2152 год Новой эры. Хоэнтвиль — столица Ферксийской Империи.
Пожар. Разрушения. Боль. Хоэнтвиль пылает в огне междоусобной войны. Ферксийцы с упоением убивают друг друга: брат идет на брата, сын на отца. Единство утеряно, восстание провалилось. Верные императору гвардейцы и жители сминают шаткие ряды защитников свободы, мирной жизни. Пути отхода перекрыты; тлеющий уголек надежды погас.
— Предатели! Убить их! — с покрасневшими от злобы и ненависти глазами вопит толпа. — Казнить! Император покарает вас!
— Слава Оттону! — кричат ликующие воины. — Пленных не брать!
Грязные, напуганные мальчишки продолжают сжимать башенные щиты со стертым гербом империи. Их глаза полны решимости; они готовы умереть за свои идеалы. Храбрые, стойкие, верящие в мир юнцы через страх, через боль, через слезы выставляют пики вперед.
— Мама, — шепчет один из них надломленным голосом. Едва ли он пережил двадцатую зиму. — Прости, — рука с оружием дрожит, — прости меня.
Звучит боевой горн. Под громоподобные звуки посреди несгибаемого воинства взмывает ввысь новый флаг — сияющее солнце с крыльями ангела. Недовольный гул кровожадной толпы усиливается; плевки летят в сторону мятежников; гвардейцы приготовились пойти в последнее наступление.
— Стоим до конца! — ревет в ответ командир восставших.
Маркус. Он стоит в первом ряду, по его бороде стекает кровь, лицо исполосовано мечами. Великий воин, славный предводитель и верный соратник, который решил погибнуть, отстаивая забытые империей принципы. — Кто мы?!
— Войны! — кричат в ответ мальчишки.
— Я не слышу! Кто мы, мать вашу?!
Страх сходит с лиц гордых ферксийцев. Все как один проревели:
— Войны!
— За что мы бьемся?
— За свободу!
Маркус опустил покореженное забрало.
— Мы не бежим от смерти! — Он стучит древком о камень. — Мы не дрогнем перед фанатиками! — Стук стал громче и яростнее. — И нас не страшит Создатель, — полушепотом добавил ферксиец, выставив копье.
Терпение преданных Оттону людей иссякло. Никто не вправе порочить имя великого императора! Разгоряченные гвардейцы вместе с озверевшими жителями бросились в самоубийственную атаку. Ни строя, ни плана, ни взаимопомощи. Необузданная сила многотысячной толпы неслась навстречу мятежникам.
— Смерть вшивым предателям! За императора!
— Покажите этим псам железную волю сынов Ферксии! Сомкнуть щиты!
Армии столкнулись.
****
1271 год Новой эры. Неподалеку от Жемчужины.
— Господин? — Темный эльф коснулся плеча Посредника.
Ферксиец нехотя открыл глаза. Сон не принес покоя, лишь новые кошмары. Все еще уставший он встал с постели, умылся, поглядел в грязное зеркало. Вздулись мешки под глазами, но глаза стали злее, а щетина приобрела свинцовый блеск. С каждым днем он ощущал, что жизнь по крупицам уходит, оставляя пустую оболочку. От былого свирепого война не осталось и следа.
Посредник оперся руками о чан с водой, опустил голову и прислушался к стуку сердца. Тишина.
«Надо уже перестать надеяться».
— Что нового, Укаре? — Он развернулся к телохранителю, тряпкой стряхивая холодные капли с жилистой шеи и плеч. — Неужто кто-то жив остался?
Эльф покачал головой.
— От города камня на камне не осталось, — на ломаном ферксийском ответил он. — Если Поллукс или кто-то еще уцелели, то благодаря магам. Я принес дурные вести. — Эльф кинул на стол окровавленный медальон. — Рата мертв. Тело изрезано уже после смерти.
Посредник взял воинский знак и покрутил в руке. На нем красовалась руна «Кво» — око, укрытое ветвями, — принадлежность эльфа к школе Ищущих путь. Обычный смертный не смог бы разглядеть последователя Пути. Посредник нахмурился, сжал медальон в кулаке.
