Через два дня челнок вышел на орбиту Лигры. Всё время дороги Елена в свойственной ей манере практически не вылезала из своего уютного гнёздышка в медотсеке. Лигра… Коринф с ненавистью наблюдал, как челнок медленно опускается в верхние слои атмосферы. На этот раз казалось, будто бы внизу раскинулось кровавое болото с безобразными чудовищами и множеством покойников, которых эта безумная планета уже успела поглотить. Внизу были отчётливо заметны три больших циклона огромных песчаных бурь. Лучи звезды освещали эти пылевые песочные вихри таким образом, что с определённого ракурса Коринфу мерещилось, будто бы это не просто вихри, а сотни безобразных конечностей, только и ждущих момента, чтобы схватить и разорвать на части беззащитный челнок.
Елена уже полностью собралась, переоделась, вооружилась и вышла в кабину. Она указала вектор захода на новый маршрут и конечную точку следования. Ион послушно направил челнок по маршруту. Елена уселась в штурманское кресло, внимательно наблюдая за полётом. Через минут пятнадцать челнок начал пролетать над радиационной пустыней, испещрённой огромными воронками кратеров, оставшихся после атомной бомбардировки Трепалов. Счётчик Гейгера начал еле заметно потрескивать, но корабль держался на достаточной высоте, чтобы не попадать в опасные радиоактивные зоны.
— Мы летим к границе территорий Трепалов и Немых… Не самое лучшее место для посадки и выполнения наших поисков, но выбирать не приходится… — озабоченно и немного взволнованно произнесла Елена.
Данные учёного Аристариев были отрывочны и не совсем точны. Челнок оставил позади радиоактивную пустошь и начал снижение к горным массивам. Где-то тут должны были быть хотя бы какие-то опознавательные знаки. Наконец Елена скомандовала:
— Вот туда! — простраивая маршрут захода на посадку.
Через пару минут челнок приземлился немного выше подножия величественной чёрно-бурой горы, выделявшейся из общей горной гряды своим размером и расположением. Елена принялась раздавать указания, и вскоре на песчаной поверхности уже было расставлено оборудование.
Коринф закончил монтаж оборонительной турели, подул на ладони тёплым дыханием в попытках согреть закоченевшие руки и взглянул за горизонт. Яркая звезда как раз закатывалась за горизонт, её последние лучи освещали одинокую красную пустыню. На этих широтах Лигры почти не встречались песчаные бури, поэтому пыли в воздухе практически не было и пустыня отлично просматривалась прямо до горизонта. Примерно в ста километрах от места посадки простирался огромный неглубокий кратер. Лучи заходящей звезды формировали в этой низине тёмно-красную тень: казалось, будто бы там раскинулось целое бурое озеро. За спиной Коринфа послышался громкий хлопок, по земле прошла ударная волна, и по всему телу пробежали быстрые неприятные волны статического напряжения. Он обернулся и удивлённо уставился на Елену. Перед ней находилось цилиндрическое металлическое устройство, закреплённое в вертикальном положении массивными опорами, на боку устройства был небольшой мониторчик — Елена пристально следила за показаниями.
— Есть! — внезапно воскликнула она. — Это просто невероятно! Подойди посмотри!
Коринф подошёл и взглянул на зеленоватые схемы, отметки и показания. Он мало что разбирал, но тут Елена переключила показания в графический режим, и Коринф понял, что так восхитило Елену: прямо под ними находился целый подземный комплекс, выполненный явно из весьма плотного металла или материала с подобными характеристиками. Судя по показаниям, там, под землёй, даже оставался небольшой остаточный фон электромагнитного поля. Елена отвлеклась от монитора и по-хозяйски начала рассматривать гору. Наконец она скомандовала:
— Ладно, пакуйте всё обратно! Нам надо перелететь метров на двадцать ближе к горе и метров на пятьдесят левее!
Коринф и Владимир еле заметно заохали и повздыхали, но принялись грузить обратно все распакованные агрегаты. Через минут двадцать всё было выполнено, и челнок переместился в точности по указаниям Елены.
