- Так точно, ваше величество! Период владычества Каджаров стал символом дряхлости и немощи Ирана. Лишь род Пехлеви предотвратил окончательный закат иранского солнца.
- Я считаю, что наивысшей вершиной славы и могущества Ирана является период царствования Ануширвана Справедливого, - задумчиво сказал шах.
- Вы правы, ваше величество! - подтвердил везир. - Ануширван Справедливый был мудрый повелитель.
- А ты видишь какую-нибудь разницу между мной и Ануширваном Справедливым, везир?
Этот неожиданный вопрос поставил везира в тупик. Растерявшийся Хакимульмульк не знал, что ответить, но медлить было нельзя.
- Ваше величество, меньше различия между небом и землей! - поспешно выпалил он первые пришедшие в голову слова и продолжал: - То развитие и прогресс, которых достиг Иран при вашем величестве, никогда не имели места в прошлом. Во времена Ануширвана Справедливого надо было потратить целый месяц чтобы добраться из Мазандерана в Исфаган; тогда не было иных средств передвижения, кроме верблюдов и ослов. А при вашем величестве изобретены такие средства, что за три дня можно изъездить всю страну из конца вконец. При Ануширване Справедливом не было самолетов. У вашего величества они имеются. Тогда не было электричества, не было паровых машин, теперь они есть; автомобилей не было, при вас - есть, почты и телеграфа не было, в ваше время есть... Как можно сравнивать времена Ануширвана Справедливого с вашей благословенной эпохой, ваше величество?
Резким движением Реза-шах вскочил с места и указал Хакимульмульку на дверь.
- Ты забыл главное, что у Ануширвана Справедливого был такой мудрый везир, как Бузери Джумерх, и у него не было нужды в таких ослах, как ты. Убирайся вон! - крикнул вдруг шах.
Хикимульмульк впоследствии не мог припомнить, как он выскочил из кабинета.
Выйдя от Реза-шаха, Хакимульмульк от всего сердца проклял и Ануширвана Справедливого и всех прочих шахов, когда-либо восседавших на иранском престоле.
"Дело оборачивалось для меня неплохо, но тут помешал этот проклятый Ануширван. Теперь так того и жди, шах еще и меня включит в компанию сертиба Селими. Я сам собственными руками погасил свой светильник!" - терзался он.
Эти мысли всю ночь мучили его, не давая спать. Как ужаленный змеей, метался он в постели. И все же, подобно азартному игроку, решил продолжать игру.
Наутро он вызвал к себе Софи Иранпереста и в назначенное время повел его к шаху.
Софи Иранперест, которому впервые выпала честь предстать перед его величеством, склонившись перед шахом застыл, словно завороженный.
Гневный взгляд падишаха внес еще большую сумятицу в душу Софи Иранпереста. Все чувства, все мысли его были парализованы страхом.
Рядом с ним, склонившись в таком же глубоком, до земли, поклоне, застыл министр двора, ожидая разрешения выпрямиться.
А Реза-шах, привыкший к тому, чтобы люди терялись и дрожали перед его персоной, казалось, испытывал явное удовольствие.
- Кто ты такой, что выступаешь против властей, сударь? - раздался наконец над склоненной головой редактора яростный голос повелителя.
Мир потемнел в глазах Софи Иранпереста. Он повалился в ноги падишаху, из его горла вылетели молящие слова:
- Пощадите, ваше величество! Не имел этого в мыслях!
Реза-шах окинул его презрительным взглядом и, высвободив ноги из объятий Софи Иранпереста, обратился к Хакимульмульку:
- А я думал, что ко мне явится человек. Убери его прочь отсюда!
Хакимульмульк быстро шагнул к Софи Иранпересту, который продолжал лежать распростертым у ног шаха; и поволок его к выходу. У порога он услышал голос Реза-шаха:
- Привести сертиба Селими!
- Слушаюсь! - покорно ответил Хакимульмульк и вытолкнул Софи Иранпереста из кабинета.
