Похоже он не собирался уступать. Тайхар без спешки взял трубку и затянулся, выпустив в каюту облачко ароматного дыма. Женщина-подставка без трубки выглядела ещё более неприлично.
— Зачарованы? Допустим, — согласился Тайхар. — В этом есть смысл.
Он ещё отпил кофе, задумался, а затем резко спросил:
— Тогда может быть ты умеешь чаровать, Хоб? Можешь развеять чужое колдовство? Или может быть знаешь того, кто умеет?
— Нет, — матрос помотал головой. — Но мне всё равно не по душе ваше ремесло, господин капитан.
Он допустил ошибку, заменив "голос команды" личным мнением.
— Это моё ремесло, а ты занимайся своим, Хоб, — отрезал Тайхар.
— Все наверх! — заорал с палубы боцман и засвистел в дудку. — Все к парусам!
Матросы не поднимая глаз развернулись и выбежали вон. Лишь Хоб на лишнюю секунду задержал на капитане взгляд.
Глава 8. Имперская дорога
Альпрот во все времена жил самодостаточной жизнью. Многие его обитатели ни разу не выбирались за пределы города. В этом просто не было необходимости. Корабли привозили все нужное, остальное поставляли на рынок селяне. Город давал какую-никакую безопасность, предоставлял кров, работу, развлечения. Мало того, многие жители проводили всю жизнь не покидая пределов своего района. Даже капитаны, избороздившие половину известного мира, часто не видели ничего за пределами своей улицы и рыночной площади.
Когда компаньоны выбрались за город, то прежде всего их поразил воздух. Без запаха рыбы, корабельного вара, нечистот обводных каналов, сизого дыма от сгораемого в каминах дерева или торфа. Но и на морскую свежесть, знакомую каждому жителю Альпорта, загородный воздух был непохож. Здесь царили иные ароматы — навоз, грибы, прелые листья, мокрая солома.
— Осень, — сказал Оборн, единственный из них, кто по служебным делам выбирался за город довольно часто. — Весной пахнет иначе, а зимой… зимой пожалуй не пахнет никак. Или пахнет костром, если вы разведете костёр.
Покидали они Альпорт в большой спешке. В значительно большей спешке, чем обещал Вайхель. Уже на середине той памятной ночи, на них крепко насели. Доверенные люди Оборна доложили, что десятки подонков всех мастей (как принадлежащих различным бандам, так и свободных наёмников) вынюхивают в кабаках, притонах, тавернах, кто мог стоять за нападением на оплот Лейсона? Заведения к тому времени почти опустели, так что среди обычных горожан слухи могли расползтись только утром, что давало беглецам время уйти подальше. Не то чтобы они удачно распорядились этой возможностью. Шохальц уходить не спешил, тянул до последнего, точно надеясь на чудо, которое позволит сохранить привычную размеренную жизнь. Кроме того, им требовалось закончить ряд дел. А поскольку ночью обычным порядком дела не делались, пришлось импровизировать.
Хорошо, что рассвет в осеннюю пору начинался довольно поздно даже у них на юге, но всё равно времени едва хватило на всё.
Ювелира Н'тагу, что родом из оазиса Узу Карт, подняли с постели Дамматрик и Оборн. Полчаса темнокожий торговец приходил в себя, убеждаясь, что к нему ломились не грабители, а напротив люди достойные, предлагающие к тому же выгодную сделку. Единственное условие сделки — купить бриллианты немедленно. Проверив образец на подлинность, для чего ему пришлось запалить десяток свечей и достать самое крупное увеличительное стекло, Н'тага сообразил, что ночные клиенты пребывают в затруднительном положении. В результате им пришлось отдать хелтскому ювелиру двенадцать камней по цене восьми.
Почтенному нотариусу Загнеру тоже изрядно сократили сон. Пузырь даже на краю гибели заботился о репутации. Он не желал прослыть человеком, не отвечающим по обязательствам, а потому перепоручил старому контрагенту кучу дел. Оставленная нотариусу сумма с лихвой возмещала возможные потери и могла заткнуть рты любым кредиторам. Ильметра отправилась вместе с боссом, не столько охраняя его от возможных разбойников, сколько присматривая, чтобы тот пошевеливался и, боги упаси, не попытался улизнуть.
А ещё им следовало купить лошадей, повозку, хороший тент и прочее снаряжение для остановок под открытым небом. И всё это ночью, всё в спешке, за всё изрядно переплачивая. Подготовкой снаряжения занялись наиболее надёжные подручные Оборна — Индо и Живец.
Дело усугублялось тем, что драка за наследство главаря, на что очень рассчитывали Оборн и Вайхель, так и не началась. Кто-то спокойно, твердой рукой управлял потерявшей хозяина криминальной империей. Это стало для товарищей неприятным сюрпризом.
