Коррупция в любом её проявлении карается немедленной дисквалификацией и лишением имущества не только виновного, но и всех членов его семьи с пожизненным запретом на службу в каких-либо государственных структурах и общественных организациях.
Заветы потомкам, 09.041
Ровена изо всех сил старалась сосредоточиться на словах, то и дело сливающихся на страницах в сплошную бессмыслицу. Последняя беседа с Максианом никак не давала покоя.
Захлопнув книгу, она с ненавистью смахнула её со стола, будто та была виновна во всех невзгодах.
— Подлец! Ненавижу тебя!
Максиан — единственный, кому она доверяла, а он отвернулся от неё. И отвернулся именно тогда, когда она больше всего в нём нуждалась.
«Ценный же урок ты мне преподал, господин принцепс! — Ровена горько усмехнулась. — И как же мне отблагодарить тебя за это?»
Неудивительно, что он остался при дворе даже после смерти папы. Двуличный мерзавец! А как умело морочил ей голову, дочерью называл, а потом, весь такой «заботливый», всадил нож в спину! Нужно было тогда заставить его всё рассказать. Даже намёк, как связаться с Севиром, облегчил бы поиски.
С другой стороны, все эти годы Максиан хранил её тайну, как собственную, и перешагни она ту непростительную грань, обзавелась бы опасным врагом. Ну уж нет, для неё это непозволительная роскошь, особенно сейчас, когда так уязвима. Он слишком много знает и может воспользоваться этим знанием против неё в любую минуту. С ним нужно быть предельно осторожной.
Никому нельзя верить, второго предательства ей уже не вынести. Даже с казалось бы верной помощницей теперь придётся держать ухо востро. Сегодня легата надёжная и преданная соратница, а завтра — как знать, какой демон полезет из неё наружу!
В этом мире за беспечность можно жестоко поплатиться. Хватило и Максиана, чтобы это понять. Нет уж, больше такое не повторится! Та маленькая наивная принцесса умерла ещё в тот вечер, вместе с отказом принцепса, а новая Ровена не успокоится, пока каждая мразь, причастная к смерти отца, не будет справедливо наказана.
Ровена глубоко вдохнула, стараясь сдержать вырывающийся гнев. Так и тянуло разнести вдребезги всё, что попадётся под руку.
«Успокойся. Ты должна научиться владеть собой, сдерживать эмоции».
Ну почему же рядом нет хоть кого-то, кому она могла бы всецело довериться! Кого-то любящего и преданного, того, кто смог бы защитить, уберечь от всей этой грязи, заслонить собой от опасности. Как тот скорпион… Как же отчаянно он вступился за свою напарницу, хотя мог легко погибнуть! Сколько было крови! Такую самоотверженность ей доводилось встречать только на страницах старинных романов.
Это так странно… После того момента он уже не казался ей таким жутким и отталкивающим, как поначалу. Есть в этом осквернённом что-то особенное, притягательное. Нужно обязательно расспросить о нём Восемьдесят Третью.
Ровена подняла многострадальную книгу и повертела в руках.
«Потерянные души», — прочла она на корешке.
Как верно подмечено! Именно такой сейчас она себя и ощущает: потерянной, разочарованной, опустошённой. Не найти ей Севира без помощи принцепса, не стоило обманывать себя, всё равно бы ничего не вышло. Получается, её план провалился, даже не воплотившись в жизнь. Как же так? Ведь должен быть другой выход… Что же она упустила?
Нужны улики, какие-нибудь доказательства. Севир был единственной надеждой на то, что ей поверят, а без него задуманное теряет смысл. Но ведь осквернённые выслушали её и даже готовы пойти за ней! Как теперь им сказать, что всё кончено?!
Пальцы невольно потянулись к серебряному колокольчику на столе.
«Будь что будет», — решила Ровена. Ей хотелось быть честной со своими приближёнными. В отличие от Максиана, на это она нашла в себе смелость.
Через мгновение дверь отворилась, и на пороге показалась легата.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сдавленно произнесла Ровена, собираясь с мыслями.
Вошедшая плотно прикрыла дверь, поклонилась и приспустила маску:
— К вашим услугам, госпожа.
— Я в тупике, Восемьдесят Третья. Все наши планы вот-вот рухнут, как карточный домик. Нам не найти Севира, как бы мы ни старались.