— Если копать, мы тут, вероятнее, помрём раньше. Попробуем альтернативный метод. Дед! Мне надо перекалибровать гравитационное ядро! И разверни челнок соплами к горе.
— Что это ты задумала, женщина?! — недовольно возразил Владимир. Он мог смириться с тем, что Елена хозяйничала и распоряжалась, куда лететь и что носить, но то, что она захотела прикоснуться к святая святых космического корабля — к самому гравитационному ядру — этого он уже никак не мог ей позволить!
— Расслабься! Мы направим реактивную струю прямо в песчаный грунт. Потребуется серьёзная мощность, чтобы поток раскопал для нас скрытый в песках вход в бункер. Чтобы челнок не начал взлетать, нужно перекалибровать ядро, чтобы гравитационное поле удерживало челнок от смещения.
Владимир закатил глаза наверх и начал судорожно осмысливать инженерную задумку Елены.
— Это… Возможно, — еле выдавил из себя Владимир, — но перекалибровка ядра — это крайне сложная и опасная операция! Как мы потом вернём всё, как было?! К тому же, одно дело — создавать гравитационное поле и совсем другое — направлять его, тем более с такими незначительными параметрами смещения! — Владимир демонстративно завязал на груди руки узлом, давая понять, что он не собирается заниматься этим технологическим безумием. Елена недовольно взглянула на него, после чего отвернулась, окидывая взглядом кабину.
— Эй! Болванчик! Ты же можешь правильно перекалибровать ядро, чтобы гравитационное поле в результате не разрушило корабль?
— Приятно, что о тебе помнят. Конечно, я могу, — как-то даже удовлетворённо произнёс Ион. — А она в самом деле тут теперь всё решает? — с некоторым недоверием спросил он. Елена недовольно уставилась на Коринфа.
— Боюсь, что так. Лучше сделать, как она говорит, иначе тут может стать на пару членов экипажа меньше, — то ли в шутку, то ли серьёзно ответил Коринф.
— Расслабьтесь! Члены экипажа в безопасности! Работай, болванчик! — ехидно ответила Елена.
— Дайте мне минут пять: я всё просчитаю и сделаю резервную копию всех параметров, чтобы вернуть потом всё как было.
Через пять минут всё было выполнено. Все приготовились, и Владимир запустил газотурбинные двигатели на режим форсажа. Смещённое гравитационное поле окутало челнок, компенсируя действие силы реактивных потоков. Весь корабль неприятно задрожал, и все почувствовали крайне неприятное изменение гравитации по вектору работы реактивных сопел.
Перегрузка всё росла, по всему кораблю раздавался гул. Параметры на мониторах начали постепенно приближаться к критическим показателям. Наконец Елена подняла руку, едва справившись с гравитационной перегрузкой, и ударила по кнопке, вызвав сигнал к отмене форсажа. Все облегчённо выдохнули. Коринф ошарашенно взглянул на Елену: на её лице виднелась струйка крови, вытекающей из носа. Елена мельком поймала его взгляд и смущённо утёрла кровь с лица.
— Ладно, пошли посмотрим, что получилось, — тяжёлым голосом скомандовала она.
Все не торопясь вышли наружу. Им сразу бросились в глаза алые, раскалённые, пышущие жаром сопла левого двигателя. В обычной ситуации они так сильно не перегреваются: набегающий поток воздуха производит достаточное охлаждение, но сейчас корабль был насильно привязан к месту. Владимир оценил ситуацию и недовольно уставился на Елену.
— Ладно… Заживёт… — спокойно отреагировала она, всё ещё пытаясь остановить кровотечение из носа.
Все прошли за корму челнока. Позади виднелся небольшой карьер, разрытый реактивными струями. Елена оказалась невероятно точна или удачлива: её указания как раз расположили челнок практически напротив входа в бункер Аристариев. Из-под песка отчётливо проступила белёсая подъездная рампа, подходящая как раз к большим воротам бункера. Было удивительно, но вся эта термическая встряска не оставила и следа на дверях бункера. Скорее даже наоборот, немного очистила от напорошенного временем песчаного налёта.
— Ну! Все знают, что делать! — скомандовала Елена.
