— Очнись! — прозвучал отчаянный крик Эгона. — Очнись, болван!
Веко Никса задрожало, следопыт застонал от пульсирующей боли на затылке. Первым делом, он попытался пошевелить руками.
Дзынь!
Кто-то старательно обвязал их цепью и подвесил Никса над потолком в сырой и темной комнате, где от промозглого запаха у него засвербело в носу. «Что за черт?».
— Мы в полной заднице из-за твоей дурной идеи!
Никс несколько раз дернул звенящие цепи.
Дзынь!
Кроме новой вспышки боли он ничего не добился. Никс еще раз оглядел комнату. «Каменные стены, грибок, — следопыт принюхался, — запах испражнений и сточной воды. Мы в канализации».
— И как это поможет нам выбраться, умник? — осадил Никса Эгон. — Разорвешь оковы? Сделаешь бомбу? Используешь магию?
«Хватит ныть!».
— Это не ты тысячелетия прозябал в пустоте, где была всего одна забава — наблюдать за никчемной семейкой. Я не хочу подохнуть после всего, через что мне пришлось пройти!
Слова Эгона возмутили Никса.
— Тебе пройти? — вслух спросил следопыт. — Это я шеей рискую уже два десятка лет, а ты просто злобный придаток, из-за которого одни проблемы!
— С кем ты там болтаешь? — рыкнул голос за дверью. — Яннис, открой дверь, походу наш красавчик очнулся.
— Дерьмо, — прошипел Никс.
Уставший, без оружия и скованный Никс мог только надеяться, что ему удастся либо заговорить врага, либо разорвать железные браслеты.
Благодаря умению видеть в темноте следопыт рассмотрел вошедшего в комнату детину в потертом стальном доспехе. В ножнах у него покоился меч, а на груди воина красовался герб Ликеи.
Никс попытался приветливо улыбнуться. Получился, как всегда, оскал.
— Поллукс…
— Хайло закрой, приблуда! — раздалось в ответ. — Капитан скоро вернется и займется тобой, а пока повиси чуток и не мешай.
«Ну что за идиотов набирают в армию».
— Я пришел помочь, — продолжил убеждать стражника Никс. — Поллукс сам меня сюда отправил.
— Царь Поллукс, ублюдок, — зарычал воин. Он подошел к следопыту. — Еще раз вякнешь и мы с парнями, — он кивнул в сторону выхода, — заткнем тебе пасть.
Ярость обуяла Никса. Его время на исходе, а вместо исполнения клятвы, он вынужден висеть в смердящей отходами дыре глубоко под землей и слушать болтовню туповатого стражника. Следопыт едва удержал порыв придушить стражника ногами.
— Давай успокоимся и поговорим. Последний раз прошу.
Ликеец не внял предупреждению и латным кулаком врезал Никсу по животу. Тот согнулся пополам. Он не издал ни звука, кроме скрежета зубов. «Паскуда!».
— И что ты мне сделаешь? — с кривой усмешкой спросил воин.
Никс, что есть сил, ударил коленом по лицу ликейца. Воин отшатнулся и чуть не грохнулся навзничь.
— Ты мне нос сломал! — промычал он, прижимая ладонь к окровавленному лицу. — Яннис, тащи свой зад сюда!
«Да, Вэл, видимо, плохо я уроки усваиваю».
По первому зову товарища в комнату вбежал второй амбал. Он оказался чуть ли не шире первого.
— Йоргос?
— Утихомирь его и отнеси в комнату допросов, — продолжил Йоргос. — Капитан поймет.
Никса били до тех пор, пока он безвольно не повис на цепях. Изо рта вперемешку с кровью стекала густая слюна, ухо от особенно жесткого удара горело огнем, лоб рассечен.
— Умерил пыл, бродяга?
Следопыт сплюнул под ноги ликейцу. Зуб шумно покатился по полу.
Разозленные стражники сняли его с крюка и поволокли в комнату для допросов.
