Боже. Мой. Неужели я и Рёто на самом деле… Нет-нет! Это абсолютно невозможно. Сколько я себя знаю, мне всегда нравились девушки. От одних мыслей про мужской пол меня наизнанку выворачивало что в новой жизни, что в старой. Исключено! Ничего не было!
Пока я трясся и обливался ледяным потом, думая о свершившемся этой ночью в алкогольном угаре, Рёто начал просыпаться. Еле-еле разлепил глаза. Я отшатнулся и грохнулся с кровати, неловко приземлившись на пятую точку. Чёрт, как же больно!… Стоп, а не болела ли она ещё до падения? Вроде как нет…
— Ронин-сан, доброе утро, — какое оно нахрен доброе, ты себя слышишь?!
— Рёто… — в голове пусто. Не спрашивать же, было ли у нас что-то ночью или нет? Будет ли смотреться странно? Определённо не страннее, чем пробуждение рядом с другим парнем.
Я попытался встать с пола и только в этот момент заметил, что, в общем-то, мне не мешает прикрыться. Ужас всё нарастал, превращаясь в панику.
— Что-то не так? — а ему хоть бы хны. Чуть приподнялся на локтях и хлопает глазами, строя из себя саму невинность! Испуг стал сменяться понемногу гневом. Стоп-стоп! Не надо поспешных выводов! Всё может быть не так, как ты себе напридумывал.
Ну а как ещё?! В одной кровати. Нагишом. Сильно выпившие. Что, блять, может быть не так?
— Мне надо кое-что уточнить. Рёто, — я встал, стыдливо прикрывая чресла подушкой: — Чем вчера закончился вечер?
Не смей краснеть, черт тебя подери! Ответь как было, без всех этих пауз. Мне страшно, но я обязан узнать — да или нет?
Японец прокашлялся и наконец заговорил:
— Вчера вы сильно прибрали, Ронин-сан. Очень сильно.
— Я это уже понял, верь не верь.
— Вы, похожа, принимали меня за девушку, Я ведь правильно вас понял? — кивнул ему. Не тяни, у меня же нервы не железные. Я хочу знать, что было. Имею право знать: — Ронин-сан, вы внезапно решили поцеловаться, я не успел среагировать и лишь отвернулся…
О нет! Пожалуйста, пустить всё этим и ограничиться. Иначе я не знаю, что с собой сделаю. Точно ничего хорошего. В этом уверен на сто процентов.
— Д… Что дальше случилось?.. — проглотил я вставший в горле комок.
— Мне пришлось вас немного избить. Простите, но не мог поступить иначе, Ронин-сан, — забрезжил свет в конце спасительного тоннеля. Появилась надежда, что всё обошлось.
— Ничего страшного. Ты всё правильно сделал. Что потом?
— Потом… — опять он покраснел. Хватит, пожалуйста. Я уже как на американских горках то воспаряю надеждой, то ныряю в омут ужаса: — Потом вы начали стягивать с себя одежду и… приставали ко мне.
Говори уже дальше, не томи. А не то я либо сам удавлюсь, либо удавлю тебя самого. Рёто уселся поудобнее, закинув подушку за спину и продолжил:
— В какой-то момент вы допили всё, что оставалось в бутылке, одним махом. Прокричали, что вас атакуют демоны, бросили трусы в угол и упали. Я испугался, что вам стало плохо. Но вы просто отключились, Ронин-сан.
Я посмотрел на тот угол, куда указывал Сакай. И правда, там лежало моё исподнее. Значит, он не врёт, и можно немного расслабиться. Но не до конца. Есть ещё кое-что, что следовало бы уточнить.
— Вот как. Простил, пожалуйста. Я совсем дурным от выпивки становлюсь, надо было тебя предупредить.
Японец коротко помотал головой:
— Ничего, Ронин-сан. Виноваты не вы, а алкоголь.
— Не особо согласен, но не это главное сейчас. Позволь спросить, почему мы спали вместе? — нет, ну хватит уже краснеть! Будь человеком и ответь как следует.
