Мицуки принял имя Великого Мудреца отчасти из желания прославиться, а отчасти в шутку. Он мог сделать более или менее всё. Кое-что ему было не под силу, но с точки зрения обычного человека он был фактически всемогущ. С такими способностями, он не уходил далеко от бога, и на самом деле ни один из богов, населявших мир, которым он управлял, не мог и надеяться сравниться с ним.
Однако он не решался назвать себя богом. Как обычный человек, обретший такое могущество, он считал, что называть себя богом высокомерно и лишено изыска. Но, конечно, он не мог притворяться обычным человеком. Он не мог рассматривать это как нечто иное, чем акт самоуничижения. Как человек, обладающий властью, он знал, что ему нужен соответствующий титул.
И вот он придумал "Великого Мудреца". Хотя называть себя Мудрецом было несколько претенциозно, добавление слова "великий" к этому титулу делало его настолько преувеличенным, что в нем появился юмористический оттенок. Его семья называла себя Мудрецами, но это было необходимо, чтобы отделить их от самого Мицуки. В любом случае, было не так много людей, способных жаловаться на Мудрецов, так что это не было проблемой.
Сам Мицуки почти ничем не занимался. Он любил бездельничать, проводить время со своими женщинами и смотреть на мир в поисках чего-нибудь веселого и интересного. Этот скучный способ времяпрепровождения стал его повседневной жизнью. Он не помнил, когда начал так жить. Если бы он действительно попытался вспомнить, то, вероятно, смог бы это выяснить, но у него не было никакого желания.
Кому-то такая жизнь может показаться скучной. В этом не было ничего плохого, но Мицуки это нравилось. Этот спокойный, застойный образ жизни был именно тем, чего он желал. В фантастике бессмертные обычно устают от вечности и жаждут собственной смерти, но он не понимал такого образа мыслей.
Если бы его спросили, добрый он или злой, он бы, наверное, ответил что-то вроде: "Злой, наверное?". Хотя он не предпринимал никаких усилий, чтобы завоевать мир или угнетать его жителей, что бы ни случилось, он никогда не покидал своего места наблюдателя. Конечно, если бы весь мир был уничтожен, все стало бы довольно скучным, так что в этом случае он бы все перезагрузил, но в любом другом случае он бы только наблюдал. У него не было намерения активно защищать или управлять своим миром. Вместо этого он подстраивал обстоятельства, чтобы создать интересные ситуации для наблюдения.
Хотя он не взаимодействовал с миром напрямую, он заставил Мудрецов жить в соответствии с их прихотями, создал мир таким образом, чтобы в него легко могли попасть другие, и не предпринимал никаких действий против проникших в него Агрессоров. Если бы он действительно захотел, он мог бы уничтожить Агрессоров в одно мгновение. Он также мог бы запретить им вообще проникать в этот мир или замаскировать его так, чтобы никто другой не смог его найти. Вместо этого он не принял никаких мер для защиты от них и оставил Мудрецам ответственность за борьбу с ними.
С точки зрения строгого наблюдателя, можно было бы сказать, что он скорее нейтральный, чем злой, но поскольку он склонялся к тому, что все должно быть сложнее, чтобы за этим было интереснее наблюдать, он считал себя ближе к злу. Он был изначально человеком и не чувствовал, что его чувствительность далеко ушла от того времени, когда он был смертным, так что он, по крайней мере, осознавал себя. Но если спросить, сработало ли это мягкое управление миром с целью создания интересных ситуаций для его наблюдения, он не мог сказать, что сработало. Поначалу все шло хорошо, но не прошло и нескольких минут, как все стало повторяться. Он уже видел практически все ситуации, которые могли возникнуть в текущей обстановке в мире. Тем не менее, он не собирался вмешиваться еще больше. Наблюдение за миром было лишь одним из его развлечений, поэтому у него не было желания вмешиваться.
Словно понимая ход его мыслей, Ван усердно работал над созданием представления, которое могло бы его развлечь. Но, к сожалению, у Вана не было таланта, необходимого для создания интересной игры. Все они получались какими-то невнятными.
Тем не менее, его очаровательный внук все еще пытался развлечь его. В его неумелости была своя прелесть. Мицуки было бы неприятно, если бы он полностью игнорировал старания Вана, поэтому он хотя бы заглядывал в начало каждой из его игр. Именно поэтому он обратил свое внимание на начало Пещерного Квеста.
◇◇◇
К его роскошному особняку примыкал прекрасный сад. На идеально ухоженной лужайке вокруг стола сидели роскошные женщины, наслаждаясь элегантным чаепитием. На небольшом расстоянии от них на траве лежал юноша и смотрел на небо. Этим юношей был Мицуки. Он сам обладал несравненной красотой.
