В соответствии с правками об организации Осквернённый Легион, раб считается частной собственностью и обязуется беспрекословно подчиняться приказам своего господина. Владелец имеет право распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению. Раб должен носить специальную форму и иметь клеймо, подтверждающее его легальность и принадлежность к организации Осквернённый Легион. Любая попытка избавить раба от клейма лишает его права на нахождение среди граждан. В этом случае он подлежит немедленной ликвидации.
Заветы потомкам, 04.018
Перед глазами всё плыло: бесформенные пятна, размытые силуэты, чьи-то неразличимые голоса. Керс попытался сфокусироваться на одной из фигур и его едва не вырвало. Подавив тошноту, он снова погрузился в бешено вращающийся вихрь из монотонных звуков и пульсирующих теней. Кровь стучала в ушах, как молот по наковальне.
С трудом нашарив на полу флягу с дымом, Керс поднёс её к пересохшим губам. Горло тут же обожгло, язык защипало. Выпивка не лезла, просилась обратно, но он стойко справился с позывом и умудрился сделать ещё глоток.
Внезапно перед ним материализовалось овальное пятно, рядом возникло другое.
— Водебил! — заявило первое. — Ичёсним теперьделать?
— Чёчё! Седовазови, — проворчало второе. — Самразберёца.
— Мать вашу… совсем охренели, — еле ворочая языком, выдавил Керс. — А ну рас… рассаса-сались!
Пятна тут же исчезли, и, удовлетворённо хмыкнув, он снова занялся флягой. Дыма оставалось на самом дне, так что всё шло по плану. Керс ухмыльнулся, представив себе рожу Биффа, когда тот увидит, в каком состоянии его «товар». Да за такое вздёрнут не задумываясь. А если не вздёрнут, что-нибудь другое придумается — дурное дело нехитрое. Но лучше, чтобы всё-таки вздёрнули, в идеале — до похмелья, а то выйдет, что зря в себя эту дрянь вливал в таком количестве.
— Керс! — кажется, или кто-то хлещет его по щекам? От дыма кожа онемела, утратив чувствительность, но ему точно только что кто-то врезал. — Керс, облезлыйтыпёс!
Он приподнял отяжелевшие веки, пытаясь разглядеть хозяйку назойливого голоса. Снова затошнило, но не так сильно. Преодолевая головокружение, он непонимающе уставился на расплывчатый силуэт. Медленно начали проступать знакомые черты: большие чёрные глаза, ровный носик, чувственные губы. Губы, целовавшие его в ту ночь…
— Твин, — он протянул руку, пытаясь прикоснуться к ней. — Моя маленькая Твин… Ты здесь! А где… братья?
На этот раз пощёчину он почувствовал, да так, что в глазах заискрилось.
— Пошёл ты! — прозвучало отчётливо, и образ мгновенно исчез.
Кажется, это была не Твин. Хотя какая, к смергу, разница!
Голова уже медленно наполнялась туманом. Мысли с трудом продирались сквозь дымную хмарь и, разочарованно вздыхая, возвращались восвояси. Как здорово думать о том, что ни о чём не думаешь! Заснуть бы и не просыпаться, но на такую роскошь надеяться без толку, с его-то везением.
Снова чей-то голос. Грубый, скрипучий, до боли знакомый. Кто, чёрт возьми, позвал Седого?! Даже подохнуть нормально не дадут!
В плечи больно вцепились, потянули вверх. Вырвавшись из хватки, Керс шмякнулся пятой точкой на пол. Седой проворчал неразборчиво и, схватив его под руки, куда-то потащил.
Рядом громко зашипело, и голову окатило ледяной водой. Керс с трудом перевернулся на колени и, пытаясь остановить дико вращающийся мир, сфокусировался на носках грязных сапог прямо перед его носом. Вода продолжала хлестать по спине, течь за шиворот. Ладони скользили по камню, в ушах словно завывала сирена.
— Принеси рвотное. И поживее! — прикрикнул на кого-то Седой.
Неподалёку торопливо затопали.