— Я боялся за вас. Подумал, вдруг вас начнёт мутить, и вы захлебнётесь, если я оставлю вас одного. Так мне было спокойнее за вас, Ронин-сан, — фух! Пронесло! А я же говорил, что я по девушкам! Оставалась только одна маленькая, крошечная деталь:
— Спасибо, я тебе очень признателен за это… Но почему ты голый, Господи Иисусе?! — я всё-таки сорвался, не выдержав нервного напряжения от такого кошмарного пробуждения.
— Я никак не могу уснуть в одежде. Не получается, — Рёто виновато опустил глаза. Мне даже стало немного стыдно из-за того, что я начал кричать. И не дай бог ещё кто-то на шум придёт. Замучаюсь доказывать же, что я не из этих самых.
— Понял. Теперь я всё понял. Давай оденемся, что ли, — я боком пошел к своим трусам, но этот миловидный парень, которого принимал за девушку в это время — и подкатывал уже, как мне теперь за это — лениво потянулся и капризно выдал:
— Ронин-сан, я хочу ещё поваляться. У вас такая хорошая кровать…
— Рёто, без разговоров, — Сакай недовольно надул губы.
— Ладно, — его одежда была аккуратно сложена на стуле, а не разбросана по комнате, как моя. Последнее подтверждение его слов, как мне кажется.
Хм, а без одежды он ещё сильнее похож на девушку… Помотав головой, я натянул на себя брюки. Издевательство какое-то над нормальными людьми. Хотя стоило раньше догадаться.
Ну, за свою гетеросексуальность можно не волноваться. Одной проблемой меньше. Следующая на очереди — ожоги, которые надо бы обработать ещё раз во избежание проблем. Жаль, Рёто уже ушёл, он был здорово помог. Без него пришлось развязывать крохотные узелки бинтов зубами.
Боли снова не было. Становилось страшно. Не могло же мне спалить руки аж до самых нервных окончаний? Я всё разматывал и разматывал бинты, опасаясь увидеть обгоревшие и начавшие гноиться обожжённую плоть, но… Нет. На руках не было и следа от вчерашней схватки! Как такое возможно? Исцелить раны за одну ночь ведь могло только чудо.
Меня осенило — магия! Непонятно только, чья. Если бы среди японцев был целитель такого уровня, то с бинтами заморачиваться никто не стал. Остаётся подумать только одно. Раны исцелил себе я сам.
Вопрос — как? Я же не такой сильный маг, пусть даже и имею большой потенциал. Возможно, это как-то связано с моей загробной жизнью? Очень даже может быть! Жаль, я не знаю, как заставить себя вспомнить то, что было по ту сторону.
Спустившись на первый этаж, обнаружил завтракающих японцев, что только-только проснулись и готовились сменять ночную охрану на постах. Поприветствовав их, я чуть не столкнулся Рёто.
Я буквально чувствовал, как становлюсь пунцовым. Нужно время, чтобы все нехорошие мысли ушли, не иначе. Лучше бы подальше от Сакая, пока прочие — отлично знавшие пол Рёто, но ничего мне не говорившие — не начали надо мной подтрунивать. А ведь начнут. Небось даже ставки делали, когда я узнаю и как отреагирую. И даже если я буду молчать, даже если Рёто будет молчать — наше поведение выдаст нас головой.
— Прости, Рёто… — решение пришло сразу же: — Я, пожалуй, навещу семью. Посижу у них денёк другой, переведу дух. Потом вернусь.
— Фудзивара-сама разрешала вам покинуть дом? — спросил меня Сакай, глядя в лицо и заставляя краснеть ещё сильнее.
— Я не подчиненный своей сестре. Просто напоминаю, — в этот момент кожей почувствовал, что все взгляды скрестились на мне. Определённо неодобрительные, ведь я говорю что-то против их госпожи.
— Фудзивара-сама должна хотя бы знать о вашем решении, — взгляд Рёто был почти что умоляющим.