Как и предполагал Никс, его держали в старых канализационных тоннелях под городом. Мельком он успевал замечать как из круглых проходов то и дело выбегали братства* ликейцев, перемазанных грязью и илом, в одном из таких бойцы Поллукса соорудили лазарет, в котором на прогнивших койках лежали раненые и умирающие бойцы. На пути также встретились столовая, где мрачные и изможденные солдаты в молчании ели скудный обед, арсенал и что-то напоминающее казармы. Несколько ликейцев ставили заграждения с острыми кольями посредине тоннелей.
Никса затащили в точно такую же комнату, в которой он очнулся, с тем отличием, что тут стояли стол и два стула.
— Яннис, постой у двери, пока я учу этого бродягу уважать нашего короля.
Воин кивнул и закрыл тяжелые двери.
Йоргос как следует ударил пленника и грубо усадил за стол.
— Пора преподать тебе урок, а капитану, — он размял плечи, — скажем, что ты попытался сбежать.
«Эгон? — позвал Никс. — Эгон, ты где?».
Массивный кулак выбил весь дух из следопыта, и он слетел со стула.
— Аргх, — прорычал Никс, ударившись лицом о пол. «Эгон, пес ты шелудивый, помоги!».
Стражник входил во вкус. Йоргос снял шлем с нагрудником и злорадно зубоскалил побитому пленнику. Он крепко сжал цепь на руках и рывком заставил Никса подняться.
— Я еще не закончил, — кровожадно сказал он и снова ударил. На этот раз коленом в живот. — Грязный шпион, я научу тебя бояться Ликею! Получай! — Новый удар обрушился на Никса.
«Эгон, я… — В голове боролись благоразумие и гордость. — Слушай, прости меня!».
Йоргос поднял пленника над собой и швырнул через стол прямо в стену.
«Твою ма-а-ть! Чем их кормят? — Следопыт с трудом сел и прижался затылком к холодному камню. — Эгон, ты не злобный придаток».
— Да? — ехидно спросил Эгон. — Признай, без меня — ты просто одинокий старый дурак.
Никс закатил глаз. «Да, я одинокий старый дурак, и ничего не стою без твоей помощи, — протараторил он. — А теперь сделай что-нибудь».
— Я не могу.
«Не могу?! Сам же трещал о силе!».
— Ну, — Эгон замялся. — Это я так, тебя припугнуть.
«Ах ты…».
Стражник ногой пнул Никса в живот и того вырвало.
— Скотина, — прохрипел Никс.
Ликеец нагнулся.
— Что ты там провякал, слизняк?
— То, что от тебя смердит дерьмом. — Никс боднул стражника головой, резко вскочил на ноги и сзади обхватил шею Йоргоса, вдавливая ржавый металл в глотку солдата. Он тянул изо всех сил, пока не услышал хруст. Тело Йоргоса обмякло, и Никс облегчено выдохнул. Будь проклята его доверчивость!
— Первый раз я поверил тебе и чуть не сдох.
— Если бы ты взаправду верил мне, то не сидел бы избитый в плену, — обиженно ответил Эгон и замолк.
Почему-то слова Падшего задели следопыта. Он ни разу не доверился Эгону, и, быть может, в его словах и была правда, но что произойдет, если Никс позволит сущности внутри полностью овладеть им? Он подумает над этим, когда все же выберется из передряги, в которую угодил по своей глупости.
****
Кридл спокойно ехал вдоль скалистого утеса и наслаждался прозрачным безмолвным морем, где на фоне багряного заката маячили торговые суда купеческих гильдий, и изредка поглядывал в сторону леса слева от тракта. В записке Первого Призрака не раз упоминалось об освободительной армии под предводительством братьев из Ликеи. Мятежники как раз укрывались в глуши леса.
«Поллукс и Кастор, чего вы добиваетесь? — размышлял наемник, провожая взглядом шумную стайку птиц. — Весь континент во власти Ферксии, а у вас есть лишь разрозненная кучка бойцов за свободу. — Кридл сомнительно покачал головой. — Глупцы».
Между тем большак привел Кридла на перепутье. Он поглядел на деревянный столбец, к которому кое-как прибили табличку с указаниями направлений. Первая надпись гласила: «Апасные земли», вторая же — «Жимчюжный Город».
Кридл поднес ладонь ко лбу и тихонько засмеялся. «Да вы шутите».
