До рассчета было еще далеко, но заснуть он уже не мог. Придвинув ближе к свече шахматную доску, агент выбрал лишь часть фигур, расставив их в только ему понятном порядке.
- Нет, эти алдонтины совсем не так просты, как может показаться, медленно передвигая по доске фигуры, думал Гудмэн. Они уйдут на западный берег. Сто к одному уйдут. Зачем же эти бестии тянут время?! Оно нужно им, чтобы замириться с шауни. Да, они договорятся с шауни и в лесах и на равнинах спрячут свои селения. У шауни полно лошадей и у них будет веский повод для набегов на колонистов. Ну а высокие слова о помощи братьям в защите свящанной земли предков искать долго не придется. Такой белиберды хватает везде.
Уинстон четко знал, что алдонтины не дадут согласия на переселение. Но лишь сегодня. Нет, он не торопит. Пусть блефуют. Все равно правила этой игры писали не они. Дикари проиграли, еще не вступив в игру. Но война, конечно же, не закончится после ухода краснокожих на западный берег. Пожалуй, она с этого как раз и начнется. Но разве хотят задумываться об этом в Багтауне и Новом Ормеале?
Уинстон Гудмэн не Господь Бог. Он правительственный агент. Его профиль задачи наивысшей сложности. И он всегда решал их. Для него нет ничего важнее интересов империи. Но даже краснокожие вольны в выборе своих действий. Их легче всех поголовно уничтожить, чем заставить смириться. Но ведь есть форт, гарнизон, граница. Любая война, в конечном итоге несет в себе риск для жизни. Он еще раз внимательно посмотрел на шахматную доску, а затем коротким отрывистым движением решительно смел на пол все фигуры. Он был готов к новой встрече с краснокожими.
Этот Расщепленный Дуб не меньше Гудмэна заинтересован в том, чтобы вывести на западный берег свой народ, ну а поупражняться в демагогии никогда не излишне. Уинстон начал издалека, красочно описывая огромные преимущества, которые получат алдонтины, согласившись на переселение.
- В форте и вдоль рек мы поставим фактории. На них можно будет обменивать меха пушных зверей на огненную воду, вкусную еду, металлические изделия. Ножи, топоры, котлы, зеркальца, украшения; кто не хочет иметь этого? Вожди подпишут договор и наступит вечный мир. Если же алдонтины выроют топор войны, они вынужденны будут сражаться с огромной армией великой империи. И тогда уже некому будет подписывать договоры.
Агент готов был еще долго блистать красноречием примерно в таком же ключе. Он никуда не спешил. Но Расщепленный Дуб оборвал его.
- Кровь убитых энглишами братьев стучит в сердцах алдонтинов. Мертвые взывают к мщению. Но мы не безумцы, мы готовы уйти. Белые люди дадут нам еду, чтобы мы не умерли с голоду. Они сделают это и весной мы уйдем. Через одну луну мы получим все и тогда подпишем договор. Я все сказал. Хау!
- Какая дерзость, - с восхищением подумал Гудмэн, - а ведь он все просчитал, наглец. И ведь знает, что получит все это. Месяца им вполне хватит, чтобы разобраться с шауни. Ну что ж, в жизни всегда приходится выбирать меньшее из зол. Главное, они уйдут. А остальное дело армии.
Познавший Древо был одним из главных идеологов непримиримой борьбы краснокожих с захватчиками. Страшный удар, нанесенный опередившим краснокожих противником, мог сломить кого угодно, но не жреца. Он ни на мгновение не сомневался ни в правоте своего народа, ни в его способности победить энглишей. Но после ужасного разгрома среди воинов появилось немало колеблещихся. Пушки бледнолицых многих убедили, что на западном берегу алдонтинам будет лучше.
Жрец прекрасно понимал - алдонтины разделят судьбу эрагезор и мэкигэнов, если не победят энглишей. Но слишком многим воинам необходимо великое чудо, чтобы не колеблясь идти в бой.
Вопрос о том, почему столь могущественны энглиши сам собой переходил в другой: "Кто есть Бог Белых". Весь мир для краснокожего - это арена борьбы добрых и злых духов. Гичи-Маниту, сильнейший из добрых духов, далеко не всегда способен побеждать злых духов. Многое зависит и от поведения его краснокожих детей. Без сомнения Бог Белых есть не просто злой дух, а сильнейший среди них. А белокожие люди - порождение зла. И бороться с ними, значит сражаться со злом.
