Тоуми сморщила острый нос.
— Может, нам лучше не знать. Лорды. Знать их дела плохо.
Аимару пробормотал:
— Монахи всегда говорят: «Знание без понимания — как суп без приправы».
— Хотя я обошлась бы без приправы в супе этим вечером, — ответила Эми.
Мы согласились с ней.
— Отнесем это Масугу, — сказала Эми. Я свернула карту, и мы пошли на улицу, включая, к моему удивлению, Тоуми, которая была серьезна.
— Не хочу, чтобы вам досталась вся слава, — сказала она.
* * *
Представьте нацию, что воюет с собой.
Это не сложно во времена, когда амбиции, жадность и страх галопом бегают от сердца к сердцу, от дома к дому, от города к городу. Великие лорды играют в свои игры, словно они двигают камни в большой игре го, но вместо разлинованной доски они играют на самой земле, а вместо камешков они ставят, захватывают и жертвуют живыми людьми.
И женщинами. И детьми.
Мы безмолвно отдали карту Миэко, что приглядывала за спящим Масугу. Змейка. Она обещала, что сохранит карту и вернет ему.
Мы не говорили, пока шли в общежитие. Нечего было говорить.
Маи и Шино спали в комнате главной посвященной. Никто не собирался позволять кому-то спать там одной.
Тоуми и Эми рухнули на матрасы и почти сразу уснули. Я вскоре последовала их примеру, слишком уставшая, чтобы думать и тревожиться.
Мне ничего не снилось этой ночью. Совсем ничего.
終
Ждите продолжения — «Яркоглазая»!
Отрывок из второй книги «Яркоглазая»:
Я должна была взять нож, что Миэко протягивала рукоятью ко мне.
Должна была. Но не могла.
— Рисуко, — прошептала Миэко, глядя мне в глаза. Остальные в Полной Луне тоже смотрели на меня.
Я посмотрела на свинью, что боролась в путах и визжала.
Мы были возле кухни и колодца. Свинья была растянута, ее ноги — привязаны к четырем тяжелым кольям, что мы с Эми и Тоуми вбили в мерзлую землю.
Мне мешала забрать длинный тонкий нож из руки Миэко-сан не истерика свиньи. Хотя от ее воплей сжимался мой желудок, я уже разделывала свиней на кухне — куриц, зайцев, даже козла.
Но это животное было в битой броне самурая и со шлемом на голове. И я могла думать лишь…
Долгой снежной зимой Миэко и остальные куноичи использовали броню, чтобы показать нам ее слабые места, показать, что даже защищенный воин был уязвим. Мы ударяли в подмышки, между пластин кинжалами, и это не казалось реальным, ведь броня была на соломенной кукле, похожей на тех, что мы ставили в рисовых полях отгонять птиц.
Но кричащая свинья не была куклой. Она напоминала человека. Самурая. И…
Я опустила голову и покачала головой.
— Не могу, — выдохнула я.
Миэко начала что-то говорить, но покачала головой и протянула нож Эми. Та хмурилась, но взяла его.
Я побежала.
* * *
Я все бежала: мимо общежития, мимо белой внешней стены, пока не врезалась в лейтенанта Масугу. Точнее, в его коня, Иназуму.
— Идешь лазать, Мурасаки? — лейтенант вел Иназуму за поводья.
Я взглянула на него и покачала головой.
— Я не видел тебя лазающей с… Давно, — его глаза были прищурены под шлемом.
Я моргнула.
— Вы уходите, Масугу-сан? — на Иназуме были мешки припасов, и Масугу был одет во всю броню, но не в обычную, сияющую и черную с четырьмя бриллиантами Такеды на груди, а в битой и коричневой с белым кругом Мочизуки — Полной Луны.
Он был одет как та свинья.
Я уже не слышала ее визг.
Лейтенант кивнул.
— Пора.
— Вы не дождетесь возвращения леди Чийомэ?
Он покачал головой.
— Она знала, что мне нужно уйти, как только путь на востоке станет чистым. Она не удивится.
Я обхватила себя руками.
— Я… Мы будем скучать, — Миэко-сан будет скучать сильнее всех, но я не решилась сказать это.