Похоже, казнь отменяется. Удача как всегда на его стороне. Да уж, этой суке точно нравится над ним издеваться.
— Ничего, откачаем, — заверил Седой, — и не таких вытягивали. К полудню будешь как новенький. Да где ж эту бестолочь носит, мать её за титьку!
Откачивать? Ну нафиг!
Выловив рукой стену, Керс попытался подняться, но помощник мастера с силой схватил его за шею и толкнул мордой вниз:
— Лежать, засранец! Устроил мне здесь представление.
Керс рухнул обратно на колени. Мир снова закружился с сумасшедшей скоростью, к горлу подкатила тошнота, и его вырвало.
— Отлично, малец! — одобрительно хмыкнул старик. — Сейчас мы из тебя всю эту дрянь выведем… Ну наконец-то! Чего встала как вкопанная? Неси сюда.
Старик присел на корточки и сунул Керсу под нос пузырёк с розовой жижей:
— Пей, живо!
— Сам пей эту дрянь, — огрызнулся он.
— Чего ты добиваешься, придурок? — прорычал Седой. — Торги, что ли, сорвать удумал?
— Как ты догадался? — Керс икнул, борясь с очередным позывом разукрасить пол содержимым желудка.
— А в чём смысл, можешь просветить? Не продадут здесь, в Мыс отправят. Зачем тебе туда?
— Какой ещё Мыс? Разве за такое не казнят?
— Казнят? — помощник мастера расхохотался. — Нет, малец, отправят на торги как миленького. А если не продадут, спишут в непригодные, и драить тебе толчки терсентума до самой деструкции. Как тебе такая перспектива?
— Дерьмовая… — об этом Керс как-то не подумал. Драить унитазы в его планы, кажется, не входило.
— Тогда пей, говнюк, или я сам волью тебе это в глотку!
Под одобрительное хмыканье Керс опустошил ёмкость. От мерзкой приторной микстуры тут же вырвало. Раз за разом желудок освобождался от выпитого. От ледяной воды он не чувствовал ни рук, ни ног, тело била мелкая дрожь, но в голове постепенно прояснялось.
Седой терпеливо дождался, когда Керс смог самостоятельно подняться, и удовлетворённо кивнул:
— Так-то лучше. Помоги отвести его ко мне.
С кем это он разговаривает? Керс попытался оглянуться, но перед глазами сразу поплыло. Пошатываясь, он сделал несколько шагов к выходу и остановился, едва не врезавшись в Глим.
— О, здорова! — он вымученно улыбнулся.
— Твин, значит? — зло прошипела подруга. — Ну ты и свинья!
Перед глазами промелькнул кулак, челюсть пронзила острая боль. Керс пошатнулся, но вовремя подоспевший Седой подхватил его под руку.
— Отставить разборки! — гаркнул он на девчонку. — Делай что велено.
Керс утёр с рассечённой губы кровь. Зубы на месте, и ладно. Выходит, это её он за Твин принял? Да уж, и впрямь нехорошо получилось.
Хотя в голове и прояснилось, но соображалось всё равно туго. Он хорошо помнил, как за час до побудки почти залпом опустошил две фляги синего дыма. Вот только Земли Освобождённых, видимо, ему пока не светят.
До конуры Седого добрались довольно бодро. Уже на пороге Глим грубо сбросила руку Керса со своего плеча и, буркнув что-то неразборчивое, зашагала прочь.
— Попробуй только выкинуть что-нибудь! — предупредил старик, заталкивая его в хижину. — Раздевайся, схожу тебе за сменкой.
Стягивать насквозь промокшую одежду оказалось не так-то просто. Керс едва не свалился, запутавшись в портках, но всё же в этом поединке ему удалось одержать победу. Ну хоть какое-то достижение! Седой к тому времени принёс свежую форму и швырнул её на кровать.
— Проспись пока, — зло бросил он и хлопнул дверью; замок снаружи громко заскрежетал.
Запер, старый пёс. Впрочем, никуда уходить он и не собирался. Сил едва хватало, чтобы натянуть сухие портки и завалиться на койку.
