— Ну и я о том же…
— Но ведь ты и так со мной разговариваешь — клянусь, мне больше не надо. Да и вдруг… Вдруг болезнь сама пройдет.
Садясь за трапезу она отрицательно покачала головой:
— Не надо заниматься самолечением.
Затем она улеглась спать, не раздеваясь, лишь укрывшись войлочным одеялом.
Я сел в кресло напротив и глядел как она спит. Она часто просыпалась, проверяя, на месте ли я.
Лишь часа в три ночи я решил, что неплохо бы пройтись размять ноги. Краем глаза я видел, что она заметила мой уход и выдохнула с облегчением.
Ну что ж — пусть поспит спокойно до утра.
А утром…
А утром я вернулся.
Прошел тихо и уселся на кухне, ожидая когда она проснется.
— Доброе утро, — сказал я ей, когда она вошла на кухню.
Ответом мне был горький вздох:
— Угу…
— А почему «угу» а не «ага»?
— Да ведь утро же… Еще не проснулась.
Поела она на скорую руку — кофе, бутерброды. За завтраком читала какую-то толстую книгу.
— А что читаешь? — спросил я.
— Историю Испанской инквизиции…
— Ну и как?…
— Забавная это вещица — испанская инквизиция.
Сразу после трапезы стала одеваться.
— Поехали? — позвала меня из прихожей.
— Да ладно, могу и здесь подождать.
— Нет уж, поехали — все же из-за тебя собралась.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
Что у нее было на уме, я не знал. Она же мне не сообщала, вероятно, боясь спугнуть.
Мы проезжали мимо больниц, мимо церквей… Дорога была мне знакома — хотя в городе было мало дорог, которые я бы не знал. Мы возвращались к нашему институту.
Но не доехав одну остановку, Василиса вышла из троллейбуса. Это был студенческий квартал. И действительно — Василиса направилась к одному зданию, вошла, поднялась по лестнице, прошла полутемным коридором. Постучала в нужную дверь, толкнула ее — заперто, постучала опять. Я прошел сквозь стену, осмотрелся — берлога явно мужская. Вернулся к Василисе.
— Нету там никого. Но если хочешь, могу попробовать открыть дверь.
Василиса покачала головой: не надо…
Дальше по коридору сидели и курили ее сокурсники, она подошла к ним, поздоровалась и спросила какого-то Витю.
— А на кой он тебе нужен? Ответили ей вопросом на вопрос, — По какой причине ты его ищешь?…
— Причина эта, — ответила Василиса, — стоит за моим плечом и дышит мне в спину.
Ребята посмотрели в указанном направлении и сквозь меня. Конечно же на мне их взгляд не задержался.
— А, тогда понятно. Так бы сразу сказала, мол рехнулась и ищешь родственную душу. Да на базар он пошел… Можешь его у нас подождать, чайку попьешь, согреешься. Только заварка у нас старая и кипяток остыл вовсе.
Василиса покачала головой побрела прочь.
Благо базарчик был недалеко и не столь большой — разминуться с кем-то по дороге к нему было трудно, а найти кого-то там — проще простого.
Наш случай не стал исключением — мы нашли его в ряду, где он покупал куриные яйца. Яйца эти были мелкими, грязными, и как следствие — недорогими. Собственно все эти эпитеты можно было бы применить и к самому базарчику.
— Ой, чего это у тебя на лбу? — начала Василиса вместо приветствия.
На лбу у этого приятеля переливаясь всеми цветами радуги рос фурункул.
— Это, понимаешь ли, третий глаз Вишну.
— Во первых не Вишну, а Шивы, — заметил я, — а во-вторых Шива ему попался какой-то косоглазый.
Фурункул явно был больше смещен к левому глазу.
— Витя, мне нужна твоя помощь… —.
— Мне нужна твоя одежда, — попытался пошутить я, — и мотоцикл…
— А что случилось? — Ответил он.
— Разве ты сам не видишь?
Он внимательно вгляделся в Василису. Меня он, конечно же не видел.