Железные кони тащились в пыли по дорогам, скрывая внутри себя обеспеченных людей. А по небу лихо пролетали облачные лошади, из повозок которых выглядывали ещё более богатые люди. Ближе к городу тропы часто бывали заняты обычными ездоками, а над головами проносились прогулочные машины баронов. Трясясь в телеге с толпой полевых наёмных аграрников, Дан успешно впитывал новые знания по растениям, разболтав на разговор самую увлечённую деву, и даже получил в подарок сушёный корень неведомого лекарства.
На Амелиса, путешествующего в разорванных шмотках, оголявших его крепкое тело, пялились все, кому не лень. Айен это забавляло, она пихала друга под рёбра и заговорческим шёпотом рассказывала о его прекрасной будущей жизни в полях, всю осень собирающего морковку кверху попой.
Леди было смешно, а Амелис закатывал глаза и смущался, случайно ухмыльнувшись в ответ на улыбку рыженькой девушки напротив.
Чтобы скрыться от людей Лорда, Айен замаскировали под парня — осиморуса, намотав ей чалму, полностью сокрыв волосы, дорожную мужскую одежду пришлось взять последнюю Амелисову, в Данову она катастрофически не вмещалась.
Осиморусы — восточное обособленное племя, у них и мужчины и женщины носили чалмы и маски, закрывающие рот. В их религии считалось, что это слишком личные части тела, и их не стоит показывать никому, кроме семьи.
«Несколько моих платьев пропали вместе с Зефиркой. Интересно… Когда в будущем я встречу её снова? И влезу ли я в свои платья? Ведь сейчас в городе мы наедимся в трактире! Ух наедимся!» — урчание желудка леди было слышно только рядом сидящему Амэ, так как Дан изображал из себя разговорчивого студента по обмену. Блондин положил руку на живот подруги, словно это могло помочь, но на самом деле он просто всё, что с ней происходило, воспринимал слишком близко к сердцу.
Городок, ещё не относящийся к владениям Лорда, был лишь промежуточной точкой их пути. Остановиться на несколько дней они планировали в другом — большом портовом Иранши.
Поэтому, попрощавшись на торговой площади с аграрной командой, получив воздушный поцелуй от увлечённой леди, Дан резко сменил лицо на равнодушное, аккуратно сложил подаренный корень во внутренний карман жилета, и мотнул головой в сторону шумного трактира.
«Как хорошо, что у Дана есть деньги…»
Спустя полчаса уже сытыми лицами они доедали зефир, запивая его молоком. До тех пор, пока у Амелиса не началась икота.
Дан привстал позвать официанта, заодно быстро нажал на несколько точек на груди и спине икающего.
«Как хорошо, что у Дана есть ещё и руки…», — подумалось Ай.
Перестав икать, Амелис неловко улыбнулся Дану, но встретил каменное выражение в ответ.
И вам тоже подумалось, что Дан будет улыбаться ему только ночью? Ведь скоро за горизонт сядет солнце, и воспрянет Демон. И единственный, кто может его укротить, это вот этот вот ласковый… то есть суровый, конечно я написала «суровый» лекарь.
После трактира они закупили новую одежду для Амелиса. Причем Дан выбрал два комплекта: дневную и ночную, гораздо больше размерами. Чтобы не оказываться в объятиях голого мужчины каждое утро.
Так уж вышло, что Демон из Амелиса получился ужасным в ярости и очень любвеобильным в дружбе. Поняв, что Дан больше его не планирует убивать, а хочет дружить, кормит его с рук, готов отдавать самые вкусные кусочки, и, несомненно, не приблизится к его Айен, он готов был мурчать всю ночь, баюкая округу.
Вчера утром Дан обнаружил вокруг палатки спящих белок, мышей и маленького дикого кабанчика. Каким-то магическим оказался звук, издаваемый довольным Зверем.
