Когда однажды в Замбрии прорвало плотину, короля Замбрии не оказалось на месте. Король Замбрии Гуго Пятый Спокойный находился в это время с визитом у своего соседа Полудокла Толкового и был, само собой, не в курсе, что его страну, затопило так, что над водой остался торчать только дворцовый шпиль. Все остальное безвозвратно поглотила пучина.
В этот злосчастный день Гуго Пятый сидел за столом с Полудоклом и вел переговоры. Гуго Пятый сватался к старшей дочке Полудокла принцессе Клавдии и сторонам оставалось уладить некоторые детали.
— В принципе, я не против. — Полудокл похлопал перчаткой по столу. Даже, я больше скажу, я рад, что мы с тобой, Гуго, породнимся. Ты мне всегда нравился и как король, и как личность вообще. Так что препятствий я никаких не вижу с моей стороны. Остается обговорить кое-какие мелочи.
— Я весь — внимании. — Гуго выпрямился на стуле и подался вперед.
— Давай договоримся, — Сказал Полудокл, — за дочкой даю семь сундуков золота, табун породистых коней и корабль-флагман.
— Согласен, — Гуго покрутил ус. — Корабль, в принципе, я могу не брать.
Мне он геополитически излишен. А лучше вместо корабля коней добавьте.
— Можно и так. А ты мне, как родственник, уступишь урочище Бурманских Перепелов и деревню Быки.
Гуго почесал кончик носа и уставился в тарелку.
— Уважаемый Полудокл, — наконец произнес он, — мне, конечно, не жалко, но зачем, собственно говоря, вам это надо?
— Как зачем? — Полудокл повертел в руке стакан, — Я там охотиться буду.
Ты же знаешь, какой я заядлый охотник.
— Это естественно. — Гуго вытащил из кармана платок и протер шею. — Но…
Уважаемый Полудокл, мы же с вами не чужие будем. Что ж я, своего тестя не пущу к себе в лес поохотиться? Я и сам другой раз с удовольствием с вами съезжу. Вы меня знаете.
Полудокл поставил стакан на стол и засунул руки в карманы:
— Это, конечно, да… Я на этот счет нисколько не сомневаюсь. Но я уж такой человек — не люблю никого лишний раз беспокоить. Мне, чтобы к тебе в королевство охотиться ездить предупреждать тебя придется, от дел отрывать. Вот ты будешь думать тогда — опять приехал этот, хе-хе, старый хрыч отрывать меня от дел… А так я потихонечку собрался, съездил в свой лес, поохотился там и в собственной деревне по-стариковски отдохнул.
— Дак в чем же дело? — Гуго откинулся на спинку стула. — Охотьтесь, отдыхайте сколько хотите. Никто вам слова не скажет. И предупреждать меня не надо. Все мое — считайте, что это ваше.
— Не-ет, я так не могу. — Полудокл поковырял ногтем стол. — Мне всего не надо. Я на все и не претендую.
А то есть такие, которые любят залезать на шею. Но я не из таких. Мне леса и деревни — вполне достаточно.
Гуго 5-ый заглянул под стол и почертил сапогом по полу.
— Знаете что… Можно я вас буду папой называть?
Полудокл прищурился и посмотрел на графин:
— Отчего же нет? Конечно, можно.
— Вы, папа, естественно, не из тех родственников, которые на шею садятся. А то бы я к вам вообще свататься не поехал. Но встречаются, конечно, разные родственники. Без стыда и совести. Вот моя тетя, например, Хурдоба. Тетя шмуева. Постоянно мне надоедает. Отдай, говорит, мне, племянник, Нижние луга, ты ими все равно не пользуешься, а я там серные купальни устрою… Мало ли чем я не пользуюсь. Хочу — пользуюсь, хочу не пользуюсь. У меня, скажем, на стене в замке висит картина, я ей не пользуюсь и вообще не замечаю. Так что же, прикажете и картину тете отдать? Эдак я скоро совсем без всего останусь. Вот какая у меня тетя бессовестная. Другое дело вы, папа. С вами приятно беседовать. Вы порядочный человек, мудрый, всем довольны и ничего вам чужого не надо. Гуго отодвинулся от стола и закинул ногу на ногу.
