— Да. Я… забралась по стене. Услышала шум и подумала, что кто-то хочет пролезть в Полную Луну, потому полезла по стене, но услышала вашу с Миэко-сан ссору.
Он смог сверкнуть улыбкой.
— Не ссора… — посмеялся он сухо и указал на меня. — Белка.
Он дразни меня, потому что я снова лазала, но я была в ужасе.
— Му-саки…
— Да, Масугу-сан?
— Иди… дымоход, — его силы угасали. Он расслабился на матрасе, глаза закрывались.
— Да. Я была у дымохода, — я хотела бы, чтобы он не говорил об этом.
— Нет. Дымоход. Иди.
— Вы…? — я смотрела на него. Он пытался не спать, и я не знала, страдает ли он снова от действия мака. — Вы хотите, чтобы я залезла еще раз к трубе Убежища? — может, просил подслушать женщин? Если Эми была права, то они не говорили ни о чем интересном. Тем более, для мужчины.
Но он слабо улыбнулся и кивнул.
— Иди. Дымоход… Крыша, — его грудь и лицо расслабились, словно он таял на матрасе. — Снежная птица… Лиса.
Кицунэ. Я задрожала. Может, лейтенант был одержим?
— Свиток, — сказал он, прозвучало похоже. — Иди…
И тут из соседней комнаты раздался треск. Я потрясенно увидела, что Аимару съехал по стене, его миска была разбита, ведь рука ослабела. Кусочки грибов, тофу и фарфоре валялись на татами.
Я вскрикнула, как и лейтенант.
— Яд! — прошипел он.
Я повернулась. Теперь его глаза были огромными. Масугу схватил меня за руку.
— Суп… яд…
Мои глаза стали огромными.
— О! О, нет! Масугу-сан, я бы никогда…!
— Нет, — простонал он. — Нет. Кицунэ. Кицунэ.
Я кивнула. Я поняла его, даже если он говорил бред.
— Дух-лис отравил суп?
Он кивнул.
Мое сердце колотилось. Я посмотрела на Аимару, он не шевелился, словно умер. Масугу был слабым. Могли ли два глотка отравленного супа добить его?
— Я позову Ки Сана, — крикнула я. — Он поможет! — я отчаянно надеялась, что повар ждет меня, как и обещал. Он мог спасти Аимару и лейтенанта…
Я замерла. Миска, которую я держала, опрокинулась, но я не обратила внимания. Я думала, что все в Убежище получили суп из одной супницы. Я помнила, как Эми закрывала дверь, начиная отхлебывать суп… Я поспешила прочь.
— Му-саки! — меня остановил стон Масугу. Я обернулась. Он сжимал ладони, словно так пытался остаться в сознании. — Дымоход. Крыша. Иди!
— Идти… к дымоходу? — ответила удивленно я.
— Да-а-а, — прохрипел он и провалился в глубокий обморок.
33
Дым и камень
Второй раз за день я бежала по двору к большому залу. В этот раз без леди Чийомэ.
А ведь ей Ки Сан дал тот же суп.
Был ли Ки Сан кицунэ?
Я замерла, задыхаясь в темноте зимнего вечера. Нет, он безумный, но если бы он хотел нас отравить, как повар, он мог сделать это в любой момент. И, как леди Чийомэ сказала о Миэко-сан, он бы сделал это без шума.
Я бросилась к кухне. Я не могла надеяться, что повар еще не дал Чийомэ-сама и братишкам суп. Когда я ворвалась в кухню, он был там, где я и думала: сидел за столом, две миски с крышками стояли на нем, одна перед ним, другая — для меня.
— Яд! — выдохнула я.
Он уставился на меня, потом на миски. Он снял крышку и понюхал, а потом зарычал на корейском и плюнул на пол.
— Горький. Ты сказала, что он горький, Яркоглазая, — с паникой на лице он побежал в столовую, Чийомэ и Братишки обмякли за столами. Их суп пролился на пол. Подняв голову госпожи, он большими пальцами поднял ее веки.
— Чийомэ! Чийомэ, ты меня слышишь?
Она фыркнула и сказала что-то неразборчивое.
Ки Сан хрипло и с облегчением рассмеялся. Осторожно опустив ее голову на стол, он быстро проверил других. Они тоже отвечали. Ки Сан вернулся спешно на кухню, промчался мимо меня к травам.
— Горькое, — бормотал он, глядя на полочки в поисках травы, что отравила суп. — Горькое. Горькое.
Маки висели там, но они пахли сладко. Он указал на пустое место на полке.
— Фух!
— Что? — спросила я.
— Зачем травить людей этим?