В этот раз она принимала активное участие в разгрузке и расстановке оборудования. Через двадцать минут вокруг челнока выросли целые линии обороны, состоящие из четырёх пулемётных автоматических турелей и небольшого радара. Елена оперативно скоммутировала всё это оборудование с системами Иона, помогла подключить все соединительные кабели, после чего раздала Коринфу и Владимиру небольшие гарнитуры.
— На этот раз мы всё сделаем по уму. Дед! Ты будешь за панелью управления наблюдать за состоянием систем бункера. Ион будет следить за окружающей обстановкой: если что-то появится на горизонте, мы сразу об этом узнаем, — Елена принялась объяснять Владимиру азы контроля за системами. — Если произойдёт что-то, подобное тому, как в предыдущий раз, сразу нажмёшь сюда и сюда!
Владимир изо всех своих интеллектуальных сил старался быстро вникнуть в новомодную науку, но получилось ли у него, никто не знал. Следующие четыре часа вся команда безуспешно пыталась найти подход к неподатливым воротам. На исходе четвертого часа сезам наконец соизволил открыться, что было весьма вовремя, поскольку Елена уже начала терять терпение, и Коринф начал переживать, что он с Владимиром непременно станет громоотводом её всё возрастающего раздражения.
Массивная створка ворот лениво ушла вниз, образовавшийся проём сразу же прикрыл ряд выдвижных рамп. Вся команда поднялась и уставилась внутрь бункера. Всё внутреннее пространство серьёзно отличалось от того, что они видели на Канье. В этот раз за массивными воротами простирался длинный коридор, уходящий в просторный ангар. Самым удивительным оказалось то, что внутри всё ещё работало резервное освещение.
Почти сутки ушли у Елены и Коринфа на осмотр лаборатории Аристариев. В отличие от бункера на Канье, тут им встретилось множество складов, они даже нашли небольшой запас огромных слемниевых ячеек. У Коринфа прямо челюсть отвисла при взгляде на это богатство.
— Но-но, на чужой каравай рот не разевай! — надменно сказала Елена, и они продолжили осмотр.
Опять же, в отличие от Каньи, вместо общих казарменных помещений тут были целые сектора с индивидуальными апартаментами. И явно люди, которые покидали эти помещения, покидали их организованно и без спешки. Практически нигде не осталось ничего, что могло бы представлять ценность или хотя бы сообщить о проводимых тут исследованиях. Предыдущие хозяева забрали с собой всё, что только не было приварено или приколочено к стенам и полу.
Стоит ли говорить, что, в отличие от бункера на Канье, тут Елене пришлось воевать практически с каждой дверью, чтобы проникнуть хотя бы на шаг глубже в этот обширный подземный комплекс: пожалуй, на каждые десять минут осмотра уходили очередные тридцать минут вскрытия новой запечатанной двери.
Все эти слабоосвещённые мягким желтовато-зелёным светом помещения наталкивали Коринфа на одну и ту же мысль: «Как же здорово, что тут работает освещение». Видимо, ещё была свежа и ярка память о «задорной» шутке Елены и неизбежной смерти в темноте…
По прошествии суток группа новоявленных мародёров смогла целиком осмотреть лишь два этажа, которые явно составляли в лучшем случае треть от всего комплекса. Но им и в этот раз улыбнулась удача: они смогли проникнуть в просторное гексагональное помещение, служившее, видимо, оперативным штабом. По стенам помещения располагались целые ряды каких-то двухметровых установок, встроенных прямо в стены, рядом с каждой такой установкой находилось рабочее место с большими мониторами. На уровень вниз через широкую лестницу в центр комнаты опускался ещё один участок помещения с тремя рядами компьютеров. На дальней стене располагался огороженный перилами сектор с двумя рабочими местами и экраном во всю стену. Перед экраном, прямо по центру участка, находился большой голографический стол.
На этом хорошие новости заканчивались. Группа исследователей упёрлась в очередную огромную заблокированную дверь, которую Елена уже не была в состоянии открыть. Но она явно не теряла позитивного расположения духа. Она была уверена, что этот оперативный штаб сможет дать ответы на все её вопросы.