— Как изрезали тело?
— Разделенный на три части круг. — Укаре ткнул себя в грудь. — Прямо тут. Одна часть — капля, вторая — солнце, а третья… — Он задумался. — Не знаю, на что это похоже.
— Небо, — ответил Посредник. Сомнений нет — Конрад пришел по его душу. Ферксиец сурово посмотрел на телохранителя. — А Никс? Он жив?
Укаре кивнул.
— Даже больше. Он собрал небольшой отряд. Сейчас они на побережье, залечивают раны.
Посредник искренне удивился.
— Да? Вот уж не думал, что Никс сможет терпеть возле себя живых людей. А кто там, если не секрет? — Ферксиец налил в кружку воды.
— Дворф-пиротехник, женщина с татуировками на руках и мальчишка с повязкой на глазу. На вид иллариец.
Посредник поперхнулся.
— Кха-кха, мальчишка?! С птицей?
— Небольшой белый сокол…
— Дерьмо! — Посредник быстро накинул на себя рубаху и сапоги. — Где мой сюртук? Укаре!
— Вчера вы хотели бросить его в огонь, господин, потому что он провонял дымом. Сюртук снаружи, проветривается.
После взрыва Посредник был вынужден ненадолго залечь на дно. Обветшалый дом в глухой чаще, покрытый мхом и плесенью, виделся ему неплохим убежищем, а из-за непредвиденных случайностей отдых пошел насмарку. На всем континенте проживают тысячи людей и нелюдей, но Никс неведомым чудом умудрился встретить именно этого мальчишку! Именно этого чокнутого гнома и дикарку с Пламенных островов! У судьбы скверное чувство юмора.
Ферксиец упал на четвереньки, заглянул под кровать, приподняв простынь. Клубы пыли полетели в лицо.
— Тьфу ты! — Он сплюнул. — Гадость какая! Где портупея и револьверы? Укаре!
Эльф и бровью не повел.
— Вчера вы хотели выкинуть их в самый глубокий ров, господин, потому что у них заклинил механизм. Я все смазал. Они дожидаются вас на веранде.
Что б его, этого эльфа! Хоть бы раз сделал что-нибудь не так! Нет же, он и ночной горшок вынесет, если попросить.
Недовольно бормоча проклятия себе под нос, Посредник вышел на веранду. Лучи утреннего солнца весело пробивались сквозь зеленые кроны, роса искрилась, высыпала на листьях и травах, блестела серебром на паутинках, птицы насвистывали звонкую мелодию, приятный ветерок щекотал лицо, как распустившиеся волосы молодой девушки. На миг ферксийца охватило спокойствие, будто он снова стал живым. Глубокий вдох; глаза прикрыты. В памяти всплыли яркие воспоминания былой жизни: семья, боевое братство, вера в будущее. Прошлое стало реальным, а все остальное — дурной сон, шутка Создателя. Как хорошо…слышен стук в груди, отец с улыбкой ждет у порога, мама готовит ужин, сестра хвастает новым ухажером. Да, вот сейчас он откроет глаза и — все как прежде…
Блеск в серых глазах потух, взгляд стал удрученным. Костяшкой большого пальца Посредник утер одинокую слезу. Стоило ли продавать душу ради спасения дома? Достоин ли он спасения? Истлела вера в людей, в их путь и устремления.
Ферксиец посмотрел вдаль. Огромный столб черного дыма возвышался на месте Жемчужины. За одну его дом, превратился в кладбище, по следу идет заклятый враг, глупого мальчишку втравили в неприятности, Никс вышел на след…Нет уж! Сколь трудным не был бы путь, сломить истинного сына Ферксии невозможно. Эгона ждет забвение, а обещание старому другу не будет нарушено.
Посредник нацепил портупею, сорвал с гвоздя сюртук и решительно надел его, по старинке закатав рукава. Револьверы лежали на ветхом столике. Изумительная работа дворфийских мастеров: особую сталь покрывали руны против чудовищ, барабаны заряжены чародейскими пулями (один выстрел прошибает даже латы), резная рукоять из красного дерева. Смазанные, начищенные до блеска и готовые сокрушить любого врага. Ферксиец взял в руки волшебное сокровище; металл засиял от прикосновения.
