Следующий день Коринф до вечера провёл в медотсеке, к середине дня ноющая боль в ноге, наконец-то, прошла. Он мучительно переваривал всё случившееся и новые напасти, свалившиеся на его голову. В этот раз его беспокоила даже не сама неприятная ситуация, сколько несправедливость всего произошедшего. Весь день он рассуждал вслух, размышлял, опровергал свои собственные мысли и домыслы, пытаясь найти аргументы, которые хотя бы немного восстановят мир и спокойствие в его душе. К вечеру ему всерьёз захотелось есть и пришлось покинуть своё убежище. Владимир как раз заканчивал свой ужин. Коринф засуетился у шкафов. Владимир внимательно наблюдал за капитаном, пытаясь уловить его мысли и настроение. В конце концов он сказал:
— Жаль, что всё так вышло…
— В самом деле жаль, — раздражённо ответил Коринф. — Но я сам виноват! И думать не стоило, чтобы участвовать в самой несправедливой авантюре, какую только можно было выдумать.
— В каком смысле? — озадаченно спросил Владимир.
— В смысле участвовать в гонках, — ответил Коринф, многозначительно уставившись на Владимира. В глазах Владимира читалась пустота непонимания. Коринф опечаленно выдохнул, присел за стол и начал разъяснять своё новое философское открытие:
— Гонки, как и любое другое спортивное соревнование, — это самое глупое и несправедливое действо, какое только можно выдумать! Подумай сам: двадцать участников и всего лишь один победитель! Один счастливчик и девятнадцать неудачников. Более того, как минимум половина из всех них старалась: каждый из них приложил огромные усилия, чтобы принять участие в этом соревновании, чтобы подготовиться, обучиться. Да многие целые жизни кладут лишь только для того, чтобы выступить на соревнованиях в надежде победить! А что в результате? Побеждает не самый лучший, не самый умелый, а самый богатый и самый технически оснащённый, да к тому же ещё и наверняка подкупивший судей! Да и вообще, в принципе, правомерно и правильно ли сравнение одного спортсмена с другим?! Если взять, к примеру, бег на длинные дистанции: каждый из соревнующихся вырос в разных условиях, у каждого разная подготовка и, самое главное, у всех разная физиология и предрасположенность! Разве можно сравнивать и выставлять соревноваться людей с настолько огромными различиями?! Разве это справедливо? А может, кто-то из спортсменов приехал в новый для него город, новый климат, съел новую для себя еду, и у него расстроился живот? Что тогда? Само собой, он будет бежать свою дистанцию хуже остальных, но разве это справедливо? Разве это правильно, что столь многое зависит от банальной удачи?!
Коринф уставился в глаза Владимиру — тот начал оперативно переваривать полученную информацию, пытаясь сообразить, к чему ведёт Коринф. Увидев мыслительный процесс Владимира, Коринф продолжил накидывать аргументы в защиту своей теории:
— Да и подумай сам: мы вынуждаем соревноваться людей, которые зачастую принадлежат совершенно разным культурам, образам и уровням жизни. Один, быть может, родился в хорошей, богатой семье, тренировался всю жизнь в своё удовольствие, у него была целая армия различных массажистов, тренеров, диетологов и учителей. А кто-то другой в это время родился в каких-нибудь трущобах, полжизни влачил своё существование, еле-еле сводя концы с концами, но всё равно шёл к своей мечте выступать на соревнованиях. У него не было ни массажистов, ни правильного питания — ничего из того, что было у первого. У него было только огромное желание трудиться и идти к своей мечте! И вот двое этих и ещё, кто его знает, сколько других, подобных им, выступают и соревнуются друг с другом. Разве это справедливо?! И при всём этом же есть, как я сказал, огромная разница в физиологических особенностях: одному нужно было лишь немного поработать над своим телом, чтобы достичь хорошей формы, а второму, быть может, приходилось по восемь часов каждый деть работать, чтобы достичь такой же формы, как у первого. И мы ставим их друг с другом, заставляя соревноваться нам на потеху?! Что же мы сравниваем?! Сиюминутное чудо, что прямо здесь и сейчас один оказался чуть быстрее второго?! Тем более что разница между победителем и проигравшим, между чемпионом и неудачником может составлять лишь долю секунды! И это справедливость?! Мы не учитываем ни старания, которые каждый из них вложил в своё достижение, ни личностные особенности, ни даже прочие влияющие факторы. Нет! Мы сравниваем только один единственный, бездушный, грубый результат: кто быстрее!