— Чужого мне, действительно, не надо. На чужое я никогда не заглядывался. — Полудокл положил руки на стол ладонями вверх. Всю жизнь я добивался всего сам вот этими вот руками. — Он пошевелил пальцами. — Но как мы с тобой, Гуго, теперь родственники, то между родственниками нет никаких недомолвок. Да и дело-то пустячное. Я думаю, что на твоем месте любой бы другой жених не моргнув глазом согласился. К тому же, на днях обещался заехать Шокенмоген 3-ий Лютый за тем же самым, что и ты. Шокенмоген мне нравится. Хозяин крепкий, из хорошей семьи. И леса у него обильные — есть, где поохотиться. Полудокл приставил воображаемое ружье к плечу и нажал на курок. — Пух!
— При чем тут Шокенмоген? У меня тоже леса хорошие. Лоси там водятся, белки много, грибы, ягоды…
— Так я и не спорю…
— И я не спорю. — Гуго подергал себя за ухо. — Вы, мне, папа, лошадей добавьте, вместо корабля, а я вам подарю лес и деревню в честь свадьбы.
— Ну вот и хорошо. Значит, договорились.
Вечером того же дня Полудокл Толковый с женой Филоксеей, их дочь принцесса Клавдия и Гуго 5-ый Спокойный пили чай в беседке.
— Вот как бегут годы. — Полудокл подул на блюдечко и взял из вазы трюфель. — Еще недавно эта мадемуазель, — он указал трюфелем на Клавдию бегала под стол пешком.
А теперь вот замуж надумала, озорница. Вчера еще с куклами возилась, а сегодня, пигалица, о мужчинах воздыхает.
— Папенька, — Клавдия покраснела и потупилась в чашку, — вечно вы скажете…
— Ты, Полудокл, — королева Филоксея погрозила мужу пальцем, — совсем стыд потерял. За столом говорить такое…При посторонних…
— Какой же он нам теперь посторонний? — Полудокл отпил из блюдца. — Он нам теперь как родной.
Заместо…того…сын, короче. Свадьба через две недели.
— А все равно ты неприлично себя ведешь. — Возразила Филоксея. — Вы, Гуго, на него внимания не обращайте. Ему лишь бы позубоскалить.
— Все нормально, — Гуго кивнул.
— Ну вот, — Полудокл съел трюфель, — а ты на меня насела. А Гуго говорит — все нормально. Он все понимает. — Полудокл хитро подмигнул Гуго Пятому. А, Гуго?..Через две недели свадьба…Понимаешь?
Гуго подмигнул Полудоклу в ответ.
Полудокл негромко рассмеялся.
— Молодец, Гуго! А, мать, — повернулся он к супруге, — повезло нам с женихом.
— Да я вижу, вижу, что повезло. — Филоксея заулыбалась. — Порядочный молодой человек.
— И мне нравится. — Полудокл вытер салфеткой рот. — Станем теперь, Гуго, чаще видеться. Я к тебе каждый раз после охоты заезжать буду. Опять же можем вместе охотиться на лосей. Ты, вроде, говорил, что в моем лесу лосей много?
— И белок еще. — Гуго посерьезнел.
— Вы только не пейте там. — Сказала королева Филоксея. — Я пьяниц не люблю. У меня брат такой, Иогафон. Сколько уж я от него натерпелась. А теперь он еще и мужа спаивает. Как поедет Полудокл к нему в гости обязательно они там пьют. Вы-то, Гуго, как насчет этого дела? — Филоксея пощелкала пальцем по шее.
