Утренний город полнился веселыми мелодиями и возбужденным гомоном жителей. Несмотря на неприязнь к северянам в целом и лично к князю в частности, большая часть местных, охотно наслаждалась дармовыми угощениями. Бесплатная выпивка и закуски, вкупе с предоставленными зрелищами и развлечениями, по всей видимости, затмевали в памяти горожан образы сожженных домов и усеянных трупами улиц.
Забавно, но Эмбер даже показалось, что жители смотрят на бородатых с чем-то сродни одобрению.
— Провинциальные дешевки…
Ощущение и без того ненавистного ей праздника, портили тонкие костяные чешуйки, что больно щипали нежную кожу при каждом неосторожном движении. Девушка лишний раз убедилась, что форменная гильдейская рубашка не подходит на роль поддоспешника. Но боль и неудобство она посчитала честной платой за лишнюю каплю в копилке собственного спокойствия.
— Надо было мужиком рождаться… — одними губами проворчала управляющая гильдией, в сотый раз, поправляя украшенный эмблемой и золотистыми узорами камзол.
Стройное девичье тело мало подходило для скрытного ношения защиты. Еще и эта проклятая грудь… Ну почему в этом городе никто не изготавливает кольчуги под ее размеры? Наиболее подходящие рассчитаны либо на мальчишек, либо на каких-то коров, чьим выменем можно цитадели приступом брать. А в этом тугом корсете с нашитыми чешуйками невозможно даже нормально вздохнуть. Надо было портного нанимать, а не самой пыхтеть.
Кто-бы мог подумать, что с иглой обращаться сложнее, чем со шпагой?
Проигнорировав презрительные взгляды идущих мимо караванщиков, очевидно присоединившихся к празднику, девушка приблизилась к канатной ограде импровизированной арены и помогла перелезть розовощекому мальчишке. Вернув маленький щит и деревянный меч обратно на прилавок, он подбежал к стоящей неподалеку матери, принимаясь громко делиться впечатлениями.
Оставшаяся на арене рыжеволосая авантюристка с кованым шестом, которую кто-то метко окрестил «дылдой», пару раз утвердительно кивнула на реплики мальца. Напророчив женщине большое будущее для ее отпрыска, она скрытно от главы, приложилась к небольшой фляге.
От вида зардевшихся щек мальчишки и гордой улыбки родительницы, глава едва сдержала стон:
— Едва достигнешь зрелости, почту за честь лично выдать твой жетон. — сдержанно соврала управляющая и не обращая внимания на презрительную гримасу матери, скомандовала второму авантюристу заканчивать флиртовать с прохожими девицами да браться за работу.
— Я и не з-з-заигрывал… — заикаясь, запротестовал невысокий, покрытый прыщами парень, забирая у пары хихикающих крестьянских дочек свой короткий меч.
Но повторять команду не пришлось. Сжавшись под взглядом «дылды», авантюрист послушно перемахнул через канат и тут же получил длинным шестом по спешно поднятому щиту.
Глава устало закатила глаза, но смолчала. Запланированный показательный поединок начат, а по команде или нет — кому какая разница?
Разминая непривычно легкую шею и в очередной раз, радуясь отсутствию проклятого «якоря», блондинка перевела взгляд с наспех сбитой посреди городской дороги арены, на переулок возле пекарни. Показательное выступление едва окончивших курс оловянных авантюристов, волновало ее куда меньше здоровяка в потрепанной стеганой куртке. Минуту назад, покинув свою компанию, он скрылся за углом кирпичной стены.
Она полагала, что именно из этого закутка, согласно утреннему донесению, на рассвете пара стражников вынесла прикрытый плащом труп. И интерес наемника к месту преступления лишь подтверждал ее подозрения о его причастности к смерти неизвестного.
Но это лишь малоинтересные штрихи к общей картине. Главным деталям лишь предстояло проступить на украшенном цветастыми флажками праздничном полотне осеннего города. И Эмбер родилась отнюдь не вчера, чтобы не понимать — эти двое сыграют не последнюю роль.