Вайхель, пообещав предпринять некоторые шаги, исчез. Рив в одиночку оставшиеся час или два готовил отход. Он создавал фантомный след, призванный увести возможную погоню на северо-восток в сторону перевалов в Щитовых горах. Для устройства дымовой завесы пришлось использовать большинство местных помощников, в том числе и Живца с Индо, а потому уходить им предстояло без поддержки, налегке. Но прежде следовало уговорить Шохальца.
Тот неожиданно заартачился. Начал выдумывать какие-то вздорные поводы, чтобы остаться в Альпорте. Компаньоны допустить этого не могли. Босс вряд ли смог бы откупиться от бандитов, на что он очевидно рассчитывал. Кроме того, он слишком много знал о каждом из товарищей, об их планах, а преследователи наверняка вытрясли бы из него всё что можно. Только за полчаса до рассвета Пузырь соизволил отдать приказ. Если уж честно, то приказ этот Оборн получил только приставив к горлу хозяина нож и обещая сдать его банде Лейсона, в обмен на выход из города. Они разминулись с гангстерами на какие-то минуты. С первыми лучами солнца особняк товарищества окружило сразу несколько отрядов головорезов. Поначалу боевики держались поодаль, чего-то ждали. Или кого-то. Но Оборн, который нарочно отстал от товарищей, чтобы понаблюдать за противником, срисовал и вычислил всех.
Товарищей он нагнал уже за городом.
— Осень, — повторил Оборн.
***
То ли фантомный след Ривси, то ли тайные мероприятия Вайхеля, позволили им отойти подальше от города без особых проблем. Трое из них ехали на лошадях верхом, а двое (Шохальц и Ривси) втиснулись в кибитку, доверху нагруженную вещами и съестными припасами. Хойти добровольно остался на хозяйстве, так и не ступив ни шагу за порог особняка. Старого слугу в планы не посвящали, так что он не мог ничего рассказать даже под пытками. Ничего, кроме факта визита Вайхеля. Сам Вайхель в виду окончания ночи полной луны, отбыл восвояси, где бы эти "свояси" не находились. Впрочем они договорились с клиентом о встрече на постоялом дворе в городке Перкуния, что располагался на пути к западной части Холлара.
Миновав северные городские ворота, они уже через несколько часов выехали на мощеную имперскую дорогу, что вела когда-то от Чименто ("столица империи, политический центр всего цивилизованного человечества, очаг мировой культуры и прочая, и прочая") к портовому городу Бинай, который империя в своё время построила на месте рыбацкой деревушки и, в попытках принизить древний Альпорт, провозгласила административным центром одноименной провинции, а заодно и базой южного флота.
Дорогой теперь пользовались исключительно для местного сообщения, так как связь с империей прекратилась, горные перевалы, тоннели и мосты в Щитовых горах, созданные некогда величайшим инженером Ват Шо Орном, частью обрушились, частью превратились в западни. Теперь там обитали разного рода разбойники и душегубы, а нередко плели свои гнёзда тёмные силы, которых побаивались даже разбойники с душегубами.
Изгои вроде них обязательно побежали бы в сторону Чименто. Если не углубляться в горную систему, не уходить за перевалы, в мрачные ущелья, а довольствоваться южными склонами Первого Щита, то риск нарваться на что-то опасное был невелик. Зато беглецы могли укрыться там даже от магии, а в небольших долинах обитало достаточно живности и росло достаточно плодов, чтобы прокормиться. Тамошние обитатели сами происходили из многочисленных беглецов и никогда не стали бы помогать преследователям в поисках. Туда и проложил ложный след Ривси, а подручные Оборна пустили по городу нужный слушок, едва открылись питейные заведения.
Но разумеется, компаньоны и не подумали скрываться в отрогах Щитовых гор. У страхового товарищества теперь появилась особая миссия, которую скрываясь в пещерах не выполнить, поэтому они отправились по имперской дороге на запад, то есть в сторону Биная.
Три дня отряд удирал с относительным комфортом, останавливаясь в трактирах и на постоялых дворах, давая отдохнуть лошадям и собственным задницам. Погоня не наседала на пятки, засад на дороге не встретилось, всё было тихо. Везение не могло продолжаться слишком долго. Противник, наконец, сообразил, что его надули и предпринял более тщательные поиски беглецов. Сами они узнали об этом в дороге, когда сработал сторожевой амулет Ривси.
Кибитка неожиданно встала, даже не свернув на обочину, а колдун выпрыгнул из неё, словно из пещеры с чёрными шершнями. Вслед за этим из окна высунулся Шохальц. Весь красный, он принялся кашлять и проклинать спутника.
— Мерзкий ты коротышка! Маленький ублюдок! Вздумал уморить меня своей вонью? Проклинаю тот день, когда судьба привела тебя на порог моего дома! Лучше бы ты сдох в нищете и осквернял своим смрадом уличную канаву!
