Близился вечер. Два рыцаря сидели по своим клеткам, и один из них смиренно ждал своего конца.
Тропф подвесил замок так, что один лёгкий удар и дужка снова бы слетела. Ещё парень обмазал его грязью, чтобы никто из северян не заметил диверсии.
— Сир Докрет! — тихо позвал он, прижимаясь к прутьям, — в легендах, я слышал, что герои часто просят что-то передать…. У вас есть просьба?
— Нет, — качнул головой тот, слегка усмехнувшись, — я ведь не герой…
— Герой! Самый настоящий! Я расскажу о вас королю… и бардам, что слагают песни! Все будут знать о вашем подвиге!
— Главное предупреди об угрозе, а потом уже думай о песнях, — мрачно заметил рыцарь и вздохнул, — спасибо тебе. Благодаря твоим словам в моей душе потеплело!
Они замолчали. Вокруг была тишина, мелкие мошки лезли к ним через дыры в решётке. Для них это были огромные ворота. Жаль, что два пленника не могли так же упорхнуть в ночь.
Северяне гудели почти не переставая. Похоже, им удалось разграбить местную таверну и вытащить из погреба все бочки. Словно дикари они наполняли свои кружки и жадно глотали выпивку, напиваясь до бессознательного состояния. Казалось, что эти выродки вообще не видели спиртного, поэтому-то и сорвались. Вот только это было не так, просто эти бандиты вообще не знали меры.
Но вскоре что-то там в их нестройной толпе зашевелилось. Голоса Ревара и его племянников разлетелись среди домов, а ответом им были пьяные радостные выкрики. И северяне стали стягиваться к центру деревни.
— Похоже, пора! — печально заметил сир Докрет, — удачи тебе! — он повернулся к Тропфу, — ты достойный рыцарь! — его голова склонилась к груди в знак почтения.
Внутри несчастного парня всё рухнуло. Отчаянье охватило его, а в глазах появились слезы. Благороднейший воин попался толпе дикарей, и ничто не могло спасти его.
— Эй! — Ревар и два брата подошли к клеткам, — ну что? — начал рыжебородый, поглаживая руки, — пора начинать!
— Может, сразу обоих повесим? — усмехнулся Кирд.
— Нет, — его дядя расплылся в мерзкой улыбке, — удовольствие надо растягивать! Сначала этого ублюдка, а уже завтра… — он уставился на Тропфа, — лживую псину!
Пленники уставились на него с бессильной злобой. Казалось, их взгляды способны прожечь дыру в этом выродке. Но тот стоял, спокойно улыбаясь им.
— Бери его! — воскликнул командир северян, тыкая пальцем в сира Докрета.
Кирд распахнул клетку и схватил рыцаря за шкирку. Потащив его, словно какую-то куклу, он двинулся к толпе.
— Знаешь, — хмуро ухмыльнулся Ревар, — думаю, что нашему предателю тоже захочется взглянуть! Гард и вы двое, — он махнул ещё двум северянам, — поднимайте его, прямо с клеткой!
Трое громил схватились за прутья и подняли тяжёлую клеть. Тропфу пришлось встать и шагать, просунув ноги сквозь дно. Вслед за Кирдом, что волок сира Докрета по грязи, они приближались к площади.
Один из северян вдруг споткнулся и встряхнул всю клетку, отчего замок раскрылся.
— Что это? — Ревар подошёл ближе и взял его в руки, пристально рассматривая, — ага! Кто-то старался удрать, — хмыкнул он, пригнулся к парню и прошептал, — надо было бежать сразу, чтобы тебя нашпиговали стрелами! Закройте его!
— Проклятье! — протянул несчастный пленник. Гард притащил ещё более здоровый замок и защёлкнул его на проушинах.
— Теперь не выберешься! — рассмеялся он, отдавая ключ своему дяде. А тот отмахнулся, — дай вон тому! Пусть держит у себя! Вы двое, — командир указал на северян, — будете сторожить его всю ночь! И если отойдёте от него хоть на миг, то повесим и вас! — пригрозил он.