- Ты что, не нашел другого места подыхать? - накинулся он на Софи в приемной.
Софи Иранперест глубоко вздохнул.
- Читая твои статьи, думаешь, что это волк, тигр, лев, А ты, оказывается, не более как заяц, хуже того - крыса!.. С этакой ли головой критиковать политику германского правительства в отношении Ирана? А, подлец? Говори! Ты писал эти статьи или кто-нибудь другой? Отвечай же, внук нечестивца!
Софи Иранперест, поняв, что его писания вызвали гнев шаха, почувствовал себя еще хуже.
У него было теперь одно лишь желание; как можно скорее убраться отсюда.
- Ваша милость, - с трудом выдавил он из себя, - если я еще когда-нибудь буду критиковать какое бы то ни было государство, пусть буду я проклят вместе с моим покойным отцом.
- Тьфу!.. - везир плюнул в лицо Софи и вытолкал его на лестницу.
Велев впустить сертиба Селими и Хакимульмулька, Реза-шах начал медленно прохаживаться по комнате.
Последние дни Реза-шах чувствовал себя удрученным. Все яснее ощущал он, что путь, которым он шел в течение пятнадцати лет правления как в области внешних отношений, так и во внутренней политике, привел его на край бездны. И эта бездна готова была теперь поглотить трон.
Здание, которое он строил пятнадцать лет и считал несокрушимой крепостью, начало колебаться, давать трещины. Раньше у него и в мыслях не было, что он может погибнуть под развалинами этого здания. Болезненно острым инстинктом, свойственным всем властолюбцам, он предугадывал такой конец. Поэтому его окончательно покинули самообладание и способность управлять своими действиями.
В подобном состоянии пребывал он и теперь, когда ожидал появления сертиба.
Весь окружающий мир, даже солнечный свет, казался ему отвратительным. Особенно бесили его вороны, которые слетались стаями на вершины высоких чинар в дворцовом парке и неумолчно каркали.
Селими, заметивший притаившегося у входа во дворец серхенга Сефаи с несколькими жандармами, понял, что на этот раз не уйдет живым из рук этого палача; но он решил принять смерть с высоко поднятой головой.
Войдя в кабинет, он не склонился перед шахом в поклоне и ограничился обычным между равными приветствием.
Реза-шах посмотрел на его вызывающе вскинутую голову и перевел взгляд на согбенную в подобострастном поклоне фигуру Хакимульмулъка, вся поза которого особенно подчеркивала непокорность и независимость сертиба.
- Готовься! - проговорил Реза-шах, с ненавистью взглянув на сертиба. Завтра отправишься прямо в Джульфу. Мы решили поручить тебе оборону наших северных границ.
Сертиб молчал, чувствуя, что подлинный смысл разговора пока еще скрыт от него.
- Столкновение с русскими неизбежно, - продолжал Реза-шах. - Это диктуется создавшимся за последние годы положением.
- Положение создается в зависимости от воли правительств и их руководителей, ваше величество.
- Верно. Но у каждой нации имеются убеждения и национальные цели, которые складываются веками. Вот почему, наше правительство только вынуждено поддерживать отношения с Россией, но никогда не пойдет с нею одной дорогой. Это и делает наше столкновение с Советами неизбежным.
- Наоборот, мне кажется, что путь, пройденный нашей нацией в течение многих веков, и интересы нашей страны сближают нас с современной Россией больше, чем с любой другой страной. Иностранные капиталисты, обирающие нашу страну, - вот кто обрекает нашу нацию на голод и нищету, грабит прекрасную плодородную иранскую землю. Они сеют ядовитые семена, сулят нам гибельные всходы.
- А что это за семена, сертиб?
- Это семена вражды к нашему великому соседу, с которым мы имеем общую границу протяжением в две тысячи шестьсот километров.
- Я могу уверить вас, господин сертиб, что через два-три месяца мы раз и навсегда избавимся от этого соседа. Разве ты не знаешь, что Советы разваливаются? Гитлер непосредственно у ворот Москвы.