Всех, кто ехал верхом, зрелище заставило рассмеяться и хохотали они до тех пор, пока отголоски зловония не коснулись их гордых носов. Всё дело в том, что Ривси, склонный вздремнуть при каждом удобном случае, давно искал абсолютно надёжный сигнал тревоги. Ни от одного из привычных звуков, используемых колдунами, вроде звона колокольчика, крика чайки, или даже рёва длиннорукой обезьяны, он не пробуждался наверняка. Особенно после хорошей пьянки. Поэтому несколько лет назад Ривси догадался поработать с запахами. И добился успеха. Когда его амулет портил воздух, проснуться мог даже мертвец.
Так или иначе, теперь им пришлось поспешить. Проветрив повозку, отряд припустил так, что следующие два дня двигался почти без остановок. Они пропускали станции, города и села, чтобы погоня не смогла расспросить очевидцев. Свежую пищу покупали только у встречных охотников и браконьеров, а отдыхали прямо на обочине или смотровых площадках имперской дороги, которые в осеннее время обычно оставались пустыми.
Хотя они получили три дня форы, это вовсе не означало полную безопасность. Южный берег представлял собой полосу земли, зажатую между морями и Щитовыми горами. Ширина этой полосы была различной, иногда сужаясь до нескольких миль, иногда расширяясь до целой сотни. В условиях столь ограниченного пространства, преследователям не требовалось особых усилий, чтобы уверено держать след.
Для беглецов дело осложнялось ещё и тем, что с гор к морю сбегало множество рек. Они издревле привлекали людей плодородными поймами, но они же и становились препятствием для передвижения сушей. Города побережья предпочитали морские пути, местные жители прокладывали собственные дороги вдоль берега моря, а реки обычно переходили вброд по дну мелководной, но широкой дельты. Такая переправа сильно зависела от погоды. Причём не от местной погоды, а от погоды в горах. Нередко случалось так, что на побережье светило солнце, а в горах гремела гроза или валил снег. Река внезапно вспухала, вода тащила с собой камни и за несколько минут тихая дельта превращалась в сущую мясорубку. Застигнутые врасплох подводы, лошадей и людей перемалывало и уносило в море. А там их ждали стаи голодных акул и куда более мрачных тварей глубин.
Имперские же инженеры вместо того, чтобы мостить каждый год заново топкую пойму рек, предпочитали строить сразу на века. Поэтому они пробивали дорогу по склонам хребта, перебрасывая надежные мосты над узкими ущельями. Правда их "на века" всё же не оказались вечностью. За несколько десятилетий оставленная без присмотра инженеров дорога пришла в упадок. Сами собой появились заросли камнеломки, образовались промоины, трещины, нередкими стали обрушения мостов или нависающих над дорогой скал, а также завалы, вызванные камнепадами и селевыми потоками. Местные сообщества устранились от государственных повинностей и ремонт лёг на плечи самих путников, то есть производился по самому минимуму, лишь бы пройти самому.
Зато с имперской дороги открывались порой шикарные виды на море и горные долины. Учитывая это строители предусмотрели множество обзорных площадок, где господа путешественники, курьеры, военные и чиновники могли отдохнуть, разогреть пищу на открытом очаге, а потом выпить бокал вина, созерцая прибой, птиц, ныряющих за добычей, или игру серых китов. Войска же могли устроить здесь бивуак, поскольку найти подходящее для лагеря место среди гор не так-то просто.
— Корабль, — сказал Ривси, рассматривая море в зрительную трубу.
Дамматрик отложил книгу, убрал ноги с парапета и тоже всмотрелся в горизонт. Паруса он, однако, обнаружил гораздо ближе, чем в сизой дымке, скрывающей слияния моря и неба. Двухмачтовый корабль шёл в прибрежных водах, пробираясь через скопление мелких рыбацких лодок, как акула сквозь косяк сельди.
— Странно, — сказала Ильми. — Обычно шкиперы не рискуют приближаться так близко к берегу при южном ветре. Запросто может прижать к скалам или выбросить на мель внезапным порывом.
— Они не просто так приближаются, они расспрашивают рыбаков, — сказал Ривси, всё ещё наблюдая за кораблем в трубу.
— Вот как? — оживился Оборн.
В то время как остальные предавались безделью сидя на дубовой скамье перед парапетом, он возился у очага, поджаривая над огнем только что ощипанную птицу. Рыба, что продавалась уже в нескольких милях от берега, у любого альпортца могла вызвать лишь отвращение. Выглядела она точно пролежала на солнце неделю, и ни один уважающий себя горожанин подобную есть бы не стал. Такую у них использовали разве что, как приманку для крабов, креветок или лангустов. Зато дичь в горных лесах водилась отменная. И к ним, что важно, она попадала сразу после охоты. Поэтому отобедать они решили парой куропаток, приобретенных прямо на имперской дороге.
— Разреши мне взглянуть, — попросила Ильметра.
Ривси неохотно протянул ей трубу.
— Да ладно, — усмехнулась девушка, заметив его реакцию. — Если уроню в пропасть, купишь себе другую.
— Эта фамильная, — пробурчал колдун.
Ильметра некоторое время всматривалась в корабль, то ли изучая оснастку, то ли пытаясь увидеть людей.