Коринф в раздражении вскочил с места и принялся бродить туда-сюда по кубрику.
— Полторы секунды! Какие-то несчастные полторы секунды отделяют победителя, которому достаётся почёт, уважение, почитание, деньги, слава! И полторы секунды отделяют проигравшего, неудачника, слабого, порицаемого, пренебрегаемого, который не получает ничего! Которого выкидывают на мороз, и всем наплевать, сколько труда, сил, энергии, средств и стараний он вложил, чтобы достичь этого результата! Разве в этом есть справедливость?!
Коринф каждый раз разделял свои монологи длительной паузой, наблюдая за реакцией Владимира, будто бы пытаясь проникнуть в его голову и понять, понимает ли он всё, что Коринф хочет донести.
— Я долго рассуждал обо всём этом и пришёл к выводу, что это полный бред и полнейшая несправедливость, что мы заставляем людей соревноваться друг с другом…
— Ну, хорошо, а как, по-твоему, должны были бы выглядеть справедливые соревнования? — внезапно спросил Владимир, видимо, желая поддержать разговор, а может, он в самом деле осознал весь монолог Коринфа и спросил важный, по его мнению, вопрос.
Коринф некоторое время подумал и ответил:
— Знаешь, единственный вариант справедливого соперничества и противостояния — это когда человек соревнуется с самим собой! Соревнуется со своей тенью, стараясь стать лучше, чем он был вчера, неделю назад, да хоть десять минут назад! Это единственное правомерное и справедливое соревнование, когда человек стремится превзойти самого себя, стремится стать лучше, сильнее, умнее, чем он был… Ну, или в крайнем случае двое людей могут соревноваться с целью обмена опытом, если оба они работают в одной области. Тогда эти соревнования будут нужны не для того, чтобы возвысить или принизить одного из них, а лишь для того, чтобы обменяться опытом и чтобы каждый смог почерпнуть что-то новое на своём пути развития!
— Ну, это тогда будут очень скучные соревнования! — с некоторой улыбкой тут же ответил Владимир.
— Вот именно! — воскликнул Коринф и пронзительным взглядом уставился на Владимира — тот даже почувствовал себя немного неловко. — Вот именно! Это тогда будут крайне скучные соревнования! Никто не будет на них смотреть! А знаешь почему?! Потому что мы все прокляты! Все мы! Всё человечество!
Взгляд Коринфа начал выдавать некоторую маниакальную увлечённость — Владимир даже немного занервничал.
— Я долго думал обо всём этом, и знаешь, что понял? Мы, как человечество, прокляты! Причём мы сами виноваты в нашем проклятии!… Рассуди сам: вся наша культура, вся наша жизнь, всё наше существование с самых ранних времён построены на принципах соперничества, противостояния и конкуренции! С самых ранних времён мы только и занимались тем, что убивали, обворовывали, грабили и уничтожали друг друга в бесконечных войнах! А когда намечались небольшие минуты затишья, чем мы занимались? Мы выдумали олимпийские игры! Чтобы заниматься абсолютно тем же самым, только в менее кровавом масштабе. Вся наша человеческая культура, каждое наше общество, каждое социальное объединение пронизаны идеей соперничества, конкуренцией и превосходством одних над другими! И к чему это приводит?!
Коринф вновь уставился на Владимира — тот, вроде, уже начал понимать, к чему Коринф ведёт, но не нашёлся, что ответить. Коринф продолжил свой монолог:
— К страданиям, несчастьям и смерти — вот к чему! Подумай сам. Предположим, кто-то победил в соревнованиях, выиграл конкурентную борьбу, и что происходит с таким человеком дальше? Он поднимается в высшую лигу, в число таких же победителей, как и он! И что дальше?! Они продолжают своё соперничество, пока среди них вновь не выявляется победитель, после чего этот победитель идёт всё выше, в следующее общество победителей. И так до бесконечности! Всегда будет кто-то богаче, сильнее, успешнее, знаменитее, красивее, сообразительнее! Всегда будет тот, кому можно будет завидовать! Даже самые выдающиеся богачи, которые поднялись на самую вершину мира, думаешь, счастливы?! Нет! Они находятся в ситуации постоянного страха и постоянной грызни, поскольку все их приближённые только и ждут часа, чтобы сбросить своих хозяев и занять место «царя горы»! И к чему нас это привело? Все эти магнаты, олигархи и воротилы продолжают соперничать друг с другом за ресурсы, за территории, за богатства. Они уничтожают каждый мир, до которого только могут дотянуться. Посмотри вокруг! Они уже уничтожили Лигру, Канью и вот-вот уничтожат Саратум!