Всё это Ровена выдала, как в воду бросилась. Тянуть дальше уже нет смысла.
— Не отчаивайтесь, госпожа. Уверена, выход найдётся.
— Не в этот раз, — она обречённо покачала головой. — Ты даже представить себе не можешь, где только я этот выход ни искала!
— Обычно потерянное находится на самом видном месте, — загадочно улыбнулась наперсница.
— Что ты имеешь в виду?
Восемьдесят Третья задумчиво сощурилась, словно от яркого света, и, придя к какому-то умозаключению, заговорила:
— Всем известно, что охота начинается с поиска следа. И чем крупнее зверь, тем проще на него выйти. Такие следы не стереть лёгким ветерком, ни порой и дождём. А ваш зверь, уверена, наследил, как хромой месмерит рядом со своей берлогой.
— Хочешь сказать, чем тяжелее преступление, тем заметнее след оно оставляет?
— Ну как-то так, наверное. Большая стая всегда оставляет много следов. Скорее всего, вы просто не там ищете.
А ведь это дельная мысль! Что-то обязательно должно было остаться. Может, не столь очевидное, не столь заметное, но это ещё не означает, что менее важное. И если бесполезно что-то искать на месте преступления, возможно, разумнее заглянуть в логово самого преступника? Наверняка велась какая-нибудь переписка, или, быть может, намёки в старых газетах что-то подскажут? Хотя бы верное направление для поиска…
Ровена взглянула на лежащую перед ней книгу:
— Ты чудо, Восемьдесят Третья! Как же я сама до этого не додумалась!
Телохранительница смущённо прочистила горло:
— Вы явно преувеличиваете, госпожа.
— Не скромничай, моя дорогая, — её переполняла решимость, хотелось действовать немедля. — Если следы и остались, то, вероятнее всего, именно там.
— Где, госпожа?
— В самом пыльном месте замка. Пойдём, сыграем в следопытов.
Ровена допускала, что сразу может ничего и не обнаружиться, как и со второго раза, и с третьего тоже, но отступать она не собиралась. Если понадобится, она изучит каждую самую завалящую бумажку в архивах, пока не найдёт то, что ей нужно. Удача любит упорных!
Она шла быстро, почти бежала в нетерпении приступить к поискам. Возможно, это последний шанс, и она не успокоится, пока не раскопает хоть что-то мало-мальски значимое, и неважно, сколько времени на это уйдёт.
Достаточно быстро они вышли в центральный холл с шестью расходящимися от него переходами. Лучи звезды на полу упирались в стенные ниши со статуэтками богов, у ног которых лежали сухие цветы, пшеничные колоски и золотые монеты.
Лишь только Ровена собралась повернуть в нужный коридор, как вздрогнула от ужаса, услышав до боли знакомый голос, позвавший её по имени. Медленно обернувшись, она старательно изобразила приветливую улыбку.
Король в сопровождении пары львов неспешно пересекал холл. Тёмно-синий кардиган болтался нараспашку, открывая жилет с серебряными пуговицами. Золотая цепочка карманных часов тускло поблёскивала при каждом шаге, начищенные сапоги звенели стальными набойками.
Ровена украдкой посмотрела на корону и стиснула зубы: «Недолго тебе носить её, проклятый братоубийца!»
— И куда только ты так спешишь, дорогая племянница? — его взгляд сделался настолько липким, что хотелось окунуться в ванну с головой и долго смывать с себя эту грязь, пока не начнёт слезать кожа.
— Простите, дядюшка, я не заметила вас, — она поклонилась, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Разве так приветствуют любимых родственников? — Юстиниан с издёвкой поцокал языком.
Ровена шагнула к нему навстречу и, борясь с отвращением, чмокнула в щёку, пахнущую чем-то тошнотворно-приторным. Уж лучше целовать труп, потому что от этого омерзительно-склизкого тепла так и тянуло содрать себе кожу на губах.
Юстиниан коснулся её щеки и укоризненно покачал головой:
— Ты уже не ребёнок, Ровена. Не подобает принцессам носиться по замку сломя голову. Где твоё достоинство?
Внутри всё сжалось от его прикосновения. Гадостный холодок пробежался по телу, и она, едва сдерживая дрожь, изобразила смущение:
— Простите, дядя, такого больше не повторится.
