Лес был уже виден отчетливо. Они различали качающиеся кроны, слышали шум, манивший уставших людей углубиться в густую чащу, где их ждало спасение.
— Сон или явь? — шептали некоторые. «Наконец-то…» — думали все.
Этот лес густыми ветвями заслонял партизан от притаившегося, возможно ожидающего их, врага. Там, где не было леса, земля была изрезана окопами, огорожена заграждением из колючей проволоки, ощетинилась стволами. Партизаны знали это и шли этому навстречу.
— Полчаса привал! — Команда облетела выбирающихся из болота на край твердой земли людей.
Падали кто где мог. Нежно прижимались к покрытой росой траве.
Тишина воцарилась над лежащими, как вдруг грохот орудийного выстрела раздался над лесом, а потом еще раз и еще… Это от ночной дремоты пробуждалась фронтовая жизнь. Однако партизаны оставались глухими к этим отголоскам боя. Они лежали, прижавшись к земле, твердой, сухой, такой выстраданной. Их пронизывал холод лесного покрова, окутывал аромат смолы, запах травы. Минуты отделяли их от конца этой идиллии. Время было неумолимо, а командиры — бдительны.
Раздались команды.
Люди вставали, затягивали ремни с патронташами, подсумками, последний раз протирали тряпками сталь автоматов и винтовок, проверяли гранаты, имевшиеся почти у каждого из них. Формировались взводы и роты. Первыми пошли передовые дозоры.
Пошли…
Передвигались осторожно. Время от времени трещали ветки у кого-то под ногами, раздавался приглушенный кашель или сказанное шепотом слово. Орудийная канонада все усиливалась.
Передовые дозоры уже нащупали телефонные провода — нервы каждой армии. Это были линии связи передовых фашистских частей.
Перед партизанами была линия фронта.
Фельдмаршал Модель мерил шагами ковер, покрывавший цементный пол бункера. Помещение было низким, но просторным. Большую часть железобетонных стен закрывали драпировки, слабо виднеющиеся в тени электрической лампы, питаемой от аккумуляторов. В углу находился письменный стол, на котором лежали бумаги и книги, коробка с сигарами и стояли два телефонных аппарата. Над столом висел портрет Гитлера. В тусклом свете лицо канцлера рейха смутно вырисовывалось между широкими деревянными рамками. Электрическая печь, поставленная у одной из стен, излучала тепло.
Мелодичный бой настенных часов известил о полночи.
Модель подошел к столу и заглянул в календарь. Вглядевшись внимательно в листок с датой 26 мая 1944 года, он вырвал его, смял в руке и бросил в плетеную корзину.
Зазвонил один из телефонов. Модель взял трубку, приложил к уху.
— Слушаю! — сказал он хриплым голосом.
— Господин фельдмаршал! Срочные донесения, — раздалось в мембране.
— Пожалуйста, заходите, жду. — Модель положил трубку на рычаг зеленого аппарата. Подошел к широкому, обшитому кожей креслу, удобно в нем уселся, вытянул из коробки сигару.
Раздался стук в дверь, обшитую стальным листом. Модель не прореагировал. Маленьким перочинным ножиком он обрезал сигару, сжал тонкими губами и щелкнул зажигалкой. Помещение наполнилось ароматным дымком.
Стук повторился, и через открывающуюся дверь в бункер ворвался треск радиоаппарата.
— Господин фельдмаршал! Генерал Хельгерт…
— Пусть войдет, — прервал фельдмаршал стройного вытянувшегося адъютанта. Тот повернулся, оставив дверь открытой. На пороге показался мужчина в мундире с погонами генерал-майора танковых войск.
— Хайль Гитлер! — Входящий произнес приветствие отчетливо, подняв правую руку.
Фельдмаршал вынул изо рта дымящуюся сигару.
— Хайль, — пробормотал он кратко.
Генерал-майор остановился у письменного стола. Это был мужчина, приблизительно сорока лет, среднего роста, коренастый, в старательно подогнанном мундире. Обветренное, потемневшее от загара лицо закрывали спускающиеся на лоб и шею седые волосы.
— Какие известия, господин генерал?
Модель рассматривал кольца сигарного дыма, не взглянув на гостя, не предложив ему сесть.
— Господин фельдмаршал! Я получил дополнительные известия от полковника Ринге…
— Только бы опять не какая-либо фата-моргана… Со времени донесений о рейде этого Вершигоры, а потом о прорыве из окружения в шацких лесах красных полков вместе с аковской дивизией я потерял доверие к Ринге. Столько поисков… Я велел использовать большие силы для окружения указанных им лесных массивов. И что из этого, господин генерал? — Модель на минуту замолчал, затянулся дымом сигары и, выпустив изо рта несколько серых колец, продолжал: — Никаких партизан Вершигоры не обнаружено, а остальные уходят в неизвестном направлении… А Ринге так уверял! Этих его разведчиков следовало бы… Не выношу вздора!
— Данные, которые я должен вам передать, проверены.
— Слушаю.
— Ринге сообщает, что этот бандитский польско-большевистский сброд…
Модель ударил кулаком по столу.
— Сброд? Господин генерал, прошу вас избегать подобных эпитетов. В каком свете вы выставляете наши войска, оценивая таким образом партизанские группировки? Разве так легко с ними справиться? Преследуем их, теряем время, людей, технику… А результаты? Как фронтовой солдат, я стараюсь честно оценивать противника. Выполняю приказы фюрера, не вдаваясь в политику.
Генерал стоял вытянувшись и молчал. Судорога пробежала по его загоревшему лицу.
— Полковник Ринге докладывает, что большевистские и польские отряды, — поправился генерал, — сосредоточиваются в направлении билгорайских и яроцинских лесов. Эти данные подтверждает командующий военным округом генерал-губернаторства.
— Кого опознали? Я спрашиваю о тех, с кем надо считаться.
— Внимания заслуживают группировки: Бегмы, Прокопюка, Шангина, Галицкого, Карасева…
— Численность?
— Силы отдельных частей не смогли еще…
— Меня интересует общая численность, — оборвал Модель.
— Наша разведка, господин фельдмаршал, и штаб генерала Хенике оценивают ее более чем в четыре тысячи человек.
— Гм-м, это немало, — забормотал Модель, — а как там Хенике?
— Решил сам следить за ходом операции «Штурмвинд» {9}. Руководство штабом, подготавливающим эти действия, он поручил генералу Борку. Начальник штаба военного округа генерал-губернаторства неоднократно подтверждал свой талант…
— Я спрашиваю не об этом, — опять оборвал Модель.
— Генерал Хенике предварительно проконсультировался с нами о задачах этой операции. Девятого июня он перебирается в Сандомир, откуда будет руководить ходом действий. В настоящее время в боевой готовности находятся 154-я и 174-я резервные дивизии генералов Альтрихтера и Эберхардта.
— Немного! — буркнул Модель.