Он пристегнул револьверы и провел рукой по волосам. Стоп!
— Укаре!
Эльф появился за спиной Посредника.
— Да, мой господин.
— Где моя шляпа?
Укаре остался невозмутим.
— Вчера вечером вы велели разодрать ее на части, потому что она натерла вам лоб, но… — Эльф нырнул за порог и через секунду появился вновь — со шляпой в руках. — Она вам еще пригодится.
Посредник ворчливо принял дар и тотчас нахлобучил на голову.
— Вот теперь я готов.
— И куда мы направимся?
Ферксиец дерзко улыбнулся.
— Конраду пора преподать урок, а потом, — сильный порыв ветра раздул полы сюртука, — Никсу понадобится помощь.
— А вы не боитесь, что он убьет вас?
Громкий смех разнесся по округе:
— Ах-ха-ха! — Посредник чуть надвинул край шляпы на глаза. — Пусть попробует.
****
2152 год Новой эры. Хоэнтвиль — столица Ферксийской Империи.
Избавление. Освобождение. Триумф. Хоэнтвиль пылал в огне очистительной войны.
Подлые предатели обрушили мощь армии на императорский дворец. Братский народ истребляет друг друга, но сердце не трепещет, не сжимается от горечи и тревоги. Разум заботят сладкие обещания ведьмы.
Алый от крови клинок вновь опускается; отсеченная голова мятежника катится по дороге.
«Так вам и надо».
Их кличи: «За свободу!», «За Ферксию!» пробуждают чудовищную ненависть. Ее не сдержать. Она гонит и гонит вперед, словно морковь глупого осла. Где вы были все эти годы? Почему сейчас, когда все разрушено, вы решили сразиться?
«Глупцы. Оттона не остановить. Он всемогущ, а теперь и всеведущ».
Омерзительный флаг с ангельскими крыльями поднимается над шеренгами мятежников. Как же они не понимают: Ферксия возвысилась благодаря силе, жесткому подчинению и страху. Мир? Это детская сказка, где все прислушиваются друг к другу. Только сильный достоин править, только сильный заслуживает жить, потому что таков закон природы — выживает сильнейший.
Еле слышный шепот раздается в глубинах сознания:
«Правильно, ненавидь их, презирай их, исполни свое предназначение…».
Кольцо на пальце обжигает, испускает пурпурный туман. Те, кто бьются рядом, умирают даже от слабого вдоха. Это цена за желание вернуть душу из мира мертвых — стать носителем проклятия, острием кинжала, гончей войны.
Меч погружается в тело мятежника. Мальчишка корчится на длинном лезвии. Рукоять проворачивается; в глазах предателя видится отчаяние. Он пытается что-то сказать, но на губах появляются лишь пузырьки крови.
«Вы плата за мою семью».
«Да-а, теперь Гретта в безопасности, Курт. Бесподобная роль, малыш, бесподобная».
Звуки горна. Онемевшая рука опускается от усталости; доспех в крови; лицо тоже. Подкрепления ринулись зажимать мятежников в тиски. Вдалеке слышен гул механизма закрывающихся врат. Восстанию конец.
— За императора! — кричит толпа. — За Оттона и империю!
— Смерть предателям!
— Казнить! — громко визжит женщина со стальной трубой в руке.
Гвардейцы окружают остатки войска. Они грозно выставляют копья и алебарды. Толпа ликует, требует расправы. Командир вражеской армии кричит в ответ:
— За что мы бьемся?
— За свободу! — вторят верные ему ферксийцы.
«Свободу? Наивные простаки. Вы все сдохните тут. Все до единого! А Гретта будет жить».
Гретта…
Ее имя заставляет усомниться на миг.
«Помни о своем обещании, иначе все умрут».
Гвардейцы ровным строем идут в решительное наступление. Люди за их спинами подбадривают своих защитников, проклинают врага и восхваляют Оттона. Это триумф Ферксии, новая ступень к величию и процветанию. Мышцы вновь наливаются силой; рука с клинком взмывает вверх.
