— Эм, нет, миледи, — ответил Аимару. — Фермер сказал, что ему сказали не убивать их.
— Сказали? — леди Чийомэ повысила голос, но улыбалась. Аимару, казалось, упадет в обморок. — Странно. И кто ему так сказал?
Послышались смешки, но в этот раз Чийомэ их не останавливала.
Аимару сглотнул.
— Н-не знаю, госпожа.
Я видела, что Эми все еще хмурится, глядя в землю. Ее губы тихо двигались. Леди Чийомэ издала сухой смешок:
— Думаю, кто-то все же должен их убить. Новички.
— Да, Чийомэ-сама, — сказали мы втроем, даже на уроках музыки у нас так дружно не получалось.
— Избавьте юношу от проблемы и сделайте куриц готовыми для Ки Сана.
— Но…? — вырвалось у меня. После того, как я видела убийство двух мужчин, я не могла трогать куриц.
— Делайте. Сейчас.
— Да, Чийомэ-сама, — сказала я. Эми и Тоуми были моим эхом. Мы подошли к Аимару, он хотел что-то сказать, но я покачала головой. Эми и Тоуми подняли шест с его плеч, и мы пошли к кухне.
— О, нет, — сказала леди Чийомэ. — Ки Сан суеверен, на кухне убивать нельзя. Это он просит делать снаружи. Говорит, духи животных проклинают пищу, и всякие глупости.
Я посмотрела на девочек. Тоуми была мрачной, но не смотрела ни на кого. Ее губы были так сжаты, что побелели.
Эми кивнула и повернулась к леди Чийомэ:
— Нам убить их здесь, госпожа?
— Отличная идея, — сказала Чийомэ. — Отсюда злые духи куриц до кухни не достанут.
— Да, госпожа, — сказала Эми, уголки ее губ опустились.
Я посмотрела на ближайшие клетки под пальцами Эми. Курица смотрела на меня золотыми глазами. Я подумала о крови, что уже видела сегодня. Желудок сжался.
— Делайте, — улыбалась леди Чийомэ. Это не помогало. — Вы еще не убивали куриц?
И мы снова ответили высоким хором:
— Нет, госпожа.
— Тогда, — она усмехнулась, — будет весело.
Вокруг все смеялись, даже посвященные. Вдруг все посмотрели на нас, стоящих посреди заснеженного двора, глядящих неуверенно на десяток куриц в клетках.
Не знаю, как другие, но я не могла отвести взгляда от глаз курицы.
Тоуми фыркнула и отпустила свой край шеста, клетки опустились на землю. Она дернула за засов верхней клетки.
— Тоуми, нет…! — сказала я, но она была слишком быстрой, она открыла дверцу клетки и сунула в нее руку.
Я росла не на улицах города, так что знала, что какими бы быстрыми ни были руки Тоуми, курица сбежит. Она зло клюнула ладонь Тоуми, а когда та отдернула руку, курица вырвалась в воздух в перьях, хлопая крыльями.
Я бросилась на нее, но поймала лишь перья.
Женщины и даже, как мне показалось, Братишки, хохотали, а сбежавшая курица решила воспользоваться шансом и, отчасти летя, отчасти мчась, бросилась к конюшне.
Я побежала за ней, стараясь не думать, что будет, когда я ее поймаю. Эми шагала справа, и сначала я не поняла, что она делает, а потом догадалась, что она мешает птице побежать к открытым вратам или кладовой.
Все вокруг вопили, это звучало как приободрение.
— Не отпускайте ее! Вот коварные эти курицы!
Я хотела залезть на тсугу и спрятаться.
Вместо этого я шла за курицей, нагоняя ее. Стараясь не думать, как Масугу догоняет всадника в белом. Я попробовала схватить ее за хвост, но она уклонилась влево.
— Большой зал, — задыхалась Эми, и я видела, о чем она. Нужно было загнать ее в самое большое здание, и там ей будет сложно сбежать. Мы бежали за курицей по обе стороны от нее.
Курица громко кудахтала, пытаясь убежать от нас, но места у нее оставалось мало — впереди возвышался большой зал, не давая ей улететь в ту сторону, а мы с Эми, как охотничьи псы, мешали ей убежать во двор. Бедная курица. Могла бы ты летать. Безумные глаза смотрели на нас и просили свободы.
Эми попыталась схватить курицу за голову, но так, что ее не клюнули, как Тоуми, но курица расцарапала лапами руки Эми. Птица не успела сбежать, я сняла зимнюю накидку и бросила на птицу, прижалась к ней сверху, чтобы она не сбежала.
Толпа хлопала.
— Молодец, Рисуко! — крикнула одна из женщин, остальные шумели и смеялись.
Я лежала, едва дыша. Птица боролась подо мной, пытаясь выбраться из-под накидки. Я посмотрела на Эми, зализывающую порезы на пальцах. Она не знала, что делать дальше. Подняв сверток и крепко его сжимая, я оглянулась в поисках того, кому его отдать. Курица боролась в руках, голова выглянула из свертка, намереваясь клюнуть.
Все улыбались и смеялись, даже мужчины.
Я смотрела на курицу, а та громко и зло кудахтала. В ней могла быть душа кого-то знакомого. Тут вперед вышла Тоуми, схватила голову птицы и выкрутила, шея хрустнула.
Я уронила курицу, ее тельце боролось пару секунд, попыталось выбежать из-под накидки, хотя шея была сломана.
Я пятилась, пока не врезалась в стену большого зала. Я развернулась, и меня стошнило на каменный фундамент.
Я ощутила ладонь на плече. Обернувшись, я увидела Миэко с платком. Я взяла его и вытерла лицо.
Я попыталась отдать ей платок, но она выпрямилась и застыла.
— Все живое умирает, — сказала она. — А живому приходится отбирать жизни.
Я смотрела на нее. Миэко-сан печально улыбнулась и ушла.