Вождь продолжал сверлить взглядом. Мучительно хотелось сесть, просто куда-нибудь спрятаться. Не сон ли это, не наваждение ли? Капитан закрыл глаза. Голова закружилась, он стал падать. Но, стоящий рядом краснокожий, резко полосонул плеткой по спине, быстро приведя Грейфокса в чувство.
Твердое Сердце короткой фразой подозвал четырех воинов. Те грубо выдернули из толпы двух тщедушных матросиков, подвели их к борту. Воин мгновенно выхватил топор и едва уловимым движением нанес удар по затылку. Череп раскололся как спелый арбуз. Второй матров в ужасе дернулся, но тут же нож вскрыл ему живот и грудь. Рука вошла в тело и воин, выхватив еще бьющееся сердце, высоко поднял окровавленную руку над головой и огласил округу победным боевым кличем шауни.
Команда бота была порализована холодящей кровью жестокостью. Капитан Грейфокс оказался единственным из всей команды, кто, будто потеряв рассудок, со связанными руками и ногами кинулся на врагов. Его сразу сбили с ног. По команде вождя двое крепких воинов быстро схватили пытающегося сопротивляться Грейфокса и выбросили за борт.
Твердое Сердце подошел к матросам.
- Эти люди ушли к Богу Белых не страдая. Путь остальных может стать длиннее. Каждый, кто откажется выполнять приказы, умрет. Я все сказал. Хау!
Всего одна мысль пронизывала моряков. Жить! Жить любой ценой! Надо выполнить все требования дикарей. У короля много подданных, а жизнь у любого человека одна.
Содрогаясь от ужаса, матросы стали распределяться по кораблю, занимая свои места. Развязали только тех, кто был необходим для стрельбы. Канониры готовили орудия. Впереди, как на ладони, лежал форт. Восточный ветер уносил последние косматые обрывки тумана.
Размахивая топором как палицей, Одинокий Бизон пробивался к пороховому погребу. Повсюду по палубе брига в немыслимых позах валялись трупы. Вокруг шла беспорядочная стрельба, местами возникали поединки. Энглиши отступали на нос и на корму. Перешагивая через убитых и раненых, воины рвались вперед. Вскоре, закрепившись на реях и стеньгах, шауни простреливали всю палубу.
Забаррикадировавшись на баке, часть команды смогла ружейным огнем остановить нападавших. Морякам удалось выбрать якорь и, влекомый течением, бриг стал разворачиваться вокруг своей оси.
Челноки со всех сторон окружили бриг и шауни стали поражать матросов даже с водной глади. Когда стало ясно, что прорвать оборону энглишей нелегко, Сидящий Бык отдал новую команду: челноки отошли от брига на большее расстояние и воины начали стрелять из луков по высокой и длинной дуге.
Это оказалось для моряков полной неожиданностью. Хотя обстрел вели наугад сквозь туман, стрелы падали сверху и от них не было никакой защиты. Большей частью они только ранили. Хотя энглишей было много на маленьком пятачке, вскоре уже почти никто не мог отказывать сопротивление.
Стрельба на баке прекратилась и шауни ринулись вперед. Одинокий Бизон подошел к матросу, упавшему лицом вниз с широко раскинутыми руками и ногами. Он лежал, крепко сжимая костенеющими конечностями палубу.
Могучий бриг, построенный в далекой стране, здесь в самом центре Континента готов был сеять разрушения и смерть.
Не палубу, а всю землю краснокожих хотел схватить своими ручищами этот матрос. Огромное, крепкое тело. Сильное, хищное. Сальные грязные волосы слиплись от запекшейся крови.
Воин вытащил нож для скальпирования. Еще мгновение и дымящийся скальп врага украсит пояс победителя. Но он медлил. Ударом ноги Одинокий Бизон перевернул труп.
Лицо матроса не казалось ни злобным, ни жестоким. Он был даже красив. Чего не хватало ему? Зачем он здесь? Он пришел убивать, но нашел смерть. "Мертвый бледнолицый никогда не выстрелит", воин убрал нож, он не хотел снимать скальп. Шла страшная война. Все вокруг завалено трупами. Этот враг был сражен не в поединке. Кто убил его? Разве это важно? Бледнолицые пришли уничтожить всех краснокожих. Сколько братьев не вернется к своим вигвавам? Одинокий Бизон выхватил топор и с огромной силой ударил врага в лоб, выдернув окровавленное лезвие из кости, он нанес еще один удар. Воин не испытывал ненависти к этому матросу. Он ненавидел всех бледнолицых.