Послание от Призрака гласило, что агент гильдии проник в окружение короля, и он будет ждать Кридла в намеченном месте. «По всей видимости, Апасные земли и есть то самое намеченное место». Наемник собрался войти в лес, однако лошадь заартачилась. Горделивое животное отчего-то упрямо не желало идти в непроходимую глушь, и просто топталось на месте. Кридл ласково провел рукой по спутанной гриве, вместо того, чтобы со всей силы ударить непослушную кобылу в бока.
— Давай же, не бойся, — прошептал он ей на ухо. — Обещаю, ничего плохо не случится.
Лошадь успокоилась и понесла всадника в тенистые своды леса.
…Рубиновые лучи заходящего солнца продирались сквозь раскидистые кроны вековых деревьев, разгоняя вязкий сумрак, и помогали Кридлу не сбиться с пути. Он всю жизнь сторонился темноты, потому что мрак пробуждал демона — вторая часть души за повязкой. Тупая боль в голове подбиралась все ближе, призывая скинуть проржавевшие оковы на жутком отражении. Он прикоснулся к повязке, лицо горело, словно от лихорадки, глаз пульсировал, отчего Кридлу пришлось крепко сжать челюсти. «Нет, не сейчас».
Не успел наемник опомниться — в придорожных кустах послышался шелест и звуки ломающихся ветвей.
Кридл разом позабыл о недуге. Подозрительные шевеления теперь раздались по обе стороны от дороги. Лошадь будто бы тоже почуяла неладное и остановилась. Наемник осторожно слез и потянулся к мечу, который он привязал к седлу. Едва он коснулся рукояти, как неизвестный голос на ликейском языке громко произнес:
— Aplas syspas, katas! (Только дернись, шпион!)
— Я не понимаю, — солгал Кридл. Ему бы выхватить клинок…
— Подыми рхуки, чтобы я могх их выдеть.
Кридл усмехнулся.
— В такой-то темени?
Тяжелый болт врезался в землю у ног наемника.
— Хорошо-хорошо! — Кридл поднял руки над головой и медленно отошел от лошади. — Может, не будем спешить с выводами? Я простой путник, и просто случайно забрел в эту глухую чащу.
— Заткнись! — велел голос, а потом перешел на ликейский. — Agatos, Vertus, syndes him! (Агатос, Вертус, свяжите его!)
Солдаты не предполагали, что Кридл знает их язык. Двое бойцов в легкой броне, вымазанные с ног до головы краской для незаметного передвижения по лесным тропам, уверенно вышли на тракт. Один из них навел арбалет на Кридла, а второй подошел сзади и заломил наемнику руки.
— Не щевельись. — Он достал моток плотной веревки из сумки.
«Да-да, кретин, давай, попробуй завязать узелок».
Стоило ликейцу дотронуться до Кридла, тот резко ударил солдата затылком по лицу и бросился на арбалетчика. Противник не ожидал дерзкой атаки и нажал на спусковой крючок, но наемник успел направить оружие вверх.
— Не в этот раз. — Кридл пнул ликейца между ног.
Пока он возился с врагом, из кустов выскочил командир отряда — худощавый воин с разрисованным краской лицом и коротким клинком. Он тотчас побежал защищать товарищей.
— Pentalo! (Сдохни!), — выкрикнул ликеец, занося меч. В ответ находчивый наемник скинул с головы капюшон; коса темной змеей упала на плечо. Он ловко крутанул ей. Лезвие в волосах прошлось по глазам командира, и тот с воплями принялся кататься по земле. — А-а-а! Skotos! (Убейте!).
Еще несколько человек ринулись убивать Кридла. Тот успел подскочить к лошади и выдернуть меч из ножен, прежде чем она с истошным ржанием не встала на дыбы. Отряд окружил Кридла.
— Сзади! — успел крикнуть наемник, и лошадь копытами врезала по голове глуповатого воина.
Кридл крепко обхватил рукоять смертоносного оружия, дол которого украшали руны, отливающие иссиня-бледным светом. Опасный, изящный клинок из тайников братства в стародавние времена был выкован умелым кузнецом Антуаном Де Хлаамусом Пруффенгаузером. Его клинки не тупятся годами, они прочнее камня и так редки, что многие ценители искусства готовы потратить все до последней монеты лишь бы подержать в руках венец кузнечного ремесла. Во всяком случае, так поговаривают.
