— Это может быть случайным совпадением, — возразил Дамматрик.
Ривси пожал плечами.
— Я не фаталист. Тем более не любитель конспирологии. Нас никто не заставлял идти именно этим путём.
— Да? — возразил Оборн. — А корабль случайно выбросило на берег именно в этом месте? Течение и ветры могли бросить нас на скалы, или унести к Долгой Дуге, или обратно в Бинай, но мы оказались в пустыне.
— Тем не менее мы сами выбрали курс, поскольку он выглядел самым лёгким, — сказал Ривси.
— Вот именно что выглядел лёгким, — проворчал Оборн. — Так и устраивают западню,
Они довольно долго молчали. И всё это время Дамматрика терзала мысль, что Оборн прав и они попали сюда неслучайно. Как учили в школе на уроках логики и риторики, он придумывал контраргументы, чтобы проверить гипотезу на прочность, но все они выглядели слабыми.
Похоже Ривси занимался тем же. Во всяком случае спустя некоторое время именно он прервал молчание.
— Использование в эсхатологической схеме некоего древнего зла или даже конкретного Древнего Зла, мне представляется маловероятным, — сказал колдун. — То есть я допускаю его существование, более того, считаю весьма опасным, но вести игру со столь непредсказуемой сущностью вряд ли кто-то решится.
— Ишь, как завернул, — хмыкнул Оборн.
— А если это не схема, не чья-то игра? — спросил Дамматрик. — Разве Древнее Зло само по себе недостаточная угроза?
— Само по себе оно не пробуждается. Там такие печати должны стоять что ого-го! А кому придёт в голову его пробудить? Вот кому?
— Да мало ли дураков на свете?
— Если дурак обладает могуществом, способным пробудить зло, он проявит себя гораздо раньше. Просто не утерпит пустить кому-нибудь за шиворот пригоршню блох. Дурак ведь.
Оборн кивнул, соглашаясь с Ривси.
— А если хитрый дурак? — не сдавался Дамматрик.
— Значит это тот самый маловероятный случай, который невозможно предусмотреть.
— А не затруднит ли тебя объяснить, что за зло такое? — не вытерпела Ильметра.
— Присоединяюсь, — кивнул Оборн.
Ривси обвёл товарищей хитрым взглядом.
— Кажется я уже говорил, что не знаю его природы. Могу лишь рассказать о догадках, какими поделился со мной учитель, когда был пьян. Так-то он не слишком откровенничал. — Ривси вздохнул. — Вы пользовались когда-нибудь услугами целителей душ, друзья мои?
— Пожиратели грехов? — испуганно переспросил обычно молчаливый Тейш.
— Мерзость какая, — вздрогнула Ильми.
— Что я кретин? — ответил Оборн. — Позволю кому-то копаться в моих чувствах и изымать что-то?
— Не зря их частенько волокли на костёр, — заметил Дамматрик.
Проняло всех, кроме спящего Шохальца.
— Такой этический подход существовал не всегда. — улыбнулся довольный реакцией товарищей Ривси. — Мы считаем нормальным жить с болью, злом, прочей грязью, с грехами, как сказал бы наш босс. Точно так же, как живём с недостатками характера или внешности, с неприятными воспоминаниями, с неизлечимыми болезнями. Но, заметьте, друзья мои, некоторые певцы позволяют себя кастрировать, чтобы сохранить мальчишеский голос.
— Как бы не так, — возразил Дамматрик. — Их кастрируют без спроса.
— Согласен аналогия не точна. Неважно. В иные эпохи очистка душ считалась вполне нормальным явлением и была поставлена на широкую ногу. Особенно это культивировалось у литийцев. Для них душевная чистота являлась чем-то сродни гигиене и в храмы они ходили как в баню. Но есть небольшое различие. Нынешние чистильщики просто берут на себя чужую грязь. И от этого быстро превращаются в моральных уродов, если не в настоящих злодеев. Мало кому удаётся жить под спудом чужих грехов, таких называют святыми. А раньше люди, не все конечно, а только одарённые люди, умели сбрасывать всю эту дрянь.
— Куда сбрасывать?
— В этом-то и суть, — усмехнулся Ривси. — Нужен мощный артефакт, способный накапливать зло.
— И в чём подвох? — не понял Оборн. — Почему это не практикуют сейчас?
— Может и практикуют. Подвох в том, что артефакт со временем становится опасным, а утилизировать зло, преобразовывать его во что-то иное, например, в чистую энергию, мало у кого получалось даже во времена расцвета магии. Поэтому заряженные под завязку злом артефакты чаще всего прятали.
— А, понял, — Оборн кивнул. — И Древнее Зло на самом деле один из таких артефактов?
— Не совсем. Я думаю, вернее так думал мой учитель, Древнее Зло — живой артефакт. Не камень, какой можно погрузить на корабль и выбросить за борт над глубокой впадиной.
— Но к чему такие сложности, почему бы не камень?
— Потому что, как я не раз говорил, работать с живыми проще, чем с мёртвой материей. Итак, артефакт обладает разумом, а значит и некоторой свободой действий. Не такой, конечно, как у человека, но всё же достаточно широкой. И потому оставлять ему эту свободу действий крайне опасно.
— Живой, — повторил Оборн. — Живого легко сделать мёртвым.
— Да, но в этом случае зло высвободится с непредсказуемыми последствиями. Поэтому разумнее упрятать его в могилу именно живым. И некрополь самое подходящее место. Мёртвые, тысячи мёртвых, сковывают волю, а заодно охраняют живой артефакт от любопытных.
Наступила тишина. И как раз в этот момент глухо лязгнул камень. Они вздрогнули разом. Оборн потянулся за клинком, Ривси сделал оберегающий жест, Ильметра чуть прикрыла глаза, прислушиваясь к пространству. Дамматрик тоже приготовил кинжал. Некоторое время никто из них не смог определить откуда раздался звук, но затем возле входа послышалась возня, словно кто-то пытался растащить камни, закрывающие лаз.
Ну, во всяком случае к ним лезли не из колодца. Дамматрик боялся даже представить, как они смогли бы управиться с Древним Злом или даже с обычными мертвецами из некрополя. При всей обыденности магии в Альпорте, никто из них никогда не сталкивался с некромантией (не считая эпизода с головой Лейсона) тем более с проклятиями древних. Мертвые всегда оставались мертвыми.
Кладка завалилась, впустив внутрь звуки продолжающейся бури, показалась рука. Пальцы на руке сразу же сплелись в магический знак, от которого у Дамматрика перехватило дыхание. Не только у него.
Пока все они пытались протолкнуть в легкие воздух, из дыры показалась голова в широкополой шляпе, а затем и весь человек целиком. Это был Вайхель. Он сделал ещё один знак и дыхание вернулось.
— Прошу прощения, — сказал клиент, восстанавливая кладку. — Мне не хотелось стать жертвой вашего испуга.
— Мы прозевали чёртово полнолуние, — прохрипел Оборн, массируя горло.
Вайхель поднялся, отряхнул от песка одежду, снял шляпу, пару раз ударив ею о бедро, вновь надел.
— Стук в дверь, если принять за таковую сложенные кое-как камни, вы всё равно не услышали бы, — пояснил он.
— Стук напугал бы нас не меньше, — буркнул Дамматрик.
Его уже отпустило, хотя воспоминание о пережитом ещё терзало мозг.