Это было то, с чем он родился, единственная сила, которой он обладал с самого начала. Однако эта привлекательность привела к тому, что он обрел свои силы как Великий Мудрец. Другие трансцендентные существа пожелали сохранить его внешность и сделали его бессмертным, что привело к обретению им огромной силы.
Женщины неподалеку некоторое время смотрели в его сторону, явно очарованные им. Они не могли подойти к нему, пока он не позовет их, но им было слишком больно покидать его, поэтому они держались на небольшом расстоянии.
Когда Мицуки безучастно смотрел на небо, он вспомнил, что начинается Пещерный Квест, и спроецировал изображение игры над собой. Вставать было труднее, чем стоило, поэтому он лежал там, где лежал, и смотрел на небо.
На экране над ним отображалась открытая лужайка, населенная искателями приключений, сражающимися с огромным монстром, парящим в небе над ними. Повернувшись с любопытством, чтобы посмотреть, на что он смотрит, выражения лиц женщин, находившихся поблизости, начали омрачаться. Монстр выглядел как сборище внутренностей, так что смотреть на него было не очень приятно.
Монстр атаковал, стреляя жидкостями и размахивая щупальцами. Авантюристы использовали луки, магию и гарпуны, пытаясь утащить монстра на землю. Несколько отрядов объединились в рейд, создав огромную битву с боссом.
Но Мицуки видел подобное множество раз. Здесь не было никакого стимула, вообще ничего интересного.
— Ван хоть знает, что я устал от всего этого? Я сомневаюсь, что это то, чего он добивался. — Учитывая предыдущие попытки Вана, Мицуки не питал особых надежд, но была вероятность, что Ван становится лучше. Поэтому, сохраняя низкие ожидания, он посмотрел на другое место, на город, где искатели приключений собирались и пили вместе. Как бы они ни были рады предвкушению собственного приключения, Мицуки видел подобные сцены бесчисленное количество раз. Тот факт, что их заставили играть в ролевую игру, также придавал сцене некоторую безвкусицу.
— Это как-то неправильно. Нет ли более естественного способа сделать это?
Когда Мицуки был обычным человеком, он любил фантастические и приключенческие истории. Он хотел создать мир, в котором жили бы люди с магией и другими сверхъестественными способностями, поэтому он разработал основу "Боевой Песни". Но на создании этой основы он и остановился. А вот превратится ли она в захватывающую дух, увлекательную приключенческую историю — это он оставил на волю случая. Вместо того чтобы заставлять что-то происходить, он хотел, чтобы это развивалось естественно. Эту идею трудно выразить, поэтому, похоже, Ван неправильно истолковал причины, по которым Мицуки повлиял на мир так. Мицуки был из тех, кто очень заботится о своей семье, поэтому он не мог заставить себя укорять Вана за то, как усердно мальчик работал, чтобы развлечь его.
Тем не менее, если результат был скучным, он не обязан был смотреть. Мицуки решил осмотреть еще одно место. Если там не будет никаких признаков улучшения, он закончит. Он переключился на случайный канал.
— Хм?
Там было море крови. Разрушенные тела, расчлененные конечности и вывалившиеся внутренности покрывали пол. Изображения монстров, играющих с людьми и пожирающих их, заполнили экран. Сцена была настолько хаотичной, что ему понадобилось мгновение, чтобы понять, что он видит внутреннее помещение гильдии искателей приключений.
— Это ведь… не специально? — Сначала он подумал, что это часть плана Вана, но быстро изменил свое мнение. Ван прекрасно знал, что Мицуки не интересуется беспричинным насилием, так что эта сцена должна была быть вне его планов.
Заинтересовавшись, Мицуки немного перемотал назад. Похоже, это был заговор Королевства Момурус. Момурус — одна из фракций из предыдущей игры Вана на плавучем континенте, страна, состоящая из монстров. По какой-то причине она попала в Пещерный Квест. Прокручивая события дальше, он увидел, как Ван распустил барьер вокруг плавучего континента, в результате чего на мир обрушился дождь загадочных существ. Ван не рассказал ему многого, но, похоже, поверхностный мир был фактически уничтожен.
— Он думал, что я не замечу, если он ничего не скажет? Ну, наверное, я не замечал до этого момента. — Единственным комментарием Вана было то, что он закрывает Четыре Королевства и переходит к другой игре, над которой он работал: Пещерный Квест. Инцидент, грозивший уничтожить человечество, скорее всего, потребует вмешательства Великого Мудреца. Он жалел, что Ван не рассказал ему об этом, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что большинство людей ушло под землю, чтобы присоединиться к игре Пещерный Квест, так что, похоже, все разрешилось.