«Сейчас эти ублюдки познают ярость легендарного меча!»
Кридл обрушил мощь оружия на первого противника, и лезвие с поразительно громким звоном разлетелось на тысячи осколков.
«Какого…», — подумал наемник, с изумлением таращась на голую рукоять.
Толпа рычащих и разъяренных ликейцев двинулась на него. Он уже был готов драться до конца, но кто-то ударил эфесом по голове. Кридл потерял сознание еще до того, как распластался на дороге. Последнее, что он услышал — тревожный крик Пискуна. Сокол беспомощно кружил над трактом, не в силах помешать врагу.
— Сними с него мешок, — прозвучал уставший голос.
«Превосходный ликейский выговор. Кто-то из знатного рода?».
— Он может быть шпионом, капитан! — возразил другой, более молодой и бойкий. Кридл знавал таких людей. Сумасбродные юнцы, которые не всегда понимают, за что сражаются.
Послышался тяжкий вздох, словно на плечах капитана держится половина мира.
— Агопайос, какой из него шпион? Он больше походит на наемника. — Капитан усмехнулся. — Который уже пришел в себя и превосходно знает ликейский.
«А он хорош».
— Что?! — испуганно воскликнул юноша. — Тогда тем более надо убить его!
«В благоразумии ему не откажешь, чего не скажешь о капитане».
— В любом случае мне надо с ним поговорить. Снимай мешок, живо! — скомандовал мужчина.
Недовольные бормотания продолжились, даже когда солдат стащил с головы Кридла мешок. Наемник зажмурился от внезапно хлынувшего в глаза света и попытался пошевелить руками. Оказалось, его посадили на стул, а затем крепко связали.
Капитан не торопился начинать беседу, поэтому у Кридла было время хорошенько осмотреться. Он находился в небольшой сухой пещере. Она, по всей видимости, являлась тюремной камерой у мятежных ликейцев. Как правило, в Ферксии кидали в самую зловонную и влажную яму, чтобы развязать язык.
Капитан — лысый мужчина средних лет с короткой бородой и синяками под глазами — сидел напротив. При нем не было оружия, лишь плотный кожаный доспех с гербом Ликеи (златогривый лев с двумя скрещенными клинками).
— А теперь оставь нас, — ровно сказал мужчина.
— Но отец… — вновь возразил юноша.
Капитан бросил на мальчишку суровый взгляд, и тот повиновался, стыдливо опустив голову.
— Ну так где я прокололся? — преспокойно спросил Кридл.
Ликеец чуть подался вперед.
— Обычно люди визжат и умоляют их пощадить. А ты даже не вздрогнул, а терпеливо вслушивался в разговор. Кто ты и зачем явился?
Кридл повел плечами.
— Меня зовут Кридл, и я обычный наемник, который ехал через лес, как на него налетела толпа солдат, скрутила и притащила в уютную пещеру. Еще вопросы?
— А мне вот кажется, ты из Ферксии. Не заметил предупреждений?
Кридл сделал вид, что задумался.
— А, это та табличка, где в двух словах пять ошибок?
Капитан понимающе улыбнулся.
— Я командую воинами, а не учеными. — Он снял с пояса флягу и отпил. Кридл сглотнул. Из-за этой передряги у него горло пересохло. — А ты, стало быть, многое знаешь, раз не только понимаешь язык, но и умеешь читать. Редкое качество для простого наемника.
«Что за игру он ведет?».
— В школе хорошо учился, — буркнул Кридл.
Капитан потер бородку, с хитрым прищуром поглядывая на пленника.
— Дерзкий мальчишка. От тебя разит высокомерием и пренебрежением к человеческой жизни. — Мужчина глубоко вдохнул. — Так же как и кровью. Оттон умеет натаскивать своих бешеных псов.
— Я. Не. Ферксиец, — отрезал Кридл. — Да и ты не простой капитан. Складно говоришь, не бьешь меня. — Наемник ехидно ощерился. — Или вдруг ликейцы вылезли из пещер и неожиданно поумнели?