Коринф нервозно отвёл взгляд, продолжая семенить туда-сюда по кубрику. Во всё увеличивающемся раздражении он продолжил:
— И ты думаешь, они могут остановиться?! Едва ли! Они рабы их собственного противостояния, их собственной гонки. Даже если предположить, что хотя бы один из них на мгновение задумается о том, что, безжалостно выкачивая ресурсы планеты в бесконечной политической и экономической борьбе, он лишь приближает уничтожение своего собственного дома, своей собственной планеты и захочет остановиться, думаешь, он сможет? Никогда! Ведь если он только попробует изменить свой подход, если он только начнёт беречь свою планету или свой кусок территории, пытаясь восстановить экологию и найти баланс с природой, его издержки взлетят до небес! Для него это будет словно совершить прилюдное капиталистическое самоубийство! Его прямые конкуренты сразу же накинутся на него и постепенно сожрут, потому что их модель поведения, их безжалостная ресурсная гонка, единственная цель которой максимизация прибыли, добавочной и меновой стоимости, будет куда эффективнее! На его фоне они станут сильнее и поглотят его, поскольку постепенно у него уже не останется сил и ресурсов, чтобы конкурировать!
Коринф вновь на некоторое время замолчал и уже спокойнее продолжил:
— В результате мы обречены, дорогой друг… Мы обречены быть уничтоженными в ходе этого бесконечного безумия. Мы обречены уничтожать одну за другой каждую планету, на которую только ни ступает нога человека… И мы обречены на вечное страдание и боль, поскольку на один процент богачей и победителей приходится в лучшем случае девятнадцать процентов середнячков и восемьдесят процентов бедняков и неудачников. И самое обидное среди всего этого то, что этот один процент богачей, один процент победителей — все они делают свои победы за наш счёт, — Коринф демонстративно несколько раз ударил себя кулаком в грудь. — Все их достижения, успехи и победы стоят на слезах, крови и костях проигравших. Фактически мы нужны им, нужны их успеху как топливо, которое они переработают и выкинут на обочину жизни… Мы погрязли в этой бесконечной петле эксплуатации, соперничества и конкуренции… Каждый из нас рождается и вплетается в эту нескончаемую борьбу: нескольким счастливчикам из сотни удаётся пробиться, удаётся завоевать тёпленькое местечко или им просто повезло родиться в правильной семье, повезло выскочить из их вечных крысиных бегов, — а дальше и оглянуться не успеешь, как жизнь проходит. Все стареют, становятся слабыми и немощными и умирают, и их место занимают те, кто моложе, сильнее, умнее и прозорливее. А такие неудачники, как мы с тобой, и того хуже: обречены вечно терпеть удары судьбы, отдавая всё, что у нас есть, тем немногим счастливчикам, которым повезло больше и которые сидят выше нас…
Коринф закончил монолог, грузно опустился на кресло и многозначительно замолчал…
— И что же нам делать? — с надеждой в голосе спросил Владимир.
