился. — Но только она сама может решить, что ей делать.
— Да она ничего не сможет решить, если ей сейчас свернут голову!
Жрец с обреченным видом вздохнул.
— Вы отлеживаться не станете, — заключил он. — Вы, не иначе, родились с иголкой дикобраза в заднице, она вам и не дает сидеть на месте, — покачал головой. — Я спрошу у медиков, как можно поднять вас на ноги, — он развернулся и стремительно вышел.
*** ***
Пролетая в жреческом флайере над равниной вершины мира, Охитека задремал. Сил было еще крайне мало, и его быстро укачало.
За рулем находился личный водитель главы общины, флайер сопровождала охрана. О возможном нападении можно было не беспокоиться. Да даже если бы кто-то и решился напасть на кортеж главы общины Великого столпа — что уже само по себе было бы святотатством — от Охитеки здесь ничего не зависело.
Чтобы оформить завещание в пользу общины, понадобилось меньше часа.
На предложение нэси — оплатить помощь храмовых бойцов частью имущества — Токэла, хищно сощурившись, ткнул пальцев в карту и указал на пару объектов. Охитека подмахнул дарственную, вяло изумляясь собственной лихости. Отец бы в гробу перевернулся. Сколько сил он положил на корпорацию, свое любимое детище?
Зато теперь можно мирно спать, вытянувшись на мягком сиденье мощной жреческой машины. И ничего не бояться.
А владелец детища, угрохавший в него много лет и еще больше сил, почил безвременно, не оставив своему преемнику никаких инструкций на случай своей смерти. Не то собирался жить вечно, не то ему было плевать.
Нэси распахнул глаза, поняв, что уже какое-то время не спит, а крутит в голове навязчивые мысли.
— Нервничаете? — сочувственно осведомился Токэла.
— Знаете, я, кажется, в невообразимой обиде на отца, — сознался Охитека после некоторого размышления.
Тут же устыдился: вздумал нагружать жреца своими обидами и сомнениями! Да, тот — пастырь человеческих душ, выслушивать истории чужих горестей — его миссия. Можно было бы сказать — работа, но работа всякого священнослужителя — это миссия, не меньше.
— Дети часто обижаются на родителей, — глубокомысленно заметил Токэла. — Я так часто слышу об этом! Ничто не ново в нашем мире.
— Понимаю, — нэси покивал.
— Я ни в коем случае не умаляю вашего горя и печали о былом, — мягко проговорил жрец. — Но подумайте сами: а была ли на деле у вашего отца возможность поступать иначе, чем он поступал?
— То есть? — Охитека нахмурился в недоумении.
— Я — пастырь человеческих душ, — вздохнул Токэла. — Ваш отец когда-то приезжал ко мне. Вернее — он приезжал в храм, и так сложилось, что беседовал с ним именно я. Он сетовал, что мало внимания уделял своему единственному сыну, что упустил его. И что горюет об этом. Мы не можем рассказывать подобные вещи — но ваш отец мертв. А вы — тот самый сын. Он ушел с головой в работу после смерти вашей матери.
Повисло молчание. Нэси покивал и смолк, глядя в окно. Да, все понятно. До его восьми лет все было иначе…
Только сейчас об этом думать бессмысленно. Отца не вернешь, прошлого тоже не вернешь. Его задача — разобраться с настоящим.
Если задуматься — все сложилось куда удачнее, чем можно было надеяться. Дикая эскапада увенчалась успехом. И отделался он, можно сказать, легким испугом. Да, после того, как все закончится, неплохо будет все-таки отлежаться и подлечиться. Но сейчас нужно скорее добраться до Уру, до дома главы Совета. Вытащить оттуда Кэтери, а потом — убедиться, что с Лэнсой в госпитале все в порядке.