Коринф начал сильно хотеть спать, но у Елены сна не было ни в одном глазу. Она с маниакальной увлечённостью принялась пытаться возвратить к жизни один из «офицерских», как она его назвала, рабочих компьютеров. Часа через два ей это наконец удалось. Коринф к этому времени уже сладко дремал в одном из удобных кресел в центральной секции помещения. В какой-то момент его разбудил громкий пронзительный звук: в процессе ковыряния компьютера Елена нашла и запустила аварийную передачу, которую приняла лаборатория, как указывали цифры, уже после того, как она была запечатана, а все обитатели эвакуировались.
— Я нашла что-то важное! Большинство данных тут зашифровано, но вот этот файл был получен извне уже после полной консервации бункера. Судя по параметрам, это что-то весьма важное! И хорошо бы. Я уже устала разгребать тучи бесполезных технических отчётов и прочего хлама! — лицо Елены выдавало уже некоторую измождённость и усталость. Ей впору было бы отдохнуть и поспать, но вряд ли были силы, которые могли отобрать у этого великовозрастного ребёнка его новую вожделенную игрушку.
Голографический стол ожил, динамики по его контуру захрипели, будто бы прокашливаясь после длительного молчания. Возникла небольшая голограмма одного из учёных Аристариев. Его лицо было зелёным и прозрачным: мощности резервной системы питания едва хватало на то, чтобы обеспечить хотя бы контуры голографической проекции.
Запись икала и мерцала, звук был нечёткий и искажённый. Елена принялась что-то химичить на компьютере — через пару секунд звук пришёл в норму и запись продолжилась в удобоваримом режиме.
— Это Мирфолк… — запись снова начала икать.
— Судя по параметрам, это был какой-то важнючий учёный Аристариев. Похоже, он руководил тут целым набором важных проектов. Запись всё ещё идёт с перебоями — я уже не могу ничего поделать… — в полголоса прокомментировала Елена. Постепенно запись восстановилась и продолжилась:
— Любимая, когда ты получишь это сообщение, я буду уже мёртв, — голограмма была плохо сфокусирована (вероятно, несколько проекторов уже не работали), но было видно, что на щеке пожилого мужчины застыла еле заметная слеза.
— Наш корабль был повреждён из-за атомной бомбардировки этих отвратительных неандертальцев! Поначалу мы думали, что сможем локализовать проблему и справиться с ситуацией, но повреждения оказались куда существеннее, чем оценивали наши инженеры… Я… Я хочу попросить у тебя прощения за всё… Наш гравитационный двигатель окончательно вышел из строя, перепады и колебания гравитационного поля практически разрушили целостность корпуса в сотне мест… Мы попытались затормозить и погасить гравитационные флуктуации, но всё оказалось тщетно. По всему кораблю произошли множественные разгерметизации. Я посылаю это сообщение в надежде, что, может быть, ещё кто-то остался в лаборатории, хотя я понимаю, что к этому моменту вы все уже должны были быть эвакуированы… Боюсь, что немногие из оставшихся выживших со мной обречены на скорую смерть. Мы уже почти покинули границы сектора, и до ближайшей звезды на субсветовой скорости лететь больше сотни лет… Даже если бы мы смогли добраться до спасательных капсул, у нас бы не хватило энергии поддерживать гибернацию так долго… Боюсь, для нас всё кончено… Ты знаешь… Сейчас, на краю неизбежной гибели, я начал переосмысливать всю нашу жизнь. И я прошу у тебя прощения… Теперь я понял, что всю нашу жизнь растратил на свои эфемерные поиски и глупые старания… Ты всегда корила меня за то, что я слишком много времени трачу на мои исследования, бесконечные попытки добраться до моих целей… В последние годы ты всё чаще говорила мне, что я становлюсь всё раздражительнее, агрессивнее, что я не желаю прислушиваться к тебе… Ты говорила, что все эти постоянные стремления быстрее закончить проект, быстрее добраться до заветного результата полностью затмили всё моё сознание… Сейчас я понимаю, насколько ты оказалась права. В последние годы я практически перестал проводить время с тобой и нашими детьми. Я даже