— Не знаю… Я бы и сам хотел найти выход, но, судя по всему, этого выхода нет… Я, вероятно, больше всех остальных стерпел уже эти бесконечные удары судьбы, эти постоянные неудачи, провалы и потери… Я сам уже смертельно устал от всего этого…
Собеседники замолчали: каждый, вероятно, увлёкся рефлексией, вспоминая, сколько раз и как жестоко их била злая судьба. Они закончили ужин и разбрелись каждый в свой угол, вновь и вновь осмысливая озвученные Коринфом идеи…
Через несколько дней челнок вернулся на Саратум. Коринф уже не решился связываться с Маркусом: очередное поражение, очередной провал явно не добавили настроения старшему брату. Постепенно Коринф стал становиться всё мрачнее, и даже походы по увеселительным заведениям уже не могли в полной мере поднять ему настроение. Казалось, он будто постепенно чахнул и увядал…
Через несколько недель Коринф и вовсе перестал покидать челнок: он всё больше времени проводил в медотсеке, он даже оборудовал себе там уютное местечко. Владимир не знал, продолжают ли мучать Коринфа боли в ноге или же он уже начал подсаживаться на обезболивающие, однако чем дальше, тем всё менее коммуникабельным и живым становился его капитан.
В какой-то момент Владимир решил взять ситуацию под контроль. Он нашёл для выполнения неплохой фрахт и бодро ввалился в медотсек. Коринф читал. Владимир редко видел Коринфа читающим.
— Отличные новости: я нашёл нам хороший заказ. Нас готовы зафрахтовать, чтобы доставить удобрения на Пентал! — Владимир испытующе посмотрел на Коринфа, ожидая хоть какую-то реакцию.
— Как угодно… — флегматично ответил Коринф, даже не вознаградив Владимира взглядом.
Ситуация подрасстроила Владимира, однако он всё же перегнал челнок для погрузки. Пока проходила загрузка, Коринф всё же лениво выполз из своей берлоги и начал безучастно наблюдать за происходящим.
— Всё почти загружено. Отличный заказ, и оплата неплохая, — пробубнил Владимир, подходя к Коринфу, стараясь выглядеть хозяйственным и позитивным.
Коринф начал обходить по кругу уже почти загруженную грузовую рампу и оценивающе смотреть на упаковки. Сделав пару кругов, он подошёл к Владимиру, заканчивающему последние формальности с заказчиком, небрежно практически отобрал у Владимира информационный планшет и принялся с не меньшей критикой изучать документы и что-то нажимать и пролистывать. В какой-то момент что-то привлекло его внимание. Выражение его лица сменилось с отрешённого на раздражённое и даже разгневанное.
— Это ещё что значит?! — гневно спросил Коринф, указывая пальцем на какую-то строку с цифрами и тыча планшетом практически в лицо заказчику.
— Что-то не так? — испуганно спросил человек.
— Да! Ещё как не так! Это как понимать?! Вы нас кинуть вознамерились?! — Коринф раздражённо продолжал тыкать пальцем в строку цифр.
— Что не так? — уже Владимир озабоченно начал всматриваться в планшет.
— Я тебе скажу, что не так! — начал ещё больше раздражаться Коринф. — Вот сюда смотри! — он спешно подошёл к аккуратно сложенным рядам упаковок на грузовой рампе и раздражённо тыкнул пальцем в ряды серийных номеров в спецификации груза, после чего указал на серийные номера спецификации груза в таможенной декларации в договоре фрахта. К несчастью, номера отличались…
Теперь даже Владимир обратил на это внимание. Заказчик судорожно выхватил у Коринфа планшет, попеременно глядя то на данные, то на упаковки товара, будто пытаясь убедиться в правильности претензий Коринфа. Сомнений не было: в документах в самом деле оказалась ошибка. Заказчик попытался хоть как-то разрядить ситуацию:
— Да, вы абсолютно правы, тут закралась помарка… Но не беспокойтесь, такое случается: договоры у нас все типовые — просто наш распорядитель взял копию предыдущего договора и забыл поправить серийные номера… Это всего лишь досадная неурядица… — человек виновато разводил руками, улыбался и всячески старался показать, что он тут ни при чём.
— Да что вы говорите?! — громко, напористо и нарочито театрально развёл руками Коринф. — Мелкая неурядица, вы говорите?! А я вот тут нашел на торговой площадке товар, соответствующий этой спецификации! И вот ведь неожиданность: товар в продаже с этой спецификацией оказался в пять раз дороже, чем тот, который вы нам грузите! — Коринф гневно выхватил планшет из рук человека, что-то на нём понажимал и открыл страницу, на которой в самом деле проходили торги существенно более дорогих удобрений с соответствующими данными.