Кридл заметил, как его слова задели капитана. Тот грозно засопел, борясь с желанием треснуть пленника.
— Все мы знаем истории о грозном царе Леосе, — продолжал издеваться Кридл. — Доблестный муж горой встал у Ущелья Мертвецов, чтобы что? Умереть глупой смертью вместо встречи с союзниками? Похвалиться мускулистым телом? В толк не возьму, зачем было гробить свою жизнь.
Глаза капитана налились неудержимым гневом.
— Поумерь свой гонор, сопля, — прошипел он, а потом встал, сжимая внушительные кулачища, и направился к выходу.
— Агопайос! — выкрикнул он. — Пригляди за пленником.
— Уже уходишь?
Капитан обернулся.
— Я скоро вернусь…ферксиец.
— С чего это вдруг?
— Мы говорили на ферксийском.
****
— С этого и надо было начинать! — вскинув руки, восторженно воскликнул фэй.
Глаза эльфа загорелись страстью от возможности выиграть нечто большее, чем человеческого ребенка. Фэй жаждал схватки с ней, чтобы хоть как-то скрасить пресную, бессмысленную и вечную жизнь.
— И во что ты хочешь сыграть, ведьмочка? — спросил фэй и развалился в кресле. Тщеславная улыбка не сходила с его лица.
«Самодовольный гад, — мелькнуло в голове Лисандры. Она тотчас заглушила мысли, опасаясь, что фэй уже копошится в ее сознании. — Но вопрос хороший».
Лисандра на минуту задумалась. Она никогда не считала себя опытным игроком в любые игры, будь то карты, кости или закидывания крохотного шарика в лунку с помощью кривой палки. Ребячество, да и только. Вдруг на Лисандру нахлынули воспоминания и образ возлюбленного. Неас — статный и любознательный юноша весь красный от возмущения показывает Лисандре, как играть в шахматы. «Во время партии проявляются слабости нашей души, не будь так легкомысленна!». Она усвоила урок и теперь могла навязать борьбу любому, кто решится бросить ей вызов.
— Шахматы, — громко произнесла Лисандра. По движению бровей фэй девушка поняла, что тот рассчитывал услышать нечто иное. «Не нравится напрягать мозги?».
— Шахматы, значит, — тихо проговорил фэй. — Ладно, — он хлопнул себя по коленям, — будь по-твоему. Что ставишь?
— Жизнь, — не думая, ответила Лисандра.
— Жизнь? — с пренебрежительной усмешкой спросил фэй. — Ведьмочка, твоя жизнь — череда ошибок и несчастий. Ты ценишь ее гораздо меньше, чем мне бы хотелось. Нет, — глаза существа сузились, — я хочу то, что ты бережешь как зеницу ока. Так ведь говорят люди?
Лисандра пожала плечами:
— Мне нечего предложить тебе.
— Ошибаешься, девочка. Тут, — фэй прикоснулся кончиком пальца к виску, — все самое значимое в твоей жизни. Воспоминания.
Девушка насторожилась. На секунду ее охватило сомнение в правильности поступка, однако Лисандра сразу взяла себя в руки, ведь так она спасет жизнь невинного дитя, пускай и человеческого, но такого важного для кого-то. Нет, она сполна насытилась хаосом, теперь пора вернуть долг. Этот вызов поможет ей воспрянуть.
— По рукам.
— Замечательные слова, а твои воспоминания — поразительная смесь из любви, тепла, заботы, сострадания. На одной стороне весов незнакомый ребенок, на другой — человечность. — Фэй смаковал каждое слово, его начинало трясти от предвкушения. — А теперь, — древний провел рукой над столом и на нем тотчас материализовалась доска с изысканными фигурами. Деревянная белая армия людей против устрашающих темных эльфов, — начнем нашу игру, Лисандра.
Колдунья смотрела на фигурки из кости неведомого ей создания. Свет нескольких ламп отражался от полированной поверхности миниатюрных солдат, извивался, преображался, словно наполнял энергией эту бездушную армию, а темная сторона, напротив, пропитывалась тенью, заполняла костяные сосуды сущностью древнего.
