— Мне нужны мои экстремальные ситуации, господин Енисеев! Мои, а не ваши! До свидания! — Елена повернулась и зашагала к общежитию.
Енисеев подумал, не догнать ли её, а потом решил, что чем быстрее они расстанутся, тем лучше для Елены. Он собрался было перейти дорогу, как рядом с ним остановился микроавтобус. Бесшумно отъехала его автоматическая дверь, и голос из темноты неосвещенного салона негромко сказал:
— Илья Петрович, у вас проблемы? Не будете ли вы так любезны заглянуть к нам на пару слов?
— К кому это — к вам? — щурясь в тщетной попытке разглядеть лицо говорившего, спросил удивленный Енисеев.
— К вашим поклонникам. Вы сейчас переживаете нелегкий период, и вам необходима помощь. Заходите, пожалуйста, прошу вас.
— Нет уж, как говорится, лучше вы к нам. Вы от Ефрема, что ли? Что-то уж больно вежливые…
— Мы не знаем, кто такой Ефрем. Если вы говорите об одном из уголовников, которые к вам сегодня заходили, то мы не имеем к нему никакого отношения. Давайте обсудим и эту проблему. Ничего не бойтесь, присаживайтесь.
— Илья, не надо! — услышал Енисеев сзади голос Елены. Она спешно вернулась, увидев, что он разговаривает с кем-то из минивэна. — Пойдем лучше в милицию!
Тут, наконец, Енисеев разглядел, что людей в темном салоне несколько, и все они — в шапочках-масках с отверстиями для глаз и рта.
— Да, лучше в милицию, — пробормотал он и попятился.
Люди в масках тут же выпрыгнули из машины и ловко завернули Енисееву руки за спину. Он и опомниться не успел, как его, головой вперед, затолкали в благоухающее дезодорантом чрево минивэна, защелкнули на запястьях наручники и бросили лицом вниз на заднее сиденье.
— Стойте! — закричала, колотя по микроавтобусу, Елена. — Милиция! На помощь!
В ответ из салона высунулась рука в перчатке, схватила девушку за шиворот, а другая рука заткнула ей рот.
Люди в масках возбужденно переговаривались над Енисеевым.
— А с этой что делать?
— Насчет нее никакого указания не было.
— А зачем мы заговорили с ним, когда она была рядом?
— Да она вроде бы ушла! Улица пустая, момент удобный!
— Ничего себе — удобный! Сказано было: не привлекая внимания!
Елена, мыча, билась в объятиях налетчика, пытаясь ударить его сзади локтем. Улица Руставели была пуста, от милицейского управления картину скрывал микроавтобус.
— В машину! — приказал голос, заговоривший с Енисеевым. Елену мигом втянули в салон.
Дверь закрылась, минивэн тронулся. Елена продолжала бороться, лягалась. Енисеев невольно устыдился: он-то лежал без движения.
— Выпустите ее! — закричал он. — Она же вам не нужна! Я отказываюсь говорить с вами, если вы ее не выпустите!
Тем временем на Елену тоже надели наручники.
— Будете пинаться, наденем и на ноги! — пообещали ей.
— Говорить будете не с нами, — сказал Енисееву старшой. — Она нам действительно не нужна, но она — свидетель. А нам бы хотелось обойтись без свидетелей. Извините.
— Что ж вы ее — убить собираетесь?
Старшой рассмеялся.
— Вы меня не так поняли. Девушка кричит о милиции, а нам не нужна сейчас милиция. А потом мы ее выпустим вместе с вами, потому что вам никто не собирается делать ничего плохого. А сейчас, пардон, вас придется обыскать. Изымаем только оружие, мобильные телефоны, диктофоны, фотоаппараты.
— Енисеев, ну ты и козел! — звучно сказала Елена.
Люди в масках, обыскивающие ее и Енисеева, переглянулись.
— Я-то козел, а ты зачем вернулась? Я для чего с тобой встретился? Чтобы ты шла в общежитие и сидела там тихо, как мышка! А ты? Ругалась, что втянул в историю, а сама?
— Я не из тех, кто проходит мимо, когда на их глазах похищают людей.
— Низкий поклон тебе, конечно, но меня всё равно похитили и тебя, главное, тоже. Чем же я виноват?
— Тем! Если ты женат, не подсаживайся к незнакомым девушкам!
— А ты, если такая правильная, не разговаривай с незнакомыми женатыми мужчинами!
Похитители с удивлением, молча внимали этому почти семейному спору. Потом старшой сказал:
— Извините, нам придется завязать вам глаза.
— Ребята, вы очумели? — возмутился Енисеев. — Мало того, что наручниками сковали, теперь еще и глаза завяжете! Вы что, в графа Монте Кристо играете?
— Наручники мы с вас снимем, если обещаете сидеть спокойно, а глаза всё же завяжем. У меня такой приказ. Вы не должны, по крайней мере, сейчас, знать, куда едете.
— А чей у вас приказ?
Старшой молчал.
— Хорошо, спросим по-другому. Вы, собственно, кто?
— Люди.
— А, люди! Люди, похищающие других людей. Те уголовники, что были у меня, тоже утверждали, что они люди. Подразумевая, что все остальные, то есть не уголовники, — не люди. Но люди — это те, кто может представиться без маски. Впрочем, я и так знаю, кто вы: я же, как-никак, Пророк. — Енисеев нарочно затягивал разговор, чтобы подольше видеть, в каком направлении их везут. Сейчас они двигались по Дмитровскому шоссе в направлении Кольцевой автодороги. Промелькнула станция метро «Тимирязевская», залитая желтыми огнями платформа пригородных поездов, кафе Анатолия, выйдя из которого, Енисеев вчера смотрел на Дмитровское шоссе. Его жизнь словно кружилась вокруг одних и тех же мест, как в заколдованном лабиринте.
Но долго заговаривать зубы похитителям не удалось.
— Давайте сначала наденем повязочки… вот так… голову повыше…
Енисеев погрузился во мрак. Зато его руки освободили из тисков наручников.
— Так кто же мы, по-вашему? — в голосе старшого слышалось любопытство.