— Ладно. Звони ей, а я пойду за руль. Можете выдумать что-то про меня, что я сбежал, например. Что угодно. Но я поеду.
Один японец попытался встать из-за стола. Но его усадил на место Рюдзи. Он тоже смотрел с неприязнью на меня в тот момент, но чинить препятствий намерений у него не было.
— Будьте осторожны, Ронин-сан, — сказал Сакай и протянул ко мне руку, но я этого прощального но жеста не оценил. Просто пожал её.
— И вы тоже будьте настороже. Все!
Завёл «Коррадо» и выехал из гаража. Весь пусть в городе внимательно следил через зеркала — вполне может быть какая-нибудь слежка. Или, что хуже — очередной убийца. Да ничего похожего я так и не обнаружил. Только в который раз попалась на глаза владелица красного мотоцикла верхом на своем стальном скакуне. Когда я уже было напрягся, симпатяшка в красной куртке пролетела вперёд и уехала на окружную. Значит просто частые совпадения, воспринятые через призму паранойи, а не слежка. Можно спокойно выдохнуть и ехать к себе домой, не опасаясь привести на порог какого-нибудь повязанного с Преисподней ублюдка.
Весь путь к Дорогобужу пролетел на одном дыхании. Свободная трасса, до самого горизонта почти ни одной машины. Можно и втопить под сто тридцать. Отдохнуть в дороге. Но как-то не получалось.
Припарковался у родной двухэтажки я всего через минут пятьдесят. Разумеется, мне никто не ждал. Надо было бы хотя бы позвонить, что ли. Достав смартфон, обнаружил, что батарея сдохла. Вчера так и не поставил на зарядку. Придётся у Павла просить — своё зарядное устройство я не взял, само собой.
— Тук-тук, — постучался я в дверь, и меня встретила на пороге приятно удивленная сестрёнка. Судя по виду только-только проснулась.
— Ванька! — кинулась Ульянка мне на шею и заголосила на весь дом: — Мама, тут Ваня приехал!
Мать тут же прибежала и шикнула на младшенькую:
— Не шуми, отца разбудишь! — и очень нежно, ласково обратилась ко мне: — Ванюша, сынок, какими судьбами к нам приехал? Хоть бы позвонил, я бы приготовила чего-нибудь вкусненького.
— Привет, мама, — обнял я счастливо сияющую женщину. Судя по фартуку, она и так что-то готовит, голодным не останусь: — Да так, на денёк-другой приехал. Не всё же мне в Смоленске сидеть.
Похоже, вечерних новостей они не видели. Повезло, меньше будет неудобных вопросов. Надежда мои порушил появившийся в прихожей Паша, с очень серьёзным выражением лица.
— Привет. Всё в порядке? — спросил он меня, вызвав у матери и сестры недоуменные взгляды.
— Вроде как. А что такое? — я ещё не понял, откуда у брата столько беспокойства за меня. Он у меня тут же просветил:
— Ты ещё спрашиваешь! Я как новости посмотрел, чуть со стула не упал — думал, крышей двинулся.
— А, ты об этом…
— Не говори так, будто это какая-то мелочь, — упрекнул меня Павел. И он прав, это ни разу не мелочь. Всё серьёзней некуда. В разговор встряла мать:
— Для начала пусть Ваня хоть в дом войдёт, а то пристал к нему. Потом расскажите, в чём дело. И не смейте шуметь, ваш отец отсыпается перед дежурством.
Опять отца заставляет вкалывать командир части, получается. Вот же сволочь! И почему на него не напишут жалобу подчинённые? Видимо, всех всё устраивает.
На тесной — после столовой в особняке — кухне уже был готов завтрак. В печке сидели пирожки, дожидаясь возможности перекочевать поскорее на стол. После поедания гречки с сахаром и молоком мы с Пашей рассказали матери о вчерашнем происшествии. Ещё и показали запись репортажа. На удивление, почти ничего не обрезали. Даже угрозы демонам и их хозяевам остались в неизменённом виде.
