— Поди их все прикрой войсками. А без войск они просто груды камней.
— Но зачем-то их построили?
— У нас разные государи правили. Одни боялись больше, другие меньше, одни верили в пророчество, другие нет. Постепенно и понастроили. К тому же новым дворянам замки нужны, вот им и отводили земли по берегу Змеиной.
А есть еще интересны казны. С опалов, топазов, гранатов и прочих камешков положено налог уплачивать. Так что патрулируем по всей Черте, ловим хищников, а когда и колдунишки попадаются. Всех кожанам сдаем. А что оттуда кто-то большим числом полезет, не верю я.
Кухонная лодка приблизилась, им передали котелок с курятиной, завернутый в тряпицу хлеб и кружку с горячим кофе.
— Скоро Мшистые пороги, так что завтракайте быстрее.
Едва они закончили с едой и кофе, как лодки начало болтать в узких пенных проходах между поросшими мхами камнями.
***
Торыша удалось заполучить только на следующий день, когда туман рассеялся и походное охранение не требовало стольких глаз и ушей. Молодой боец забрался в лодку сержанта, а Ожог перешёл на корму, чтобы не мешать чужому разговору. Он не вмешался даже тогда, когда южанин угостил Торыша жесткой копченой колбаской из собственных запасов и глотком бренди из фляжки. Не вмешался, но в памяти зарубку сделал, чтобы накрутить нарушителю хвост. У разведчика свои резоны, ему требуется язык собеседнику развязать, а сержанту дисциплину блюсти.
Слово за слово, южанин подвел разговор к преданиям о Каменном полозе. Мол, известно ли, отчего тот вдруг появляется, гневается ли на кого или привлекает его что-то у людей? Говорил ли кто, чем его пронять можно, как избавиться от напасти? Обереги какие особенные нужны или ещё что?
— Много сказок я про полоза каменного слышал, но только одну знаю, где его одолеть смогли, — ответил задумчиво Торыш.
— Расскажи, — попросил Искатель.
— Расскажу, — Торыш дожевал колбаску, запил водой и только тогда продолжил: — Давным-давно это было. Те, кто своими глазами всё видел, умерли давно. Но их внуки рассказывали. Повадился, как говорят, Каменный полоз в одну деревню под названием Выселки, что стоит недалеко от Крапивы. Приходил каждую полную луну. Приходил и утаскивал каждый раз по детенышу. Особенно любил таскать маленьких и тех, что плакали накануне. Хотя про плачь, возможно и позже додумали. Матери до сих пор в тех местах непослушных детей полозом стращают.
— Логично, — кивнул Искатель.
— Ну вот. Являлся он со стороны Лабиринта, но точно не из ворот. До западного входа от Выселок далеко будет, незамеченным не проскочишь, а стража уже тогда у ворот стояла. Из какой-то дыры в скалах стало быть выползал. И в деревеньке никто не мог его увидеть, потому что находили на людей сонные чары. Поутру-то видели землю примятую, мох с камней содранный, деревца поломанные, кусты. Но возле самой стены лабиринта след терялся. Там кругом камень, а потому не увидишь, откуда тот змей взялся.
И так селяне пробовали, и эдак. Ни обереги не помогли, ни заговоры. Хотели из той деревни совсем люди уйти. Тогда многие уходили на закат, к городам поближе. Но решили последнее средство испытать. Отрядили ходоков к известному колдуну, что жил в болотах Михьяра. Как звать колдуна не знаю, в сказках имя не поминают, а в Михъяре каждый второй ворожит, так что…
— Понятно, — поддакнул южанин.
— Ну вот, — продолжил Торыш. — Колдун этот согласился помочь и даже денег не взял, мол, самому интересно сойтись с таким чудовищем. Пришел, окрестности осмотрел. Потом сварил зелье против сонных чар. Но предупредил, что никаких иных сил оно не придаст и ломать каменного полоза придется всем миром, возможно, с большими жертвами.
Ну что делать? Согласились и на это. Когда время пришло, затаились люди по домам с топорами, молотами, железными крючьями, кирками, в общем у кого что было, что камень могло взять.