Появление пары странных наемников в приграничном округе мало бы кого удивило. Подобно авантюристам, продажные мечи всегда стремятся в самые неспокойные места в надежде заработать денег и репутацию. В отсутствии под рукой настоящих рыцарей и оружейных мастеров, глава, скрепя сердце, все же наняла их на полный курс двухнедельной подготовки для новичков.
Не самой же пыхтеть, терпя гневные взгляды зазнавшихся молокососов и даря лишнюю почву для пересудов подчиненных за ее спиной?
Однако вместо жадного до золота громилы и спившегося старика, гильдия приобрела в актив нечто куда более нетривиальное. Одноногий северянин, внезапно, оказался весьма сведущ не только в выпивке и прелестях официанток, но и в подготовке профессиональных авантюристов.
Усеянный шрамами седой сквернослов не только прекрасно разбирался во всем ассортименте гильдейского арсенала оружия и доспехов, но также успел провести несколько весьма впечатляющих теоретических занятий по полевому планированию и основам выживания. Вопреки собственной лени и частым прогулам, инструктор за пару недель добился того, чего не удавалось настоящим оружейным мастерам из академии — выбил из новичков страх клинков и крови. Получая подзатыльники от молодого громилы, и выслушивая наставления вперемешку с руганью от наставника, юные авантюристы пусть и не стали грозными бойцами или опытными следопытами, но существенно повысили свои шансы на выживание.
Глава искренне полагала, что в этом году смертность в ее отделении достигнет рекордного минимума и уже подготовила соответствующий прогноз для резиденции.
Что же до громилы… Проще будет перечислить, что в нем понятного, чем пытаться описать весь клубок загадок и несоответствий, окутавший этого странного наемника. Выглядит как северянин, но с северянами имеет еще меньше общего, чем с южанами. По повадкам будто гвардеец, но на дезертира не похож. Высококлассное образование соседствует с крестьянскими манерами, а непробиваемая наивность чередуется с искусной хитростью. Соучастие в похищении леди Молочного холма, убийство пары доверенных гвардейцев барона, отточенное искусство надменного рыцаря, ярость неведомой твари и даже стоеросовая тупость северян — все отскакивало от таинственного здоровяка, словно овес от крепостной стены. Еще и эта трижды проклятая коса, вкупе с пронзительным взглядом печальных глаз…
Пожалуй, стоит вписать в его досье еще и искусство соблазнения.
Быстро помотав остриженной головой и отбросив лишние мысли, девушка вдруг поняла, что больше не наблюдает инструктора. Оставив наследницу Молочного холма вместе с ее чемпионкой и Клеберовским выродком, одноногий старик исчез в неизвестном направлении.
Удивительная прыткость для калеки… Наемники заметили ее слежку и поспешили скрыться? В последний раз обсудить свой тайный план, подготовить оружие или встретиться со связным?
Что бы эти двое не затевали, какую бы игру не вели, глава гильдии уверена — их замыслы раскроются во время грядущей речи князя. И чует ее сердце, сегодняшнее выступление рискует стать для благородного северянина последним. Только вот, что именно замыслила эта странная парочка? Они убийцы, защитники, провокаторы или же и впрямь ведут свою собственную игру? Если да, то какую именно?
И самое главное — какую роль выберет она?
Поправив ножны с идеально отточенной и тщательно отполированной за ночь шпагой, девушка так и не нашлась с ответом. Однако, чей бы лагерь ей не пришлось занять, князь всегда будет с другой стороны. И если эта загадочная парочка наемников позволит ей обагрить шпагу кровью одного из Рориков, то лучшего союзника им не сыскать.
***
— Ну да, как же могло быть иначе… — фыркнул я, оглядывая пустой переулок за пекарней.
Ни тела, ни странного кристаллика — нихрена. Даже рисунок на стене, и тот сперли! Ну, стерли, вернее.