Сегодня Дан планировал не спать снова, не мог ещё полностью доверять Демону. Нужно было убедиться. Он дал себе обещание, что если эта ночь пройдет успешно, то тогда сможет поспать, как все люди.
Правда, смотря на него, Айен думала, что он не человек, а точно что сын маминой подруги, лучший во всём! Демона приручить? Нефиг делать. Не спать несколько суток подряд? Да легко! Всегда быть эффективным, точным и хладнокровным.
— Для этого я и поехал с вами, Госпожа, — отвечал бы на такие рассуждения Дан. Но его всё равно не спрашивали.
Раны от стрел всё ещё не зажили окончательно, но он делал себе перевязки так, чтобы друзья не видели этого, чтобы не подумали, что он делает это перед ними специально, ради их жалости. Тут, конечно уже нам нужно закатить глаза, и уверяю вас, Амелис тоже бы закатил, узнав о таких мотивах, но Дан такой Дан.
Заночевать пришлось за городом, чтобы в случае чего — не напугать жителей.
Отошли подальше от дороги, поставили палатку, подготовились. Айен требовала себе бодрящее зелье, что пил Дан, чтобы не спать. Но увы, её состояние было оценено как «не лучшее», внезапно проявился вывих ноги, видимо, прилетел из будущего. Так что лечебно-расслабляющий массаж вкупе с втёртым зельем для сна, усыпило Госпожу ещё до заката.
— Я вот что перед сном подумала… Было бы здорово бежать вслед за весной на север, и снова и снова смотреть как распускаются цветы абрикоса. А ночью, в запахах весны видеть во сне дорогого человека и улыбаться. И до тех пор, пока весна не закончиться на всей планете, находить её вновь и вновь во всех уголках Земли, а потом не спать двое суток, смотря, как океан обнимает песок, подслушать в шуме волн историю о том, как горизонт, навеки рассёкший небо и воду, мечтает стать горизонтом событий и видеть ночью сияющее мириадами звёзд. Небо, томясь без сна, мстительно и страстно мучается, словно бы сон страдает более меня, оттого, что я не смотрю его, а может даже ожидая, просто не существует, но непременно ждёт, потому что в этом ожидании есть самая большая нежность на свете. Я и сон даём возможность жить нам в материальном мире наяву, помимо того, что у нас уже есть своё пространство. Вот о чем я подумала. Сон, здравствуй.
Так мечтала Айен. Она любила мир снов и каждый раз, ложась спать, мечтала, что увидит или кого-то из своих, Жанин, Мальвину, Сержа… или Стражника… или Томейру…
«2473»- подумал Дан. Такое количество звёзд могут увидеть его острые глаза в этом полушарии с учётом погрешностей ландшафта.
Амелис со вздохом надел на себя мешковитые одежды и сел в углу, ждать.
Лекарь использовал особое медитативное дыхание, его ритмичные вдохи и выдохи успокаивали Амелиса, так что он оброс перьями незаметно для самого себя, перекочевав в мыслительный поток Демона с эмоцией «как хорошо».
А стало ему ещё более хорошо, когда в его лапу лёг пирожок с лимоном. Оказывается, пока обжоры сметали всё с тарелок, а Дан, по-уму откушавший питательное «блюдо для воинов» отлучился по нужде, то нужда его была вовсе не в стороне сортира, а в стороне кухни. Где он лично попросил повара за хорошие деньги испечь пирожков с лучшими лимонами, по западным традициям.
Демон громко замурчал. И продолжал мурчать даже во время еды. Где-то на задворках мыслительного процесса Амелис ощутил благодать. Дан боролся с мурчащей магией как мог, в ход шло всё: бодрящие зелья, иглы на акупунктурные точки, попытка решать сложные задачи.
На рассвете он уже совершенно измученный рухнул на пол со словами:
— Разбудите меня через три часа.
Амелис некоторое время никак не мог понять, как он сам-то не спит теперь? Днём он бодрый и здоровый как бык, а ночью он Демон, и тоже не дурён побуянить. Неужели ему спать больше не надо? Иногда он отрубался прямо на рассвете, уже в момент обратного превращения, на пару часов.