— Но с правилами Пещерного Квеста их все равно сотрут в порошок, не так ли?
Чтобы подстегнуть игроков к приключениям, в Пещерном Квесте взимался налог на жизнь. Тот, кто не платил налог, умирал. Победа над последним боссом перезапускала игру и возвращала все на круги своя, но если дела шли не очень хорошо, все погибали. Рамки сезона, на которых была построена игра, похоже, не учитывали такую возможность.
— Ну, если это случится, я могу просто сбросить все заново. Алексия, у тебя есть минутка? — Мицуки обратился к столику неподалеку. Женщина в очках, одетая как секретарь, немедленно подошла к нему и опустилась на колено. — Не могла бы ты пойти и сказать Вану, что это немного интересно, и я хочу, чтобы он оставил все как есть?
Хаос был интересен именно тем, что он не входил в планы Вана. Пещерный Квест сам по себе выглядел так, будто скоро наступит конец света. В таком случае, он решил, что может позволить всему сойти с ума, не беспокоясь о последствиях.
— Да, — ответила женщина.
Мицуки был вполне способен передавать сообщения людям без посыльного, вставляя мысли прямо в их сознание, но ему не очень нравилось такое. Он предпочитал посылать гонцов, когда речь шла о передаче сообщений его семье, Мудрецам.
— О, никакой спешки. Нет необходимости спешить. — Если бы он не сказал этого, она, скорее всего, бросила бы все дела, чтобы немедленно отправиться выполнять его указания. Но все было не так срочно, поэтому он попросил ее не торопиться на всякий случай. Теперь, когда он это сделал, она приняла его просьбу и пошла только тогда, когда у нее появится свободная минутка. — Но, наверное, мне все равно придется все переустанавливать заново. Я никогда раньше не делал этого быстро, так что это немного беспокоит.
Он не знал, что произойдет, если он перезагрузит все, пока воспоминания людей о предыдущей перезагрузке все еще смутно витают в глубине их сознания. Вероятно, все станет еще более хаотичным, а некоторые даже сойдут с ума. Если постараться, то можно было бы сделать идеальную перезагрузку, чтобы не осталось никаких воспоминаний, но тогда все получилось бы так же, как и в первый раз. Мудрецам пришлось бы вмешаться напрямую, чтобы предотвратить разрушение мира. Он хотел избежать вмешательства, насколько возможно, так что этот метод был лишь крайним средством. Он предпочел бы оставить смутные воспоминания о том, что происходило раньше, чтобы люди могли сами разобраться в ситуации.
— Хм… в прошлый раз проблема была вызвана смертью Малнарилны, и я проследил причину до этого момента. — Мицуки не знал всех подробностей всего произошедшего. Он называл свою таинственную силу "магией", поэтому магия, которую он использовал для анализа информации и определения причины той или иной ситуации, позволяла лишь предположить, когда начались события, приведшие к смерти Малнарилны. Он не знал, что именно послужило причиной, да и не хотел знать. Он также не хотел возвращаться слишком далеко в прошлое, поскольку, если он это сделает, воспоминания людей о том, что произошло до перезагрузки, исчезнут, и все повторится сначала.
— Но если сейчас причина в неудаче Вана, я могу вернуться в ту же точку времени. Если он не облажается, Малнарилна, вероятно, разберется с делами, верно? — Он был уверен, что Ван не повторит ту же ошибку. Малнарилна тоже совершила ошибку, приведшую к их смерти перед перезагрузкой, но как бы они ни были несовершенны, они все равно были богами. Если бы у них был еще один шанс, они должны были бы придумать, как выжить.
Как только эта мысль пришла ему в голову, его одолел другой вопрос. Хотя думать об этом было уже поздновато, ему показалось странным, что Малнарилна ничего не делает, в то время как человечество находится на грани уничтожения. Хотя, возможно, половину времени они просто играли, в подобной ситуации они, по крайней мере, спасли бы своих последователей, не так ли?
Любопытствуя, что они задумали, Мицуки обратил свое внимание на богинь-близнецов и сразу заметил, что что-то не так. Одной из близняшек, Рилны, нигде не было. Оглянувшись на перезагрузку, он увидел, что Рилна никогда не существовала в этом мире. Предположив, что что-то не так, он сверил текущее количество людей с тем, сколько их было до перезагрузки, и обнаружил, что огромное количество людей отсутствует. Используя свою магию обработки данных, он проанализировал тех, кто исчез, и быстро нашел ответ. Каждый из пропавших был убит мальчиком по имени Йогири Такату до перезагрузки.