Стоило голове коснуться подушки, и он мгновенно провалился в вязкую черноту, заполненную неразборчивыми образами, искажёнными пьяным разумом. Между ними то и дело мелькала точёная фигурка Твин, маня за собой куда-то, иногда оборачиваясь и укоризненно глядя в глаза: не сдержал обещания, подвёл.
«Прости, маленькая, не получилось. Я обычный слабак, ты всё правильно сказала. Какой смысл во всём этом дерьме, если ни тебя, ни братьев нет рядом? Будь проклят тот день, когда плешивый советник указал на вас троих. А я всё надеялся на чудо! Идиот, какие, нахрен, чудеса…»
Из забытья Керса выдернула громко хлопнувшая дверь. Он приоткрыл глаза, не до конца соображая, где находится, и пустым взглядом уставился на вошедшего Седого, всклокоченного, что тощий месмерит.
— Ну что, оклемался? — пришаркав к заваленному бумагами столу, старик принялся что-то выискивать.
Керс сел на кровати. Голова раскалывалась на части, горло першило, будто песка нажрался, язык намертво прилип к нёбу.
— Сушит, небось? — оглянувшись, Седой злорадно усмехнулся. — На вот, выпей.
Перехватив кувшин, Керс большими глотками влил в себя половину содержимого, не обращая внимания на стекающую по подбородку воду.
— Благодарю, — он начал понемногу приходить в себя, хотя тело ещё слушалось плохо.
— Да не за что, чего уж там, — буркнул старик, махнув рукой. — По правде говоря, не ожидал от тебя такого. Разочаровал ты меня, малец.
— Зачем ты вмешался? — Керс исподлобья глянул на него.
— Жаль дурака, вот и вмешался. Одного только не пойму, как тебе такое в голову пришло! — помощник мастера выжидательно уставился на него, но, не получив ответа, раздосадовано вздохнул. — Ну! Чего молчишь?
— Сказать нечего.
— Нечего ему сказать… Баран! И это твоя благодарность? Тюфяк ты, Сто Тридцать Шестой. Вижу, ошибался в тебе, ой как ошибался… Да поздно уже.
Керс виновато опустил глаза. Седой правду сказал, баран он и тюфяк, но что тут поделаешь! Жаль, конечно, что не оправдал ожиданий старика, он ведь столько для Четвёрки сделал. Но чего он ждал, в конце концов? Радостного ликования?
— Не знаю, что у тебя там в башке творится, — продолжал ворчать помощник мастера, — да и не хочу знать, своих забот выше крыши. Но мой тебе совет на будущее: ничего не решай на горячую голову. Поостынь сначала, выжди маленько, а потом хоть в петлю, хоть в пекло, чтоб уж наверняка не сожалеть.
— У меня ничего не осталось, Седой. Они всё забрали!
— Эх, молодость… Малейшая трудность, и у вас уже конец света. Вот скажи, малец, а разве смерть что-то изменит? Ну подохнешь, что та псина туннельная, а дальше что? У тебя вся жизнь впереди, а ты тут сопли распустил! Голова тебе зачем, а? Чтоб дурь свою глотать? Нет, чтоб мозгами пораскинуть, возможности поискать, а ты тут устроил… Недоумок!
— О чём ты, Седой? Какие у осквернённых, нахрен, возможности! — Керс негодующе фыркнул. — Кому ты хмарь напускаешь!
— Не дерзи тут мне, сопляк! — рявкнул помощник мастера, грохнув кулаком об стол. Затем, устало вздохнув, продолжил спокойным голосом. — Послушай, сынок, возможностей куда больше, чем ты думаешь. Днём на небе звёзд не видно, но это не значит, что их нет, верно?
О каких возможностях идёт речь? Ему легко говорить, он же не осквернённый. Может, и впрямь не стоило рубить с плеча, но сделанного не воротить, так чего он ещё от него хочет?
— Ладно, Седой, я тебя понял. Только не знаю, чего ты от меня ждёшь.