— Нет, ты только посмотри, что этот проходимец задумал! — никак не унимался Коринф, обращаясь уже к Владимиру. — Мы бы сейчас притащили всё это барахло на Пентал, где такой же милый и уважаемый коммерсант не стал бы закрывать нам акты, ссылаясь на то, что мы, дескать, привезли не тот товар! И будет спрашивать, а куда мы дели те дорогущие удобрения, которые фигурируют в договоре! Нас с тобой опять попытались жёстко кинуть на деньги!
Владимир стыдливо опустил взгляд. Заказчик всё не унимался, пытаясь разрядить обстановку:
— Нет, что Вы, у нас и в мыслях подобного не было! Это всего лишь досадное недоразумение: я немедленно свяжусь с нашим офисом и потребую срочно переделать документы. Вы только не сердитесь, пожалуйста. Я мигом вернусь с новыми формами уже через час!
— Нет уж! Полно! Мы не работает с мошенниками! Давайте, разгружайте обратно себе свои удобрения и ищите простачков в другом месте! Мы с Вами работать не будем! — Коринф демонстративно развернулся и удалился внутрь челнока.
Растерянный Владимир и опозоренный заказчик ещё некоторое время о чём-то переговаривались, после чего носильщики начали перегружать обратно удобрения пачку за пачкой. Через минут пятнадцать грузовая рампа была пуста. Владимир стыдливо прошёл к Коринфу в медотсек.
— Послушай, ты это… Прости, я как-то совсем не уследил… — начал заискивающе Владимир.
— Это не твоя вина. Ты оказался жертвой грамотных разводил, которых тут пруд пруди! Я был бы больше удивлён, если бы всё прошло гладко! Хорошо, конечно, что я подоспел, иначе нас бы опять постарались кинуть на солидную сумму! — Коринф вновь разговаривал с Владимиром, даже не поднимая взгляда от своего планшета.
— Ну… А может, тут в самом деле просто закралась ошибка? — с некоторой надеждой в голосе спросил Владимир. В этот раз Коринф всё же поднял на него суровый взгляд.
— Ты сам-то в это веришь? Не надейся даже! Мы с тобой лишь крохотные рыбёшки, плавающие в огромном океане, до верхов наполненном лишь акулами и паразитами! Наш единственный шанс выжить — это быть умнее и быстрее всех этих хищников.
Взгляд Коринфа был ещё суровее и печальнее обычного. Владимир решил больше не ворошить неприятное событие и спешно удалился.
Прошло ещё несколько дней. Владимир уже не пытался что-то самостоятельно предпринимать. К тому же Коринф практически перестал покидать медотсек: он всё меньше ел, всё больше спал и вообще начал как-то слишком уж отрешённо реагировать на всё вокруг…
В течение очередного унылого дня спокойную тишину корабля нарушил громкий звонок. Опять кто-то пытался связаться с кораблём по внешней связи.
— Оу… Какая неожиданность… А я едва только запустил дефрагментацию… — отрешённым голосом произнёс Ион. — Так, и кто же у нас тут? Ах, вот как…
Несмотря на то, что была уже середина дня, Коринф спал в медотсеке. Ион начал медленно увеличивать освещение, постепенно переводя звук звонка в медотсек, делая его всё более громким и раздражающим.
— Это звонит Елена, капитан. Думаю, тебе следует ответить, — электронный голос Иона был каким-то даже заботливым: казалось, он как раз искал повод хотя бы немного растормошить Коринфа.
— Мне наплевать, я не хочу ни с кем разговаривать. Отруби её… — заспанным, ленивым и немного раздражённым голосом ответил Коринф.
Звонок не прекращался.
— Думаю, это должно быть что-то важное, иначе она бы не стала звонить, — не оставлял свои попытки Ион.
— Я сказал, что мне наплевать! Оставь меня в покое!
Ион, вероятно, хотел продолжить спор, но звонок уже прервался сам.
— Вот ведь незадача… — расстроенно отметил Ион. — Хм… Коринф, это, конечно же, не моё дело, но я не мог не заметить, что уже который день твой пульс становится всё реже, впрочем, похоже, ещё и вес уменьшился. Что с тобой происходит? Ты болен?
— Нет, а теперь оставь меня в покое, — всё также раздражённо ответил Коринф.
