Здесь ступеньки, мой голос звучит глухо. — И одной из них будет не хватать, чтобы враг переломал себе ноги. Я повидал немало средневековых замков…Так оно и есть девятой ступеньки сверху нет, а есть сразу десятая, после восьмой. Осторожно, говорю я.
Понял, Иван подаёт голос и предупреждает Василия.
Узкая винтовая лестница круто ведёт. На древних ступеньках толстый слой пыли, поэтому спуск идёт медленно.
Через пять минут мы уже втроём, не считая Царко, стоим на небольшой площадке, перед тёмной железной дверью без ручки, навесного замка, или замочной скважины…
Я снова делаю знак рукой и отхожу вместе со всеми к дальней стене от железной двери.
Слышится освежающий запах озона, и появляется хорошо видимый в темноте тонкий лазерный луч.
Я прожигаю вертикально по бокам двери сверху вниз две линии, и дверь глухо падает вниз. Лазерный луч легко срезал с правой стороны два мощных железных засова. Мы перешагиваем поваленную дверь, и оказываемся в относительно чистом длинном коридоре подземелья.
Я подвешиваю впереди себя плазмоид в режиме свободной плазмы, и он медленно движется вперёд, мягко освещая каменные стены оранжевым светом. По краям коридора стоят напольные большие холодильники, а самом конце высвечивается одна единственная дверь…
Царко издаёт шипящие звуки.
Мы снимаем рюкзаки. Это помещение похоже на древнюю крипту.
Её подземный холод всё больше и больше проникает в нас. На полу можно разглядеть пятиконечную звезду дьявола, очерченную кругом.
И в центре этой пентаграммы стоит на каменном подмостке нечто похожее на саркофаг с открытым верхом. В нём лежит Её Высочество с бледным лицом и закрытыми глазами. В изгиб её левой руки вставлен катетер. Идёт медленный забор крови. Её капельки с промежутком в три секунды падают в длинную колбу.
Вырвать иглу? — спрашивает Василий.
Мы с Иваном одновременно молча киваем.
Василий извлекает иглу из руки Ольги Леонидовны.
В противоположной стене, за криптой, ещё одна железная дверь, но с хромированной ручкой. Я подхожу к ней и опускаю ручку вниз. Дверь поддаётся, и тихо открывается
Я смотрю на Ивана, он кивает головой.
Я выставляю автомат перед собой и вхожу в продолговатое помещение с тусклым светом и запахом гниющей плоти, вкупе с чемто химическим. Вдоль каменных стен, под самый потолок, здесь стоят белые холодильные камеры. Между ними белеют внушительные пластиковые ёмкости с жидкостью яркожёлтого цвета. В конце помещения видна ещё одна дверь и высокий длинный стол, с электронным, как мне кажется, медицинским оборудованием.
Я не стал проходить дальше, а открываю ближайший ко мне высокий и широкий холодильник. На его мощных полках из толстого стекла стоят прозрачные ёмкости кубической формы с отделёнными от туловища человеческими головами, головками человечески младенцев, и голов какихто омерзительных тварей. Всё это залито яркой жёлтой жидкостью. Изо рта и глаз некоторых голов выходят мельчайшие пузырьки. Меня подташнивает и кружится голова. Но это продолжалось недолго. "Расчленены и пересобраны…", вспоминаю я слова из какогото английского сериала…
Через минуту я захожу в крипту.
Ну что там? спрашивает Иван.
Отрезанные головы в банках. Такие цельные банки, без силиконовых швов, правильной кубической формы, со словом "Dennerle" на передней стенке. Точно такие кубы аквариумы только с рыбками можно видеть во многих магазинах этого города.
Dennerle NanoCube 60L, говорит Иван с кривой улыбкой.
Да, на 60 литров.
Это очень хорошие аквариумы, со стеклом повышенной прозрачности, говорит Василий.
Да, было очень хорошо видно. Меня едва не вырвало…
Головы человеческие? спрашивает Иван.
Не только, отвечаю я, и жадно пью воду из пластиковой бутылки.
Царко продолжает тихо шипеть и крадётся к тому помещению, где стоят аквариумы с отрезанными головами.
Там есть ктото живой, говорит Иван, и вдруг, оттуда же мы слышим звук разбившегося стекла.
Иван вскидывает автомат и ударом ноги вышибает дверь с хромированной ручкой.
Ах ты, сука! Лежать! — орёт Иван, слышится удар и чей — то вопль.
Мы вбегаем в комнату и видим молодого человека в синем халате, в очках, и с козлиной бородкой. Он лежит на полу.
Встать, уже спокойней говорит Иван. — И рассказывай, что вы делаете с девушкой.
Очкарик медленно поднимается, и вдруг, быстро выкручивает руками какую то замысловатую фигуру. Мы слышим серный запах, и перед Иваном появляется огненный шар.
А ты, сука, ещё и одарённый, ревёт Иван и выставляет перед собой правую согнутую в локтевой блок.
Огненный шар буквально сдувается на глазах и пропадает.
Цесаревич неожиданно наносит одарённому сильнейший удар в голову кованным армейским сапогом.
Никакая магия одарённому не помогает, и он громко падает на кафельный пол.
Иван впадает в ярость и начинает избивать одарённого ногами.
Тормози, Иван, он нам ещё нужен, говорю я, и мы с трудом оттаскиваем цесаревича от молодого человека.
Ярость продолжает душить Ивана, и он наносит удары коваными сапогами по белой медицинской аппаратуре и самым разнообразным колбам на длинном столе.
Вперёд, с нами, если попытаешься убежать, мой киберкот оторвёт тебе яйца, ты понял? — повышает голос Иван.
Понял, отвечает одарённый. — Девушке делают забор крови. Я к этому не имею отношения.
Иван берёт сестру на руки. Василий забирает колбу с её кровью.
На бородатого мы вешаем все свои рюкзаки и выходим из холодной крипты.
Что здесь? — спрашиваю я, указывая дулом автомата на низкие холодильники в длинном коридоре.
Это абортированный материал. Используется для производства омолаживающих средств высокого качества, говорит козлинобородый.
Мы поднимаемся на поверхность и пускаем его первым по тропинке. Лучи прожекторов шныряют по кустарнику и могильным плитам. Когда одарённый с разбитой рожей и окровавленной козлиной бородкой проходит по тропинке метров тридцать незамеченным, тогда и мы начинаем движение.