Те испуганно переглянулись и дружно кивнули, а затем снова схватились за клетку.
Тропф даже уже не хотел идти. Всё рухнуло. Побег провалился. Этот замок ему было не открыть, сколько не бей. Ещё и стража будет сидеть рядом. Кажется, завтра он встретит своё последнее утро.
А на площади северяне вопили пьяными голосами, встречая пленников. Клетку вытащили на чистое место, где торчали два столба вкопанных в землю, а рядом целый помост из ящиков. На помосте стоял какой-то толстяк. Весь избитый, грязный и перепуганный. Бедняга судорожно оглядывался по сторонам, будто бы не понимая, что происходит.
— Но я же отдал вам всё, что у меня было! Слышите?! — истерично заголосил он, отплёвываясь кровью, — мне сказали, что меня не тронут!
К нему затащили сира Докрета. Стоять несчастный не мог, поэтому двум северянам пришлось держать его под руки.
— Итак! — громогласно воскликнул Ревар, поднимаясь к ним. Ящики под его ногами пошатнулись, но здоровяк лишь рассмеялся, — братья! Сегодня мы потешим себя очередным чудным зрелищем! У нас гордый рыцарь, слегка переломанный! И славный парень, угостивший нас выпивкой! — он хлопнул толстяка по плечу, — к несчастью, он служит Кроносу…
— Это не так! Я простой трактирщик! — разревелся тот, едва выплёвывая слова.
— О, нет, — здоровяк сжал его руку так, что тот аж рухнул на колени, — однажды три путника-северянина пришли к тебе и попросили накормить их! И что ты ответил?!
— Нет, нет! — отчаянно завопил тот, — это было давно!
— Но ты вспомнил это! Вспомнил, как сказал, чтобы мы шли обратно в лес к остальным выродкам! — яростно завопил Ревар, — что король Кронос и его рыцари выгонят нас прочь! — он огляделся вокруг, — но теперь король окажется в западне, а один из его рыцарей болтается рядом с тобой со сломанными ногами!
— Прошу поймите! — отчаянно взмолился трактирщик, — иначе было нельзя! Кронос — кровавый тиран, беспощадный к своим врагам! Я бы хотел помочь вам, но меня бы самого казнили! Я ведь не выдал вас, помните?!
— Но ты платил ему подати! — прорычал командир северян, — служил ему!
— Он заставил меня! Заставил!
— Вот! — рыжебородый обвёл всех вокруг рукой, — даже местные жители признают, что правит страной жуткий злодей! Они страдают под его гнётом! А мы освободим их!
— Всё верно! — закричал толстяк, и слезы текли по его щекам, — всё так и есть! Вы спасёте нас!
— Но, есть те, — воскликнул Ревар, снова поворачиваясь к нему, — кто готов служить ему по своей воле! И их мы справедливо судим!
— Да, да! — продолжал трактирщик, взглянув на него, словно надеясь на пощаду, — таких надо судить!
— И что с ними делать? А? Скажи нам! — развёл руками тот.
— Их надо… — несчастный перевёл взгляд на рыцаря и совсем не задумавшись протянул, — их надо казнить! Всех, кто служит Кроносу!
— Казнить, казнить! — заорали северяне, махая в воздухе кулаками.
— Тихо! — Ревар поднял руку и злорадно ухмыльнулся, — в тот вечер, я вышел из твоей таверны… Голодный, жаждущий, измотанный. И знаешь, что я увидел, обернувшись на распахнутые двери? — он пригнулся к толстяку и прорычал ему в лицо, — я увидел вывеску. Рыцарям Рэдграта пиво бесплатно. Они гоняли нас, давили. Благодаря им Кронос правит железной рукой! Ты угощал их бесплатно, а мне даже воды не налил! — процедил здоровяк.