— Я, в принципе, не пью… Ну как… — Гуго разрезал ладонью воздух. Только по праздникам.
— Как это — только по праздникам? — Притворно удивился Полудокл и подмигнул Гуго. — А я-то думал — теперь есть с кем на старости лет выпить.
— К сожалению, только по праздникам. — Гуго подмигнул Полудоклу.
— Вот и хорошо. — Сказала королева. — Хоть один мужчина непьющий будет.
В беседку вошел офицер.
— Ваше Величество, — отрапортавал он, — секретное сообщение.
— Докладывай.
— Ваше Величество… — офицер покосился на Гуго.
— Да ты не бойся, докладывай, тут все свои.
— Но, Ваше Величество… — Военный наклонился и зашептал что-то на ухо королю.
— Так…Так…Не может быть!.. — Полудокл нахмурился. — Ничего себе!.. И все-все?.. Ну и ну… Слава Богу… Ну и дела… — Полудокл как-то странно поглядел на Гуго Пятого. Слушай, Гуго, — сказал он, — тут мне говорят, что у тебя все королевство под воду ушло.
— Не понял? — Удивился Гуго. — О чем это вы, папа?
— Да говорят у тебя там плотину прорвало и буквально все затопило.
Даже, говорят, крыш не видно.
У Гуго Пятого Спокойного вытянулось лицо:
— Что за дурацкие шутки? — Да я тоже не верю, — Полудокл развел руками, а вот говорят… Пошли на башню — в трубу посмотрим.
— А можно мы с маменькой тоже пойдем посмотрим? — Спросила принцесса Клавдия. — Нам тоже интересно.
На башне было прохладно. Ветром растрепало прическу принцессы Клавдии.
Стражник подал Полудоклу подзорную трубу.
Полудокл протер манжетом стекло, приложил трубу к глазу.
— Хорошая труба. Сильно увеличивает. — Он направил трубу в сторону королевства Гуго Пятого.-…Вот это да! — Восторженно закричал король и присвистнул. — Лихо… — Он покрутил окуляры, наводя резкость. — Ух, как залило.
— Папенька, дайте же и нам с маменькой поглядеть. — Нетерпеливо перебила Клавдия. — Нам же тоже хочется.
— Погодите вы, балаболки. У человека горе — пусть он первый посмотрит. Полудокл обернулся к Гуго Пятому. — Будешь, Гуго, смотреть?.. Труба отличная. Хорошо приближает.
Гуго молча взял трубу.
— Ну как, Гуго? Видишь? — Спросил Полудокл. — Правдаужас?..А ты не верил. Вот тебе и доказательства… Дай, я еще посмотрю.
Гуго вернул трубу и, пошатываясь, отошел в сторону.
— Ну, мать честная, и картина! — Полудокл почесал затылок. — Я и не гадал, что у меня будет морская граница. — Он запел. Ра-аскинулось мо-оре ши-ы-ыроко… И волны бу-ушуют же-е-есто-око…
— Папенька, ну сколько можно? — Оборвала Клавдия. — Дайте же, наконец, и нам. — Она подергала отца за рукав и запрыгала. Дайте же! Дайте же! Дайте же!
— На! А то ведь не отстанешь. И в кого ты такая капризная?
Принцесса Клавдия выхватила трубу.
— Ой, маменька, — воскликнула она, — вы не поверите! Такой вид! Куда ни посмотришь — кругом вода! А вон — чайка полетела! Какая прелесть! А вон еще одна! И еще! И еще!
Смотрите, они, кажется, рыбу ловят! — Она передала трубу королеве-матери и захлопала в ладоши.
— Ну, надо же! — Филоксея покачала головой.
— Правда, маменька, потрясающе?! Прямо как на курорте. Помните, маменька, мы ездили?
— Дааа… — сказала Филоксея, — теперь и ездить никуда не надо. У самих теперь курорт под боком!