— Жду, когда ты напялишь свою клятую форму, — проворчал тот, видимо, смирившись, что ничего толкового от Керса не дождётся. — Торги вот-вот начнутся, а ты тут расселся.
Терсентум кипел жизнью. Все куда-то бежали, что-то тащили, кого-то выискивали. Неудивительно, что его отсутствие осталось незамеченным.
Тяжёлые тучи нависли над головой, грозя в любой момент обрушиться ливнем. По-осеннему колючий ветер безжалостно ударил в лицо, Керс натянул маску и придержал капюшон.
— Бегом в песочницу, и чтоб без фокусов, ясно?
Коротко кивнув, Керс отправился на тренировочную площадку. Где-то слышался цокот копыт вперемешку со стуком колёс. Первые покупатели спешат, не иначе. Терсентум-то, считай, на окраине, кому ещё здесь на каретах разъезжать?
На площадке суеты было не меньше. Под крики Одноглазого собратья выстраивались в ровные ряды почти у ограды, а тех, кого выставили на продажу, оставили в самом центре.
— Где тебя носило? — прорычал надзиратель, хлестнув кнутом воздух. — Быстро в строй, недоносок поганый!
Керс бросил безразличный взгляд на раскрасневшуюся от крика рожу и поплёлся к остальным. По пути поискал глазами Глим: не мешало бы извиниться, всё же нехорошо так расставаться. Но найти её в безликой толпе чёрных масок так и не удалось.
— Смотри-ка, очухался! — Сто Двадцать Пятый толкнул соседа локтем.
— Куда ж он денется, — хохотнул Двести Семьдесят Восьмой. — Для торгов и мертвяка откачают.
Молча заняв своё место, Керс принялся рассматривать просторный помост, заботливо сооружённый для посетителей. Бифф отдавал распоряжения кому-то из стражников, в конце площадки показались первые гости.
Одноглазый прошёлся по рядам, придирчиво оглядывая осквернённых: все ли стоят ровно, у всех ли маски. Нечего тут пугать господ своими рылами!
Один за другим подтягивались покупатели. Керс безразлично рассматривал блестящие фраки, расшитые кафтаны и замысловатые куртки дворян. Кто-то из них наверняка станет его новым хозяином, но это его мало заботило. Голова ещё гудела, хотя и не так сильно. После попойки осталась слабость в ногах да лёгкое ощущение отстранённости.
Вдруг вспомнилось, как Харо, переборщив с дымом, изрешетил стрелами дверь хибары мастера. Как же Бифф тогда орал! Высекли их в тот раз знатно. Видимо, сдал кто-то, хотя мастеру особо думать и не на кого было. Чуть что — сразу Четвёрку и в хвост, и в гриву. Правда, чаще всего всё-таки за дело.
Слаю тогда досталось больше всего. Чем уж он Биффу там досадил, не признался, но Твин его потом ещё месяц отхаживала — тот и лежать толком не мог, первое время даже боялись, что не выкарабкается.
— Оглох, что ли? — Сто Двадцать Пятый толкнул его плечом. — Иди, вызывают.
Завидев Керса, мастер недовольно скривил толстые губы. Если б не гости, без кнута бы точно не обошлось. Седой, прочистив горло, громко заговорил:
— Укрепляет некоторую материю и управляет огнём. Пламя свечи способен превратить в мощнейший взрыв, а даже самую тонкую ткань — прочнее любой брони.
Выудив из поясного кармана зажигалку, Керс вытянул руку перед собой. Воображение живо нарисовало, как из слабого язычка огня вырастает пылающий столб и взвивается к небу. Лицо тут же обдало жаром, до ушей донеслись восторженные возгласы.
Когда сполохи огня рассеялись в воздухе, со стороны гостей посыпались предложения. Трое особо рьяно перекрывали уже озвученные суммы: очевидно, его хист показался им полезным.
Седой велел вернуться в строй, и Керс, радуясь, что не придётся долго торчать перед этими чванливыми ублюдками, зашагал на место. Мог бы и спалить их всех к чертям собачьим, да обещал старику без сюрпризов. К тому же всё-таки тот дело говорит, мало ли как жизнь обернётся, а сдохнуть всегда успеется.