Трактирщик обмяк, а на лице его проявился ужас. Глаза несчастного расширились, и он начал хватать воздух ртом.
— Казнить его! — махнул рукой командир северян. Кирд накинул толстяку петлю на горло, а потом натянул верёвку. Тело несчастного поднялось над помостом, судорожно трепыхаясь в судорогах.
Тропф опустил взгляд вниз, не в силах выдержать этого зрелища. А его бывшие собратья довольно смеялись, показывая пальцами на висельника. Наконец, тот затих и повис мешком.
— Ура! Смерть слугам короля! — начали орать собравшиеся, снова махая руками.
— Тихо! — выкрикнул Ревар, поднимая ладонь вверх, — не все служат Кроносу добровольно! — воскликнул он, поворачиваясь к сиру Докрет, — ты! — его палец указал на рыцаря, — я, приближенный самого короля Торальда, хозяина севера и настоящего правителя Радаса, предлагаю тебе спасение! Отрекись от кровавого тирана, признай свои ошибки и вступи в наши ряды! Мы залечим твои раны, чтобы ты смог бороться за свободу родной страны! Что скажешь?! — под изумлёнными взглядами северян, здоровяк уставился на пленника.
Тот поднял холодный взгляд на своего мучителя. В его глазах было только презрение и ненависть. И сир Докрет, морщась от боли, гордо вытянул шею вверх и произнёс:
— С самого детства я поклялся верно служить королю Кроносу, великому владыке Рэдгарта. И я буду служить ему до самого конца! — со всех сторон на него посыпался свист и гневные выкрики, а тот продолжал, — не сыскать на свете правителя лучше его! А ваш Торальд лишь жалкая мошка по сравнению с ним! Вам никогда не взять Стальной Донжон! Рыцари разобьют вас… — кто-то бросил ему в лицо яблоко. Оно было свежим и разлетелось в ошмётки. Несчастный охнул, но всё равно закончил свою фразу, — рыцари разобьют вас! И никто не уцелеет! Поэтому бегите прочь, пока можете!
— Что ж, — Ревар одним взмахом заставил северян утихнуть. Он посмотрел на рыцаря с неким интересом, а потом коротко бросил, — я уважаю твой выбор. Повесить его!
Кирд накинул на шею пленника верёвку и начал затягивать узел. Вокруг все начали орать, требуя казни. Здоровяк ухмыльнулся и вздёрнул сира Докрета. Тот сцепил руки за спиной, держась изо всех сил. Он не извивался, как тот толстяк, а принял смерть гордо и решительно.
Тропф отчаянно сжал прутья решётки. Внутри него начала вскипать ярость. Словно заметив это, командир северян подошёл к парню.
— Знаешь, — угрюмо бросил он, — оказывается, среди рыцарей есть достойные! Жаль, что они не нашей стороне, — здоровяк обошёл клетку, — у него была честь, не то, что у тебя, жалкий предатель! Даже перед страхом смерти, он не предал своих. А ты сбежал, когда тебе ничего не грозило! Предал всё, за что сражался твой отец и другие северяне! Готов поспорить, что дай я тебе выбор — ты уже утверждал бы, что верно служишь Торальду! Всё ради того, чтобы спасти свою шкуру! Ты такой же, как тот толстый червяк!
— Нет, — Тропф поднял на него глаза, — более того, я никогда и не служил королю Торальду! Этому жалкому лжецу! — яро выкрикнул он, поднимаясь на ноги, — слышите?! Всё о чём говорит этот ублюдок — всё ложь! Он обманывает вас, говоря, что король Кронос напал на Радас! Это Торальд и его отец постоянно нападали на эти земли! Король Кронос правит мудро и справедливо! Жители этих мест рады такому правителю! Здесь устраивают ярмарки и праздники, а не казни и расправы! Я видел это своими глазами, — продолжал парень, не переставая орать, — и я знаю, что среди вас есть те, кто пошёл сюда биться за свободу. Но вам лишь задурили голову! Взгляните, что делают они, — он ткнул пальцем в Ревара, — грабят и убивают! Разве так должна выглядеть борьба за свободу?! Кого вы собрались спасать, если все вокруг мертвы?! Вы ничем не лучше того тирана, которым пугают вас всех! Я знаю, — отчаянно выкрикнул он, — что никто не разрушал ваши деревни и дома, потому что сам я из Сталорка, что в долине Тойлин! Так почему же вы поступаете так?! Одумайтесь, прошу вас! Мы все можем жить в мире!