Жрец был абсолютно уверен, что ночное побоище, падение небесного камня и видение Гичи-Маниту связаны между собой. Бог Краснокожих сегодня слабее Бога Белых и он не смог предотвратить трагедии. Но послав Камень Спасения, он сделал все, что в его силах.
Укрепив себя настоем дурманящих трав и облачившись в шкуру Бурого Медведя, Познавший Древо удалился в Священный Типи.
Терзая себя неистовыми камланиями, он до самого рассвета ждал Гичи-Маниту. Но Бог Краснокожих не приходил.
Совсем изможденный, жрец заснул глубоким сном. Выйдя из типи, он увидел, что проспал почти весь день. Так же беспрерывно моросил дождь. Было сыро, холодно. Гичи-Маниту так и не пришел. Почему? Могущественный и безжалостный злой дух - Бог Белых - помешал этому. Такую страшную правду не должны знать алдонтины. Пусть они знают другое.
Та страсть и непреклонная убежденность, с которой Великий Жрец требовал немедлено идти к Камню Спасения, зажгла сердца многих. Огромная толпа собралась на вершине Большой Горы. Камень был десять локтей в длину, семь в ширину и пять в высоту. От него исходило мягкое голубое мерцание, пронизывающее насквозь. Конечно же, он послан Великим и Незримым. Этот камень - часть Великой Тайны, он даст алдонтинам Силу.
Было решено немедленно вырыть рядом яму и незаметно опустить небесный камень в нее. Ни один бледнолицый не узнает об этом. Когда наступят лучшие времена, краснокожие еще вспомнят об этом подарке неба.
щущение радости нарастало в народе алдонтин. На рассвете, когда сумерки едва рассеялись, а живительные лучи солнца, так и не сумев пробиться сквозь заслон из тяжелых, грязных туч, терялись в небе, вожди вышли из Священного типи и направились к Священному Столбу Войны.
Пять копий вознились в землю. На каждом тотемный знак. Все пять племен народа алдонтин клялись Гичи-Маниту в своей готовности сражаться с энглишами и просили помощи.
Вперед вышел Великий Жрец. Устремив взгляд сквозь тучи, он прокричал.
- О, Великий Дух, дай нам надежду! Пусть наша Сила сольется с твоей. И мы победим!
На площадь выдвинулось несколько воинов с удлиненными боевыми барабанами. Они сели в стороне. Сразу раздался монотонный бой.
Возле столба собрались жрецы. Жезлы, украшенные ястребиными перьями, страшные звериные маски, развевающиеся одеяния - они были похожи на таинственных духов, сошедших в мир людей.
К Священному Столбу Войны приближались колонны воинов, закутанных в плащи, украшенные священными символами. Это были лучшие воины, выбранные от каждого рода. Они взялись за руки и начали медленно кружиться. Голос барабанов становился громче, ритм учащался.
Вдруг барабаны смолкли. Танцующие мгновенно сели на землю. Тут же в танец вступили жрецы. Разгоряченные необузданными движениями они, входя в экстаз, где теряется грань между миром людей и миром духов, насыщались Силой. Невиданной Силой, данной им Великим Маниту.
Подбегая к сидящим воинам и дотрагиваясь до них жезлами, жрецы зажигали всех огнем страсти. Вскоре вновь все воины в большом круге, а жрецы внутри круга предавались пляске. Темп движений возрос до предела. Танцующие срывали с себя плащи со священными символами и, размахивая ими, отгоняли злых духов. Круг огласила боевая песня, зажигательные слова прерывались пронзительным криком.
Полные грозного смысла движения ввели всех в полубессознательное состояние. Некоторые воины, обессилев, готовы были в изнеможении рухнуть на землю. Но жрецы подбегали к ним и, дотрагиваясь жезлами, вселяли Силу. Танец продолжался.
Когда и жрецы и воины вошли в глубокий экстаз, жрецы стали быстро проводить жезлами по телам танцующих. Воины тут же падали ничком на землю. Вскоре вся площадь покрылась находящимися в глубоком трансе телами. Но дух каждого воина возносился в небеса. Там его ждали духи предков и сам Великий и Незримый.
Барабаты смолкли. Жрецы вновь возвращали воинов к жизни. Вдруг неожиданно подул резкий, порывистый западный ветер, разгоняя тучи и унося их косматые обрывки вдаль. В прозрачном, лазоревом небе нестерпимо ярко засияло солнце, ослепляя осеннее спокойствие увядающей природы. Восторгу алдонтинов не было предела. Гичи-Маниту ответил на их призыв.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
За пятьсот лет до описываемых событий алдонтины и шауни были единым народом. Они жили в Скалистых Горах. После ряда изнурительных войн с майянами и страшной многолетней засухи, их общие предки разделились на два потока и покинули прародину. Ушедшие на юг, основали великую цивилизацию, посвященную кровавым ненасытным богам. Государство это будто карточный домик рухнуло под первыми же ударами спейнов.