Торги завершились спустя несколько часов. В ожидании время тянулось бесконечно долго, ноги уже начали ныть, спина от неподвижного стояния совсем онемела. Наконец Одноглазый, зачитав быстро номера, среди которых был и номер Керса, приказал остальным разойтись по загонам. Выкупили почти всех. Осталось несколько собратьев, которых скоро отправят в Южный Мыс. Там торги начнутся только в следующем месяце.
Их отвели в главный двор, где уже ждали плётчики с кандалами наготове. Двое из них принялись обыскивать каждого. Забирали всё, что не относилось к форме: припрятанные ножи, личные вещи, безделушки — всё уходило в мешок. Зажигалку тоже отобрали. Жаль с ней расставаться, она ведь как талисман. Теперь придётся мастерить новую, а это не так-то просто.
Керс равнодушно наблюдал, как по очереди сковывают по рукам и ногам уже бывших соратников. С таким же отстранённым равнодушием он смотрел, как стальные браслеты защёлкнулись и на его запястьях.
Кто был его новый хозяин, он не знал, да и не особо задумывался. Будто это что-то изменит! Как бы сильно он ни ненавидел Легион, но столичный терсентум хранил в себе много воспоминаний. Здесь у него появилась семья, и с ними он был по-настоящему счастлив, порой даже удавалось забыть, кто он такой и что натворил в прошлом. Что говорить, сейчас и Стена Раздумий навевала лёгкую грусть. Сколько раз там торчали, прикованные к каменной кладке — не счесть. Бывало, и больше суток, как в тот раз, когда Слай стянул у лекаря слабительное и подлил в суп старшакам. Те, конечно, получили по заслугам, но Четвёрке досталось прилично. Зато сработало — к ним больше никто не лез. Оказывается, мозги можно прочистить и через задний проход.
Седой прощался с каждым, как с собственным чадом, с отеческой теплотой и обнадёживающей улыбкой. Конечно, легче от этого не сделалось, но разве не приятно осознавать, что хоть кому-то на тебя не плевать?
За спиной зашуршала галька. Обернувшись, Керс встретился взглядом с Глим. Глаза красные, густые ресницы слиплись от слёз. Подойти она не решилась, всё равно прогонят. Жаль, что в маске, хотелось бы в последний раз увидеть её мордашку. Хорошая девчонка, пусть даже себе на уме.
— Прости за всё, — тихо произнёс он, надеясь, что Глим услышит. — Не держи на меня зла, ладно?
В её взгляде было столько тоски и обиды, что Керс почувствовал себя полнейшим мудаком. Похоже, он сильно ошибался, считая, что с ним она только ради дури, да и разбитая губа наглядное тому подтверждение. Хотя какая, к псам, разница, всё равно никакого будущего у них быть не могло. Ей ещё год здесь торчать, а куда судьба потом забросит — одной Госпоже известно.
Постояв с пару секунд, Глим всхлипнула и бросилась прочь. Жаль девчонку, не хотелось бы с ней так, но успокоится со временем. Наверное…
Настала и его очередь прощаться с Седым. Старик казался непривычно напряжённым, брови нахмурены, взгляд будто сверлит насквозь.
— Всё нормально, Седой, можешь не волноваться, — заверил Керс, решив, что это из-за его выходки. — Я тебя не забуду, ты был хорошим наставником.
— Надеюсь, Сто Тридцать Шестой, очень надеюсь. Не подведи уж, — помощник мастера пожал ему руку, сунув в ладонь отобранную плётчиками зажигалку.
Керс невольно улыбнулся: вот старый жук, и как ему это удалось? Всё-таки тяжело будет без него, он ведь ему был за отца. Пусть строгий, порой грубоватый, зато справедливый.
— На память, — подмигнул Седой. — Кстати, поздравляю: будешь на Гильдию работать, в каком-то роде.