— Уверен, так оно и будет.
Неловко поклонившись, Ровена прошла под круглой аркой мимо статуи Фидес и вышла в коридор, ведущий в административный сектор. Всё это время она ощущала на себе царапающий спину взгляд, от которого хотелось броситься наутёк, но вместо этого изо всех сил заставляла себя не оборачиваться, держась как можно непринуждённее.
По затянувшемуся молчанию стало ясно — Восемьдесят Третья обо всём догадалась. Ничего удивительного, такое не скрыть от женских глаз, для этого даже не нужно обладать особым даром, как у легаты.
Как же это отвратительно! Как вообще у такого достойного человека, как её дед, мог родиться такой сын?
Жутко хотелось отвлечься от всей этой гнуси. Ровена принялась судорожно придумывать хоть какой-нибудь предлог для разговора, лишь бы прекратить это ужасное молчание. Ей вспомнился тот скорпион. Конечно! Она же хотела разузнать о нём.
— Ты уже говорила с новенькими?
— Пока ещё нет, госпожа. Хотелось бы тщательнее присмотреться к ним.
— Не думаю, что стоит сильно затягивать, мы должны быть уверены в их ответе. Любая, даже маленькая, оплошность может обойтись нам слишком дорого.
— Не волнуйтесь, я обязательно поговорю с ними.
— Пожалуй, я лучше сделаю это сама в ближайшее время.
— Слишком рискованно, госпожа, — покачала головой Восемьдесят Третья. — Кажется, они неплохие ребята, но пока я не могу ручаться за них.
— Расскажи мне о них, — попросила Ровена, стараясь не выдавать сильной заинтересованности.
— Обычные скорпионы. Держатся немного особняком, но это нормально для новичков.
— А что насчёт той девушки — не помню её номера — как она? Кажется, ей крепко досталось тогда, на смотре.
— Пятьдесят Девятая? — легата усмехнулась. — О, она в полном порядке, госпожа, будьте покойны. Сорок Восьмому и то влетело похлеще.
— Сорок Восьмому?
— Ну тот, с татуировками.
— Да, конечно, припоминаю его. А что с ним?
— Ничего такого, всего парой швов отделался, — слова телохранительницы звучали так обыденно, будто та рассказывала о скучной прогулке в парке.
Ровене подобное казалось из ряда вон, а для них это чуть ли не повседневность, к которой они привыкли с самого детства.
— Я так поняла, эти двое пара? Они так отчаянно защищали друг друга.
— Нет, госпожа, просто друзья.
Невероятно! Если этот Сорок Восьмой ради дружбы способен на такое, на что тогда он пойдёт ради любви? Если, конечно, он вообще может любить. Всё же стоит присмотреться к нему, возможно, именно в нём удастся найти ту истинную преданность, которой ей так сейчас не хватает.
Наконец добравшись до библиотеки, они остановились у массивных дубовых дверей.
— Лучше тебе остаться здесь, — поразмыслив, решила Ровена. — Если вдруг кого-то увидишь, постучи трижды. Но громче, чтобы я услышала.
Восемьдесят Третья поклонилась:
— Удачи, госпожа.
На удивление, встреча с Юстинианом придала азарта. Ровена была готова хоть поселиться здесь до тех пор, пока не найдёт что-то стоящее.
Обведя взглядом книжные полки, словно противников перед боем, она зашагала прямиком к архивам. Первым делом нужно проверить всё, что относится к году гибели отца. Также не помешает заглянуть в ящики с другими датами, например, за год до произошедшего. Не исключено, что заговор созрел задолго до его осуществления. Но что именно искать? Контракты? Расходы? Переписку? Газетные вырезки?
Пожалуй, это может быть всё что угодно. Наивно надеяться, что Юстиниан оставил хоть один явный след, но за него это могли сделать другие, по глупости или небрежности.
Ровена принялась перебирать в ящиках тугие папки, скурпулёзно рассортированные по годам. Тонны пожелтевших листов с какими-то отчётами, цифрами, таблицами, вплоть до деловой переписки и устаревших соглашений.
Какой ужас! Потребуется не один месяц, чтобы всё это изучить. Она сделала глубокий вдох и принялась бегло просматривать бумаги. Многие тут же отметались как бесполезные, некоторые требовали более тщательного исследования и откладывались в ровную стопку рядом, но по-настоящему ценной информации пока не обнаружилось.