— Ну, ладно, хватит вам трещать, — осадил Полудокл. — Пойдемте вниз. А то, я гляжу, у Гуго голова с непривычки закружилась.
Женщины пошли в замок вышивать. Полудокл и Гуго вернулись в беседку.
— Я тебя понимаю. Как тебе сейчас тяжело. — Полудокл положил руку на плечо Гуго Пятому. — Держись, мой мальчик. Не каждому на долю выпадают такие испытания. Это надо же, в один день потерять буквально все, что нажили отцы и деды! Кошмар! Но ты, сынок, не падай духом. Все, я думаю, образуется.
— Как же, папа, образуется, когда все-все утонуло! — Гуго ударил кулаком по столу, закрыл лицо руками.
— Я понимаю, понимаю… — Полудокл похлопал Гуго. — Я и сам не представляю, что бы на твоем месте делал. Но все-таки… это… Ты сильно не убивайся… Ты тут сидишь — живой и здоровый, руки-ноги целы. Хорошо еще, что ты ко мне приехал, а то бы утоп… Вот, значит, и хорошо… Судьба, как говорится, вершит свой приговор, но мы не слишком ей подвластны, и над мужчиною напрасно она заносит свой топор! Понял, о чем я? Другими словами, может, и к лучшему, что у тебя все залило… А ты не сдавайся! Будь мужчиной!
У Гуго Пятого выступили слезы:
— Все-все потонуло!
— Ну, что ты, что ты! — Успокаивал его Полудокл. — Ну будь же мужчиной.
Мужчины плакать не должны… Ну и потонуло… Бывает… У тебя, наверное, плотина неисправная была. Вот ее и прорвало.
Плотина — дело такое… Опасное.
— Да ведь ремонтировали ее недавно, — всхлипнул Гуго.
— Значит, плохо ремонтировали. — Рассудил Полудокл. — Надо было проследить. Народец-то нынче жуликоватый. Не то, что в старое время. Один — доску домой взял, другой — гвоздь, третий — паклей карманы набил. Вот плотина, как положено, и рухнула. А чему тут удивляться?
— Да ведь я следил… Все крепко держалось.
— Значит, кто-то специально навредил. Ты кого подозреваешь?
— Да кого тут подозревать?
— Так не бывает. — Полудокл поднял палец. — Всегда кого-нибудь подозревать надо. А то как иначе виноватого найдешь? Не сам же ты эту плотину сломал. Ты же у меня третью неделю живешь. Значит, кто-то со стороны… Погоди… Ты что-то про тетю рассказывал, будто она чего-то от тебя хотела, а ты ей не да.
— Тетя Хурдоба хотела, чтобы я ей Заливные луга подарил под серные купальни.
— Вот! — Полудокл ткнул пальцем Гуго в грудь. — Она и сломала! Я сразу почувствовал — что-то тут не так. А теперь мне все понятно! Скотина твоя тетя, вот что я тебе скажу!
— Тетя шмуева! — Гуго шмыгнул носом.
— Не плачь, Гуго, мы этой тете еще покажем. — Полудокл погрозил кулаком. — Устроила, стерва, себе серные купальни. Лизать ей сковородки на том свете. Черти-то, черти ей покажут серные купальни!
— Папа, — Гуго вытер рукавом слезы, — не надо мне лошадей добавлять, я согласен взять корабль. Дайте мне корабль, я на нем сплаваю.
Полудокл вытащил из кармана трубку, медленно ее набил.
— Во-первых, — сказал он, — запомни: на кораблях не плавают, а ходят.
Плавает бревно. А корабль ходит. А потом… — Полудокл раскурил трубку….корабль я дать не могу.
— Почему же?
— А потому, что ты сейчас на моем корабле уйдешь, а что я Шокенмогену скажу, когда он приедет?
— При чем тут Шокенмоген?
