- Ну что же, разберемся, товарищи! - Воронов посмотрел на часы. - Обед кончился, пора за работу.
Загремели табуретки, и рабочие стали расходиться нехотя, вразвалочку, засовывая руки в карманы.
- Новый начальник, новые обещания...
- Все они хорошо поют первое колено, - раздавались голоса в дверях, и Белкин настороженно посмотрел на Воронова: "Ну-ка, что ты возразишь?" Но Воронов равнодушно выкладывал из папки чертежи, словно ничего и не слышал. Потом посмотрел на стеллаж - куда все это положить? Там валялись замусоленные и протертые на сгибах чертежи, пухлые растрепанные книжки "пояснительных записок" и смет с оборванными корочками, "единичных расценок" - и все эти стопки были придавлены то счетами, то арифмометром, то какими-то ржавыми железными болтами. Перехватив тяжелый вороновский взгляд, Белкин бросился к стеллажу наводить порядок.
- Ладно, чего уж там, - примирительно сказал Воронов. - Есть и поважнее дело. Пошли-ка на строительную площадку. Что у вас там за веселье?
13
Будущий главный поселок лежал выше аварийного, за Снежинкой, на том месте, где виднелись разваленные избы и дворы, оставленные экспедицией. Через Снежинку переходили до середины по бревнам, дальше - вброд.
В одном месте Воронов оступился и залил сапог. Вода оказалась холодной до ломоты в костях.
- А, черт! - выругался он. - Хоть бы мосток уложили.
- Укладывали не один раз, да сносит, - уныло отозвался Белкин. Сумасшедшая река. После дождей здесь такое творится, что и не подступишься. Море-окиян...
От самой кромки противоположного берега, сплошь покрывая неширокую речную пойму, поросшую низкорослым жиденьким леском, потянулась наледь. Из ее ноздрястой грязной поверхности торчала клочковатая бурая щетина застарелого бурьяна, отчего наледь смахивала на шелудивую шкуру издыхающего зверя. Она все еще была толстой и крепкой, от нее веяло холодной сыростью и горьковатым грустным запахом оттаивающей ольховой коры. Все эти прихваченные наледью деревца стояли трогательно обнаженными и по сравнению со своими рослыми зелеными собратьями на склонах сопок выглядели какими-то жалкими недокормышами. Все здесь было запоздалым и почти ненастоящим: ольха казалась голенастой, и крохотные зеленые листики удерживались на ней рядом с черными прошлогодними шишечками; тонкие, словно вымученные березки росли кустами и были похожи на картофельные побеги, вытянувшиеся из подполья; на них тоже еле распускались листочки; багульник стоял совершенно голый и цвел вовсю, хотя пора его цветения прошла уже давным-давно - месяца два назад. И только темные ели, равнодушные и к теплу и к холоду, сохраняли свой обычный вид и достоинство, одиноко возвышаясь остроконечными макушками, да вокруг них теснились стайками маленькие лиственницы, опушенные налетом мягкой хвои.
Воронов долго оглядывал эту непривычную для глаз картину и наконец произнес сочувственно:
- Ничего себе кладовая! Холодильника держать здесь не надо.
- За зиму ее столько намерзнет, что дома по крышу закрывает. Из-под каждого камня прет.
- А ну пойдем, показывай свои дома. - Они пошли по наледи к подножию того хребта, на склонах которого будут карьеры и фабрика. Здесь, внизу, всюду остались следы от геологической экспедиции: валялись вмерзшие в лед ящики, бревна, остатки разваленных и растащенных сараев; а там, возле самого устья Снежинки, в редком ельнике, Воронов заметил три вмерзшие по самые крыши избы - их так и бросили, поснимали только кровлю да на одной разобрали верхние венцы сруба.
- Есть здесь кто-нибудь из экспедиции? - спросил Воронов.
- Есть. Кажется, главный инженер. Там, наверху, возле штольни обитает.
Весь будущий поселок горняков состоял пока из одного двенадцатиквартирного дома, выведенного почти под стропила. Здесь работали десятка два каменщиков и плотников: одни заканчивали кладку стен, другие трудились над чердачными перекрытиями. Окна первого этажа наполовину были скрыты наледью, междуэтажного перекрытия не было; изнутри здания десятка полтора рабочих вырубали лед.
- До сих пор не могли лед вырубить! - с заметным раздражением сказал Воронов.
- Так ведь рабочие заняты были в аварийном поселке. - Белкин по-девичьи заморгал своими белыми ресницами.
"Не в том беда, что лед поздно вырубают, а в том, что на этом месте дома строят", - с досадой подумал Воронов и пошел к траншеям, вырытым под новые дома.
Закладывалось четыре фундамента: они вытянулись по наледи, окруженные кучами бутового камня и кирпича, завезенного зимой и снизу наполовину все еще скованного льдом. Под наледью шли тяжелые глинистые грунты, перемешанные с булыжником. Вода хлестала по дну траншей сплошным потоком, и насосы, установленные на фундаментах, не успевали откачивать ее. Люди ходили грязные и злые - одни ругались, вычерпывая воду ведрами, другие курили и, казалось, равнодушно смотрели, как вода затапливает только что уложенные стенки фундамента.
Здесь Воронов встретил тех ребят, что шумели в конторе; они выжидательно смотрели на него и тяжело молчали.
- Надо все насосы поставить на один фундамент, - сказал Воронов Белкину.
- А что будут делать люди на остальных фундаментах? - спросил Белкин. Куда я их поставлю? Эх! - воскликнул он в сердцах. - Пока аварийным поселок строился, еще дело шло. А теперь вот сгрудилось все здесь...
