Теперь она сидит там одна перед зажженной керосинкой, и ноги поджала под себя, как обычно, и шаль у нее на коленях, и тонкими пальцами она перебирает бахрому шали. Лицо у нее побледнело, губы дрожат, и все из-за этой маленькой комнаты - почему, ну почему же?
Он понял, что должен вернуться.
Свет в окне старой мечети уже не горел. Усача, наверное, спустили вниз, и он уехал на своей коляске. Сидит теперь дома со своими детьми и обедает. А может, у него и вовсе детей нет?
Он постучал в дверь.
- Входи. Я не заперла.
Он покраснел: Санубар знала, что он вернется. Он стоял у дверей комнаты, желая что-то сказать, но не мог, и от этого еще больше смущался
- Иди сюда, - он никогда не слышал такого голоса Санубар.
Он виновато подошел к дивану, сел рядом с нею, и Санубар обняла его.
Он почувствовал, что Санубар плачет.
- Что случилось?
Она заплакала еще громче. Она всхлипывала, тело ее сотрясалось.
Сроду никто так не плакал рядом с ним. Он начал целовать ее волосы, чувствуя, что на этот раз вряд ли удержится от слез.
- Что с тобой? Что случилось? - повторял он. Санубар не отвечала. Она охватила его голову и стала целовать, ее соленые слезы размазывались по его лицу.
- У меня никого нет, кроме тебя! Никого, кроме тебя! Ты будешь приходить ко мне каждый день! Чтобы не было без тебя ни одного дня! Ты мой единственный! - вдруг Санубар оттолкнула его. - Хочешь, я сейчас стану твоей?
Он сначала не понял.
- Ну хочешь?
Он поднялся и подошел к окну.
- Ты совсем спятила!
Он отвел штору, посмотрел через дорогу на мечеть. Ему показалось, что кто-то стоит, прислонившись к забору, и смотрит на это окно, а потом он понял, что это он сам.
- Совсем спятила, - повторил он и понял, что не может повернуться к Санубар. - Что это с тобой, а?
Санубар неслышно подошла и обняла его за плечи.
- Ничего со мной не случилось. Я хочу, чтобы ты был моим. Хочу, чтобы ты всегда был моим. Хочу, чтобы ты никогда не оставлял меня одну. Я боюсь оставаться одна. Боюсь оставаться.
- Почему ты одна? - говорил он. - А я кто? Кто же я?
Санубар как будто ждала этих слов. Снова стала целовать его лицо.
- Ты всегда будешь со мной! - она высвободилась из его объятий и взглянула на него мокрыми от слез глазами.
- Конечно!
- Ты никогда в жизни не допустишь, чтобы я осталась одна?
- Конечно!
- Ты будешь приходить ко мне каждый день! Я всегда буду сидеть и ждать тебя!
Она потянула его к дивану, усадила рядом, взяла его руку и прижала к груди. У него опять упало сердце, перехватило дыхание. Санубар была так бледна и дрожала, что ему показалось, что она может сейчас умереть...
Так они сидели, прижавшись друг к другу. Потом она вдруг спросила:
- Когда ты думаешь, ты думаешь по-русски?
- И по-русски, и по-азербайджански.
- Нет, ты всегда по-русски думаешь, я знаю, говоришь по-азербайджански, но думаешь по-русски, - Санубар рассмеялась. - Когда я читаю по-русски, я понимаю с трудом.. Ты будешь читать романы по-русски, а потом по-азербайджански мне рассказывать, да?
- Ты странная!
- Будешь рассказывать, да?
- Буду.
- Хочешь, приготовлю тебе что-нибудь поесть?
Он ничего не ел с утра, но только теперь осознал, что голоден. Слова Санубар прозвучали странно: такое он слышал только от матери. "Что ты будешь есть, скажи, я приготовлю". Он понял, что иногда думал о Санубар как о матери, впрочем, не иногда, а всегда. Эта мысль поразила его.
- Сейчас я тебе приготовлю.
Санубар вытащила из-под подоконника коробку с картошкой, выбрала оттуда несколько картофелин, две головки лука, быстро все почистила и порезала и, налив в сковородку подсолнечного масла, поставила на огонь. Скоро вся комната заполнилась шипением.
Он достал вторую сигарету, наклонился к керосинке и прикурил от огня. Глубоко вдыхая дым и глядя на Санубар, хлопочущую над сковородкой, он почувствовал себя счастливым. Он встал, поболтался по комнате - их комнате! остановился возле керосинки и провел губами по волосам Санубар.
* * *
Он лежал на кровати, заложив руки за голову. В соседней комнате раздавался храп отца. И мать уже спала, и брат, и бабушка, а он не мог заснуть. Только он закрывал глаза, как появлялась Санубар. Она жарила картошку на подсолнечном масле и иногда взглядывала на него. Никогда еще их встреча не была такой нежной. И Санубар, наверное, лежит сейчас на диване, завернувшись в свое цветастое одеяло, и думает о нем.
Они никогда не говорили о своей будущей совместной жизни. Если он заводил разговор об этом, Санубар начинала смеяться, и он тут же менял тему. А сегодня она первая спросила его:
- Ты рано будешь приходить с работы?
Он сначала не понял, но потом радостно закивал: "Конечно! Конечно!"
- Я заранее поставлю воду, и, когда ты придешь, она будет уже готова говорила Санубар. - И мы будем мыть тебе голову, и я подам тебе чистое полотенце...
Он все кивал: слов у него не хватало.