Айен проснулась, покосилась на Дана, криво лежащего посреди палатки на животе в позе трупа, обрисованного мелом, и вышла послушать птиц.
Кошмар не миновал её и этой ночью.
Она летала в небе, среди облаков. Пушистых, как сахарная вата, прохладных как плечи по утрам, если спать без одеяла. Солнце светило сквозь небесные клубни и было тааак хо-ро-шо!
Но тут она поняла, что летит к острову. Её притягивает к острову словно магнитом. Там оказалась тюрьма. В которую её поместили потому, что её предали друзья. Жанин и молчаливый Андрик. Они не могли, нет, не могли. И даже после допроса с физическими пытками Айен не могла ничего сказать, кроме как: «Выпустите меня отсюда. Из этого сна!».
Она выползла из лифта к ближайшей стене и услышала разговор своих друзей. Они рассуждали, не дёшево ли продали информацию про Айен.
Это было невыносимо. Но Айен старалась держаться за мысль, что это сон, и не позволять себе погрузиться сознанием в локацию, чего от неё явно хотел тот, кто создал этот сон.
А внизу ходили заключённые, и в каждом она видела знакомые черты своих друзей, родных, мамы. Остров Учителей, Остров с тюрьмой.
— Я так устала, Амелис.
За её спиной засветился портал, из которого степенно вышла любимая пропащая лошадка. Конечно, со всем грузом.
Вот счастья-то было! Айен едва не надела на себя все платья сразу, чтобы походить в них хотя бы сейчас. А то проснется этот изверг и заставит снова одеваться в восточного мальчика.
Айен танцевала, кружилась, тонкие платья разлетались, как крылья огромной бабочки.
Через три часа Дана, конечно, никто не разбудил. Ему дали поспать все семь. Когда он вышел из палатки, сверкая огненными глазами, не зная, кому выразить тут свое недовольство (видимо никому), эти двое преступников хихикали, вспоминая что-то коварное из детства, и пихали друг друга кулаками, мол «ага, прикинь, вот смеху было».
В момент, когда Дан надел невыразительную маску холода со слегка косой бровью на свое лицо, Амелис виновато встрепенулся:
— Прости, ты так давно не спал, Ай запретила мне будить тебя.
— Нам надо в Иранши до заката. Собирайтесь.
Возвращение Зефирки лекарь воспринял совершенно безэмоционально. Вещи навьючить на Амелиса, лошадь продать, всё предельно просто. Ведь кони его и Амэ возможно уже вернулись в селение. Под отчаянным взглядом леди Дан заплатил дорогими самоцветами за то, чтобы один юный конюх привёз Зефирку обратно в семью Айен, и ни слова не произнёс про расточительство на чувства. Спасибо ему за это.
У дороги они попросились попутчиками в телегу с курами. Айен любила птичек, и с каждой пыталась говорить на её языке. Пока леди была занята лингвистикой, лекарь проверил её ногу, удовлетворенно вздохнул. Дорога становилась ровнее, всё чаще появлялись встречные телеги, облачные кони и даже Железные Птицы.
В один момент Дан холодно сообщил:
— Я предупреждаю, скоро вы увидите неприемлемое. Амелис, и ты держи себя в руках. Нас не должны раскрыть ни в коем случае.
Ай повернулась в сторону дороги, вдоль были выстроены рядами высокие столбы освещения. На которых стояли, привязанные, женщины и девочки из народа Светлячков.
Их измученные лица освещали дороги Лордских владений.
Руками они держали линии электрических проводов, заодно отдавая энергию в город. Маленькие девочки в коротких платьишках стояли с заломленными руками назад, держась за ноги матерей. Каждая была коротко обстрижена, чтобы волосы не закрывали светящееся лицо.