Очень скоро капитану брига стало ясно, что бой проигран. Краснокожие теснили со всех сторон. Но самые большие потери наносили падающие сверху стрелы. Он позвал боцмана.
- Брэйкнайф, нас кто-то предал! Форт горит, в лесу идет бой. Помощи ждать неоткуда. Я не желаю чтобы они сожрали мою печенку. А вы?
- Сэр! Я тоже считаю, что бриг не должен достаться дикарям.
- Возьмите факел, спуститесь в трюм. Когда стрельба прекратится, вы подожжете пороховой погреб. Пусть этот взрыв станет прощальным салютом. Они всеравно убьют всех. Я не хочу корчиться на Столбе Пыток. Лучше умереть героем.
- Сэр! Мы уйдем в могилу вместе с краснокожими.
Боцман хотел добавить что-то насчет рыб, которые будут довольны зытным завтраком или еще что-нибудь в таком же стиле, но сдержался. Все-таки он находился на имперском военном судне и сражалс за интересы государства.
Брэйкнайф был закоренелым фаталистом. Он никогда не сомневался, что закончит жизненный путь не в мягкой постели и умрет не от старческой дряхлости. Видно время пришло.
Бой на корме заканчивался. Все реже слышались выстрелы, все чаще стоны раненых.
Капитан взял пистолет, еще раз тщательно осмотрел его. Не дай Бог осечка. Краснокожие пошли на приступ. Он взвел курок, поднес ствол к виску, закрыл глаза. С закрытыми не так страшно. Непереносимые, душераздирающие вопли дикарей были уже рядом. Указательный палец не слушался. Организм по мимо воли боролся за жизнь.
Холод металла спускового крючка обжигал. Рука дрожала. Неимоверным усилием воли капитан сомкнул пальцы. Пуля вошла в голову.
Взрыв раздался, когда краснокожие стали спускаться вниз. Разорвало трюм, на воздух взлетела часть палубы над пороховым погребом, снесло грот-мачту. Бриг занялся пожаром. Воины стали прыгать в воду с горящего судна.
Ударной волной Сидящего Быка выбросило за борт. Обгоревшего, потерявшего сознание вождя успели вытащить из воды.
Жадные языки пламени пожирали паруса, снасти, мачты, реи. Огонь охватил весь корпус судна. Пеньковые якорные канаты быстро перегорели и остатки брига, будто факел освещая предутренние сумерки, уносились величавым течением реки, бесславно исчезая за поворотом.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Наибольших успехов в колонизации Континента добились спейны, франки и энглиши. Но каждый из этих народов придерживался совершенно разных принципов освоения подконтрольных територий. Спейны видели в покоренных дикарях людей. Они обращали аборигенов в свою религию и смело раздавали туземным вождям знания и должности, что позволяло тем вливаться в руководящую элиту. Шла никем не контролируемая метисация. Население разделилось на четыре враждебных группы. На одном полюсе были огромные массы крестьян из аборигенов, влачащих полурабское существование, на другом малочисленная прослойка из аристократов, занимающих высшие посты. Посредине находились волные племена кочевников не признающих власти спейнов и метисы, ненавидевшие как спейнов, так и аборигенов. Весь этот конгломерат в любой момент мог взорваться.
Франки использовали колонии как источник дешевого сырья и рынок сбыта товаров. С аборигенами они не воевали. А просто строили вдоль водных путей многочисленные фактории и разворачивали торговлю. Когда краснокожие насыщались огненной водой, им предлагали огнестрельное оружие, табак, чай, сахар, предметы обихода. Скупали меха, кожи, драгоценные металлы, ценные породы дерева.
В мелких конфликтах франки всегда шли на уступки. Дальше огненной воды дело заходило редко. Пришельцы и аборигены были взаимно заинтересованы в общении, создав этнический симбиоз.
Совсем другую политику в Новом Свете проводили энглиши. Шло массовое заселение земель, их глубокое экономическое освоение. Ставилась задача полного физического уничтожения местного населения.
В ночь с 20 на 21 апреля большая часть обитателей форта Стронг Дампинг спала крепко. И никакие кошмары им не снились. Перед тяжелой ответственной работой солдат должен отдохнуть. Но не спалось Уинстону Гудмэну. Его детище, грандиозный проект, через несколько часов перевернет представление о многих аспектах военного искусства. Такая концентрация мощи, глубочайшая конспирация, полная неожиданность удара. Ничего подобного в Новом Свете не было.