Когда гора из «подозрительных» документов выросла до толщины энциклопедического тома, Ровена едва не разрыдалась. Помощи ждать неоткуда, всё это ей предстояло изучить самостоятельно, а за окном уже давно стемнело.
В перебирании бесполезных бумажек она провела около пяти часов. За всё время Восемьдесят Третья лишь однажды постучала, но только для того, чтобы справиться о делах и предложить принести что-нибудь съестное.
В тусклом свете лампы чтение отбирало много сил, от усталости уже двоилось в глазах. Ровена зажмурилась, потирая веки ладонями, потом взглянула на часы: время близилось к полуночи. А она нашла чуть больше чем ничего! Всего несколько листков, испещрённых мелким почерком — вот и вся добыча. И то лишь тонкие намёки, которые ещё предстояло перепроверить. Вполне вероятно, что найденное не имеет к делу никакого отношения.
Отложив очередной изученный лист, она взяла следующий и содрогнулась: таблицы и сплошные цифры с непонятными заголовками и корявыми пометками от руки. Пожалуй, лучше вернуться сюда утром. На свежую голову и работа легче спорится. В таких дебрях не разберётся даже тот, кто их наворотил!
Ровена обречённо вздохнула и ещё раз посмотрела на отчёт. Глаз зацепился за столбец с пометками. Ну что за почерк! Ничего не разберёшь. Что же здесь написано? «Поветрия»? «Посредствования»? Такого слова и не слышала… Она прищурилась, силясь вникнуть в прыгающие закорючки. «Пожертвования», вот оно что! В одном из столбцов значилось целых пять миллионов, причём с припиской: «банкнотами». Невероятно! Кто вообще, будучи в здравом уме, способен пожертвовать такие деньжищи?
Она провела пальцем от цифр справа налево, и её сердце ёкнуло. Нет, это не государство великодушно пожертвовало какому-нибудь храму или на постройку домов для нищих. Как раз наоборот! В пометке указано: «На восстановление Каструм Региум. Принято от: компания Западный Пик».
Ровена трижды перепроверила примечание, дважды удостоверилась, что оно относится именно к этим цифрам. Всё верно.
С каких это пор корона нуждается в пожертвованиях? Да ещё и на восстановление замка, что в нём восстанавливать-то? Триста лет простоял и ещё столько же простоит без особых вмешательств.
После внимательного изучения выяснилось, что таких пожертвований, правда, намного скромнее первого, всего более полудюжины. Даты совпадали: год гибели отца и два последующих.
Ещё не до конца веря своей удаче, она подскочила и закружилась в танце.
— Боги услышали меня! Боги услышали меня! — повторяла Ровена, словно обезумевшая.
Но вскоре её радость поутихла. Всё-таки нужно выяснить, как часто поступали похожие суммы ранее. Вдруг это нормальное явление, а она уже прыгает от счастья.
Ровена отложила лист в тощую стопочку. Остальные, ещё не проверенные документы, не мешало бы припрятать до завтра. А пока можно прерваться на вполне заслуженный отдых.
Восемьдесят Третья встретила её у двери вопросительным взглядом. Видимо, по довольной улыбке догадалась, что время потрачено не напрасно.
— Нашла! — сообщила Ровена. — Правда, ещё рано говорить о чём-то, но, кажется, мы на верном пути.
— Прекрасная новость, госпожа!
Ровена приобняла телохранительницу за плечи:
— Мы обе заслужили отдых. Проводи меня до покоев, будь добра, и можешь быть свободна. Выспись хорошенько, нас ждёт ещё много работы.
***
Подавая руку, Верк радушно улыбнулся:
— Добро пожаловать, дорогой друг!
Корнут пожал протянутую ладонь, ловя себя на мысли, что за прошедшие полгода старый товарищ заметно располнел и обрюзг. Он и раньше не особо заботился о своей внешности, теперь же и годы брали своё: жидкие каштановые волосы тронула безжалостная седина, отчётливо проступил второй подбородок, морщин у глаз заметно прибавилось.
— К тебе и с боем не прорвёшься, господин канселариус, — попенял Верк, ведя Корнута к парадному входу небольшого особняка. — Напомни, сколько раз ты игнорировал мои приглашения?