А ведь и восьми часов не прошло!
Покряхтывая, я нехотя уселся на карачки, пристально разглядывая истоптанную землю. Сыщик или следопыт из меня такой себе, но, судя по отпечаткам сапог и борозде, ведущей из переулка к дороге, — труп, особо не церемонясь, утащили за ноги. Блин, еще и отпечаток моего берца прямо возле бочки. Надо бы затереть, а то на всем континенте такие ребристые подошвы только у моих «уставняков». Странно, но возле отпечатка берца мне приметилась воронка, будто бы от дамского каблука…
Начавшуюся детективную линию оборвала деревянная нога, бесцеремонно ткнувшаяся прямо в ребристый след. Зажурчавшая желтая струя и старческие стоны окончательно отбили охоту к расследованию.
— Поссать и родить, нельзя погодить… — ответил хрыч на мой хмурый взгляд, продолжая увлажнять стену пекарни.
— Слушай, у тебя недержание или ты от сутулых собак родился? Что за тяга к разметке территории? За утро — третью стену обоссал! Хрен я тебя еще раз с собой возьму! Один стыд с тобой!
— Ага, а монетки из гильдии как бы прикарманил? Взял он меня, как же. Помирать буду, даже чарочку не подашь, аспид безродный… Сам-то за каким сюда поперся, коли не по нужде?
— Так говорил же, что труп вчера здесь видел! — сообразив, что сказал это слишком громко, я спешно обернулся на дорогу.
Праздник только набирал обороты и, слава яйцам, никому не было дела до пары идиотов выясняющих отношения в переулке.
На другой половине дороги компашка из малолетней герцогини, Гены, и Аллерии продолжала торчать в очереди к «Святому Бриолусу».
— Ну видел и видел — пес бы с ним. — фыркнул дед. — Али ты на нем жениться удумал? Если так, то не советую. Кочерыжка отмерзнет, да и суховатые они, покойники-то… — заявил он, возясь с завязками на брюках.
На мои дельные замечания о запущенном старческом маразме и месте, куда его следует употребить, старпер лишь безразлично высморкался:
— Ох, неведомо мне под каким камнем ты в том лесу рос и почему именно к нашему отряду вышел, но мотай на ус: в городах постоянно мужичье гибнет. Особливо залетное. Жопонюхи-алхимики, нихерманты на гастролях, да и простой простуженный на голову люд. Не говоря уж о банальных пьянчугах да лиходеях. Помню квасили мы с одним, чарку за чаркой… Тот до ветру отлучился и как в воду канул. А на утро нашли. Какой-то доходяга его со спины тюкнул, обобрал, а пока тот слюни пускал, глазоньки его выковырял. Очи его понравились, уж больно красивые были. Уж не знаю как под твоим камнем, а здесь простуженных навалом. Труп ночью отыскал — эка невидаль! Удивил ежа голой жопой. Вот коли бы ты девку красную нашел…
— Не дед, тебе бы на рот замок повесить. Когда ты говоришь, вся улица тупеет. — покачал я головой и ткнул пальцем в меловое пятно на стене. — А знаки? А тот демон в блатном борделе? Я тебе, придурку, о чем полночи талдычил?! Заговор это, к гадалке не ходи! Сектанты, колдуны, темные боги и прочая херня из голливудских фильмов! Тьфу, то есть, из сказок!
Нет, ну правда! Стопудово какие-нибудь культы апокалипсиса или демонопоклонники. Впрочем, не особо уверен, каким боком меня это касается, но… Ну, интересно же, блин!
Дед горько вздохнул и постучал протезом о свеже-обоссанную стену, стряхивая с деревяшки комья грязи.
— Контракт на побережье под Целеей помнишь?
Я нехотя кивнул.
— Кого там призывали, помнишь?
— Ну, урода с осьминогом на лице…
— А что в исходе у этих идиотов понапризвалось?