— Покажите им свою ярость!
Армии столкнулись.
****
1271 год Новой эры. Неподалеку от Жемчужины.
— Вставай. — Сильная рука хлопает по плечу. — Пришло послание.
— Еще раз тронешь меня, отрежу руку, — не открывая глаз, равнодушно ответил Конрад.
Эрик. Раньше это имя вызывало восхищение, трепет. Сейчас же нет ничего, кроме бездонной пустоты, однако в глубине души осколок былой жизни все еще ощущает. Ощущает возмущение, недовольство. Или это просто воспоминания о чувствах?
Конрад поднялся с земли, посмотрел на небо. Солнце взошло, легкий ветерок обдувает лицо, птицы щебечут. Много лет назад рассвет бодрил, придавал уверенности, вселял надежду, а сейчас…сейчас бесцветные глаза видели такой же бесцветный мир: все серое, прогнившее, безжизненное. Вместо пения — завывания, вместо тепла — могильный холод, вместо улыбок и веселья — звуки раздираемой плоти. Как не сойти с ума от голосов в голове?
— Что за послание?
Эрик протянул небольшой сверток. Содержание не вызвало никаких чувств.
«Хозяйки готовятся к ритуалу. Надо поспешить отыскать Посредника и забрать артефакты».
— Ты знаешь, где может прятаться Посредник?
Эрик поскреб лысину.
— Если только в разрушенном доме. Он в одном-двух переходах отсюда.
— Веди.
— Но я еще не поел… — заныл гигант.
Конрад взглянул на котелок над огнем. Пища? Да, смертные должны есть и спать. Он постоянно об этом забывает. Двадцать лет назад он съел свой последний ужин — печеный картофель с прожаренным куском мяса. Поросенок, кажется. Интересно, почему он это помнит?
— Тебе хватит получаса?
Эрик кивнул с набитым ртом.
Ферксиец оставил товарища и побрел в сторону лесного озерца. Он не мог оценить природную красоту, но у воды ему было проще собраться с мыслями. Вода успокаивала, открывала дорогу воспоминаниям.
Бывший капитан встал на колени на песчаном берегу; гул в голове стих. В академии так называли офицерскую медитацию. От ферксийской муштры не так-то просто избавится, даже после смерти. Он посмотрел на прозрачную, неподвижную гладь. Отражение омерзительно ухмыльнулось.
— О-о-о, кто это тут у нас? Оловянный солдатик на побегушках у трех старых развалин.
— Вот и ты — надоедливый голос из прошлого. Снова пришел позлорадствовать?
Отражение захихикало:
— Хе-хе, да как я могу? Просто вспомнил изумительный вкус печеного картофеля. Как, кстати, самочувствие? Хорошо питаешься? Ах-ха-ха! — Отражение оскалилось. — А спишь как? Кошмары не мучают?
— Зачем ты пришел?
— Как зачем? — возмутился двойник. — Из жалости конечно! Я же часть тебя, кретин. Нет! это ты часть меня.
Конрад потряс головой.
— Уходи. Я хочу побыть один.
— Нет, не хочешь. — Двойник стал серьезным. — Мы части одного целого. Ты хотел забвения, вот и получил. Из-за жалости к себе мы теперь «такие». Ну да, ты обладаешь несравненной мощью, впрочем, оно того стоило?
— Ты ложь. — Конрад закрыл глаза. — Просто призрак.
— И я нужен тебе. Вот почему ты приходишь к воде. — Двойник сощурился. — Чтобы увидеть лицо. Истинное, живое…
На воду опустились утки; рябь исказила отражение: теперь Конрад глядел на равнодушную статую. Ни один клинок не ранит его, ни один яд не свалит с ног, ни одна морщинка не появится на безупречном лице. Воистину, он еще на шаг приблизился к совершенству. Скоро воспоминание уйдет, и настанет покой, который ему обещали. Но прежде нужно исполнить клятву.
Конрад поднялся, потирая алый рубин на рукояти.
— Спи и не вмешайся, жалкий трус.