— Я бы и рад навещать тебя чаще, только вот сам белого света не вижу. Издержки службы, не обижайся уж.
— Как же, как же… Какие могут быть обиды!
Корнут с любопытством оглядел просторную прихожую. Зеркала в человеческий рост в тяжёлых резных рамах, отполированный до блеска паркет, отражающий мягкий свет дорогих люстр, изящный комод из чёрного дерева ценой в небольшое состояние. Верк всегда питал слабость к дорогим предметам интерьера.
Сервус услужливо помог снять пальто и бережно повесил его на вешалку у двери.
— Прекрасный дом, друг мой! Прими мои поздравления.
Верк жестом указал на дверь, ведущую, очевидно, в гостиную:
— Благодарю. Давно хотел перебраться поближе к каструму.
Слуга отодвинул стул, приглашая занять почётное место. Корнут бегло огляделся. Слишком уж всё лоснится, чуть ли не слепит. Может, Верк и талантливый учёный, но со вкусом у него туговато. Впрочем, здесь явно угадывалась женская рука: множество безделушек, аляповатых картин и прочего барахла, призванного мозолить хозяйский глаз. Ему такого не понять, весь этот антураж давил, отвлекал. Пожалуй, ещё одна причина порадоваться холостяцкой жизни.
— Предлагаю промочить горло, — Верк поманил сервуса пальцем и указал на пустующие бокалы, — пока подадут ужин.
— Почему бы и нет, — Корнут был не прочь насладиться хорошим вином. — Как поживает Паолина?
— Она уже месяц гостит у сестры. Обещала вернуться к Зимней Неделе.
— Значит, вкушаешь блаженство свободы?
— В какой-то мере, — признался Верк. — Сам знаешь, с её характером не сильно разгуляешься.
Корнут отпил вина и довольно причмокнул:
— Отличный вкус! Откуда оно?
— Не поверишь, но местное. Я и для тебя бочонок припас, — лукаво подмигнул друг. — Похоже, этот проклятый город не так уж и безнадёжен.
— И чем тебе на этот раз столица не угодила?
— Ты ещё спрашиваешь! Представь, буквально на днях моего хорошего знакомого ограбили прямо у терсентума. Чудом жив остался!
Корнут сочувствующе вздохнул:
— Ничего удивительного. На торги не едут с пустыми руками. А разбойникам об этом прекрасно известно.
— В том-то и дело, друг, напали-то на обратном пути! Перебили охрану, увели лошадей и только что приобретённого осквернённого. Вот скажи на милость, зачем разбойникам сдался скорпион?
Действительно странно. Грабить экипаж ради пары коней и скорпиона, которого ещё и сбыть где-то нужно, весьма сомнительное мероприятие. На чёрном рынке за него едва ли дадут половину стоимости, а мороки не оберёшься, не сервус ведь, и даже не ординарий.
А может, охотились как раз за скорпионом? Тогда это объясняет нападение именно после торгов. На ум тут же пришло Стальное Перо. Это в их духе, хотя в чём смысл так рисковать ради одного выродка? Не проще ли дождаться новой партии из Опертама, как обычно?
Хотя это могло быть и простым совпадением, мало ли олухов по Прибрежью шатается. Напали на первого встречного, но не угадали с добычей и, чтобы не возвращаться несолоно хлебавши, прихватили всё, что под руку попалось. Вот только, чтобы остановить на ходу экипаж, нужна хорошая подготовка, да и со скорпионом справиться не так-то просто. Нет, запашок здесь явно подозрительный. Как и в словах жирдяя-мастера об антидоте.
В гостиную вошла низкорослая служанка, неся в руках дымящееся блюдо. В нос тут же ударил аппетитный аромат запечённого поросёнка с картофелем.
— Наконец-то, — проворчал Верк, нетерпеливо схватившись за вилку.
— Ты мне напомнил об одной любопытной вещи, — Корнут смотрел, как невольница нарезает нежное мясо ровными ломтиками. — Не так давно я тоже посетил терсентум, выбирал для Юстиниана новых рабов. То ещё удовольствие, признаться… Сам знаешь, как я к этому отношусь.
— Что поделаешь, если того требует служба.
