Я чувствовала, Григорий отдаляется от меня, но не могла понять причины. Он твердил: у него интересная самостоятельная работа, о которой он мечтал всю жизнь. Они уже много сделали, и он останется здесь до конца, пока новая технология не будет отлажена.
"Мы рождаем новую структуру, и она рождается в муках. Мы не нуждаемся в обезболивании".
"Я утверждаю: служба должна служить прогрессу, но не наоборот".
"Мы создаем принцип в реальном масштабе времени. Реактор - наша первая проблема, но отнюдь не последняя".
"Пусть будут высокие температуры, мы выдержим. Но выдержит ли металл? При той структуре, которую вы предлагаете, я в этом не уверен".
"Стружка! Сколько стружки вы настрогали, подумать и то страшно. А ведь это только на бумаге. Что будет в натуре?"
Ну скажите на милость, кого могут волновать подобные проблемы? Я уверена, это не для белых людей. А они спорят об этом неделями, месяцами. Григорий горит, готов пожертвовать семьей во имя высоких температур. Цель у него такая - разработать технологию цели. Современная алхимия.
Конечно, я совершила ошибку, пойдя на экономический факультет, в результате полная трудовая апатия. Следовало посвятить себя филологии.
Нет, Григорий не приедет провожать меня. У него как раз сегодня очередное сверхважное совещание, и вообще... Мы же культурные люди, порешили мирно, без надрывов и взаимных упреков. Через месяц кончается срок брони на квартиру, надо лететь. А вещи обратно - той же малой скоростью. У нас на Пестеля остался старый диван, пока проживу.
Скорей бы под дождь, пройтись по мокрому асфальту.
3
Покажите, покажите, что вы здесь изобразили. Первый этап - изучение натуры - кончился вполне благополучно, все остались целы, никто не убежал. Второй этап: осмысление. И причем не только зрительное. Вы обязаны представить в мое распоряжение художественный прием, чтобы я на него опирался.
Так что же вы предлагаете? Понимаю, понимаю: первый вариант, так сказать, предварительная прикидка великой мысли.
- Наслаиваются этажи. Движение совершается снизу вверх, символизируя тему роста. Это дом на проспекте Строителей.
Аппарат панорамирует вправо, горизонтально скользя вдоль окон и лоджий, которые кажутся обжитыми и приветливыми.
Панорама доходит до угла дома, за срезом фасада раскрывается широкий вид на Новый город с его всегдашним оживлением и четким ритмом.
Закадровый голос:
- Сколько лет этому городу? В самом деле интересно: давно ли он стоит на этой древней донской земле?
Быстрый наезд на фасад двухэтажного здания с веселым подъездом. Читаем наверху надпись "Электрончик". Это детский сад, - по дорожке топает ножками Вова Груздев, ради оживления можно дать ему в руки воздушный шар на ниточке.
Закадровый голос:
- Они ровесники. Вове Груздеву и Новому городу нет еще пяти лет. Новый человечек учится ходить по земле, город Волгодонск учится жить и трудиться.
Камера переносит нас в учебную аудиторию городского техникума. Сосредоточенные лица парней и девушек, конспектирующих лекцию.
Широким людским потоком рабочие идут к заводской проходной, сначала как бы в тумане, затем с наводкой на резкость.
Закадровый голос:
- Волгодонск учится, Волгодонск живет, Волгодонск трудится. Это город молодых. Средний возраст жителя здесь двадцать четыре года. Им принадлежит этот город и его будущее.
Для первого варианта не плохо. Не знаю, что скажет худсовет, а я готов это снимать. Я это вижу. А главное, чувствую прием: кадр раскручивается метафорически. Вовик и город - это проходит, я вам гарантирую.
Я понимаю, к металлу мы подойдем потом. Металл от нас никуда не денется. Начало должно быть человеческим, мало того - человечным. Это говорю вам я, Игорь Соколовский.
Перелистываем несколько страниц, пробуем наугад. У вас первый вариант, у меня первые впечатления от первого варианта. Что скажут на худсовете? Основополагающий вопрос. Все мы ходим под худсоветом.
Общий план и проезд по второму пролету, где расположены сварочные линии, - чур, загрохотало железо, отскочим чуть назад, ближе к исходным позициям.
Закадровый голос:
- "Атоммаш" столь огромен, что с земли его не охватить одним взглядом. И нам потребовалось подняться в воздух...