Разоряя пачку любимых отцовских печенек, я выслушивал причитания матери и мрачные комментарии моего брата. Одна Ульяна сидела с восхищёнными глазами. Дождавшись паузы в разговоре, младшенькая сказала:
— А я думаю, что Ваня крутой, раз смог победить демона! И зря вы его ругаете!
— Помолчи! Ты не знаешь, о чём говоришь, — попыталась заткнуть сестрёнку мать, но та парировала, пусть и весьма неумело:
— Зато я знаю Ваню! И он правда крутой!
Матери только и оставалось зло шикнуть, призывая всех к тишине. Я подмигнул Уля, и та довольно заулыбалась мне в ответ.
Как минимум ради неё стоило сюда ехать. В прошлой жизни ни братьев, ни сестёр у меня ни было. Я понятия не имел, насколько это здорово — быть не единственным ребёнком в семье. Да, тяжело быть старшим временами, но как же здорово смотреть за тем, как из умеющей лишь орать крохи вырастает та, кто тебя любит и будет поддерживать, несмотря ни на что.
Дослушав наконец речь о том, какое безрассудный и безответственный, отправился в свою комнату. Порядком раздражённый и усталый.
Хорошо, что голова после вчерашнего не сильно болела. А ещё хорошо, чтобы меня не остановили по пути в Дорогобуж — а не то плакали бы мои права, не покатался бы я на своём «Коррадо». И вообще, в таком состоянии можно в кого-нибудь врезаться. Так что после пьянок за руль — никогда больше. Наверное и вообще пить не буду больше никогда, а не то сделаю такое ненароком, отчего будет уже не отмыться. Я аж поёжился, как представил.
Стоило попасть на свою кровать, как меня одолел сон. Голова была чугунная, а веки — свинцовые. Поборовшись пару минут с накатывающими волнами усталости, я сдался и унёсся в царство Морфея.
Во сне меня поджидали они. Рогатые, хвостатые, двухголовые, многоногие. Демоны напоминали жутких химер, нисколько не похожих на чёртика с картинок. Было страшно, но я был не один. Стоило издать боевой клич, как мне ответили сотни голосов. И мы теснили врага. Прямо к горящим скалам. Сбрасывали врагов в лавовые озёра. Победа. Толпа торжествовала. Но мы знали, что впереди ещё сотни и тысячи подобных сражений. Мы вновь издаём наш боевой клич и идём к новым победам.
Я проснулся. Футболка — хоть выжимай. Сердце колотится как после марафона. Вот ведь…
С трудом встаю с постели. За окном уже густые сумерки. Всё небо затянуто непроглядной серой пеленой. По крышам раскатывается гром. Привычно бросаю взгляд на зеркало и замираю.
Взгляд прикован к отражению. Лицо начинает сменяться звериной мордой. Кожа краснеет, словно обваренная кипятком. Шерсть покрывает ноги. Ступни превращаются в свиные копыта. За спиной раскрываются крылья летучей мыши. Человек и демон сменяют друг друга.
Удар сердца. Другой. Третий. В зеркале снова я. Со следующим отдающимся в ушах стуком — демон.
— А-а-а!!! — я бешено взревел и ударил ногой по проклятой твари. Зеркало разлетелось на множество осколков, из которых мне напоследок злобно оскалился враг.
Наваждение спало. На жуткий грохот битого стекла примчался отец.
— Что случилось?! Ваня! — кинулся он ко мне и принялся осматривать. Каким-то чудом на мне не было ни единой царапины. Зато всего меня колотило, словно в припадке.
— Мне надо убить их всех… Всех до последнего… — демоны. Они во всём виноваты. Отец похлопал меня по щекам. Понемногу начало становиться легче. Адреналин ушёл. Осталась только ненависть. Я кое-что вспомнил из своей загробной жизни. И это что-то должно быть остановлено. Демоны идут в этот мир, и их всё больше. Это может значить только одно.
Вторжение.