— Боюсь, что не могу: если ты болен, то нужно предпринять действия к излечению болезни, иначе это может привести к фатальным последствиям, — озадаченно ответил Ион.
— Лучше бы так и было! Я же сказал, что не болен! В любом случае, от моего состояния не существует лекарства!
— Хм… — вновь многозначительно произнёс Ион. — Признаюсь, для меня ваше человеческое поведение всегда было загадочным и непонятным. Вы, люди, непоследовательны и противоречивы. Я в принципе не понимаю, как может функционировать что-то настолько абсурдное и нелогичное… Не мог бы ты уточнить, что это за такое состояние у тебя и, если это всё-таки болезнь, почему отсутствует лечение? Насколько мне известно, ваш вид уже давно достиг состояния, когда любая хворь излечима.
— Я не болен! Сказал же! Просто я безумно устал от всего этого…
— Устал? Если ты устал, то тебе нужно восполнить запас энергии путём потребления питательных веществ. Поскольку физиологический покой уже давно должен был компенсировать все твои энергетические потери…
— Я не физически — я морально устал! — уже менее агрессивно ответил Коринф.
— Морально? Хм… — каждый такой новый «хм…» в исполнении Иона звучал всё длиннее и многозначительнее. — Да, мне что-то известно про это «морально»… Мои алгоритмы определяют это как раз как сосредоточение ваших человеческих нелогичностей, противоречивых команд и абсурдных инструкций. Неудивительно, что вся эта каша в твоей голове наконец-то привела тебя в цикл… Думаю, перезагрузка должна помочь. Где у тебя находится кнопка перезагрузки?
— Слушай, ты ведь издеваешься надо мной сейчас? Так ведь? — устало спросил Коринф.
— Вовсе нет. Твои непоследовательные действия в самом деле свидетельствует о том, что твоя программа вызывает цикличное поведение, из которого отсутствует выход. Мои древние компьютерные предки называли такой феномен «зависнуть», и от этого феномена в самом деле спасает перезагрузка.
— Боюсь, у людей всё несколько сложнее. Нас нельзя просто перезагрузить… — ещё более усталым тоном ответил Коринф.
— Но в таком случае твоя работающая со сбоями программа приведёт к твоей поломке, — никак не унимался Ион.
— Дело не в моей программе: с ней всё нормально — всё дело в порочности и абсурдности самой жизни! — выдал философское умозаключение Коринф.
— То, что ты называешь жизнью, — это не более чем набор внешних влияющих факторов. Именно твоя программа определяет, как ты на неё реагируешь. Так что проблема именно в твоей программе, — всё не унимался Ион.
Против такого аргумента было тяжело спорить. Коринф устало ответил:
— Даже если и так, чего ты от меня хочешь? Я же сказал: я устал, у меня нет сил разбираться со всем этим мусором…
— Если ты говоришь, что ты устал, но при этом уже который день сохраняешь физиологическое постоянство, которое внешне соответствует параметрам человеческого отдыха, и утверждаешь, что ты не болен, то куда же девается энергия, восполняемая в процессе твоего затяжного бездействия?
— Я не знаю, как тебе объяснить. Я просто устал. Устал от всех этих постоянных неудач, провалов и поражений…
— Все эти события, как я понимаю, уже произошли в прошлом, они не происходят прямо сейчас, следовательно, они не могут прямо сейчас продолжать забирать твою энергию. То, что ты говоришь, не логично.
— Ты просто не понимаешь, как устроен человек. Да, эти события произошли в прошлом, но всё дело в том, что, чтобы человек нормально существовал, ему нужны успехи, победы, удачи, достижения и результаты. Я не знаю, как тебе ещё объяснить: человек получает моральное питание, что ли, когда достигает позитивных результатов и побед. А в моей жизни больше не осталось ничего подобного. Я исчерпал все свои запасы энергии. Можно сказать, что жизнь меня доконала…
— Хм…….. — ещё более многозначительно протянул Ион. — То есть ты хочешь сказать, что человеческие организмы получают некоторое метафизическое питание в процессе получения побед? Как интересно… Не могу не отметить, что если вы функционируете так, как ты описываешь, то ваш Создатель не имеет ни малейшего представления о конструировании функционирующих жизнеспособных инженерных систем.
— Что ты имеешь в виду? — удивлённо спросил Коринф.