Но вокруг него были лишь пьяные взгляды, совсем ничего не понимающих северян. Они лишь рассмеялись ему в ответ, а потом в несчастного полетели огрызки и комья грязи. Тропф попытался закрыться от них руками, но ему всё равно прилетело по лицу.
— Пожалуй, — Ревар подошёл сбоку, чтобы не попасть под обстрел, — мы оставим тебя тут! Пусть каждый из них, — он показал рукой на собравшихся, — пройдёт мимо и плюнет в тебя! Жалкого предателя, — здоровяк повернулся к северянам, — прикормыша тирана Кроноса! Он поселил тебя в своей башне, да?! — на его лице появилась ухмылка, — смотри!
Рыжебородый ткнул пальцем в грудь. Парень поднял глаза. На главаре северян была его латная кираса. Гордый профиль Стального Донжона, когда-то изображённый на ней, был испорчен. Кто-то старательно стесал металл. Внизу была надпись. С трудом вспоминая уроки письма, парень прочитал слова, о смысле которых уже догадывался.
— Донжон должен быть разрушен! — прорычал ему в лицо Ревар, — и он будет разрушен!
Здоровяк развернулся и зашагал прочь, оставив пленника на растерзание дикой толпе. Все, кто был на площади, прошли мимо и каждый старался задеть несчастного.
В Тропфа полетели огрызки, комья грязи, булыжники и плевки. Ему пришлось закрыться руками и рухнуть на пол, чтобы не пострадать. Он даже прикрыл уши руками, но даже через ладони до него долетали злобные выкрики.
Вздрагивая от сыплющихся на него ударов, парень почувствовал, что по щекам текут слезы. А северяне всё шли и шли, продолжая охаживать его руганью.
Наконец, пьянь разбрелась по деревне, возле пленника остались только два охранника, которые притащили себе по брёвнышку и развели костёр.
Темнота спустилась на окрестности. С полей послышались песни и хохот, разлетаясь эхом среди домов. Северяне продолжали свой бесконечный праздник. Ревар и его племянники скрылись в большом доме.
Тропф осторожно поднялся и сел, привалившись к железным прутьям. Он утёр лицо и уставился в небо, где среди облаков горели звезды. Его сторожа с тоской поглядывали в сторону шума. Им тоже хотелось присоединиться к гуляниям, но командир приказал им сидеть тут.
— Ух, — прохрипел один из них, — даже выпить нечего для сугреву!
— Выпьешь тут! Рыжий увидит и голову срубит! — проворчал другой, искоса глядя на парня в клетке.
— Да он спать будет! По чуть-чуть-то можно! — первый слегка вздрогнул, — сидим тут, как два дурака! Хоть бы кто вспомнил!
Они замолчали, повесив головы. Тропф тоже едва дышал, стараясь не привлекать лишнего внимания. Он посматривал вокруг, словно пытаясь найти выход. Но выхода не было и ему оставалось лишь ждать своей участи.
На деревенской площади стало тихо. На полях ещё гуляли, свет от тамошних костров подсвечивал темнеющие силуэты домов.
И в этой тишине послышались чьи-то шаги. Кто-то шлёпал по грязи, что здесь развели ноги сотен бандитов. И шёл он прямо к клетке.
— Эй! — в отблесках пламени показалось лицо седовласого воина. Его борода, по северной традиции была заплетена в тонкие косы, а на затылке торчал скупой хвост, — сидите тут одни, бедняги!