— И не поспоришь! Так вот, в беседе главный надзиратель упомянул про антидот. И вроде ничего особенного, только вот меня смутил его тон…
— Тон? — Верк удивлённо посмотрел на Корнута.
— Понимаешь ли, мне показалось, что с антидотом не всё так просто. Может, хоть ты разъяснишь, что в нём такого особенного?
Хозяин дома задумчиво пожевал губу. Видно, есть что рассказать, но сомневается, стоит ли.
— Значит, я не ошибся, — подтолкнул его Корнут.
Помявшись, Верк окликнул другого сервуса, обслуживающего их с самого начала:
— Принеси ещё вина.
— Но ведь графин полон, господин, — промямлил тот.
— Делай что велено! — когда сервус покинул комнату, лицо Верка сделалось серьёзным, а взгляд пристально-цепким. — Ну хорошо, только по старой дружбе. Но учти, об этом лучше помалкивать. Гильдия за такое меня по голове не погладит, да и Легион явно рад не будет, если придать огласке.
— Можешь не волноваться, — охотно заверил Корнут. — Я буду нем, как рыба.
Хозяин дома ещё какое-то время мялся, но в конце концов заговорил:
— Даже не представляю, как тот мастер узнал. Хотя припоминаю, случилась однажды утечка, но мы её быстро устранили. В общем, никакое это не лекарство, друг мой. Не существует ничего, что могло бы даже замедлить деструкцию, а тем более обратить мутацию. Это полный абсурд. Если бы оно существовало, проблема с осквернёнными давно была бы разрешена.
— Выходит, им пустышку подсовывают? — поднял брови Корнут. — В чём тогда смысл?
— Смысл есть, и весьма однозначный. Ещё давно Гильдия обнаружила, что даже ничтожная капля секреции месмерита очень, скажем так, интересно влияет на человеческий мозг. Достаточно одной сотой грамма, чтобы подопытный почувствовал лёгкую эйфорию. Доза, равная распыляемой месмеритом, погружает человека в глубокий транс. А вот вкупе с некоторыми другими веществами секреция способна воздействовать на организм определённым образом.
— Каким именно?
— Не буду вдаваться в подробности, всё равно не поймёшь, просто скажу так: при длительном употреблении этого препарата подавляются способности и притупляется мышление, делая осквернённых легко внушаемыми.
Вот это новость! Видимо, старому змею точно что-то нужно, раз он так разоткровенничался.
— Это действует только на осквернённых, я правильно понимаю?
— А чем осквернённые не люди? — недвусмысленно улыбнулся Верк и тут же умолк — в гостиную вернулся сервус, осторожно неся полный графин.
Вечер явно прошёл не впустую. Что делать с этой информацией, Корнут ещё не решил, но её ценности это не умаляло. Оставалось выяснить, что попросит взамен Верк, и тот, конечно же, не заставил его долго гадать.
— Несколько месяцев назад я выкупил ферму, — сообщил он, разминая вилкой печёный картофель. — Коровы, овцы, свиньи. Около трёх сотен голов.
Корнут иронично присвистнул:
— Впечатляет! Решил завязать с наукой и перебраться поближе к земле?
— Поближе к земле… Скажешь тоже! Нет, дорогой друг, это для старшего, пусть делом займётся. Совсем распоясался. Устал я уже по кабакам да борделям его вылавливать.
— Ну, тогда могу только поздравить. Прибыльное дело, если подойти с умом.
— Согласен! Однако ума здесь недостаточно, сам понимаешь. Ассортимент у меня большой: молоко, мясо, сыры нескольких видов. Объёмы поставок не проблема, докуплю ещё скота, если потребуется. Можешь не сомневаться, я без особых усилий могу снабжать продуктами и каструм, и даже гарнизон.
Корнут ухмыльнулся про себя. Теперь понятно, в чём дело: этот жук за просто так даже пальцем не пошевелит.
— И всё бы ничего, если бы не конкуренция, — посетовал Верк. — Меня к такой сытной кормушке даже на пушечный выстрел не подпустят, а смысла возиться со всем этим хозяйством только ради мелких лавчонок я не нахожу.
— Понимаю.
— Ты ведь знаешь, я в долгу не останусь. Процент от дохода гарантирую, плюс приятный бонус, как же без него.