Вполне возможно, он уже пришел в себя. В таком случае, ему нужно будет перебраться в укрытие, выяснить, что сейчас творится в его штаб-квартире…
Приближались огни Гагигэби — вечного города. А может — это уже были огни мегаполиса Наваджибига? В любом случае, им еще нужно добраться до побережья. Дальше — дорога через пролив к Вавиекамигу, и через континент к Уру.
*** ***
Охитека все-таки задремал, и проснулся, когда флайер главы общины замер напротив парадного входа в дом председателя Совета.
Из машин с охраной высыпали храмовые бойцы в парадной форме, окружили его со всех сторон. Один из стражей почтительно распахнул дверцу, и наружу выбрался неторопливо Токэла в алой мантии. Охитека выскочил следом, стараясь держаться за его спиной.
Так и направились ко входу — Токэла впереди, величественный и прямой. И следом — нэси, держась за спиной и стараясь быть как можно незаметнее.
Охитека понимал, что в присутствии храмовых бойцов и главы общины Великого столпа может не опасаться ничего. Тем более, что убивать его после обнародования через терминал в Колизее завещания стало бессмысленно. Но показываться главе Совета прежде времени он не хотел. Капюшон храмового послушника он надвинул на глаза, чтобы через камеры не разглядели лицо.
Кроме них двоих, в дом зашли личный секретарь Токэлы и двое стражей.
Почтенный господин Чунта в растерянности вбежал в гостиную, где расположился глава общины Великого столпа. Все же не каждый оборот глава легендарного культа посещал дома простых обывателей — пусть даже богатых и влиятельных.
Подобный визит считался благословением Спящего и самих богов. Правда, и скверным предзнаменованием — глава культа, являясь служителем богов, сам был, тем не менее, человеком. И дела человеческие не были ему чужды. А в дом председателя Совета он мог явиться только с целью вмешательства в мирские дела.
И Чунта, судя по ошарашенному лицу, гадал — какие именно из мирских дел привели к нему Токэлу.
А скорее всего — догадывался, какие. Охитека уже знал — скупые кадры событий в Колизее показали по всем каналам. А уж захват заложников журналисты расписывали, не жалея ни красок, ни самих перепуганных заложников. Последние, не успев освободиться, подверглись массовому налету жадных до подробностей газетчиков, готовых буквально выпотрошить каждого, лишь бы добыть побольше смачных подробностей.
— Почтенный господин Токэла, — выдавил Чунта.
Глядел только на жреца — остальных едва ли замечал. Охитка видел по лицу, как он отчаянно пытается понять — чего ожидать от визита.
— Почтенный господин председатель Совета, — в тон отозвался Токэла, поднимаясь навстречу. — Рад видеть. Прошу прощения, что лишь теперь добрался к вам с визитом.
Нэси опустил голову, зажмурился на мгновение. Хотелось заржать в голос. Добрался с визитом — спустя десть или двенадцать лет после назначения председателя! Да, самую малость припозднился — тем паче, что главы культов никогда не отмечались с визитами ни у председателей, ни у кого-либо из рядовых членов Совета.
— Чем, — Чунта закашлялся. — Чем могу быть полезен вам?
— О, вы можете, — охотно подтвердил Токэла. — Знаете, я ищу одну юную особу — дочку почтенного господина Аскука. Его наследницу, Кэтери. Как я слышал, она находится у вас. Я приехал за ней.
— Кэтери, дочь Аскука? — переспросил Чунта.
— Только не говорите, что ее здесь нет, — Токэла ласково улыбнулся. — Она нужна мне, и немедленно! Пусть явится.
Чунта в растерянности огляделся. Словно лишь сейчас увидел секретаря жреца, его охранников, Охитеку, закутанного в плащ послушника. Капюшон так и остался на голове. Председатель задержал взгляд на нем, и нэси с трудом удержался, чтоб не поежиться.
Чунта понял, кто перед ним находится! Но снять капюшон и показать лицо Охитека счел излишним позерством.
В конце концов, догадался или нет — велика ли разница?
— В моем доме нет дочери почтенного Аскука, — заявил наконец Чунта.