— Понятия не…
— Хрен лысый у них явился! Дырку от бублика наколдовали! Сколько раз тебя поучать?! — отряхивая подошву от грязи, он вдарил протезом по дождевой бочке, отчего крепкое дерево истошно затрещало. — Нихермант на кладбище рукоблудит и с земли мертвяки встают — бывает! Ведьма какую тварь болотную к себе привораживает — эка невидаль! Молниями из задницы али огнем с передницы баловаться — да сколько хочешь! Пока жопа не лопнет или хрен не отвалится. А чтобы срань неведомую да из воздуха? Сказки бабкины да мечты напомаженных содомитов… — подвел он итог, брезгливо сплевывая в бочку.
Я попытался возразить, напирая на козлоподобную тварь в борделе, но дед лишь раздраженно отмахнулся:
— Мало ли какая херня по миру шарахается? Мне вовсе однажды ходячее дерево в виде бабы заживо спалить пришлось… Сказано же, не бывает твоих божков! Про них напудренные лордики набрехали, дабы холопов под ярмом держать сподручней стало! А «демоны» эти твои… Тьфу! Выдумки да скоморошьи басни… Пошли уже! Пока дармоеды все пиво не выдули! А то поссать захочешь, а нечем будет… — заворчал он и заковылял к дороге.
— Божки не мои, а ваши, вообще-то… — бросил я ему в спину, но дед даже не обернулся.
Может он прав? Все-таки, уж кому-кому, а старику точно виднее. Он-то в этой магии разбирается куда больше моего. Да и, пожалуй, не только моего. Как-никак, чертову прорву лет на всякую нечисть охотился, пока в отряде не оказался. Да и какая мне разница? Ну убили какого-то шарлатана — мое какое дело?
Поглядев на зассанный кирпич, и в который раз помечтав о сигарете, я покинул переулок.
Площадь и прилегающие дороги было не узнать. По обыкновению полупустые и сонные в утренние часы, сейчас они кишели толпами народа. Словно взбудораженные спичкой муравьи, люди водили причудливые хороводы вокруг бесчисленных лотков с безделушками, общих столов накрытых бесплатными закусками, и бесчисленных навесов да палаток с бухлом, музыкантами или незамысловатыми развлечениями.
Обрывки разговоров, подслушанные в гильдии этим утром, намекали, что весь этот аттракцион невиданной щедрости был оплачен каким-то северным князем, посетившим город визитом. Походу, это его эскорт я ненароком протаранил прошедшей ночью.
Проигнорировав деда, который остановился у палатки с бочонками и принялся тереть за жизнь с одним из стражников, я подошел к остальной гоп-компании. Герцогиня как раз села на колени перед «Святым Бриолусом» и вслух повторяла за малолетним суфлером «молитву»:
— О, потерянный повелитель, даруй мне просветление дабы понимать того болвана — моего господина. О, император, дай мне терпения выносить его глупость и милосердие, чтобы и дальше прощать этого недоумка. Но упасет тебя твоя сияющая мудрость от дарования мне силы. Иначе я точно придушу этого кретина!
Не самый искрометный текст, что я слышал, но малолетняя герцогиня даже не пыталась. Хихикая и корча «святому» рожицы в ответ, она с треском проиграла. Когда «молитва» подошла к концу и тучный человек-газета, тряся многочисленными подбородками, осенил довольную малявку деревянной поварешкой, пацаненок пригласил следующего.
Засмущавшаяся Аллерия было дернулась из строя и проблеяла что-то вроде «да я просто рядом стояла», но все же сдалась под напором малявки и смущенно бухнулась на колени перед разодетым в балахон жирдяем. Борясь с похмельем, Геннадий заблаговременно бросил медяк ночной горшок, изображавший чашу для подаяний.