перестал заниматься их образованием, полностью спихнув это на тебя… Теперь я понимаю, что пожертвовал всем ради своих амбиций. Как же теперь они выглядят пусто и бессмысленно. Эти мои вечные стремления и амбиции вынули из меня всю душу. Я вспоминаю, как несколько лет назад я даже начал всё чаще срываться на наших коллегах и подчинённых. Мне всё казалось, что они недостаточно эффективно трудятся и недостаточно отдаются нашему проекту… Как же я тогда ошибался… Теперь я понял, что, возможно, мои собственные действия, как, впрочем, и действия нашей коллегии, привели нас к этой катастрофе, — постепенно выражение лица учёного сменилось на доброе и улыбчивое: — А ведь помнишь, как нам с тобой нравилось разрабатывать вместе инженерные модели для визуализации субатомных структур? Как мы могли целыми днями напролёт вместе конструировать одну за другой учебные модели. Как мы с тобой смеялись, как дети, когда у нас получалась очередная досадная глупость? Мне ведь так нравилось всегда заниматься преподаванием и обучением всех этих глупеньких стажёров… Как же теперь я горько сожалею, что растратил все отмеренные мне часы жизни на всю эту бессмысленную, бесконечную гонку…
Выражение лица учёного снова стало печальным и скорбным. Казалось, что та небольшая слеза упала с его щеки, и на её место уже пришли две новые… Коринф завороженно смотрел, будто пытаясь впитать в себя каждое слово, каждую мельчайшую эмоцию, срывающуюся с лица учёного. Он не замечал, но из уголка его правого глаза тоже начала стекать крохотная слезинка… Внезапно запись вся затрепетала: похоже, где-то на фоне что-то взорвалось и сотрясло и без того разваливающийся на куски корабль учёного. Он с испугом обернулся, после чего беспокойно поправил камеру и со всё усиливающимися переживаниями продолжил:
— Я только вот что хочу тебе сказать… Не знаю, услышишь ли ты мои слова — надеюсь, что да! Прислушайся ко мне и передай нашим детям. Наука — это, безусловно, важно! В науке и исследованиях всё наше будущее, в ней наша цель и достоинство, но она не должна становиться для нас той безжалостной мегерой, что полностью высасывает всё наше существование. Наши цели, наши мечты должны вести нас, звать нас, открывать перед нами новые горизонты, но мы не должны забывать жить! Наша жизнь должна быть наполнена радостями, пусть даже временами глупыми, у нас всегда должно оставаться время на любимых, на наших детей, в конце концов, на самих себя! Теперь я это понял! Пусть за несколько часов до моей кончины, но я осознал! Мне не стоило класть на этот алтарь все наши жизни — мне стоило проводить время с тобой, когда ты об этом просила, проводить время с нашими детьми и делать то, что мне всегда так нравилось и всегда получалось лучше всего: учить и преподавать. Но я решил полностью посвятить себя этому тщеславному и амбициозному проекту… Как же я был не прав… Мне не стоило торопиться, форсировать события и давать жизнь этому проекту. Одно меня только радует, что эта ошибка умрёт вместе со мной. Мы правильно поступили, что эвакуировали лаборатории: мы явно оказались ещё не готовы к этим новым горизонтам! Я сожалею только, что мы не сделали этого раньше… Но хорошо, что мы покинули Саратум и увезли оттуда активатор. Я надеялся, что, возможно, в будущем мы сможем продолжить исследования, но теперь всё оказалось тщетным… — где-то на корабле вновь что-то произошло, запись вся затряслась, учёный на последних мгновениях уже практически закричал: — Прости меня! Прости за всё! Я люблю т…
Запись оборвалась… Коринф стоял перед голографическим столом ошарашенный, его будто бы пронзило молнией… Пустым взглядом он смотрел на место, где только что была прозрачная зеленоватая голограмма. Наконец к нему начало приходить осознание, наконец все события его жизни начали медленно собираться в единое, понятное полотно нового спасительного мировоззрения…
Его размышления прервал болезненный удар в плечо. Он ошарашенно повернул голову и увидел лицо Елены, практически перекосившееся в восторженной эйфории.
