— Бутон бамбука.
Мы повторили за ней, подняв невидимый шар над головами.
Миэко шагнула к нам, подняла другую ногу и опустила ее и руки.
— Ключ к Небесам.
Мы повторяли, и Тоуми снова сделала быстрее нас. Ее ухмылка вскоре перестала меня тревожить. Стало ясно, что дело было не в скорости движений, ведь чем сильнее спешила Тоуми, тем медленнее становилась Миэко, перетекая из одного движения в другое, и нельзя было понять, где кончалось одно движение и начиналось другое.
И мои мысли были поглощены. Времени между движениями было немного, и хотя они были медленными и плавными, и в них не было смысла, я не успевала думать о Тоуми вообще.
Танец. Это был танец. Мы учили другие танцы здесь, и я их узнавала, и мы использовали их при изучении церемоний и песен. Этот танец был медленным, я такого никогда не видела.
Я была потрясена, ведь это и не было танцем, и после какого-то времени повторений медленных движений руками и ногами мне начало казаться, что я знаю движения, словно могла предсказать их. Миэко вела нас к следующим взмахам руками, шагам и взмахам ногами.
Урок продолжался, и я поняла, что хотя Тоуми спешила, я всегда предсказывала движение, что начинала показывать Миэко, и доходила я до конца раньше Тоуми.
Я привыкла к этому танцу? Мне казалось, что я помнила его из другой жизни, он напоминал и об отце, успокаивая.
Мы двигались, и я вспомнила голоса в лесу. Масугу-сан? А чей другой голос?
Миэко вернулась к первой стойке — Два поля — ноги на ширине плеч, руки перед животом.
— Еще раз, — сказала она и повела нас обратно по рисунку движений, что были мне удобными, как шаги и лазание по дереву.
* * *
Она восемь раз повторила с нами движения, и через какое-то время Эми и Тоуми начали двигаться с нами, а не ожидать движения. В конце Миэко замерла в изначальной стойке, но не сказала продолжать, а встала ровно с руками перед бедрами и поклонилась. Мы поклонились ей, словно были ее зеркалом. Это чувство пугало — двадцать человек двигалось как одно целое. Мы выпрямились.
Было слышно лишь треск хвороста в огне.
Миэко безмолвно ушла, а с ней и Братишки. За ними плелся Аимару.
Остальные вернули конюшне обычный вид. Мы закончили, и приехал Масугу-сан, его конь была в поту и грязи. Глаза его сияли, как не было уже несколько недель.
* * *
Как только мы вышли из конюшни, Тоуми прорычала:
— Что за бред это был?
Маи и Шино оттащили ее в сторону и зашептали, стараясь, чтобы старшие не услышали их, а тем было все равно. Одна из куноичи с мрачным видом цокнула языком и повернулась к главному залу. Выглядя как побитая собака, Тоуми побежала на свое нелюбимое место в Полной Луне, на кухне.
— Ну, — прошептала Эми, пока мы шли за Тоуми, — думаю, она могла бы спросить вежливее, но и я была растеряна. Ты знала движения. Ты знаешь, что это?
Я покачала головой.
— Не знаю, откуда я знала этот танец, или что это было. Просто… я понимала, что она от нас хотела.
Эми остановилась и посмотрела на меня, хмурясь. Конечно, Эми всегда хмурилась, так что было сложно понять, о чем она думала.
— Ты этого никогда не видела.
— Нет. Я так не думаю.
Эми кивнула, но пока мы шли к Ки Сану, она продолжала хмуриться.
22
Суп из перьев
На следующий день после обеда мы с Эми уносили остатки курицы в яму с мусором, когда услышали за нашим общежитием шипение. Мы моргнули, переглянулись, едва думая после долгих часов разделки птиц.
— Эми! Мурасаки! — голос принадлежал Аимару, он шептал как можно громче.
Переглянувшись снова, мы с Эми огляделись. Снега не было уже неделю, но в горах было очень холодно, все были в помещениях, позакрывали ставни. Я пошла к Аимару.
Наш друг был в куче одежды, так что едва мог согнуть руку, чтобы махнуть нам.
— Ты выглядишь глупо, — сказала Эми, но почти не хмурилась. Он напоминал тряпичную куклу.
— Очень смешно, — сказал он, мы с Эми тихо засмеялись, но не могли прикрыть руками рты, ведь держали корзины, полные костей, перьев, внутренностей и клювов. — Эй, я ждал вас вечность, а тут холодно!
Мы снова рассмеялись. Это было плохо с нашей стороны, но после всех странностей смеяться было приятно.
— Прости, Аимару-сан, — сказала я со смешком и низко поклонилась, но так, чтобы не рассыпать мусор.
— Ладно-ладно! Я давно хочу поговорить с вами! Но если вам так весело, то мне не о чем с вами говорить, — проворчал Аимару, и я постаралась взять себя в руки. Эми пришлось для этого прикусить щеки. Он посмотрел на наши корзинки. — Что вы делаете?
— Ну, — проворчала я, — мы разделали тушки милых куриц, чтобы у вас был ужин, а теперь несем то, что Ки Сан посчитал несъедобным, в мусорную яму.
Аимару нахмурился, и это ему не подходило.
— Хочешь суп из перьев, Аимару? — спросила Эми. — Уверена, мы с Мурасаки можем сделать его для тебя.
Он фыркнул, уже не хмурясь.
— Не сейчас, спасибо.
Эми усмехнулась, так мне показалось, и сказала:
— Стыдно. Но я буду ждать, когда ты начнешь есть все.
Вздохнув, Аимару сказал:
— Скоро начну. Братишки так меня тренируют и заставляют работать, что я готов обедать еще до рассвета.