— Не таким известным, — фыркнула она. — Ученика не было, и он научил дочь использовать кисть? Какая трата. А что за лохмотья на тебе?
— Он… умер. Мама с трудом… — задыхалась я. — Он был хорошим писцом… Но это больше… не нужно никому… Зачем фермерам буквы?
Мы быстро двигались мимо тропы, что вела домой. Ах, мы пошли по длинному пути в деревню.
— Да, — он была довольна собой. — Думаю, здесь это понадобилось бы только лорду Имагаве, в такой-то глуши. Не отставай, дитя.
Я уже потела, хоть было холодно. Запах грядущего снега был кислым. Слуга сзади, который был меньше того, которого леди назвала Братишкой, шел со мной наравне. Не поворачивая головы, мужчин издал низкий лай.
И они замедлили ход, чтобы я поспевала. Я благодарно посмотрела на слугу сзади. Не знаю точно, но все же мне показалось, что он подмигнул.
Я видела сквозь щели в паланкине замок лорда Имагавы. Знамена свисали с крыши, и я не видела до этого там синих и красных. Старушка проследила за моим взглядом.
— Да, удручающая гора камней, не так ли?
Я не знала, как на это ответить. И она не ожидала ответа.
— Так ты забиралась, чтобы заглянуть в окна? — она пристально смотрела на меня. Я кивнула. — Очень интересно, — она цокнула языком. — А сегодня? Не думаю, что ты увидела сегодня что-то интересное.
— Лорд Имагава, — задыхалась я. — Солдат. Смотрели… рисунок.
Ее глаза расширились.
— Ты можешь видеть так далеко? Ты даже рисунок разглядела.
Зеленые квадраты, окруженные квадратами поменьше красного и синего цвета. И в квадратах словно были натыканы маленькие сосны. Я кивнула.
Дама снова улыбнулась, напоминая старую свинью, нашедшую отличный пруд. И эта улыбка пугала еще больше.
Тут мы вышли на главную дорогу. Я была уверена, что мы пойдем направо, к деревне, к моему дому и маме, и тогда будет понятно, почему она задает вопросы.
Но паланкин повернул налево.
Я растерянно остановилась.
— Стоять! — завопила дама. Братишка и подмигивающий слуга замерли. — Идем, девочка.
— Но…
— Я же просила идти рядом со мной, дитя, — она даже не смотрела на меня.
— Но… деревня?.. — я указала на дорогу, по которой ходила почти всю жизнь, на мост, который виднелся за деревьями и вел к моему дому.
— Глупая Рисуко. Вниз! — мужчины опустили ее на перекрестке. Она посмотрела на меня. — Ты не вернешься туда. Твоя мама продала тебя мне этим утром, — она склонилась и крикнула. — Вперед!
2
В круге
Я попятилась. Я думала, если я вообще могла думать, что можно спрятаться под мостом, там в перепутанных ветвях я часто укрывалась. Никто не смог бы найти меня там. Конечно, кроме отца.
Я не успела даже шагу сделать к тропе, ведущей к мосту и домой, как рука, большая, как дыня, вцепилась в мое запястье. Великан с кличкой Братишка смотрел не с угрозой, но и не дружелюбно. Свободной рукой он развязал пояс, что оказался длинной лентой, его деревянный меч упал на дорогу. Он повернулся к паланкину и спросил:
— Запястья?
— Посмотрим, — сказала старушка и ухмыльнулась мне. — Мы можем сделать это по-разному, Рисуко. Ты можешь прийти моим гостем, и тогда он обвяжет твою талию, чтобы ты не… потерялась. А можешь прийти узницей, и тогда он свяжет твои руки, чтобы ты не сбежала. Или можешь прийти моей вещью, и тогда он перевяжет тебя и положит на подставку паланкина. Как нам поступить? — ее лицо казалось добрым, несмотря на угрозу, а взгляд сверлил меня. — Ну?
Я посмотрела на мужчин с каменными лицами, отчаянно взглянула на тропу к деревне. Братишка все еще держал меня за руку, и я знала, что не вырвусь. Горло сдавило, но меня охватило ужасное облегчение. Я снова посмотрела на даму, а ее фальшивое выражение лица еще было там, и перевела взгляд на теплое и большое лицо Братишки. Я пробормотала:
— Гостем.
— Отлично, — сказала дама, Братишка привязал один конец к моей талии, поднял свой меч, а другой конец вручил своему товарищу, который скривился мне, будто в улыбке. — Хватит мешкать, — рявкнула дама. — У нас дела. Идем!
Мы уходили все дальше от моего дома, я спотыкалась и смотрела, как тучи сгущаются над нами и долиной, закрывая полуденное солнце.
* * *
Я не чувствовала ног, но не от холода. Не только от холода. Матушка продала меня. Я никогда не увижу ее или Усако снова. Я шагала за паланкином, потрясение превращалось в холодную ярость, а потом в страх. Кто эта леди, получившая меня?
Всадник Имагавы промчался мимо нас в противоположную сторону, обрызгав грязью мои уже промокшие и грязные ноги.
Желудок под веревкой заурчал. После лазания и ходьбы я устала и проголодалась сильнее, чем когда-либо.
Мы шли по главной улице Соснового берега, и я заметила мальчиков чуть старше меня, несущих корзины сушеной рыбы по дороге. Они остановились и поклонились, пока мы проходили мимо них, и в их глазах было только благоговение. Я поняла, как мы выглядели со стороны: два огромных слуги несли элегантную леди в паланкине, а тощая девочка в лохмотьях шла за ними на веревочке, как коза.
А вот отряд солдат с тревожными лицами даже не взглянул на нас.
Мы приблизились к гостинице в центре города. Две девушки с эмблемой белого диска на их зимних одеждах вышли на улицу и проводили нас во двор.
— Леди Чийомэ, — сказала служанка приятного вида. — С возвращением. Вижу, вы хорошо поохотились.
— Да, — сказала леди, Братишка помог ей вылезти из ящика. — Я смогла поймать белку.
Служанки посмотрели на меня, словно я была на самом деле трофеем охоты.
— Ее зовут Рисуко, — рассмеялась леди. — Братишка, можешь развязать ее. Уверена, наша гостья не сбежит.
Меньший из мужчин подошел ко мне и развязал узел на талии. Теперь он точно улыбнулся мне.
Стены во дворе были высокими, но они были бревенчатыми, и если бы я была одна, я бы забралась на крышу, но…
— Я хочу убраться отсюда. Имагава нервничает. Мы уходим, как только я хоть немного поем. Миэко, дай ей переодеться во что-то получше этих лохмотьев, а потом отведи к остальным и накорми.
Еда.
Служанка кивнула, и леди Чийомэ посмотрела на меня, пронзая ледяным взглядом, как до этого в лесу.