— Да, сидим! Ревар приказал, — фыркнул один из охранников, — а ты, Асдок, чего пришёл?!
— Вспомнил про вас, — ухмыльнулся тот, держа что-то в своих руках. Он уселся на брёвнышко и протянул ноги к огню, — теперь кусок в горло не лезет! Как подумаю, что мы там едим, а вы двое тут сидите, — на его лице проскочила ухмылка.
— Верно! Хоть кто-то подумал! — бросил ему второй сторож, — нам даже еды не разрешили взять! — он развёл руками, — ты хоть принёс чего?!
— А то! — сразу воскликнул седой, — гляди, вино в бурдюке и по куску мяса!
— Давай сюда! — резко дёрнулся первый, выхватывая еду у него из рук, — я проголодался, как бир!
— Бери! И ты бери! — Асдок протянул что-то и второму. Оба жадно вцепились в мясо, запивая его вином.
— Ух, ну и кислятина! Было же где-то хорошее! — с набитым ртом заявил один из охранников, прикладываясь к бурдюку.
— И горчит! — вторил ему другой.
— Какое нашёл, то и принёс! У наших ещё забери, попробуй, — криво усмехнулся воин, разводя руками, — пришлось из рук вырывать! — его хриплый смех разлетелся среди домов.
— Вот-вот! Никто делиться не хочет! — щедро отхлебнул сторож, чуть ли не захлёбываясь вином. Второй вырвал мех у него из рук и жадно приложился к нему. О том, чтобы предложить выпить старику или даже пленнику, никто из них и не подумал.
Тропф всё сидел в клетке, чувствуя, как от запаха жареного мяса начинает сводить желудок. Он не ел с самого утра, так что теперь голод начинал мучить его.
— Старик! — бросил ему охранник, — а принеси ещё, а?!
— Откуда ж я возьму? — развёл руками тот, — теперь братцы терпите до утра!
— Эх, спасибо и за это, — фыркнул второй, допивая вино. Он отбросил бурдюк в сторону и сладко потянулся, — теперь лучше стало…
— Да, хорошо… — протянул первый.
— А это, — Асдок вдруг повернулся к клетке и поднялся на ноги, — это тот предатель, да?
— Ага, — зевая, ответили ему охранники, — предал нас и сбежал к королю!
— Вон оно как, — воин задумчиво покачал головой и шагнул к прутьям, — я взгляну на него поближе?
— Гляди, — отмахнулись те, пялясь на огонь, — можешь даже плюнуть в его рожу!
Асдок медленно подошёл к пленнику, ступая по грязной траве.
— Вот ты какой, — протянул он, вглядываясь в лицо несчастного, — совсем ещё мальчишка! — в голосе воина не было презрения или какой-то ненависти, наоборот чувствовалась какая-то жалость. Поэтому Тропф удивлённо поднял голову и уставился на него.
— Глупый, глупый мальчишка, — продолжал тот, присаживаясь у прутьев. Стражники, кажется, немного захмелели, так что им не было дела до пленника. Они сидели, привалившись к брёвнам, и смотрели на огонь.
— Я не мальчишка, — сердито процедил парень, глянув на воина исподлобья.
— Ещё какой! — хмыкнул Асдок, тряхнув бородой, — может быть, ты и вымахал здоровяком, но внутри по-прежнему молод и глуп. Ты смотришь на мир, совсем не так, как остальные, — он кивнул в сторону полей, — поэтому-то тебя и считают жалким. Доброта, сострадание, миролюбивость — для них всё это слабость. Так что от твоих речей не было никакого толку, — в голосе его была некая грусть.
— Раз так, то скажи, — Тропф заглянул ему прямо в глаза, — я действительно предатель?! Неужели я поступил неправильно, когда сбежал от бандитов, что грабили чужие земли?!