И только кузнец смекнул, что не поможет против полоза железо. Сказал он селянам, что подаст знак костром когда начинать нужно будет. Но на уме другое держал. С друзьями, с какими за девками по юности бегал, отправился он к оврагу, что рядом с селом, по какому полоз обычно пробирался. Заполнил его, как говорят, смолой, земляным маслом, сухим деревом, древесным углем, серой. А где он все это взял, я и сам удивляюсь, но так говорят. И леса, говорят много тогда извели. А кроме того ручей запрудили, что бёг к ямине этой из соседнего распадка. На сажень, а то и больше вода поднялась.
И вот ночью появился полоз. Громадный. Толщиной — в красные ворота едва пролезет, карету княжескую проглотит легко, вместе с лошадьми, а длинной и не измерить. Перед деревней аккурат он в овражек попал, но что такому зверю какая-то яма? Пополз дальше. Вполз он в деревню и к одному из дворов, где малый ребенок накануне плакал. Но это опять же думаю позже придумали, про плач-то. Рылом в избу не пролез так язык двойной в окошко просунул. Но пока он шарил языком-то тут кузнец подпалил все что в ямине приготовил.
Полозу на огонь — тьфу! Каменный он. Даже не дернулся, продолжил по избе языком шарить. Но зато движение его прекратилось. Люди как огонь завидели, так бросились со всех сторон. И давай его бить кромсать, по кусочку откалывать. Но что полозу люди?
Нашел он ребятенка, обвил языком, утянул в рыло своё тупое и собрался уже обратно двигать…
Торыш, как положено в подобных рассказах сделал паузу. Разведчик однако не поддался. Торыш вздохнул.
— Тут кузнец плотинку разрушил. Знал он по делу своему, что вода с пламенем не дружит, а у полоза бока-то раскалились уже, он долго на месте стоял, пока детёныша искал. От воды пыхнуло паром и трещины пошли по всему телу. Тогда селяне с ломами, кирками, крюками начали растаскивать его. А как основную броню растащили так дело быстрее пошло, внутри-то он полым был.
— Любопытно, — сказал южанин.
— Вот и всё, собственно, — Торыш развел руками. — Говорят частью чешуек этих каменных потом дорогу к Выселкам замостили.
Глава 18. Лабиринт
Путешественника, ожидающего увидеть воспетый в мифах и сказках Западный вход в Лабиринт, как некое монументальное сооружение, что-то вроде триумфальной арки, заряженного магией портала или ворот с башенками, машикулями и зубцами, ждало разочарование.
Западный вход на самом деле состоял из трёх, несвязанных между собой проломов в отвесной скале. Проломы располагались саженях в пятнадцати-двадцати один от другого без каких-либо надстроек, украшений или хотя бы знаков. Узкие щели уводили вглубь Лабиринта каждая в своем направлении, чуть дальше они ветвились, но долго не имели соединительных переходов. И только в дне пути системы сопрягались и можно было перейти из одной части в другую. Именно у Западного входа родилась известная среди ладичей присказка и даже сюжет про путевой указатель со словами: "направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — голову потеряешь, а прямо пойдешь назад не воротишься".
От реки Змеиной до Лабиринта считалось двадцать вёрст, если смотреть по прямой на карте, но пятьдесят вёрст по извилистой узкой дороге, проходящей сквозь Засечную Черту. Охраняла Западный вход небольшая крепость под названием Молот с гарнизоном, таможенной службой и всем, что положено, как если бы это была обычная граница. Отдельно от крепости, недалеко от входа в Лабиринт располагался острожек, в котором распоряжались кожаны и особая стража.
Рядом с крепостью возник городок старателей, где велась бойкая торговля припасами, картами, мулами. Проводники и носильщики предлагали свои услуги исследователям, авантюристам, желающим не столько разбогатеть, сколько пощекотать нервы. Скупщики драгоценных камней стремились перехватить товар раньше конкурентов. Процветали кабаки, бордели, игорные дома и гостиницы.
— Один старатель семерых шлюх кормит, так здесь говорят, — сказал Ожог, когда показывал городок Искателю. — А я думаю, что пожалуй и больше. Половина страны с этого доход имеет.