Лисандра прикоснулась к пешке, которая напомнила ей илларийского воина. «Дикарь с двумя смертоносными топорами? Символично», — подумала она и уверенно передвинула фигурку на пару клеток вперед, навстречу противнику. Фэй ответил тем же. Несколько ходов соперники изучали друг друга, искали слабые места, пытались побудить сделать ошибку. Каждая съеденная фигура заставляла их дольше думать над ходом.
— Ты хороша, ведьмочка. Кто учил тебя играть?
Лисандра смутилась.
— Неважно. — Она вывела из игры наездника на ящере. — Твой ход.
— Как раз это и важно, — ответил фэй, «съев» илларийского воина. — Этот человек был важен для тебя, раз ты больше не сжигаешь города.
— Древним фэй знакомы чувства? — съязвила девушка. — К чему такие вопросы?
Древний умелым ходом снес осадную башню, теперь перевес сил был на его стороне. Вопрос нисколько не взволновал древнюю сущность. Уголок рта немного приподнялся.
— Хоть ты и сама наполовину фэй, тебе не дарована вечная жизнь. Мы проявляем чувства…иначе. В какой-то мере люди и низшие фэй превзошли нас, и я прибыл сюда учиться понимать смертных, а игра, — древний усмехнулся, качая головой, — просто…
— Просто повод поболтать, — закончила девушка. Она снова передвинула фигурку. — Шах.
Фэй не отрывал глаз от Лисандры, и при этом делал ходы так, что она из раза в раз кусала ноготь от досады. Теперь ей казалось, будто фэй еще с начала их разговора знал о своей победе.
— Ты так пытаешься быть похожей на него, — продолжал упрямо гнуть свое древний. — Это выражение любви? Или почтения? Ради чего ты живешь, Лисандра?
— Заткнись, — прошипела она. — Ты ничего не понимаешь в человеческих чувствах, иначе бы не забирал детей у их матерей! — Фигурка зависла над доской. — Смертные для вас не больше, чем забава. — Всадник со стуком занял клетку.
Фэй впервые сердито нахмурился.
— Отнюдь, ведьмочка. Для молодых — возможно, а для меня и моих братьев смертные — полезный инструмент и кладезь знаний. Я просто пытаюсь понять вас.
Древний словно танцевал на доске, где его крохотная армия легко и непринужденно отбивала все попытки Лисандры поставить шах и мат. Колдунью коробило от того, что фэй изводит ее вопросам, которые не касаются игры. Он так и норовит залезть в душу, вскрыть старые раны.
— Донимай своими глупыми вопросами кого-нибудь другого, — резко ответила Лисандра. — Не надо читать мои мысли.
Фэй звонко рассмеялся.
— Ха-ха-ха, ой, ведьмочка, я не умею читать мысли, но кого, как не тебя спрашивать о чувствах? Расскажи, каким он был.
Лисандру поразил вопрос. Фэй оказался первым, кто спросил об этом.
— Каким? — переспросила она, погружаясь в воспоминания. — Добрым, отзывчивым, романтичным, усидчивым. В нем уживались острый ум и, — девушка взгрустнула, — воинственность. Он умел побороть страх, умел воодушевить и направить. Но я не ценила Неаса, использовала, влюбила в себя. И, — Лисандра вертела фигурку в руке, — только после его смерти поняла, как сильны были мои чувства. Я пообещала себе, что понесу его мечты в себе.
— Ты здесь из-за этого? — Фэй положил подбородок на ладонь. — Или тебя снедает вина за то, что оставила ребенка в руках врага?
Девушка вздрогнула.
— Ты все думаешь, как бы поступил Неас в таком случае, и он вряд ли бы оставил сына в Ферксии.
— Я не могла забрать Лиама! — вспыхнула Лисандра и вскочила с места. — Видящая убила бы его! — Она бросила фигурку в стену. — Лиам заслужил, — девушка сглотнула удушливый ком, — заслужил достойной жизни, а не скитаний по лесам и горам.