Гильдия? Что ж, не так уж и плохо. По крайней мере он останется в Регнуме. И всё же радоваться почему-то не получалось. Тоска неумолимо разрасталась в груди. Он отгонял её, как назойливую муху, но она всё лезла, напирала, царапала горло изнутри. Чёрт, лишь бы сопли не пустить у всех на виду!
Их готовили к этому с детства, бросали из одного места в другое; казалось бы, давно пора свыкнуться, что когда-нибудь настанет и этот день. Но свыкнуться не получилось. Не потому что в терсентуме было хорошо, но всё же здесь прошла лучшая половина его жизни.
Постепенно строй собратьев редел. Керс с тоской провожал взглядом каждого, мысленно желая удачи, да побольше. Она им всем пригодится.
Вскоре объявился и его хозяин. Молодой хмырь с надменной рожей вызвал его по номеру и приказал следовать за ним. Едва слышно чертыхаясь, Керс пытался не отставать, но кандалы сильно сковывали движения, шаг получался коротким и неуклюжим.
Оглянуться назад он так и не решился. Пусть прошлое остаётся за спиной, его всё равно не вернуть.
Хозяин остановился у лакированной кареты с парой холёных лошадей в упряжке. Шкуры животных ухоженно лоснились, гривы заботливо заплетены в косы, копыта нетерпеливо бьют землю.
Рядом ошивались двое в начищенных до слепящего блеска доспехах. Никак сопровождение! Один из телохранителей смерил Керса долгим взглядом и брезгливо скривил губы.
Первым в карету забрался хозяин, за ним последовал стражник. Второй, тот, что кривился, грубо толкнул Керса в спину:
— Чего встал, выродок?
Не без труда он забрался внутрь кареты, едва не поскользнувшись на ступени. Стражник издевательски хохотнул.
«Сам бы попробовал по ступеням в оковах, кретин грёбаный!»
Внутри экипаж выглядел ещё роскошнее: обитые яркой тканью стены, широкие мягкие сиденья — всё это было чертовски непривычно и скорее смущало, нежели восхищало. Керс живо представил, насколько нелепым выглядит он сейчас со стороны: в унылой форме и кандалах, окружённый изящным убранством.
Стражнику пришлось устроиться рядом с ним, и он сразу же брезгливо вжался в стену: видать, унизительно делить скамью со скорпионом.
Кучер щёлкнул хлыстом, зычно прикрикнул на лошадей, и экипаж тронулся. Хозяин пристально изучал Керса, хотя что там можно разглядеть за маской, непонятно. Осквернённых учат не смотреть свободным в глаза, не пялиться лишний раз, чтобы не смущать, стараться вести себя как можно незаметнее, но Керс не удержался и принялся рассматривать хозяина в ответ, особо не заботясь, что о нём подумают.
— Можешь называть меня господин Номен, — наконец заговорил тот. — От тебя ожидается верная служба, раб. Помни своё место и старательно выполняй приказы. Это несложно, если постараться.
— Да, господин Номен.
Хозяин самодовольно кивнул:
— Эта твоя сила — на что конкретно она влияет?
— На некоторую материю, господин.
— Например, на какую?
— Вода, огонь, камень… В основном то, что можно потрогать.
— А живое? Ты можешь сделать меня неуязвимым?
— Нет, господин. Всё, у чего есть воля, мне неподвластно.
Номен задумчиво потёр гладкий, как у женщины, подбородок:
— Жаль. А что ты ещё умеешь?
— Фехтование, стрельба из лука, рукопашная, — разговор начинал утомлять. Что ещё, мать твою, должен уметь скорпион? Или его спутали с домашней прислугой?
— Ты грамотен? Говоришь на высоком языке?
— Нет, господин, нас такому не учат, — вынюхивает, гад. С чего бы это?
— Что ж, — Номен шумно вздохнул, — для опытов сгодишься. Гильдии как раз не помешает лабораторная крыса.
Постой-ка, что Гильдии там не помешает? Какого смерга он несёт! Керс напряжённо прищурился.
Номен некоторое время молчал, сохраняя серьёзное выражение лица, а потом громко расхохотался:
— Да шучу я! Первое время побудешь в сопровождении, а там видно будет.
