— Когда мама была жива… она рассказывала истории оттуда.
Я кивнула, показывая, что понимаю. Эми, потом Аимару пошли к двери с матрасами в руках.
— Мы должны быть готовы уйти, — извинился Аимару.
Я огляделась, чтобы что-то взять, но, конечно, мне было нечего нести. Я хотела уже спрятаться здесь, подождать, пока они уйдут, но ощутила безмолвное присутствие за собой. Я не удивилась Братишке и его товарищу, оказавшимся за моей спиной как каменные колонны.
Я попыталась улыбнуться им. Младший улыбнулся мне в ответ.
— Скажите, как… мне вас называть?
— Братишка, — сказали они в унисон.
Младший, что подмигивал мне, широко улыбнулся.
— Леди так нас называет. Все ее последователи — учителя и ученики Полной луны — Мочизуки — знают нас как Братишек.
Учителя? Мочизуки? Школа в полнолуние? Я ничего не понимала.
Крупный не радовался так, как его товарищ.
— Леди Чийомэ сказала, что мы уходим.
4
Край мира
Все вокруг меня бегали по двору, загружая вещи на двух коней и утепляясь.
Когда я подошла к ним, Эми слабо улыбнулась и дала мне теплую накидку, а потом матрас.
— Это на ночь. Положи к нашим на белого коня.
Я была удивлена улыбке, потому не сразу забрала у нее сверток.
Когда я сунула свой матрас к остальным и накинула на тонкую синюю рубаху теплую, младший Братишка выдал каждому из нас накидки из соломы и соломенную обувь.
— Мы будем идти под снегом, — сказал он спокойно. — Нельзя, чтобы вы отморозили ноги.
Мы обулись, и мне казалось, что я стою на колючей хвое. Мы натянули длинные сплетенные из соломы накидки, Эми и Аимару захихикали. Я подняла голову. Они напоминали ходячие стога сена. Даже Тоуми едва заметно улыбнулась. И я вспомнила свою младшую сестренку Усако, сердце сжалось.
Вход не был защищен. Но в такой обуви…
Тоуми накинула на голову соломенный капюшон.
— Вы похожи, — пробормотала она, — на стадо коров в зимних накидках.
— А на что тогда похожа она? — прошептала Эми.
Братишки вынесли черный паланкин из конюшни, леди Чийомэ и Миэко вышли из гостиницы. Кунико, горничная с каменным лицом, шла за Братишками, сжимая нечто, похожее на короткий меч, приделанный к шесту с нее ростом. Позже я узнала, что это оружие называется глефа. Я не представляла, как Кунико обращается с ним, но она уверенно сжимала его в руках. Видимо, она была этому обучена.
Старая богачка была в той же одежде, что и ранее днем: в темном многослойном зимнем кимоно. Я думала, что горничные будут в элегантных шелковых кимоно, но они тоже были в теплых синих зимних одеяниях с белым кругом. Братишки тут же опустили паланкин перед леди Чийомэ, она забралась в ящик плавным и едва заметным движением.
Я думала, что ее горничные залезут к ней, а их общий вес замедлит Братишек.
Но две молодые женщины пошли с нами, Миэко со своими плавными движениями, и Кунико с оружием. Кунико говорила с нами прямо и резко, не обращая внимания на свою глефу.
— Мы будем в пути десять дней, если позволит погода. Идите. Не скулить, — голос леди Чийомэ рявкнул:
— Вперед! — и Братишки подняли паланкин и повели нас из двора гостиницы.
Кунико шагала сразу за ними, одной рукой удерживая поводья лошадей, другой двигая глефой, как тростью. Мы шли за ней. Миэко замыкала строй.
Мне было интересно, что будет, если я не пойду за ними, если я убегу на улицу Соснового берега и спрячусь в лесу за городком. Но я только и делала, что шла, спешила, чтобы поспевать за ними. Мы двигались на север по главной дороге. Мы быстро шагали по снежным и пустым улочкам. Несколько владельцев магазинов и попрошаек испуганно поглядывали на нас.
Конь промчался мимо нас на север. На наши соломенные накидки попала грязь, и конь исчез впереди. Может, это был тот же всадник, что забрызгал меня ранее.
Я едва успела заметить, как мы ушли от моего дома, прошли мимо торговца рисом, которому отец помогал написать брачный контракт с дочерью Джиро-сана, Канной.
Мы шли ровно. За городом старую широкую реку пересекал мост. Солдаты Имагавы охраняли его, но смотрели на север. На нас взглянул только один и помахал, пропуская.
Копыта наших коней застучали по деревянным доскам моста. Река была глубже и медленнее, чем возле деревни, я шла по краю моста, глядя на темно-зеленую воду. Было бы лето, и я сбежала бы, спрыгнув с моста и поплыв к месту, где река проходила рядом с нашим домом. Но Братишки шли быстро, уводили нас на твердую землю по дороге Великого океана прочь от моего маленького мира из сосен и дубов, ручья и замка за стеной.
* * *
Дорога была широкой и ровной. Почти все время мы шли по берегу, и деревьев здесь было мало, они были кривыми. А когда мы пошли вдоль леса, казалось, что часть его вырубили.
— Наверное, чтобы бандиты не могли там прятаться, — предположил Аимару, когда я указала на это во время редкой передышки.
Солдаты Имагавы промчались мимо нас на север. Пар из ноздрей лошадей оставлял за ними белый призрачный след.
— А еще, — пробормотала Эми, — так нам проще освобождать дорогу всадникам.
Я кивнула, но мне это не нравилось. Я всю жизнь была окружена деревьями. А на открытой дороге я чувствовала себя… обнаженной.
Солнце двигалось к вершинам гор вдали, мы обнаружили, что дорога не всегда позволяла нам легко пропускать солдат. Мы приближались к перекрестку, главную дорогу закрывали вооруженные люди, в основном, солдаты Имагавы. Они не были в дозоре. Они лежали, перевязанные и истекающие кровью.
Самурай в рваной броне встал, когда мы приблизились, одной рукой прося нас остановиться, другой сжимая меч. Кунико отпустила поводья коней, схватила двумя руками глефу, направив лезвие, но пока не угрожая.
Леди Чийомэ выглянула из паланкина.
— Что такое? Почему замедлились?
— Нельзя сюда, леди, — сказал самурай.
Все собрались за Кунико и паланкином. Миэко встала перед Тоуми, Эми и мной.