— Но ты не ожидала увиденного, вернувшись в Ферксию много лет спустя, я прав? — Фэй откинулся на спинку и слегка склонил голову на бок. — Ты подписала ему смертный приговор.
— Гидеон обещал, — слезы покатились по разгорячённым щекам, — он обещал, что позаботится о Лиаме. — Девушка закрыла лицо и зарыдала, упав в кресло. — Он обещал, — повторяла она. — Обещал.
Нечеловеческая часть души Лисандры будто наблюдала со стороны. Она стояла напротив и видела перед собой Лию. Теперь девушка понимала, какую боль испытывает любая мать, потерявшая ребенка. Она думала, если поступать как Неас, она выстоит, выпутается из хитроумных сетей ведьм, освободит сына и тяготы не сломят ее, но молчаливое горе пронизывает душу, опустошает, словно засуха золотые поля. Впервые Лисандра дала волю слабости, оплакивая Неаса и Лиама.
— Я испугалась. — Девушка вытерла слезы. — Я испугалась собственного сына.
Фэй подошел к Лисандре и опустился перед ней. Он прикоснулся к ее щеке.
— И ты так просто сдашься? Оставишь мальчика на произвол судьбы?
— Он убьет меня. Ферксия взрастила в нем ненависть к фэй и остальным народам. Я не вижу выхода.
— В таком случае, что сделал бы Неас?
Лисандра растерянно захлопала глазами.
— Но ты же сказал…
— Никто не должен поступать как кто-то другой, — фэй накрыл ладони девушки своей, — но порой даже мертвецы могут дать дельный совет, ведьмочка.
Лисандра решительно взглянула на древнего.
— Он бы устроил Лиаму трепку.
Фэй кивнул и отошел. В его руках появилось искусное копье с тонким и блестящим лезвием. Гигант взмахнул оружием и рассек ткань реальности, откуда послышался детский плач. Затем фэй просунул внутрь руку и достал оттуда ребенка. В руках трехметрового великана человеческое дитя казалось таким незначительным, и Лисандра вдруг осознала насколько люди и низшие фэй далеки от древних.
Фэй протянул ребенка Лисандре.
— Мы направляем — не забираем. Неважно эльф ли это иль человек, для нас все вы дети, которым изредка нужна помощь. Мы не бесчувственные, просто другие. — За спиной древнего стена превратилась в широкий портал.
— Ты знал, что я приду, так ведь?
— Прошлое — наш учитель, оно не должно отражаться на настоящем. Все еще можно исправить. Перестань убегать и запомни: мать-природа не смеет лишать сил тех, кто принимает себя, тех, кто бьется до конца во имя мира и гармонии. Не вини себя.
— Спасибо, принц, — ответила Лисандра, покачивая младенца.
— Еще увидимся. — Могучий гигант озорно подмигнул и растворился в портале.
…После разговора с фэй, Лисандра сразу же покинула игровой дом. Постояльцы будто бы и не слышали шума со второго этажа. Два купца и Фрэд терпеливо ждали за стойкой. Увидев ребенка на руках Лисандры, Фрэд отвернулся и попросил трактирщика подлить еще пива.
Когда колдунья добралась до гостиницы, за столом в окружении женщин ее уже ожидала Лия. Те успокаивали безутешную девушку, пока на пороге не появилась Лисандра.
— Мира! — Лия подбежала к колдунье и приняла малышку из рук. — Спасибо, спасибо тебе! — Она целовала дочку и плакала от счастья.
— Пустяки. — Лисандра устало улыбнулась. — Береги ее.
Девушка выпила стакан воды и пошла к лестнице.
— Ты видела Фрэда? — вдруг спросила Лия. — Он вернется?
Лисандра не могла поверить своим ушам. Как можно ждать человека, который предпочел игру своей семье и продал дочь фэй? Она прикрыла глаза от переполняющей ее обиды. «Столько сил потрачено, столько крови и пота пролито, чтобы вернуть надежду горюющей матери. Для чего все это?». Теперь она еще больше убедилась в том, что люди — самые странные создания, живущие на просторах этого мира. Сегодняшняя ночь показала, насколько Лисандра далека от понимания природы человека.
— Нет, он не вернется.
«Быть фэй порой все же лучше».