«Шёл бы ты с такими шуточками!»
Хотя забавно получилось, не такой уж он и сноб, если разобраться. Где-то в глубине души затеплилась лёгкая симпатия к этому господину. Хорошее чувство юмора всегда подкупает.
Неожиданно кони возмущённо заржали. Карету качнуло, да так, что Керс едва не впечатался носом в стену, но в последний момент всё же успел схватиться за раму и упёрся ногами в сиденье напротив.
Номен чуть было не повалился вперёд, но был успешно подхвачен рядом сидящим телохранителем. Второй негромко выругался и высунул голову в окно:
— Эй, Майк! Что там у тебя?
Кучер не ответил.
— Может, в яму угодили? — предположил встревоженный Номен. — Проверьте, вдруг помощь нужна.
Сидевший рядом с хозяином осторожно приоткрыл дверь, второй взялся пробираться к другому выходу и, задев ногу Керса, ехидно оскалился. Наконец выбравшись наружу, оба стражника обнажили мечи. Сидевший рядом с Номеном скрылся за кабиной, а его напарник остался у двери охранять экипаж.
— Дерьмо! Майк убит! — первый стражник подбежал к двери, но, издав глухой стон, вдруг повалился ничком на землю.
Кажется, горелым запахло… Керс потянулся к поясу, нашаривая своё верное оружие. Номен испуганно вжался в сиденье, будто оно спасёт его.
Другой стражник не отходил от двери ни на шаг. Выставив меч перед собой, он завертел головой в поисках скрывающегося врага. Но это ему мало помогло: в следующее мгновение в воздухе сверкнуло лезвие и с глухим чавканьем вонзилось в его шею. Недоумение на лице телохранителя сменилось ужасом, он схватился за рукоять и выдернул нож, зажал рану рукой, пытаясь остановить хлеставшую между пальцами кровь. Сделав пару шагов вперёд, видимо, ещё не до конца осознавая, что уже труп, он захрипел и рухнул на землю, так и оставшись неподвижно лежать в пыли.
Глаза Номена сделались круглыми в страхе, холёное лицо побелело, как стена столовки.
— Чего ты сидишь?! — завизжал он. — Сделай что-нибудь!
Ага, в кандалах! Керс осторожно выглянул в окно. Нападавших нигде не было видно. Если это разбойники, что вероятнее всего, действовали они умело.
Пригнувшись, он неуклюже скатился на землю — со скованными ногами особо не разбежишься. При падении ушиб бедро и едва не выронил зажигалку. Всё-таки утренняя попойка давала о себе знать.
Морщась от боли, он потянулся за окровавленным ножом, валяющимся в паре шагов — лишним оружие не бывает, жаль, до меча не достать.
— Брось, — послышалось слева.
Не шевелясь, Керс покосился на источник звука. Неподалёку от него стояли двое: здоровый детина с кривым носом и второй, в широкополой шляпе и с повязкой на морде.
— Давай, парень, не глупи, — произнёс здоровяк.
Керс медленно поднялся, не сводя глаз с разбойников. Наверняка где-то прячутся другие, лучше быть начеку.
За каретой хрустнула галька. Всё-таки угадал. Тянуть больше нет смысла, так хоть этих двоих с собой прихватит. Лучше уж погибнуть в бою, чем позорно висеть на суку за то, что не смог защитить своего хозяина.
Большой палец нащупал крышку, звонко щёлкнуло, чиркнул кремень. Из рук вырвалось багровое пламя и устремилось на тех двоих, разрастаясь яркими лепестками, готовыми поглотить всё, к чему прикоснётся. Давно он так не хистовал, чтобы во всю силу, должно мгновенно испепелить ублюдков. Но вместо этого пламя застыло в воздухе и начало стремительно сжиматься, будто чья-то неопалимая рука комкала его, словно кусок мокрой глины.
Керс отпрянул, попятился короткими шагами, цепь кандалов натягивалась до предела. Они явно не обычные разбойники. Среди них осквернённый! Наверняка тот, в наморднике. Почему тогда не нападают? Чего ждут?