Айен вспомнила, как в лесу Светлячков она часто видела этот народ, и знала, что для них было очень важно отрастить длинные волосы, как мужчинам, так и женщинам. Они заплетали красивые мудрёные косы с веточками и цветками лесных хрустальных камелий.
— Не может быть… их украли в рабство?
Дан словно знал всё на свете. Поэтому ответил сразу же.
— Это раса крестьян, которые на тысячу лет проданы в услужению Лорду Драконьей Горы. Ваш отец выкупил часть их, как впрочем делали многие, получившие самоцветы за работу на Лорда. Отец Ваш потратил почти все самоцветы на светлячков, поселил их в лесу. Они его рабы.
— Это неправда!!! Мы торговали с ними и очень уважали, что ты говоришь?!
— Потому что отец Ваш… Разрешил им так жить. Но они оставались его собственностью. И поэтому их не трогали. Не крали и не завоёвывали. Потому что они оставались рабами вашей семьи. Если бы он освободил, их пленили бы другие лорды. Они не уходят и не бунтуют, потому что отрабатывают долг тысячелетней давности.
— …
— Но почему тут только женщины и девочки?
— Мужчины работают в литейных цехах и шахтах Лорда. Делают железных летающих птиц.
Лорд и его близкое окружение передвигались по небу исключительно на огромных летающих птицах. Которых ещё нужно было пробудить, отдав им часть души.
Маска осиморуса Ай намокла от слёз. Не было никаких сил сдерживать эмоции. Она заглядывала в каждое светящее вниз лицо, и только одна девочка посмотрела на неё в ответ и вдруг улыбнулась.
Сердце Айен сжалось от этой улыбки. Она вспомнила, что Светлячки очень чувствительны к чужим эмоциям, могли впитывать её переживание. Именно они учили Ай справляться с эмпатией, благодаря им девочка перестала бояться выходить в толпу, ощущая «все чувства сразу».
Следом за малышкой другие светлячки стали поворачивать головы на Ай, и излучать своими сердцами «спасибо», «спасибо, что знаешь о нас», «спасибо, что видишь нас». Доколе же женщин и девочек будут использовать для того, чтобы освещать пути и дороги для власть имущих мужчин? «Когда-то давно», «долг тысячелетней давности»… Да мы что, дикари что ли??? Они же точно такие же, как и все остальные — люди, достойные благ в этой жизни!
Дан одёрнул Ай и усадил глубже в телегу.
— Я прошу, успокойтесь. За ними же следят надсмотрщики. Вас не должны заметить.
Леди принялась грязно ругаться, припоминая такие матерные выражения, что даже лекарь покраснел. Блондин, видимо привыкший к подобным выплескам эмоций, слегка покачал головой, мол, бесполезно, пусть ругается, главное, что делает это тихо, и не бросается прямо сейчас освобождать светлый народ с топором наперевес.
*****
Город встречал шумом и пылью.
Все изрядно проголодались и стали искать трактир. Заказали огромную кастрюлю фирменного ираншийского борща, со свеклой и свежесваренной капусткой, и, перекатывая во ртах нежные кусочки говядины, запивали красным вином, смешивая два вкуса в один, полный мечтаний и безрассудства.
Дан ел медленно, тщательно пережёвывая, задумчиво смотря в никуда.
Оплачивая счёт Амелис спросил у официанта:
— Милейший, поделитесь вашим счастьем знать, где в этом городе можно снять жильё для троих господ?
Милейший поделился.
— Удручающе, — сообщил лекарь, оглядывая комнатку-чердак под крышей женской гимназии.
Мадам, сдавшая помещение, обещалась принести полотенца и таз для того, чтобы господа помылись с дороги. Кроватей было две.
К краям комнаты потолок снижался, как во всех мансардах, но пространства было много, потому как не было мебели, кроме двух кроватей. Единственное арочное окно было распахнуто, и на широком подоконнике торчали, курлыкая, голуби.
Дан медленно подошёл к окну и выглянул вниз как бы сбоку, словно шпион.
Пока он оценивал обстановку, в комнате засветился портал и резко снизилась температура воздуха.