— Казна должна молиться на этот источник, — заметил Дамматрик.
— В теории, так, — сказал Ожог и помрачнел от воспоминаний. — Но предыдущий государь, Колош Учитель, теории не внял, запретил добычу. Вернее, он закрыл Лабиринт, а с ним и добыча, разумеется, прекратилась. И через несколько лет всё рухнуло. Не только здесь, по всей стране. А там еще и неурожай добавился. Голод, болезни. Плохие времена были. Я-то мальчонкой тогда с лебеды на крапиву перебивался. Едва выжил.
— Вроде бы непохоже, чтобы их сейчас гоняли, — заметил Дамматрик.
— Нынешний-то государь не зря Старателем называется. Как на трон взошел сразу отменил запрет. Так что жизнь вроде бы налаживается.
Выложенная белым камнем полоса обозначала запретную зону в радиусе примерно сотни шагов от каждого пролома. Внутри передвигались лишь патрули вооруженные длинными копьями. Все стражники носили щелевые очки, делающие их похожими на сказочные рептилии с офортов Станаша Эда. Разведчик разглядывал патрульных с большим интересом.
— На севере в таких очках ходят тохчи-ма, чтобы не слепило глаза солнцем, — заметил он. — В Лабиринте обязательно их носить?
— Это не от солнца очки, и вообще не для Лабиринта, — ответил сержант. — Против тамошнего воздуха очки не помогут.
— А что не так с воздухом?
Вопрос удивил сержанта. Странно, что разведчика не предупредили об опасности. Воздух ущелий был вреден. Не просто вреден, а опасен. Он был настолько сух, что быстро вызывал болезни легких, глаз, шелушение кожи. Некоторым хватало недели, другие держались чуть больше. Опытные старатели и следопыты смачивали водой платки и дышали сквозь них, регулярно протирали водой кожу и промывали глаза, но это помогало лишь на некоторое время. Больше двух недель внутри не продержался никто. Старатели умирали рано, если не хватало духу вовремя остановиться. А таких сержант мог по пальцам пересчитать.
Ожог, как мог, пересказал южанину всё, что знал. Здесь в ста шагах от входа воздух не казался опасным. Из ущелий просто тянуло теплым сухим ветерком. Как обычно. Без запаха, без пыли. Даже среди зимы тепла хватало, чтобы трава у входа на десятки саженей вокруг оставалась зеленой. Зато сам Лабиринт оставался абсолютно безжизненным. Там не росли растения, даже мхи, не обитали животные, над ним не появлялись птицы.
— Ни воды, ни пищи, ни мух над дерьмом, как сказал мне один из знакомых следопытов, — закончил рассказ Ожог.
— Но для чего тогда очки?
— Защита от сглаза, или что-то вроде того, — пожал плечами Ожог. — По мнению господ дворцовых чародеев, одержимые способны обращать людей или убивать их, только если полностью видят зрачки жертвы и через них проникают в душу.
Как раз в это время из Лабиринта вышел небольшой отряд — трое старателей и пара носильщиков — все в длинных стеганых халатах, с головами, замотанными в тряпки подобно тарсийским кочевникам. Охранники выставили перед собой длинные копья. Старатели безропотно и привычно отправились в сторону острога.
— Карантин, — пояснил спутнику сержант. — Одержимые проявляют себя в течении двух недель, так рассчитали чародеи. За это время одержимый на кого-нибудь да нападет или, например, изменится, трансформируется по-научному. Терпежу у них не хватает, что ли, натура прорывается. Чужую плоть начинают терзать. Поэтому всякий, кто выходит из Лабиринта, проводит две недели в остроге. На всех вышедших в один день отдельная комната. Некоторые, впрочем, выходят отдохнуть только на пару дней, а потом снова идут на промысел. Чтобы время зря не терять. Специально для них в остроге устроили особые комнаты с ванной. За отдельную плату, конечно. А вот тот, кто желает вернуться в мир, обязан отсидеть полные две недели. Ну, понятно, кроме господ.
— А господа что же? — заинтересовался южанин. — Их одержимость не берет?