— Так ты же и не гоняешься — возразила Иьметра. — Я сама предлагаю.
— Каждую стотинку заработать нужно, — пояснил тот. — А если само-от в руки плывёт, тут как бы не с бедой заодно.
Он задумался.
— Вот как раз лет семь назад был такой-то случай. В соседней артели вытащили акулу и отдали мальчишкам для баловства. Слыхал-от, у вас на юге акул кушают?
— Плавники только, — пожала плечами Ильметра.
— Вон как? У нас-от нет. Брезгуют. И вот мальчишки, значит, выпотрошили акулу, и нашли перстень. В акулах-от много чего находят, но перстень-от редкость. Дорогой, тяжёлый был, видать из золота. Ну, слушок-от быстро по берегу прошёл о находке-от, а старики сразу сказали — к беде штучка пришла. И точно. На следующий-от день в их деревеньку ворвался колдун. Злой, понятно. Добрым-от тут делать нечего. Прежде чем выяснилось, что к чему, от домов одни головешки остались. Но колдун-от не успокоился. Куда там. Заставил рыбаков выйти в море на Пенную банку, где они акулу и упромыслили, значит. Про этот случай мало кто знает, потому что уже на другой-от день полыхнуло в самом городе. Не до маленькой деревеньки-от стало.
История мало походила на сведение счётов или торговую войну. Слишком велики ставки, слишком избыточны задействованные силы. И потом груз. Кровавая карусель вращалась вокруг чёртова ящика. Но для похищения обычного груза силы тем более казались несоразмерными. Что там стоит пара тонн табака или сахара? Кто будет отбивать такой груз с помощью первоклассных магов, и кто будет защищать его не менее могущественными боевыми чарами? Если только ящик набили золотом или серебром или иной какой драгоценностью. Но и тут концы не сходились. Все драгоценности от природы компактны, их проще распихать по карманам, по сумкам и отступать удобнее, и легче сбить со следа погоню. Рассыпаться по городу и гоняй комаров дубиной. Наркотики? Их еще легче разделить по заплечным сумкам.
И всё же именно груз являлся ключевым звеном кровавой резни. И вот о нём ни один очевидец не мог сказать ни то что слова, но даже догадки.
Ильметра не обладала сыскными талантами Оборна, или аналитическими способностями Дамматрика. Она начала работать в конторе только после пропажи отца, и весь её агентурный опыт состоял в том, чтобы сыграть пару раз подружку Оборна на каких-то бандитских стрелках. Не могла она воспользоваться и колдовством, как сделал бы Ривси. Во-первых, она не знала заклинаний поиска, как и многих иных заклинаний, поскольку они вообще не слишком ей помогали. Во-вторых, она ещё толком не освоилась с даром. Ну а, в-третьих, до сих пор не выяснила, что именно искать. Ящик?
Из всех даров у неё оставалась лишь интуиция. Но интуиции требовался толчок. Ильметра раза три прошла маршрутом от пирса до пирса, надеясь, что какая-нибудь деталь подтолкнёт мысль в нужном направлении. Но пока что интуиция молчала. Впрочем, небольшой переулок возле рыночной площади отчего-то притягивал её. Туда она и направилась.
Глава 25. Головоломка
Парень лениво подвигал челюстями и сплюнул табачную жвачку девушке под ноги. Ильметре показалось, что струйка бурой жижи плеснула ей прямо в душу.
— Ты чего, стерва, тут вынюхиваешь?
Парень был уродлив, как бородавчатая обезьяна, и грязен, как тарсийский дервиш. Больше того, он испускал зловоние, какое почитают за божественную благодать именно тарсийские дервиши. Хотя одежда, судя по состоянию, была снята с приличного человека не так уж давно.
Его напарник хихикнул. А поскольку перед этим он позабыл сплюнуть, то слюна, перемешанная с табачной жвачкой, потекла на подбородок и свесилась омерзительными сосульками рядом с другими такими же. Лицо напарника носило явные признаки слабоумия.
— Ну, тебя, во всяком случае, вынюхивать не нужно, — ответила Ильметра. — Такая падаль перебивает даже запах гнилой рыбы.
— Так наша курочка с норовом? — спросил парень, наклоняясь и вытаскивая из голенища сапога кривой нож.
Нож он достал для острастки. Как и многие до него парень полагал, будто справится со смазливой девкой голыми руками. А вот пугнуть, увидеть в глазах жертвы страх, похоже, ему нравилось.
— Ощипанная курочка с норовом, — поддакнул слабоумный напарник.
Он тоже вытащил нож.
Ильметра шагнула назад, парни двинулись следом. Но все же дистанция между ними слегка увеличилась. Это обеспечило её от внезапного удара ножом. Она почувствовала, что может прямо сейчас, сходу убить обоих, но… у трупов имени хозяина не спросишь. Откочерыжить голову для допроса, как Вайхель, она пока ещё не умела. А значит придётся потом долго выяснять, кому она перешла дорогу и связано ли это с её розысками, а если связано, то с которыми именно? Нет, лучше поговорить с живыми.