Но лекарь не успел. У него реакция быстрая, даже очень. Но Айен оттолкнула Амелиса, получив две тонкие стрелы в грудь вместо него.
Сколько можно постоянно получать неприятные сюрпризы, не в силах предугадывать дольше секунды?
Раздались шаги на лестнице. Дан распахнул дверь первый, принял таз и полотенца, грозно наступая на любопытную мадам, так и не дав ей войти в комнату. Прячась за дверью, Амелис держал Ай.
Дальше всё было словно в немом ускоренном кино. Вынуть стрелы, обработать раны, перебинтовать. Дверь забаррикадировали одной кроватью. Стрелы были неглубоко, поэтому Дан прибегнул к другому методу извлечения.
Он использовал трубочки, сделанные из гусиных перьев, по-очереди ввёл трубочки в рану, насадив края трубочек на острые концы наконечника, потом аккуратно вынул стрелу и трубочки, сохранившие тело от лишних повреждений.
Айен молчала. Она, конечно же, не потеряла сознание, и не упала в обморок. Она же дочь Мастера слушающего Железных Птиц, и характер у неё как у Железной Птицы. Что она, крови не видела, что-ли?
На самом деле она была в ярости от собственного бессилия перед своими же способностями. Как этим управлять, чёрт подери?
Поэтому все трое участников вечерней больнички молчали.
Айен от злости, что не может совладать с силой, Амелис от стыда, что мурчит ночью как домашний кот и ест с рук, и ночь близка, судя по сумеркам, Дан просто молчал, как и всегда. Его мысли для нас потёмки, хотя я верю, что вам очень хочется узнать, что он думает.
Лекарь быстро сбегал к мадам хозяйке, принёс ещё огромный эмалированный чайник с кипятком. Заварил нужные травы, метнул взгляд на скрывающийся бочок солнца и повернулся к Амелису.
Из-за ситуации с порталом он забыл переодеться, так что одежда снова была разорвана, и огромный чёрный пернатый Демон склонился над Госпожой, прикрывая себя и её широкими крыльями.
Этой ночью Зверь волновался за девушку, смотрел на неё блестящими глазами и выражал признаки тревоги. Она гладила его перья, а Дан спокойно сидел в углу и не участвовал. В какой-то момент, допивая свой отвар, он услышал демоническое мурчание, и, без сил к сопротивлению, погрузился в сон.
*****
Город, по асфальту которого хочется идти босиком. Чистый, с деревянными лавочками, когда-то давно окрашенными в нежные цвета, с зелёными деревьями и прозрачным воздухом. Город с маленькими домиками, в которых, казалось, ты любишь каждую стену. И даже вид далеких многоэтажек в голубой дымке вызывает приятные воспоминания.
Город, в котором ты шла с любимым человеком, босиком по тёплому мокрому асфальту, город, в каждом вздохе которого есть память о нежности.
Вот старик ведёт внука на море, а малыш-непоседа тащит пластикового ослика на верёвочке. У ослика маленькие колёсики, малыш торопится, ослик всё время заваливается набок. И в конце концов игрушку всё же уносят подмышкой, улыбающегося, пластикового, с рваным ухом, осла.
А вот девочка с мамой. Желает идти по жёлобу с водой, который ведёт горную воду в море. Город создан любящими людьми, вода течёт тихонечко, она согревается асфальтом.
Наконец-то Стражник!
Ай была так рада видеть его, что бросилась обнимать, прижимаясь всем телом и подпрыгивая.
— Блин, ты где был? Меня без тебя кошмары замучили… я оказалась слаба в тюрьме-куполе… ты же знаешь, как сделать там брешь?
Стражник слушал её радостное щебетание и медленно поднимал руки для объятий. Он прижал её к себе неожиданно сильно, прикрыв глаза.
— Птичка… — еле слышно прошептал он.
Айен рассказывала и задавала вопросы, он отвечал. Солнце, пробиваясь сквозь листву, делало их лица рябыми.