Корнут задумчиво провёл пальцем по отполированной до блеска столешнице. А что, вполне осуществимо. Аркаруса уломать будет несложно, только с сенешалем придётся повозиться. Впрочем, и к нему ключик подберётся при желании.
— Бонус — это хорошо, — протянул он. — Что ж, попробовать стоит. Посмотрим, что я смогу для тебя сделать.
Верк с довольным видом вытер руки о белоснежную салфетку и поднял бокал:
— Тогда за прибыльное дело!
Допив вино, Корнут со скучающим видом наблюдал, как сервус заново наполняет бокал золотистой жидкостью.
— Всё не выходит у меня из головы твой знакомый. Тот, которого ограбили. Он, часом, не упоминал, сколько всего нападений было в тот день?
Верк равнодушно пожал плечами:
— Да нет вроде… Думаю, он единственный пострадавший. Иначе бы весь город ульем гудел. Представь, какая наглость: средь бела дня, да ещё и охрану, как свиней, под нож пустили. А с чего это тебя так взволновало?
— Если мои предположения верны, твой знакомый имел дело со Стальным Пером, а не с обычными разбойниками.
— Не припомню, чтобы он говорил о серебряной стреле, — нахмурился хозяин дома. — Но даже если так, как это поможет делу? Факт грабежа оно всё равно не отменяет.
— Ты прав, не отменяет. Скорее, это мысли вслух. Видишь ли, слишком уж они себя безнаказанными почувствовали.
— Такого бы не было, если бы полиция занималась тем, чем ей и положено заниматься, а не гоняла бы карманников по рынкам. Ничего, Легион их найдёт, можешь не сомневаться. Не любят они, когда на их собственность посягают.
Корнут раздражённо выдохнул:
— Ты не понимаешь? Нельзя, чтобы Легион вышел на них первым!
— Я учёный, а не политик, и в ваших играх ничего не смыслю. Какая разница, кто разгонит этот сброд?
— Это же очевидно. Вмешайся Легион, полицию просто-напросто на смех подымут. Представь заголовки в газетах: «Работорговцы утёрли нос королевским жандармам» или «Когда король бессилен, за дело берётся Легион»!
— Пожалуй, звучит не очень… — до Верка наконец начало доходить. — Насколько мне известно, репутация короны и так небезупречна.
— В том-то и дело, друг мой, в том-то и дело, — Корнут откинулся на спинку стула, отмечая, что вино крепче привычного опертамского.
— И что, у полиции вообще на них ничего нет?
— Вроде кое-что обнаружилось, но и там не всё так просто. На обычную наживку ублюдки не клюют. То ли проверяют заранее, то ли доносит кто. А может, и то и другое, — Корнут развёл руками. — Вылавливать их по Пустошам бесполезно, а в городе они появляются только в двух случаях: ограбить или увести очередную семью с новорождённым мутантом. И если первое — весьма спонтанное явление, то второе хоть как-то предугадать можно. Как раз над этим я и работаю.
— Любопытно, — Верк задумчиво потёр подбородок. — А в чём тогда сложность?
— Наживка нужна настоящая, чтобы ни малейших подозрений не вызывала. Не наряжать же, в самом деле, полицейских в дамские платья, с подушкой на брюхе? Или мне ходить по улицам и предлагать каждой встречной на сносях поучаствовать в облаве?
Не дожидаясь сервуса, хозяин дома налил себе вина. По нахмуренным бровям заметно, что тот напряжённо размышляет над услышанным. Человек с таким складом ума подобные задачи воспринимает как своего рода игру, а под хмелем — и вовсе как вызов.
Спустя минуту глаза Верка хитро заблестели, а губы растянулись в торжествующей улыбке:
— Полагаю, я могу разрешить твою проблему. Служит у меня один паренёк, конюх. Честный малый, работящий, и жена как раз вот-вот разродится. Только бедствуют совсем: четверо детишек, пятый на подходе. Представь, как непросто прокормить такую ораву. Полагаю, за хороший гонорар они согласятся посодействовать полиции.
Корнут выпрямился на стуле. Если конюх со своей женой действительно согласятся, то лучше приманки и не придумаешь. Главное, чтобы потом не пошли на попятную.
— Передай им, я готов заплатить любую сумму, — выпалил Корнут. — В пределах разумного, конечно. А если дело выгорит, ещё и премию выдам.