— Ох, — выдохнул старый воин, осторожно глянув на охранников, всё ещё смотрящих на костёр, — ты просто оказался не в том месте и не в то время.
— О чём ты?
— Я считаю, что в этом мире живёт множество разных личностей и у каждой своё место, — начал рассказывать Асдок, — кто-то рождён, чтобы править, а кто-то просто фанатично жаждет власти. Кому-то нужны лишь деньги, а кому-то любовь. Иные и вовсе способны лишь сражаться и убивать. А есть те, кто хочет просто трудиться и ни о чём не думать. Ты же, — он тяжело вздохнул, — видимо, совсем другой породы.
— Другой? — переспросил парень, изумлённо уставившись на него.
— Да. Ты из тех, кто ночью забирается на крышу сарая и смотрит на звёзды. Тебе не важны ни деньги, ни власть, поэтому-то ты видишь больше других. Думаю, такие нужны, чтобы воодушевлять остальных. Показывать, что в нашей грязной, черной жизни есть что-то хорошее, ради чего стоит жить, — воин поднял глаза вверх, — но сейчас ты пытаешься бороться с бурей, — он покачал головой, — мир — это хорошо, но чтоб его построить, нужно обладать силой. А силы тебя нет.
— Что ж. Значит, я ни на что не гожусь! — хмыкнул Тропф, прислонясь к железным прутьям спиной.
— Нет! — возразил ему Асдок, — твоя жизнь куда важнее, чем наши! Чего хорошего могут принести эти разбойники? — развёл он руками, — они лишь пьют и грабят. А ты можешь сделать что-то хорошее! Я вижу это!
— Моя жизнь завтра закончится, — угрюмо заметил парень, — я уже ничего не сделаю!
— Не стоит так говорить! — старик хитро улыбнулся и приложил палец к губам, — в любом положении стоит хранить бодрость духа! — он ткнул пальцем в сторону костра. Тропф пригляделся и увидел, что его сторожа спят, склонившись к друг другу.
Седой воин поднялся на ноги и подошёл к ним, вытянув у них ключ.
— Что с ними?
— Ну, как тебе сказать, — Асдок скривил лицо, — не стоит так жадно пить вино. Если им повезёт, то к утру они очнутся. А если я наложил слишком много ядовитых ягод, то и пускай! — он махнул рукой и принялся открывать замок клетки.
Скрипнула дверца и парень уже ринулся на свободу, но старик резко схватил его за плечо.
— Послушай меня, я много прожил на этом свете и кое-что понял, — прошептал он, — беги, мальчишка! Беги далеко, прочь от этой войны! Найди себе местечко поспокойней, да любуйся звёздами в тихую ночь! Забудь о Кроносе, Торальде и остальных, просто живи для себя, наслаждаясь каждым мигом!
— Нет, — покачал головой Тропф, — я не могу.
— Знаю, — вздохнул Асдок, — просто хотел сказать это, чтобы облегчить свою совесть, — он грустно улыбнулся и спросил, — ты пойдёшь к Стальному Донжону?
— Да, — обречённо кивнул парень.
— Иди окольными тропами, избегай дорог. Сейчас здесь много северян. Прячься от них. Думаю, что до утра у тебя есть время…
— Пойдём со мной!
— Ох, нет, — покачал головой воин, — я же сказал, что слишком много пожил на этом свете.
— Беги хотя бы отсюда! — взмолился Тропф, — найди себе местечко, укройся! Тебя ведь накажут!
— Это уже не твоё дело, — усмехнулся тот, — может, уйду, а может, останусь! — он махнул рукой, — беги уже! Время идёт!
Парень слегка поник, но всё же зашагал прочь.
— Эй! Мальчишка! — тихо позвал его Асдок, который всё ещё сгорбившись стоял у клетки.
— Что?
— Если уж собрался вершить хорошие дела, то найди себе силу! Может быть, ты сделаешь наш мир лучше!
Тропф вяло кивнул ему и бросился прочь, скрываясь в ночи.