Другая часть народа двинулась на восток. Впереди лежали бескрайние безводные пространства, покрытые густыми травами и редкими рощицами кустарников. Бесчисленные стада бизонов были единственными полноправными хозяевами этой земли. Но краснокожие не могли жить на этих плодородных равнинах. Не имея лощадей, они продолжали ютиться вдоль берегов Извилистой Реки, медленно, в течении долгих десятилетий, продвигаясь на восход солнца. Дойдя до Отца Рек, они поселились вдоль великой водной артерии, с севера на юг разрезающей весь Континент.
А затем появились мустанги. Убегающие от нерадивых хозяев, лошади спейнов сбивались в табуны, дичали и, плодясь, постепенно теснили на Великих Равнинах бизонов.
Природа западного и восточного берегов Отца Рек очень отличалась. Жители лесов стали рыболовами и охотниками. Они называли себя алдонтинами и использовали мустангов лишь для набегов на дальние лесные народы.
Оставшиеся на западном берегу племена ловили мустангов, приручали их, охотились на бизонов. Постепенно они теряли интерес к реке. Движение Черного Орла почти не коснулось шауни. Но и среди них нашлись герои, ставшие под тотем вождя далекого чужого племени.
После разгрома объединенных сил краснокожих, среди шауни стали преобладать настроения изоляционизма. Они никогда не забывали, что их предки прошли долгий путь через Великие Равнины. И вся эта громадная территория рассматривалась ими как своя. И хотя многие племена, теснимые с трех сторон бледнолицыми, уходили вглубь Континента на равнины, бизонов в избытке хватало на всех.
Шауни совсем отвернулись от реки. Отношения с алдонтинами, ставшие дружескими во время войны Черного Орла, вновь ухудшились. Воевать народам было не за что, но ничто и не объединяло их.
Трое воинов-смертников, лучшие, выбранные из лучших, стояли на берегу Великой реки, насыщаясь очистительной Силой ритуального костра. Сумерки сгустились, ночь вошла в свои права. Жрецы, пританцовывая вокруг костра, готовили дух и плоть посланников. Ведь от них зависела судьба всего народа.
Они шли к шауни, они знали что ждет их. Как объяснить шауни то, что сейчас ясно уже каждому алдонтину? Смогут ли они понять это? И здесь мало отчаянной храбрости и безмерной отваги.
Костер догорал, огонь затухал и темнота межденно поглошала людей: сначала лица, затем плечи и, наконец, ноги. Познавший Древо властным движением указал на запад. Его суровое лицо выражало непоколебимую решимость. Крепко обняв каждого воина за плечи, он проницательно смотрел в их глаза.
- Вы не должны ошибиться, Великий Дух с вами, - тихо сказал жрец и, слегка подтолкнув воинов, добавил, - идите!
Тихая осенняя ночь была необычайно теплой. В прозрачном, безоблачном небе ярко светили звезды, луна огромным красным шаром висела над горизонтом, почти касаясь вершин могучих платанов. Сильные, бесшумные удары весел несли челнок в неизвестность. Западный берег быстро приближался.
Войдя в устье Извилистой реки, воины, борясь с течением, преодолели примерно еще тысячу шагов и лишь затем вышли из воды. В четырех десятках шагов от берега, под стволом поваленного дуба они спрятали челнок, забросав его хворостом и прошлогодними листьями.
Посланники не имели оружия, кроме ножей. В небольших кожаных сумах был запас сушеного тертого мяса и муки из кореньев всего на трое суток. Главное селение шауни располагалось в двух дневных переходах от Отца Рек, на берегу Извилистой реки.
С весны до осени шауни на равнинах охотятся на бизонов. Когда на зиму бизоны уходят на юг, шауни перемещаются ближе к лесам. Всадники на резвых мустангах всегда добывали много пищи. Зима не пугала бескормицей, сушеного мяса хватало всем. Народ шауни множился, набирал силу.
Но зимой на равнинах дуют беспрерывные холодные ветра, в лесах же всегда свежая дичь, а в реках рыба.
Алдонтины никогда не заходили на западный берег, как и шауни на восточный. Шауни почти не имели дозоров на восточной окраине своих владений. С этой стороны удара ни не ждали.