— Ну, как это… приедет Шокенмоген-младший…это…ну я тебе, кажется, говорил уже…ему моя Клавдия нравится, так я это…должен же ему что-то в приданое предложить…
— А как же я? — Гуго Пятый вытаращил глаза. — Мы же, кажется, с вами договорились…папа…что это я на ней женюсь…через две недели.
Полудокл выпустил кольцо дыма и некоторое время смотрел, как оно расползается.
— Послушай, Гуго….ты, конечно, человек хороший и мне, в принципе, нравишься… Но…ты же понимаешь…как я свою дочь отдам за короля, у которого все утонуло? Я же не враг своей дочери. Она у меня одна. А у тебя вместо королевства — лужа. Сам посуди, это же смешно, хе-хе… Правда, смешно?..
Ну, чего ты замолчал?.. Обиделся, да? Ты, Гуго, не обижайся. Если б у тебя плотину не прорвало, разве ж я тебе отказал бы? Нет, конечно! Я бы тебе и дочь отдал, и лошадей, и корабль. А так…лучше меня и не проси… Не могу. Сам понимаешь…
— Э-эх! — Выдохнул Гуго Пятый. — Я думал — вы порядочный человек. Я к вам, как к отцу родному…а вы… Ну и гад же вы! Гондон!
Полудокл покраснел, встал с лавки.
— Что ты сказал, молокосос?! Что ты себе позволяешь?! Вон из моего дома, голодранец! Не-ме-дле-нно!
Гуго Пятый поднялся и, гордо вскинув голову, покинул беседку.
Гуго 5-ый Спокойный и сопровождавший его барон Отто фон Ширалас ехали по дороге в направлении затонувшего королевства.
— Сволочь Полудокл. — Гуго плюнул вниз с лошади. — Какая сволочь! Я его ненавижу! — Он закусил губу. — Все равно Клавдия будет моей! Веришь мне, Отто?
— Что, Ваше Величество? — переспросил барон и приставил ладонь к уху.
— Ты мне, глухой черт, уже вот где. — Гуго провел ребром ладони по горлу. — Не доорешься до тебя.
Один единственный подданный остался — и тот глухой. — Он притормозил лошадь и, поравнявшись с бароном, заорал тому в самое ухо. — Клавдия будет моя! — Гуго постучал себя кулаком в грудь. — Моя!!!
От неожиданного шума лошадь барона отскочила в сторону и понесла.
Пришпорив своего скакуна, Гуго-5й помчался вслед. Он скакал сзади и кричал:
— Моя! Моя! Клавдия моя будет! Клянусь, что моя!
Барон Ширалас оборачивался и кричал:
— Не понял, Ваше Величество!
— Идиот! — Орал Гуго. — Клавдия будет моя! Понял?!
— Чи-его?! — Орал барон.
— Останови лошадь, говорю! Сто-ой!
— Я ничего не слышу, Ваше Величество!
— Лошадь останови! Клавдия будет моя!
— Лошадь не слушается, Ваше Величество!
— Ах ты, сволочь!
Гуго выхватил пистолет и выстрелил лошади в жопу. Лошадь рухнула.
Барон, по инерции пролетев несколько шагов, покатился в грязь.
Гуго 5-ый соскочил с лошади, схватил барона за шиворот и потряс:
— Клавдия будет моей! Ты понял?! Ты понял теперь?! Понял? Понял? А?
Глухой черт?!
— Понял, Ваше Величество. — Пробормотал перепуганный насмерть барон. Клавдия будет, кажется, ваша.
— Что значит кажется?!
— Извините, Ваше Величество. — Залепетал барон. — Вы, кажется, только что сказали, что Клавдия будет ваша. Так вы сказали?
— Ты бы себе воронки в уши вставил, чтобы чего-нибудь слышать. Чтоб ты сдох! Знал бы, что все утонет, так я бы лучше вместо тебя графа Хуана Суридэса взял, а тебя бы тонуть оставил.
— Чего, Ваше Величество?