Йогири Такату был кандидатом в Мудрецы, призванным в этот мир Сион, и обладал способностью убивать любого, просто подумав. На тех, кто был убит этой силой, не повлияла магия перезагрузки Мицуки, поэтому мир переписал себя, чтобы заполнить пробелы.
Мицуки больше не мог просто стоять в стороне и наблюдать за происходящим. Он подумывал о том, чтобы самому оживить мертвых, но это создало бы противоречия в истории нового мира. В конце концов, самым простым решением было бы снова перезагрузить мир, поэтому он смоделировал перезагрузку, чтобы посмотреть, что произойдет. Результаты были те же. Никто из убитых Йогири не вернулся. Пока он существовал, никто из тех, кого он убил, не мог возродиться.
— Алексия, могу я попросить еще кое-что?
— Чем я могу быть полезна? — Лицо Алексии засветилось, когда Мицуки снова обратился к ней. Она все еще стояла на колене возле него, очевидно, не решаясь уйти.
— Я должен быть всемогущим в этом мире, верно? Но я только что обнаружил кое-что, чего я не могу сделать. Что ты об этом думаешь? — Мицуки вкратце объяснил ей, что он обнаружил.
— Ясно, — ответила Алексия. — Во-первых, вы понимаете, что всемогущество не означает, что все пойдет именно так, как вы планируете, верно?
— Да. У меня было предчувствие, что так и будет.
Например, невозможно было создать красивую женщину, которая полностью соответствовала бы его вкусам. Создать человека было достаточно просто, но его внешний вид зависел от художественного таланта. Не имея собственной головы в дизайне, он просто не мог этого сделать. Поэтому он искал в мире женщин, отвечающих его вкусам, и приводил их сюда. Поскольку все они рождались случайно, они не были созданы по его воле.
— Например, предположим, вы решили создать камень настолько тяжелый, что никто не сможет его поднять. Сами вы тоже не смогли бы его поднять, согласно вашему замыслу. Ситуация с этим мальчиком похожа.
— Правда?
— Вы позволили посетителям прийти в этот мир без ограничений. Это значит, что вы приняли его силу, сделав это так, как если бы вы сами ее создали.
— Думаю, в этом есть смысл, — сказал Мицуки. — Я не ограничиваю ничьи силы в этом мире; это сделало бы его скучным.
— По сути, даже если вы попытаетесь оживить кого-то, вы уже сделали частью правил, что любой, кого убьет мальчик, не может быть оживлен, так что это правило имеет приоритет.
— Понятно. Я не делал этого сознательно, но, думаю, это как если бы я сам написал правило.
— Как таковое, решение простое. Если вы хотите поднять камень, вы должны просто стереть правило, что никто не может его поднять. Если вы хотите оживить людей, вы просто должны стереть мальчика, который их убил.
— Хм. Но это было бы довольно неубедительно. Я не могу просто сдаться, потому что мне стало неудобно.
— Этот мир — не более чем ваш сон, — ответила Алексия. — Вы можете делать с ним все, что захотите. Никто не может винить вас за любое решение, которое вы принимаете, ведь вы и есть сам мир.
— Это правда, но даже если я могу делать все, что угодно, мне все равно придется беспокоиться об эстетике этого. — Принимать кого-то таким, какой он есть, а потом менять свое мнение, когда ситуация становится неудобной для тебя, казалось ему недостаточно стильным. Он не мог заставить себя вести себя подобным образом. — Я мог бы легко стереть его, но я уже сказал, что не буду делать ничего подобного.
Поскольку он мог сделать практически все, если бы он захотел вмешаться, любая проблема была бы решена мгновенно. Если бы это произошло, в мире не было бы никаких проблем, и за этим было бы неинтересно наблюдать.
— Мне кажется, что проблемы в мире людей должны решать люди, — сказал он. Это все еще давало ему возможность делать перезагрузки, когда необходимо. Даже если он перезагрузит мир, когда человечество окажется на грани гибели, людям все равно придется потрудиться, чтобы избежать этого разрушения во второй раз.
— Но могут ли они это сделать? — спросила Алексия.
— Да, я полагаю, что ничего не решится, если я буду просто наблюдать. Так что, может быть, я дам им немного информации. Если это не сработает, я попробую что-нибудь другое. Мне не терпится увидеть, что произойдет!
Ситуация далеко отклонилась от гармоничного мира, который Мицуки привык наблюдать. Невозможность сказать, что произойдет дальше, очень заинтересовала его.