Стоп! Кадр отменяется. Лучше всего на свете быть закадровым голосом, который ни за что не отвечает. А вы подумали, где я возьму вертолет? Кто мне его даст, да еще на целый съемочный день, чтобы я дополнительно успел слетать на рыбалку? Во всем мире разразился чудовищный энергетический кризис, а вы записываете мне в сценарий вертолет. Как и чем мы будем его заправлять? С помощью пол-литра? И вообще, я уже вышел из этого возраста, мне трудно летать на вертолете, болтанка страшная, а если я вместо себя отправлю в воздух Колю, то нам пленки не хватит.
Мой вам решительный совет: прежде чем писать про общие и средние планы, познакомьтесь со сметой. Мне ее опять срезали. Они хотят железо, как можно больше железа, но при этом чтобы оно ничего не стоило. Мне нужен порыв, вдохновение - но в пределах сметы. Я должен снять красиво и дешево, в этом великая цель нашего искусства.
Открою вам небольшой производственный секрет: самые дешевые планы крупные. Станок - крупным планом, руки рабочего - крупным планом, обечайка - крупным планом. Дайте мне как можно больше крупных планов, кидайте мне их пачками - и я вам конфетку сделаю.
Предупреждаю, натура здесь невыгодная. Ну что за радость: колоссальные станки, рентгеновские камеры, гигантские краны. Обечайка крутится на станке. С начала недели мимо нее хожу, а эта дылда все крутится, не переставая, сплошная стружка.
Где динамика, я вас спрашиваю? У них цикл изготовления реактора три года - как я покажу на экране? Закадровым голосом? Так ведь изображение обязано соответствовать голосу, иначе будет смех, много смеха.
Хорошо снимать нефтепроводы, рудные карьеры, гидростанции - вот это натура! Сама в руки идет. Кто мне тут подобную натуру поднесет на блюдечке с голубой каемочкой?
Придется пробивать вертолет. Так сказал Соколовский.
4
- Ловись рыбка, большая и малая. Судак заморский, лещ валютный, карп карпович родимый. Как это получается в природе, ума не приложу. Закидываешь ничто, вытаскиваешь нечто. А ведь бывает и человек на пустую приманку попадается, сам, случалось, на крючке висел.
Но с рыбой играю по-честному, на червяка не скуплюсь. Рыба любит терпеливых, я вам сообщу: к терпеливому она сама идет. В том и секрет: кто кого перетерпит.
А я смотрю: кто это по берегу шастает? Знакомая личность, я вас сразу узнал, вы в День машиностроителя во Дворце культуры выступали. Вот видите, у меня глаз безошибочный. А теперь у нас, как говорится, научно организованная уха.
Нет, вы меня не знаете, я человек будничный, хоть и имею свое разумение о нашей процветающей действительности. Я вам открою: у рыбы свои секреты, у человека - свои, с рыбой не соприкасающиеся.
Но я своих секретов в уме не держу. Где я состою, интересуетесь? Вы с Варварой Семеновной встречались? Конечное дело, та самая Варвара Семеновна, она у нас на всех одна. Она же вас сопровождает, вашу программу утверждает и вообще - бдит. Выражаясь современным языком, она вас курирует.
Варвара Семеновна большой человек в нашем городе. Именно она и ведет нас к процветанию.
Увы, я ей не брат и не сват. Я состою в должности мужа, лучше или хуже, думайте сами. Вообще-то я сам Иван Петрович, но все меня так и зовут - муж Варвары Семеновны. Я откликаюсь.
Только на данный момент сам запутался: чей я муж? кто моя жена? где она? И рыба на этот счет молчит.
Разрешите доложить - гиблое дело быть мужем руководящей женщины. С утра до ночи она горит на работе. Четыре года, как ее выдвинули, и все это время я ее практически не вижу. Разве что во время праздничной демонстрации пройду мимо нее в колонне трудящихся, и она мне с трибуны ручкой помашет. Тогда и на улице и в душе праздник. А ведь была такая же, как все, голенастая девчонка с веснушками; как все, по родной станице бегала. И на тебе - вознеслась на трибуну.
А между праздниками терплю. Кто кого перетерпит. Я ведь тоже служу, но у меня служба нормальная, в городском банке, с девяти до шести. Работа рядом, десять минут седьмого я уже дома, положил портфель, выхожу из подъезда с авоськой, за моей спиной голоса: "Муж Варвары Семеновны в универсам пошел".