— Нет, напрасно я в лошадь стрелял! Надо было в тебя стрелять!
— Вы же знаете, Ваше Величество, — стал оправдываться Ширалас, — я слух на войне потерял, кровь проливая. Я ж не нарочно.
— Еще бы нарочно. Я бы тогда точно не в лошадь стрелял. — Гуго отпустил Шираласа.
Вскоре впереди показалось море. Король и барон подъехали к берегу.
Гуго снял шапку.
— Все потонуло. — Сказал он скорбным голосом.
— Ваше Величество, все потонуло. — Барон тяжело вздохнул. — У меня там жена осталась…
— А у меня все осталось. Абсолютно все… А в женитьбе мне вообще отказали… Так что, считай, и у меня жена потонула… Все равно! Клавдия, я тебе, барон, говорю — будет моя!
Слева за кустами послышались какие-то голоса.
Гуго пришпорил лошадь и заехал в кусты.
За кустами на небольшом естественном пляже лежало несколько человек в трусах. Над костром висел котелок. Аппетитно пахло рыбным супом. Два человека лепили крепость из песка. Один стоял по колено в воде и удил рыбу. Трое играли в карты. На носах у некоторых были наклеены бумажки. Еще один сидел на государственном флаге и обстругивал ножиком палку.
— Господа! — Крикнул рыболов, — я рака поймал!
— Ого, какой он грязный!
— Кидай его в котелок для навара!
Гуго 5-ый узнал в отдыхающих своих придворных.
— Пойду искупнусь, — сказал граф Хуан Суридэс. — Жарко, блядь, невозможно… — Он бросил карты и побежал к воде. Раскаленный песок жег ему пятки, граф смешно подпрыгивал.
— Стой, предатель! — Гуго достал пистолет и выстрелил в воздух. Предатели! Иуды! Курорт развели! Я вам покажу курорт! — Гуго выстрелил в котелок. Из дырки хлынул наваристый бульон и загасил костер.
Король слез с коня и, подскочив к барону Густаву фон Курцлиху, выдернул из-под него государственный флаг.
— Ты на чем сидишь?! — Он сунул знамя барону под нос. — Ты на моем знамени сидишь, да?! Да? На знамени? — Гуго размахнулся и стукнул барона рукояткой пистолета по голове.
Барон рухнул.
Гуго повернулся к остальным:
— Разболтались, да?! Думаете, больше нет короля? Всех в казематах сгною, псы!
Он обвел отдыхающих злобным взглядом.
Придворные испуганно притихли.
— Напугал! — Хмыкнул вдруг рыболов герцог Гунехис. — Где твои казематы?.. Чего его, господа, слушать? У него ничего нету. Он теперь над нами не король. Он теперь король водорослей.
Придворные оживились и заулыбались.
— Теперь мы, — продолжал герцог, — господин, хе-хе, Гуго, с вами на равных. Одинаковые, то есть, голодранцы. Хе-хе-хе. — Гунехис вытащил из воды удочку и осмотрел наживку. Червяка обкусали рыбы. — Поплевав на крючок, он опять закинул удочку. — Так что, господин Оборванец, мы теперь с вами равны. У меня герцогства нет, а у вас королевства. И я плевал на вас, как на этого, хе-хе, червяка.
Гуго 5-ый вскинул пистолет и выстрелил герцогу в спину.
Уронив удочку, герцог плашмя упал в воду.
Придворные замерли.
— Да здравствует наш король Гуго Пятый Спокойный! Закричал вдруг фельдмаршал Финкаль. — Наш помазанник король Гуго Пятый вернулся! Ура! Ура! Ура-а-а-а!
Остальные нестройно подхватили:
— Ура! Ура! Да здравствует король! Наш король-солнце Гуго Пятый вернулся!
— Кто еще бунтовать желает? — Спросил Гуго, потрясая пистолетом.