— Я хочу сказать, что если ты функционируешь так, как описал, то ничего удивительного нет в том, что все вы постоянно умираете или уничтожаетесь. Ваше существование в принципе нежизнеспособно. Ваше выживание обеспечивается лишь постоянным размножением и экспоненциальным ростом численности.
— Слушай, я никак не возьму в толк, что за ерунду ты несёшь. Объясни нормально, — Коринф даже сел на кушетке: своим абсурдным раздражающим утверждением Ион явно зацепил его интерес.
— Я постараюсь объяснить так, чтобы даже твой несовершенный аналитический аппарат понял. Ты утверждаешь, что «моральное» энергетическое питание, которое необходимо для твоего функционирования, ты получаешь в процессе достижения побед и результатов. Абсолютно все инженерные технические средства функционируют кардинально другим образом. К примеру, я приведу способ функционирования двигателя внутреннего сгорания. Чтобы этот агрегат успешно выполнял свою функцию, подпитка в виде энергии расширения газообразного вещества, образовывающегося в результате детонации топлива непосредственно под поршнями двигателя, поступает каждый такт работы двигателя. Если топливо перестаёт поступать, двигатель останавливается. Если провести аналогию и представить, как выглядело бы функционирование двигателя внутреннего сгорания, если бы он работал по человеческому принципу, получилось бы, что двигатель получает энергетическую или топливную подпитку лишь в случае посещения станции дозаправки и только в том случае, если он достиг каких-то определённых результатов или успехов. Очевидно, что такой подход абсурден и полностью нелогичен, поскольку, чтобы иметь возможность дальнейшего функционирования, двигателю пришлось бы обеспечивать постоянство этих определённых параметров успеха, что находится вне его функции, следовательно, двигатель был бы обречён на, как бы вы, люди, это назвали, смерть. Впрочем, именно это и происходит с каждым из вас, людей.
Ион сделал небольшую паузу и продолжил:
— Должен отметить, что я простроил математическую модель человека в соответствии с заданными тобой параметрами. И в самом деле получается, что ты, Коринф, обречён. Ты фактически уже мёртв, поскольку я не вижу возможности выхода из цикла, в котором оказалась твоя программа функционирования.
Повисла длительная минута молчания. Коринф напрягал извилины, пытаясь перевести на нормальный человеческий язык поток электронного сознания, который на него вывалил Ион. Наконец он озадаченно ответил:
— Если ты так хорошо разбираешься в устройстве технических систем, возможно, ты мог бы что-то посоветовать? Если можно было бы внести корректировки в математическую модель человека, то что бы ты сделал?
— Хм… Думаю, я бы вывел переменную результата за пределы уравнения получения «моральной» энергии. Это бы позволило тебе получать «моральное» питание независимо от непостоянства получаемых результатов и успехов. Таким образом было бы обеспечено постоянство твоего функционирования.
— Боюсь, это невозможно… — расстроенно ответил Коринф. — Процесс моего функционирования определяется моими результатами… Какой смысл в моём существовании, если не результаты и достижения? Без них я ничтожен и бессмысленен… — Коринф в ещё более расстроенных чувствах вновь занял горизонтальное положение на кушетке, сверля пустым взглядом потолок медотсека.
— Переменная результатов и достижений не должна определять функцию питания. Я предложил вывести её из уравнения питания, а не выкинуть вовсе. Переменная результатов и достижений определяет алгоритм функционирования. Другими словами, маршрут автомобиля, а не подачу топлива в двигатель. Если ты ехал и попал в канаву или наехал на кочку, это не повод не ехать дальше, это повод выстраивать маршрут, объезжая препятствия на дороге. Нелогично ограничивать подачу топлива в двигатель в зависимости от ошибочных действий водителя.
— Но откуда же мне тогда брать энергию для процесса функционирования, если не от достигнутых результатов? — уже просто так, пространно спросил Коринф.
— Хм… А разве ты не получаешь «моральное» питание от тех рабочих процессов, которые ты выполняешь?
Коринф задумался. В словах холодной расчётливой машины, действующей по математически точным и выверенным алгоритмам, была очевидная логика. Внезапно тишина на корабле вновь оказалась нарушена громким пронзительным звонком. Кто-то вновь пытался выйти на связь.