— Ты понял?! Нет, ты понял?! — Елена была в безумном восторге, она практически кричала во всю глотку: — Вот почему мы за три года не нашли ключ! Вот почему! Эти идиоты хотели увезти ключ с собой!!! Как же нам повезло!!! Как же нам невероятно наконец свезло!!!
Она судорожно начала практически бить пальцами по клавиатуре древнего компьютера.
— Вот оно!!! — в неистовстве закричала она. — Тут есть вектор полёта этого тупого грузового судна Аристариев! У нас есть точное время приёма сообщения, есть вектор полёта, есть отметки журнала полёта и выхода на сверхсветовую скорость! Ты понимаешь, что это значит?! Мы в состоянии треангулировать возможное местоположение этого корабля! Мы можем найти его! Найти ключ!!!
Елена принялась что-то быстро фиксировать на своём небольшом предплечном компьютере. Внезапно она вскочила, выхватила пистолет и несколько раз выстрелила в монитор, после чего ринулась к выходу и практически поволокла за собой Коринфа.
— Бегом! На челнок!
Коринф, будучи всё ещё в глубоком шоке от увиденного и осознанного, начал волочиться за ней будто мешок с картошкой… Она удивлённо и недовольно уставилась на него, после чего отвесила смачную пощёчину. Это привело Коринфа в чувства.
— Да соберись ты, наконец! Что, во имя всего, с тобой творится?! Ты что, настолько в недоумение впал?! Соберись! Да! Мы практически нашли ключ! Мне и самой едва верится! Давай! Бегом! На корабль!!!
Коринф старался не отставать от бегущей Елены. Иногда, выбегая из очередного коридора, Елена останавливалась, чтобы вновь заблокировать двери. Через минут пять такой беготни они наконец вернулись на поверхность к челноку. Елена отпихнула от компьютеров Владимира и быстро что-то натоптала. Двери бункера неспешно затворились.
— Эх! Надо бы обратно засыпать тут всё, да времени нет! Ладно! Вы! Быстро! Запихали всё оборудование обратно на челнок! — всё ещё в непередаваемом возбуждении скомандовала Елена и скрылась внутри челнока.
— Вы там что-то нашли? — испуганно и немного ошарашенно спросил Владимир.
— Да… — многозначительно и отрешённо ответил Коринф, медленно принимаясь демонтировать турели.
Владимир хотел было порасспрашивать и услышать хотя бы какую-то конкретику, но Коринф уже практически не реагировал. Ещё двадцать минут потребовалось, чтобы свалить практически кучей всё оборудование на грузовой рампе и поднять это всё в челнок. Елена уже была тут как тут.
— Ну чего вы до сих пор копаетесь?! Давайте уже быстрее! — всё подгоняла она.
Когда все оказались внутри, она начала практически теребить Коринфа, чтобы он поторопился со взлётом и даже потребовала заложить самый крутой из возможных вариантов выхода на высокую орбиту. Целых двадцать минут всей команде пришлось выдерживать неприятную перегрузку, которую с трудом мог компенсировать работающий на полную мощность гравитационный двигатель, однако всего через полчаса челнок в самом деле вышел на высокую орбиту вокруг Лигры и был готов лечь на новый маршрут. Елена спешно ввела в навигационный компьютер данные и скомандовала:
— Вперёд на всех парах! — она даже демонстративно встала, тыча пальцем в чёрную пустоту космоса.
— Я, конечно, не против, но ты указала маршрут за пределы сектора. Хочу напомнить, что среди всех присутствующих только я обладаю неограниченной продолжительностью жизни. Нет, я, конечно же, не против, но если ты задумала перелёт в другой обитаемый сектор, то с возможностями челнока туда смогут долететь в лучшем случае ваши внуки, — флегматично выдал тираду Ион.
— Коринф! Разберись с болванчиком! — всё равно на позитиве скомандовала Елена и бодро ломанулась к себе в медотсек.
— Знаешь, если тебе нравятся безумные женщины, мы могли просто остаться на Лигре, — всё также флегматично произнёс Ион.
Коринф неспешно ещё раз проверил данные, введённые Еленой, после чего ответил:
— Боюсь, что нам и в этот раз придётся её слушаться…
Ион не ответил. Он лишь послушно направил челнок по указанным координатам.