Ки Сан сновал с тарелками, ставя на каждую кучку водорослей, а потом повернулся к нам и мрачно сказал:
— Если кто уронит тарелку, я разделаю ее самым тупым и ржавым ножом, ясно?
Мы кивнули и сказали:
— Хай, — Эми дрожала, и взгляд Ки Сана смягчился.
Мы осторожно пошли в двери, что открыл для нас Ки Сан, нас встретили радостными воплями. Многие мужчины и женщины уже разлили сакэ, у многих были красные щеки.
Чийомэ-сама сидела в центре главного стола, Миэко была слева, а с другой стороны еще одна женщина. Рядом с Миэко было пустое место с миской и старыми палочками. Я не могла представить, что кто-то не услышал этот гонг, так кого не хватало? Миэко положила рис в миску опаздывающего.
Масугу-сан сидел справа от леди Чийомэ, рядом с ним — его отряд. Братишки и Аимару были в конце стола мужчин. Аимару улыбнулся мне, пока я ставила тарелку на его стол.
Он хотел что-то сказать, но я услышала громкий голос с другого конца зала:
— Посмотрите на новеньких! Такие крохи! Конечно, они зовут одну Белкой! — женский стол хохотал.
Голос исходил от одной из девушек в синем, что сидела дальше всех от леди Чийомэ. Там сидели Шино и Маи, юные посвященные. У Шино был широкий нос, словно кто-то ударил по нему сковородкой. Лицо Маи было острым в каждой черте. Я подозревала, что Ки Сан звал ее Лисой или как-то похоже.
— Белка, — рассмеялась Маи, и Шино фыркнула.
Фуюдори, старшая с белыми волосами, улыбалась, но холодно и неодобрительно.
Зазвучал голос Масугу-сана:
— Мурасаки-сан маленькая, это так. Но даже кроха-белка дерется яростно, если ее довести, — он улыбнулся девушке. — Думаю, женщины Полной луны знают, что это так, лучше других.
Маи и Шино выглядели так, словно их ударили.
Заговорила Миэко, ее голос был тихим и приятным, но глаза пылали, пока она наливала вино леди Чийомэ и отсутствующему гостю.
— Приятно знать, что мужчины, посещающие Полную луну, выучили этот урок, — она посмотрела на меня, но говорила не мне.
— Ха! — рассмеялась леди Чийомэ, подняв палочками кусочек мяса. — Я говорила, что с ними двумя тут будет веселее!
Старшие женщины в форме мико расхохотались. Миэко просто улыбалась, а Масугу покраснел.
Я махнула Аимару и поспешила на кухню с тремя пустыми бутылками рисового вина.
Когда я вернулась, Тоуми уже принесла вино мужчинам, так что я пошла к женскому столу.
— Сюда, Рисуко! — позвала самая младшая из посвященных. — Нравится разносить еду? — сказала она, щеки ее были красными.
— Сама узнаешь, Маи, — сказала Фуюдори, — ведь ты будешь тут работать в обед.
Рядом с беловолосой девушкой рассмеялись две женщины.
— Я не боюсь солдат, — неразборчиво сказала Шино.
Лицо Фуюдори побелело, почти став таким же, как ее волосы.
— Я не боюсь. Но нужно быть настороже, — я подумала о том, как ее волосы побелели. Нападение на деревню. — Разве всем нам не нужно?
— Разве всем нам не нужно? — кривлялась Маи. Шино фыркнула.
— Это горох? — спросила у меня Фуюдори, отвернувшись от пьяных девушек.
— Ох, нет.
Она вскинула брови.
— Нет, Рисуко-чан?
— Нет, нет, спасибо, Фуюдори-семпай, — капля пота стекла к моему рту. — Это соевые бобы.
— О, — улыбка Фуюдори осталась, но она смутилась, и мне, к удивлению, даже нравилось, что из-за меня ей неудобно.
Я забрала пустую миску с конца стола и вернула на кухню, чтобы наполнить кимчи.
Ужин длился, мы носили все больше сакэ, женщины леди Чийомэ, ее куноичи, стали дразнить солдат. Я видела, как так делают некоторые женщины в нашей деревне, солдаты отзывались грубыми шутками на это.
Но тут мужчины боялись отвечать. И чем тише становился отряд Масугу-сана, тем грубее вели себя женщины. Ужин закончился, и женщины уже говорили такие комментарии, за которые их побили бы солдаты Имагавы в нашей деревне. Но эти женщины пользовались тишиной.
Я начала вытирать стол мужчин и склонилась к Аимару.
— Как ты? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Уже лучше. Я был голоден, но… О, ты ведь еще не ела, да?
Я тряхнула головой. Только разговоры скрывали шумом урчание в моем желудке от остальных почти весь ужин.
— Так сложно не мочь ни с кем поговорить, — сказал он. — Здесь жизнь не так и отличается от жизни в храме, но даже там были друзья, с которыми я мог порой поговорить.
Я улыбнулась.
— Это до поры, пока мы не станем посвященными.
— Как ты это сделаешь?
— Без понятия.
— Ну, — сказал он, улыбаясь в ответ, — надеюсь, это будет скоро.
Мы с Эми и Тоуми начали убирать оставшиеся пустые тарелки, зазвенел колокол. Шум утихал, как огонь под дождем.