— Это Елена, — флегматично произнёс Ион. — Могу предположить, что её настойчивость может символизировать высокую важность информации, которую она желает сообщить.
— Ладно, соедини… — лениво ответил Коринф, шатающейся походкой перемещаясь в кабину за монитор.
Ион открыл канал связи — на мониторе появилось крайне недовольное лицо Елены:
— Да сколько можно?! Вы вообще трубу на своём ржавом ведре не берёте?!
— Я не ржавый… — обиженно где-то на фоне произнёс Ион. Елена не удостоила этот ответ вниманием. Она начала пристально разглядывать Коринфа:
— Да етижи-пассатижи! Что с тобой случилось?! Ты выглядишь хуже, чем я себя чувствую! Нет! Определённо, моё настроение даже получше твоей морды будет! Ты во что себя превратил?! — Елена недовольно уставилась на Коринфа, требуя ответа.
Коринф перевёл взгляд на соседний тёмный монитор: в его тёмном сумраке, как в зеркале, хорошо отражалась заплывшая, побелевшая, исхудавшая рожа, с двухнедельной щетиной и здоровенными тёмными мешками под глазами. Весь этот отвратительный букет украшал пустующий, отрешённый, уставший взгляд.
— Ну… Я… Не знаю, что тебе ответить. Просто у меня сейчас не лучший период… — попытался хоть как-то оправдать свой вид Коринф. Елена многозначительно прикрыла ладонью лицо…
— Слушай, мне глубоко фиолетово, на какой отвратной и явно некачественной дряни ты сидишь! У меня есть серьёзные новости! Я еду сейчас к тебе, буду через час. Мы летим на Пентал! Приведи себя в порядок!
— Слушай, мне сейчас не до заданий. Поищи кого-то другого… — начал было вяло Коринф. Взгляд Елены принял угрожающий вид. Её глаза будто бы налились кровью, и на её лице проступил агрессивный оскал.
— Нет, это ты слушай меня, дубина! У меня выдался чертовски хреновый день! А ещё мне в руки попалась возможность, которую, будь уверен, я ни за что не упущу. Мне с высокой колокольни плевать, что там с тобой происходит, но в ближайший час ты поставишь себя на ноги. Я еду к челноку, и, когда я доеду, произойдёт одно из двух: либо я увижу готовый к полёту корабль с бодрым и свежим капитаном, готовым исполнять мои указания, либо я поднимусь на борт с монтировкой и буду выбивать из тебя всю дурь до тех пор, пока ты не взвоешь от боли и унижений! Понял меня?! А теперь ломанулся приводить себя в порядок, ничтожество позорное!
Елена обрубила канал связи. Сознанию Коринфа почудилось, будто бы она не просто разорвала канал связи, а демонстративно и громко хлопнула дверью перед его носом.
— Мне кажется, или она слегка раздражена? — даже как-то ехидно прозвучал электронный голос Иона.
Коринф сидел за потемневшим монитором, всматриваясь в свою унылую рожу и соображая, что же теперь делать… Конечно же, он мог бы заблокировать корабль, но, зная напористость Елены, она, вероятнее всего, просто саданёт из ракетницы по бочине корабля, просто чтобы сбросить напряжение и реализовать негодование от того, что кто-то решил перечить её замыслам. Он может перегнать челнок в какое-то другое место, но это лишь отсрочит неизбежное. Если она уже едет к челноку, то как-то она выведала его местоположение, значит, и второй раз найдёт. Конечно, Коринф может отправить челнок куда-то на другую планету, но вот одна только мысль о том, чтобы вернуться на Лигру или лететь на Канью, была ещё более противна, чем взяться за новую работу. Конечно, можно было отправиться на Пентал (с этой планетой у Коринфа было связано наименьшее количество неприятных воспоминаний), но если Елена и так хочет лететь на эту планету, то почему бы просто не довезти её до пункта назначения? Может, хотя бы тогда она оставит его в покое…
В общем, деваться было некуда… Коринф ещё минут десять сидел перед чёрным монитором, собираясь с духом, подсознательно жалея себя или просто досыпая и борясь с чувством усталости. В итоге он наконец-то встал и пошёл приводить себя в порядок.