— «Змея и Роза»… — сказал он себе.
Дверь в дом была не заперта, чуть-чуть приоткрыта. Зловеще и неприятно заныла, когда Тимур отворил ее. Плаксиво и жалобно запищала, затворяясь за его спиной.
Следы ужасающего, ожесточенного поединка были и доме везде.
Опрокинутая мебель, сорванные шторы, вдребезги разбитая посуда…
Он прошел залу, отворил дверь в одну из комнат и едва удержался от крика.
На Тимура глядел, вытаращив остекленелые глаза, старик Адльбер, пригвожденный к стене двурогим фаларийским копьем.
Один из сыновей со стрелой в спине полусвисал в окно.
Что-то закапало сверху на Тимура, стоящего под лестницей, ведущей на второй этаж. Он поднял лицо — на лицо его пала кровяная капель.
На площадке лестницы, истекая последней кровью из разваленного саблей горла, лежал второй сын Адльбера. Рука его все еще сжимала короткий перхлонесский меч.
Третий сын лежал на пороге распахнутой задней двери, прислонившись спиной к притолоке. Рука его все еще тянулась к лежащему невдалеке боевому топору. Судя по изобилию крови вокруг, он дрался до последнего, и многие нашли свой конец в поединке с ним. Тишина стояла в доме мертвая.
Лишь трещали босые ступни на клейком от крови полу.
Лишь слышалось взволнованное дыхание мальчика.
Лишь шуршало зерно, вытекая из продырявленного мешка.
Лишь — все медленнее и медленнее — капала с площадки второго этажа кровь одного из Адльберов.
Жалобно и горестно мяуча, выскочил откуда-то обрадованный котенок.
Тимка взял его на руки. Тот сразу же замурчал, благодарно и жадно слизывая кровь с рук мальчика.
Уже совсем рассвело, когда он вновь вышел на крыльцо дома.
Земля перед домом была истоптана копытами лошадей. Раненых и убитых в этом неравном сражении увозили, должно быть, на арбе — отчетливо были видны колесный след и алый пунктир на земле.
Мальчик пошел по следам. Это было не трудно, потому что отряд почти сразу, отъехав от дома Адльбера, свернул на береговую отмель, и на песке следы читались отчетливо.
Он шел, держа котенка на руках, весь все еще мокрый, весь в чужой крови, весь погружен в размышления.
Когда он спохватился и огляделся, следов уже не было.
Было холодно, задувал ветерок с моря. Тимур, в мокрой рубахе, босой, мелко дрожал.
Он нашел свою одежду, оставленную на камне. Прежде чем одеться, без охоты вошел в море — смыть кровь.
Рыбешки со всех сторон торопливо сплывались на запах крови.
— Кис-кис! — позвал он котенка, уже одетый. Котенка нигде не было. Не слишком-то и удивившись, он пошел по берегу бухточки дальше.
Он был измучен событиями этой ночи.
«Амфора» совсем уже рассохлась, полурассыпалась. Цветы почернели и усохли.
Он ногой пнул это произведение искусства — словно в сердцах, с пренебрежительностью. Тотчас, впрочем, спохватился.
Быстренько, без особого, однако, тщания, начал лепить новую вазу. Ткнул в нее первые попавшиеся цветочки.
Рядом с ее вопросом: «ТЫ ГДЕ?» написал: «БУДУ».
За спиной мяукнул котенок.
Тимка заулыбался обрадовано.
— Ты что ж это отстаешь? — спросил его почему-то шепотом. Котенок на руках снова замурчал.
Дома Тимур налил в блюдце молока. Поставил котенку.
Из последних сил добрался до кровати.
Брат богатырски храпел, разбросавши руки в стороны. На груди его поблескивала монетка на цепочке.
Тимур вспомнил про свой амулет. Взял в ладонь, внимательно и тихо рассматривал.
— Это ты кошку в дом притащил? — с неудовольствием спросила мать, когда он сидел за завтраком.
— Кошку?
— Блюдце с молоком ты поставил?
— Ну я…
— А мало я их повыгоняла? У меня же астма на ихнюю шерсть! Вы это можете понять или не можете понять?
— А где он? Котенок-то? Черненький такой с беленьким?
— Не знаю. Блюдце стоит. Молоко стоит. Котенка не видела. Увижу — сразу предупреждаю — выгоню! У меня ж астма! Неужели так трудно понять?!
Дожевывая, Тимур вышел после завтрака на лестницу. Взгляд его тотчас устремился на дверь подвала.
Дождавшись, когда мать скроется в глубине сада, Тимур быстро скатился по лестнице и нырнул в подвал.
Никого не было.
Но кувшин стоял там же, где стоял и ночью. А рядом с ним — нет, не масляный светильник — керосиновая лампа. И — коробок спичек.
На груде соломы явственно виднелся след от грузного тела.