— Здесь тебе не нужны будут босоножки, — сказал Стражник, — Я понесу их.
Тёплое море, яркое солнце, такое знакомое побережье, с обрывом, из которого находчивые жители сделали водяную горку.
Совсем у обрыва начиналась роща. Ай лихо взобралась на дерево и ахнула от восторга: прекрасное голубое сияющее море, с несколькими зелёными островками, возле которых стояли пришвартованные кораблики.
— Невероятно! А в этой роще я была птицей и помогала вить гнезда клану огненнодышащих птиц! Я не могла найти дорогу сюда так долго! … У нас было задание здесь…
Тогда Локс значился лучшим по постройке локаций и стратегии. А среди птиц была война. Спасая птенцов Айен потеряла половину перьев, обгорела и мучилась от боли. Локс выполнял стратегию, обозначенную учителями, как выигрышную, и завершив, нёсся быстрее ветра к Ай, тушил своим телом огонь, проводил птенцов к гнёздам, а потом держал раненую подругу на коленях, слёзы его были горячие и солёные. Но боль Айен уже почти не чувствовала, она умирала. Сердечко стучало под руками Локса, он задыхался и шептал: живи, живи, живи, только живи, птичка!
Сейчас лес почти восстановился. С высоты был виден холм тех самых событий, но Ай отвернулась.
Стражник ждал внизу.
— Пойдем купаться? — предложил он, криво улыбнувшись одной половинкой рта.
МАСКИРОВКА ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ПОЛЯ ВОЗМОЖНА.
«Зачем я вспоминаю это? — Айен хотелось ударить себя по голове, чтобы выкинуть оттуда прорывающиеся учебные программы, — Я больше не служу Учителям. Я ушла, как Локс! Я ушла!»
Спуститься с обрыва к морю можно было двумя способами. Или съехать по горке с водой, или — по ступенькам.
Жители всех возрастов выбирали горку. Поэтому Ай выбрала лестницу. Она представляла, как с каждой ступенькой уходит прошлое. И ей очень нравилось трогать рукой стену из древних камней, местами покрытых мхом.
Вода так манила, что леди заплыла прямо в платье, Стражник остался на берегу, держа её сандалики, он уселся на песок, скрестив ноги.
Бирюзовые волны, казалось, шумят громче, чем люди.
Айен вышла из воды в сопровождении огромного волка.
— Представляешь, он привязался ко мне. Выплыл откуда-то и преследует. Он не злой, правда же? Милашка! И вкусно пахнет! Настоящий волшебный волк!
Зверюга села рядом с девушкой и внимательно посмотрела в глаза Стражнику. Тот смутился.
— Это же зверь — охранник сновидений. По всему видно, что это тотемный защитник. Очень редкая штуковина. Большое счастье такого встретить! Похоже, теперь тебе не страшны кошмары, он вытащит тебя в случае чего.
Айен радостно тискала Волка, тот довольно прикрывал глаза.
— Мммм, ты пахнешь лавандой и лимоном, так вкусно!
— Хочешь, придём сюда в следующий раз? Сегодня тебе пора отдохнуть, но нам нужно учиться. Поднимать вещи в снах. Как я поднял твои сандали, например. Они же часть сна, которую спишь ты? Деталь твоего гардероба — это часть твоего сна. А я могу их держать. Для начала попробуй просто поднимать и держать.
— А можно вытащить что-то из сна? Было бы здорово забрать зарплату няни из одного моего сна, где я проработала два месяца.
— Именно для этого я и научу тебя… Нет, не ради той зарплаты, конечно! Ради того, чтобы ты научилась выносить предметы из сна в явь. Поверь мне, тебе очень важно это сделать.
Проснулись дружно от громкого стука в дверь. Все трое лежали в одной постели, в объятиях обнаженного Амелиса, на одном плече Айен, на другом Дан. Обоих ночной демонище к себе прижимал со счастливой улыбкой.