Уинстон вспомнил события семилетней войны. Энглиши воевали бездарно, отсиживаясь в крепостях. Это была большая война, развернувшаяся сразу на нескольких материках и океанах. Почти все значимые страны Старого Света сочли, что им есть за что сражаться. Примерный паритет сил придал кампании затяжной характер.
Основные баталии проходили в Старом Свете, в Индии, на морях. На Континенте численность энглишей измерялась миллионами, а франков всего лишь десятками тысяч. Но почти все племена краснокожих поддержали франков. Они прекрасно понимали, что грозит им, если франков сменят энглиши. Франки на всех театрах военных действий терпели неудачи. Но на Континенте они вооружили огнестрельным оружием туземных воинов. И белые офицеры повели их от победы к победе. Краснокожие солдаты показывали чудеса героизма. Они сражались не за интересы за интересы далекого короля, Великого Белого Отца, а за Священную Землю Предков. "Только глупец, - рассуждал Уинстон, - может подумать, что франки смирились с потерей таких огромных территорий. Новая война не за горами".
Уинстон выглянул в окно. Туман был необычайно густым. Пожалуй, подобного он и не помнил. Надо же такое совпадение. Вряд ли он рассеется ко времени нанесения удара.
По договору 1763 года франки оставили за собой небольшую полоску земли, зажатую между Спейнским Заливом и Отцом Рек. Далее на запад уходили земли спейнов и спорные территории Великих Равнин.
"Шанс франков в том, - развивал правительственный агент мысль, - чтобы привлечь дикарей на свою сторону. А сделать это не сложно. Убиваь энглишей не пойдут с удовольствием".
"Реальные события, - вынужден был констатировать Гудмэн, - всегда обгоняют любые самые смелые планы. Форт Стронг Джампинг проектировался как форпост мощи империи, чтобы закрыть проход и франком и спейнам в глубь Континента. Когда началось строительство, на первое место вышло его значение, как оплота новой политики колонизации, направленной на нейтрализацию сепаратистских тенденций среди старых поселенцев. Великий Водный Путь должен сыграть не столько экономическую, как политическую роль. Алдонтинов никто в расчет не брал. А сейчас форт, и весь гарнизон, и целый кавалерийский полк, и даже небольшой флот собрали, чтобы перебить так называемую "жалкую кучку дикарей". Да, превратности судьбы".
Время шло к рассвету. Туман понемного редел. До начала побоища оставалось совсем недолго. "Все пройдет блестяще, - не сомневался Уинстон, - Бог, как всегда, на нашей стороне, погода улучшается".
"А на самом деле, - в лоб спросил себя Гудмэн, - если взвесить все факты, насколько был обоснован этот резкий рывок на запад. Не ошибка ли это?". Он не успел найти ответа. Раздался оглушающий взрыв. И на месте, где находился северо-западный бастион, появился пролом. Сквозь брешь вбегали краснокожие и выстраивались рядами.
Изменения погоды воодушевили не только правительственного агента Гудмэна. Небесная Пума и капитан Стоун расположились в жилище капитана. В отличии от остальных обитателей форта Стронг Джампинг они должны были начать военные действия несколько раньше, чем наступит рассвет.
Капитан был в нижнем белье. Рядом висели два костюма: туземного воина и артиллерийского офицера. Стоун достал бомбу, еще раз проверил фитиль. Предусмотрено все до самых мелочей. Он не хотел думать о том, что может быть срыв. Этот бой стал смыслом всей его жизни.
Эрагез взял лук, натянул тетиву, вновь расположил его вдоль стены. Тут же возле подоконника стояли стрелы. От окна до северо-западного бастиона шагов пятьдесят. Но видимость была ужасной. Они уже собирались выдвинуться ближе к бастиону, но это могло привлечь внимание.
Оба молчали. Не было ни слов, ни мыслей. Слух напряжен до предела. С момента подачи сигнала атаки у них в распоряжении оставалось не более одной минуты. Стоун рассчитал - времени хватит.
Часовые расстояние между бастионами преодолевали за две минуты. Четыре стены - восемь солдат. Стены были сделаны из двух рядов вековых дубов вкопанных в землю. Между ними плотно утрамбованная земля. Часовые по каждой стене шли навстречу друг другу. Встретившись у бастиона, они разворачивались и направлялись к другому бастиону. За одну минуту надо было успеть сделать многое.
Ред Мистейк одел костюм мэкигэнского воина, нанес боевую раскраску. Он победит или умрет мэкигэном. Небесная Пума нанес боевую раскраску, укрепил на поясе топор, нож, аркан. Тишина давила, казалось все было заполнено тишиной. Тишина звучала всеми октавами.