Пламя сжалось до размера горошины и с тихим хлопком испарилось. Последние силы ушли вместе с огнём, опустошив до дна. Откат на этот раз был сильнее обычного: руки мелко задрожали, голова пошла кругом, сердце заколотилось так сильно, будто вот-вот выскочит из груди. Опираясь о карету — ноги отказывались держать — Керс не сводил глаз с разбойников, пытаясь хоть что-то придумать.
Сражаться с ними всё равно бессмысленно. Даже до отката он едва мог передвигаться, хистовать, как оказалось, тоже бесполезно, да и времени на восстановление совсем не осталось. И угораздило же попасть в такую жопу!
— Готов, — кивнул здоровяк. — Пора брать, пока тёпленький.
В смысле, брать?! Керс выставил перед собой нож, при этом понимая, что толку от этой зубочистки не больше, чем от обосравшегося от страха Номена. Впрочем, он и сам был в шаге от того, чтобы не напустить в портки.
За спиной зашуршало. Керс даже обернуться не успел, как затылок взорвался болью. В глазах мгновенно потемнело, ноги подкосились, земля острым щебнем врезалась в ладони.
«Главное не отключиться. Давай же, соберись. Поднимайся!»
— Забирайте всё! — послышался перепуганный голос Номена. — Только не убивайте меня!
— Заберём, не волнуйся.
Опираясь на всё ту же многострадальную карету, Керс с трудом поднялся. Голова трещала по швам, от боли мутило, но сдаваться просто так он не собирался.
— Смотри-ка, крепкий же гадёныш! — хмыкнули позади. — Куда собрался, дружище?
Сжав покрепче рукоять ножа, Керс развернулся, насколько позволяли оковы, и полоснул по воздуху.
— Вороньи потроха, вот же поганец! — стальная хватка сдавила горло, рванула назад. Керс попытался вырваться, но нападавший придушил ещё сильнее, вывернул ему руку, заставив пальцы разжаться, и нож с глухим звоном ударился о землю. — Держу, давай уже!
В руке у кривоносого здоровяка блеснула длинная игла.
Да ну нахер! Это ещё что?!
Отчаянно зарычав, Керс вцепился пальцами в руку разбойника, снова попытался высвободиться. Горло сдавило так, что перед глазами заплясали цветные круги.
— Спокойно, малец, — оскалил зубы здоровяк. — Для твоего же блага стараемся.
Игла впилась в плечо, по мышцам разлилось раскалённым металлом, и хватка тут же пропала. Керс захрипел, жадно глотая воздух через маску. Плечо ныло от инъекции, ноги подкашивались, дрожа от напряжения.
— Тоже мне малец! — фыркнули за спиной. — Да он похуже прыща на заднице.
— Помоги лучше с конями, — бросил здоровяк. — Всё равно далеко не убежит.
Грабители направились к упряжи, быстро забыв про Керса. Медленно, держась за стенку, он двинулся к двери кареты. С каждым шагом ноги всё больше заплетались, путались в цепи. Номен продолжал вжиматься в сиденье, выпучив глаза и мелко дрожа.
— Уходите… — язык едва слушался.
«Чёрт, что за дрянь мне вкололи?»
Номен пролепетал что-то нечленораздельное и замотал головой. «Месмерит тебя подери, беги, пока тебе глотку не перерезали!»
Керс хотел сказать что-то ещё, но в голове расползся такой туман, что едва свой номер мог вспомнить. Веки налились свинцом, губы онемели, тело сковала давящая слабость, и он, цепляясь за дверь, медленно сполз на землю, до последнего стараясь удержать сознание.
— Смотри, почти готов, — послышалось сквозь шум в ушах.
«Почти готов… А может, не всё так плохо? Разве я не этого хотел? Конечно, Госпожа не придёт, но я уж как-то сам доберусь до Земель… или куда там…»
Шум нарастал, сознание гасло, как еле тлеющий уголёк, и Керс, уже не в силах сопротивляться, провалился в глухую черноту.