- Ведь это же Снежинка, Снежинка бьет здесь из-под каждого камня! выкрикивал он с каким-то злорадством, тыча рукой в траншеи. - Просто какая-то подземная река. Разве ее перекачаешь?
- Верно говоришь, река и впрямь будто подземная, - согласился Воронов. - Тут одними насосами не обойдешься. Здесь канал отводной нужно рыть. Сверху, на перехват воды.
- Да кто ж нам заплатит за такой канал? В проекте он не предусмотрен...
- Придется заняться этим проектом, - раздумчиво заметил Воронов. - Вот что, распоряжайся здесь. А я схожу к геологам, у них должен быть точный дебит Снежинки. А потом вместе подумаем, что можно сделать.
Он несколько раз пересекал ущелье, поднимался наверх к геологам и тщательно изучил многочисленные промеры Снежинки. Река действительно оказывалась, по меткому определению Белкина, подземной. Ее поверхностный дебит был в девять раз меньше грунтового. Она имела капризный, своенравный характер: постоянно меняла русло и гуляла в пределах ущелья как ей вздумается.
Характер наледи оказался тоже очень неприятным.
Если бы она имела определенное направление, ее можно было бы преградить барьером. Но она вырастала повсюду и принимала самые неожиданные формы. Здесь, в ущелье, били сотни ключей - грунтовые воды выбивались повсюду. Они неслись в Снежинку и наращивали наледь. "Очень сложные условия. И не столько для строительства, сколько для жизни здесь", - думал Воронов. Существующий проект, по его глубокому убеждению, не устранял этих трудностей. Снежинку, например, предлагалось взять в глубокое русло. Но это было б целесообразно, если бы река являлась обыкновенной, а не с подземным дебитом. А так она может пробиться в любом ином месте и попросту обойти уготовленное ей русло. Другое дело, если ее взять в огромную дренажную трубу, но это будет стоить колоссальных денег! И даже в таком случае трудно застраховаться от наледей.
Вечером Воронов долго просидел с Белкиным над генеральным планом поселка. Чертежи Белкин прихватил с собой на дом. Он занимал комнату в коммунальной квартире нового дома. В комнате Белкина было так же голо, как и в конторе: вся мебель состояла из койки, стола с двумя табуретками и грубо сколоченного стеллажа под книги. В углу висели фуфайка, комбинезон да валялись резиновые сапоги, прикрытые портянками.
- Вы расположились как временный постоялец, - сказал Воронов, осматриваясь.
- А я и так временный, - весело отозвался Белкин. - Меня уж два раза снимали отсюда. И опять посылают... Видать, лучше подыскать никого не смогли. Наверно, подыщут.
- За что же вас снимали?
- План заваливал. И в этом месяце завалю. - Белкин говорил с отчаянной веселостью, но за этой веселостью чувствовалась невысказанная горечь.
- Отчего же так примирился?
- А, шут с ней, - он равнодушно махнул рукой. - Сначала-то вроде хорошо шло. А впрочем, все мы начинаем хорошо, да вот не все тянуть умеем.
- Вы здесь с самого начала?
- Да. Сразу после института сюда попал.
- Как же вас загнали в это ущелье? Ну-ка расскажите.
- Очень просто. Мы начинали строить поселок в Солнечном. Видели травянистую ложбину? Ну вот. В начале позапрошлой зимы приезжает к нам председатель совнархоза Мясников, а с ним начальник управления горнорудной промышленности да еще наши братья-строители. Председатель совнархоза, такой солидный, в бобровой шапке, - говорят, начальником главка был, - но мужик веселый, все с шутками да с прибаутками прохаживался. "Вы, говорит, хутора, что ли, здесь строите?" - "Нет, - отвечаем, - поселок для горняков". - "Для горняков? - он вплеснул руками. - А я и не догадался. А чем же здесь будут заниматься ваши горняки? Может, коров пасти?" - "Руду добывать", - говорим. "Ишь ты, руду!.. А где же рудники будут?" - "Да километров пятнадцать отсюда по ущелью в горы". - "Вот бы проектировщиков заставить бегать на работу за пятнадцать километров, да еще в горы". "Для рабочих автобусы будут", - сказал Зеленин. "Ага! - иронически согласился Мясников. - А возить их за счет государства? Вот умники! Ну-ка, поехали к рудникам..." И все подались сюда. Здесь красиво было. Все снежком припорошено. Наледь еще не успела образоваться - начало зимы. "Вот здесь и строить нужно поселок, - сказал Мясников. - Тут тебе и работа, и жилье под боком. И возить их никуда не надо. Экономно и для государства, и для рабочих удобно".
- Да неужто никто не возразил ему из строителей? - спросил Воронов.
- Зеленин возражал. Здесь, говорит, условия трудные, наледи много. А Мясников ему: "А вы что, трудностей испугались? Наледи устранить и строить поселок. Орлы горные будут здесь жить!" Вот так сказал да уехал. А потом уж появились и проект Синельникова и рабочие чертежи домов из проектного института.
Воронов встал и, заложив руки за спину, крупно зашагал по комнате.
- Но солнце-то, неужели они не заметили, что солнца здесь нет! воскликнул Воронов.
- Солнца? - переспросил Белкин. - О солнце ничего не говорили. День был пасмурный, его вообще не было, солнца-то.
- Ну а что ж заказчик? Будущие горняки! Они тоже молчат? Ведь им здесь жить! Рудник рядом и на высоте... Значит, пыль от выработки породы будет оседать в ущелье. Это ж верный силикоз!