На этот раз, вместо откровенных кривляний, жирный «Бриолус» предпочел томный взгляд и рожу кирпичом. Малолетний суфлер, судя по объему живота, имеющий явную родственную связь с ряженым глашатаем, взял новую бумажку и прокашлялся:
— О, владыка! Дай мне сил сегодня не напиться, дабы не ржать как кобылица, чтобы в придурка не влюбиться, не затанцевать с ним под луной да под стол не завалиться…
Крашенная или нет, но блондинка захихикала еще на втором куплете. И кто ее в рыцари посвящал? Кроме высокого роста и кубиков на прессе, от воина в ней вообще ничего нет. Ну, выпендрежные замашки, разве что.
Скосив взгляд на полное ведро, я все же решил не окатывать колодезной водой проигравшую рыцаршу. Хоть и очень хотелось. Тем более, штрафной медяк за нее уже уплачен. Такая игра: заржешь — плати лепесток или водой обольют. А если удержишься, то приз какой-нибудь получишь.
Все довольно невинно, но югах за такие шутки могут и кости переломать. Там полно психов, которые почитают этого давно помершего императора то ли за бога, то ли за мессию. Пес их разберет. Вся их вера сводится к простым тезам, мол: «А раньше было лучше!» и «Бриолус придет, порядок наведет.».
Встретившись взглядом со своим «оруженосцем» я уже хотел скомандовать двигаться дальше, как вдруг чья-то сильная рука схватила меня за пояс.
— Эй! Я не играю! А ну пусти! — запротестовал я, пытаясь устоять на ногах.
Но рыцарша была непреклонна. Не знаю чем их там, в замках откармливают, но крашеная овца без особого труда опустила меня на колено и самолично бросила медяк в горшок.
Вот же дура бестолковая! Говорил же, что нельзя внимание не привлекать… Ладно, хер с вами! Лучше отмучаться поскорее, чем сцену на глазах у толпы устраивать.
Как и полагалось, я уставился снизу вверх на жирные подбородки «святого», игнорируя его истошные кривляния. Повторяя белиберду за пацаненком, я, что есть силы, прокручивал в голове обязанности военнослужащего.
Совершенствовать воинское мастерство, беречь военное имущество, быть дисциплинированным, бдительным, хранить государственную тайну… Блин, надо завязывать, а то точно засмеюсь!
Наконец, суфлер отложил лист и, под взбудораженные пересуды очереди, объявил меня победителем. Походу, за сегодня я первый, кто не проиграл.
— Кто в армии служил, тот в цирке не смеется… — пожал я плечами.
Пока человек-газета хлопал меня по плечам черпаком, а малец спрашивал, какой именно приз я хочу с прилавка, за спиной раздался суетливый топот. Через мгновение по шее пробежала ледяная волна, а под коленом растеклась лужа кристально чистой воды.
— Ты что творишь, овца недорезанная?! — вспыхнул я, вскакивая и разворачиваясь к отскочившей в сторону Аллерии.
Пустое ведро и высунутый девичий язык явно намекали на игривое настроение крашенной дуры. Поглядев на заливавшихся весельем зрителей, я молча стряхнул с себя холодные капли. Моментом пользуется, гадина. Знает, что на площади разборки не устрою. Ну, ничего, дома закопаю.
Оставив малявку выбирать приз под присмотром похмельного пацана с пустыми ножнами, я отошел к обочине и уселся на единственную свободную лавку вдали от столов. То ли боль в отбитой руке, то ли ночной труп, а может вчерашнее судилище или убийство седого гвардейца куском лестничных перил, но что-то определенно не давало мне спокойно наслаждаться всеобщим весельем. А виной тому простая усталость… Тишины хочу. Покоя. Дождаться этого Грисби, сбагрить ему Аллерию с малявкой, взять награду да купить себе какой-нибудь домик. Чтоб у речки, и лес рядом… И ни тварей, ни сволочей разных. Эх…
Походу, депрессуха накатывает. Еще и ночью опять этот гребанный танк снился. Старею, что ли? Скорее бы этот праздник кончился.