— Что за наезд? — спросила она, делая еще один почти незаметный шаг назад. — Вам нужны деньги?
— Деньги? — острием ножа парень очертил в воздухе двойной круг. — Поверь, они никуда не денутся. Хотя сказать по правде, живое тело обыскивать приятнее.
— Живое, да, — подал голос второй.
— А предъяву толкнуть не забыли? — Ильметра выудила из памяти пару слов из диалекта альпортского дна. — Или так, по беспределу бабу зажмурить собрались?
Не факт, что здешний криминальный жаргон был похож на южный, но её поняли. Уродец только ухмыльнулся, зато его приятель оказался попроще.
— Господину Проджу не по нутру когда о нём что-то вынюхивают, — сказал слабоумный, поигрывая ножом. — Совсем не по нутру.
Ну, вот и всё. Имя прозвучало. Продолжать тягостный разговор нет смысла. Значит, один из Проджей почуял чужой интерес и решил щёлкнуть по любопытному женскому носику. Который именно, догадаться нетрудно. Вряд ли к ней подослал головорезов старый рыбак Продж, едва сводящий концы с концами. Двух Проджей, торгующих морепродуктами мелким оптом и ещё одного — корабельного мастера так же можно спокойно исключить — чужой интерес честных людей не испугает. А вот Малыш Продж, "уважаемый человек", как охарактеризовал его чиновник, но обложивший данью фабрикантов сельди, как позже узнала Ильметра, вот он вполне подходит на роль злодея. Правда оставался актуальным вопрос, тот ли он, кто ей нужен? Поразмыслив пару мгновений (на большее рассчитывать не приходилось) Ильметра пришла к выводу, что такой расклад маловероятен. Скорее всего криминальный авторитет просто блюдёт свой бизнес и воспринял её расспросы, как непонятную угрозу.
— Выходит, я перешла дорогу Малышу Проджу? — уточнила Ильметра.
На сей раз оба соперника не удостоили её ответом или хотя бы кивком. Парень ловко перекидывал нож из ладони в ладонь, словно рукоятка жгла ему руки. Ильметре почему-то вспомнился отец, который вот также перебрасывал картофелину только что выуженную из углей. Он любил выбираться с дочерью из города на дикий берег лимана. Они сидели у костра, и она слушала истории о далёких странах, бурях, островах.
Приятное воспоминание никак не вязалось с происходящим. Наличие перед глазами двух уродов как бы оскверняло светлую память о Ники Торадо. Загнанный в глубины души гнев нашёл повод, чтобы пробиться наружу. И теперь она ему не мешала.
Сделав обманное движение рукой, и развернув чуть-суть тело, ногой Ильметра ударила по колену уродца. Слабоумный напарник не успел среагировать и вскоре получил ребром ладони под кадык.
Она постаралась прикончить ублюдков без боли и быстро, чтобы парни даже не успели осознать неминуемой гибели и не переполнились сопутствующем смерти страхом. Ей вовсе не улыбалось получить в качестве прощального подарка грязное отражение ауры распадающейся души. Несмотря на предосторожности их души оказались достаточно тяжёлыми. Они не упорхнули облачком, как полагается, но рухнули на землю подобно помоям из ведра и разлетелись грязными брызгами. Омерзительные, как табачная жвачка отражения прилипли к её собственной ауре.
Ощущение было неприятным и неожиданным. После убийства похотливого шкипера ничего такого Ильметра не ощутила. Наверное потому, что не собиралась в тот раз убивать, а сейчас сделала это намеренно. Что называется, взяла грех на душу. И теперь, чтобы очиститься от эдакой дряни, нужно будет, по крайней мере, неделю провести в медитациях или целый месяц не есть мяса. Или найти чистильщика душ. Точных рецептов очищения Ильметра не помнила. Читала об этом в книжках, слышала в разговорах, но даже не подозревала, что когда-нибудь пригодится самой. Не собиралась она идти в душегубы. Впрочем, сожалеть поздно. У неё теперь не имелось в распоряжении ни месяца, ни недели. Следовало поспешить. Малыш Продж не успокоится, мало того, наверняка появятся и другие недовольные. Всё же глупо она поступила, отправившись в Такримур без друзей. Оборн просто не довёл бы дело до поножовщины, а к молодой девушке всякие мерзавцы липнут как мухи.
И всё же, почему её так тянуло именно в этот переулок?
***
На следующий день она ещё раз решила пройтись по всему маршруту боёв семилетней давности. Ильметра не особо надеялась на успех, но на Суконной улице её настойчивость, наконец, вознаградилась.
— Магия? — переспросил зеленщик. — А как же, сударыня, своими глазами видел. Я уже заснул к тому времени, а тут шум, крики. Высунулся в окно, а они тащат этот свой ящик. Человек двадцать, как муравьи жука облепили. Впереди двое идут, дорогу указывают. И большой же, скажу я вам, ящик. С фургон примерно. А фургоны, сударыня, даже на колёсах за лошадьми Суконной улицей не ездили — дом Рилса-резчика мешал, он фасадом на треть за красную линию выходил. А исправить старик не давал, нет, говорил, закона такого дома ломать. Так что сами мы корзинами товар носили, на ишаках вьючных, на мулах. А эти чужеземцы спешили сильно чтобы обход искать — позади них уже разгорался бой. Тогда один из тех двоих, что впереди шли, капюшон-то откинул — оказалось барышня это. Она руками эдак махнула, пустила огонь, вроде того, что на мачтах во время грозы возникает, с жутким треском таким. И снесла бедняге Рилсу всю красоту! Да так, что в пыль! Ничего крупнее щебёнки от фасада-то не осталось. Повезло Рилсу, что спит крепко, и на шум к окну не пошёл, не то бы и косточек не нашли. А так проснулся он от грохота, а в двух шагах от кровати уже улица начинается, а на улице сущее светопреставление. Забрался старик под одеяло, словно дитё малое, так до утра и дрожал. К утру всё остальное у него поседело, что старость не тронула.
Зеленщик замолчал, переживая прошлое. Ильметра не торопила. Рассматривала прилавок с фруктами и сладкими травами.
— Фасад-то справный был и красивый с барельефами, горельефами, резьбой, — продолжил зеленщик. — А теперь что? Денег на ремонт Рилс собрал, но на белый камень не хватило. И резьбы никакой. Не та уже хватка у старика. А кирпич он и есть кирпич. Да и то сказать нынче такого кирпича как раньше не делают. Красный, но не такой тёмный какой клали лет пятьдесят назад. Вон взгляните на новую кладку. Смех один. Однако, как говорят, нет худа без добра. Теперь зато и фургону проехать можно. Сносить-то по закону и правда не позволялось, а раз само вышло, то на отстройку разрешения уже не дали. Красная линия! Закон!
Грызя купленное у зеленщика яблоко, Ильметра внимательно осмотрела дом. Прежний фундамент стал частью мостовой, но отличался от брусчатки более крупным и мягким камнем, отчего за семь лет поистёрся примерно на дюйм. Какое-то смутное подозрение зародилось среди хаоса мыслей. Улочка была узкой, но всё же по меркам купеческого района вполне обычной. Возвращаясь к лавке зеленщика, она измерила расстояние самым примитивным способом — переставляя ноги впритык пяткой к носку.
— Хорошие у вас яблоки, дедушка, — улыбнулась Ильметра, доставая монетку. — Дайте-ка мне ещё парочку.
Немного нервничая, она подошла к тому переулку, где накануне на неё напали парни Малыша Проджа. Трупы, понятно, уже убрали, но неприятные воспоминания заставили Ильметру поёжиться. И тут обнаружилась зацепка. Даже навскидку переулок казался чуть уже Суконной улицы в её прежней ширине. И сносить здесь нечего — по обеим сторонам тянулись глухие массивные стены соляных погребов. Старые стены, что характерно.
— Занятно, — буркнула она, меряя тем же способом ширину переулка.
По свидетельствам очевидцев сражение прокатилось именно здесь, да и стены до сих пор сохранили местами подпалины от ударов магического огня. А если обходить переулок через площадь то получался слишком большой крюк. Но факт есть факт — тот ящик, что тащили по Суконной улице, здесь не прошёл бы. Никак.
— Занятно, — повторила Ильметра и отправилась назад.
Вышла на улицу Грешников, откуда поднимались лестницы к рыночной площади. Тащить громоздкий ящик по ним? Ширина вполне позволяла, не позволял уклон. Здесь потребуется вдвое больше людей, а места для них не оставалось. Правда можно поступить иначе — положить на ступени слеги и втянуть ящик воротом, как поступают местные грузчики, когда сталкиваются с подобной проблемой. Что ж, вариант. Но всё равно не сходится. Там наверху огромный рынок с узкими рядами. Там легко затеряться, конечно, но ещё проще застрять. А ведь во время той стычки на рынке не пострадала ни одна лавочка. Об этом многие говорили, потому что сами на рынке были и оттуда со страхом наблюдали за приближающимися сполохами. Но пронесло. За что молитвы и жертвы потом еще долго воздавались всевозможным богам.
Ильметра вернулась обратно, к небольшой площади, на подходах к которой, судя по разговорам, шли самые упорные стычки. Здесь она осмотрелась. Кроме той улицы, по какой отступали с боем похитители и улицы Грешников, площадь пересекала Реечная улица, достаточно широкая, чтобы протащить ящик, вот только один её конец упирался в ворота таможенных складов, а второй загибался назад к Коммерческой гавани. На мостовой были проложены чугунные рельсы, по каким с помощью лошадей перевозили грузы с картельных пирсов.
— Занятно, — произнесла Ильметра в третий раз.