— Не желаем, Ваше Величество, бунтовать! — загомонили придворный. — Это все Гунехис…
— Слушайте все! — Произнес Гуго Пятый. — Я вашим королем был, я им и останусь! Кому не ясно — получит пулю! Кто сказал, что я король без королевства? Пока король жив, живо и государство…
Флот строить будем. Станем морские границы защищать от захватчиков…типа Полудокла… Кстати, мы, Гуго Пятый Спокойный, объявляем войну Полудоклу. Это — что касается Полудокла… Теперь о прочем… Всех, кто будет заплывать на наше королевство — топить без жалости. А тех, кто по берегам устраивает курорты — расстреливать на месте с кораблей ядрами.
Придворные захлопали.
— Повторяю, — сказал Гуго, — топить и расстреливать! — Он опустил руку и засунул пистолет за пояс. — А теперь, господа, Гуго похлопал себя по животу, — я бы с удовольствием чего-нибудь поел.
— Так у нас же, Ваше Величество, уха! — Граф Казимир Усфандопуло кинулся к костру и сковырнул с котелка крышку. Все выкипело, Ваше Величество. — Усфандопуло растерянно развел руками. — Одна гуща осталась, без бульона.
— Неси сюда. — Гуго вытащил из-за пояса нож.
Усфандопуло поднес котелок.
— Тут рак еще, Ваше Величество. — Пояснил он.
Гуго поддел ножом рыбину и откусил от спины.
— Недоварилась. — Недовольно сказал он. — И костлявая вдобавок. Какой дурак готовил?
— Это все, Ваше Величество, герцог Гунехис. — Усфандопуло показал пальцем на море. — Он и ловил и готовил.
— Жаль, что его два раза нельзя пристрелить! Собака!
Гуго доел рыбу, приступил к раку.
— Вот рак вкусный. — Сказал он, обсасывая клешню. Разумеется — рака трудно испортить, даже такому ублюдку.
Покончив с раком, Гуго спустился к реке, помыл руки.
— Тепленькая. — Заметил он. — Тепленькая водичка. Ополоснусь, пожалуй.
Он быстро разделся, забежал в воду и поплыл.
Подданные завороженно наблюдали за купающимся монархом. Наконец Гуго Пятый, вдоволь наплававшись, вышел на берег. Он немного поприседал, чтобы согреться, и улегся на горячий песок.
— Эй, Хуан Суридэс, что это у тебя на носу?
— Бумажка, Ваше Величество, чтобы нос не облупился.
— Бумажка? Значит бумажки на нос вешаете, а флаг государственный под жопой валяется? Сейчас же всем бумажки снять, а флаг повесить вон на то дерево.
Барон Курцлих отклеил с носа бумажку и полез на дерево вешать знамя…
— А теперь, — приказал Гуго, — рассказывайте как дело было, как вы без меня государство проебали.
Подданные наперебой загалдели и замахали руками.
Обернувшись назад, Гуго поманил пальцем барона Шираласа.
— Скажи им, Ширалас, — заорал он в ухо ему, — чтобы рассказывали по очереди!
Барон быстро навел порядок — ткнул пальцем в фельдмаршала Финкаля:
— Сначала ты…
Финкаль выступил вперед.
— Значит так, Ваше Величество. Как вы мне и наказывали, тотчас после вашего отъезда я занялся укреплением фортификации. Ваше Величество, какие превосходные окопы я накопал! Четыре линии великолепных окопов оптимальной глубины! Как жаль, Ваше Величество, что я не могу вам их продемонстрировать. Ну, даст Бог, вода в землю впитается — и будем с окопами. Видели бы вы, Ваше Величество, эти чудо-окопы. В них, Ваше Величество, можно было в полный рост на лошади ездить! Вот какие это были окопы! Жаль, Ваше Величество, жаль, что их залило, и вы их теперь не увидите. Так мне окопы жаль. У меня, Ваше Величество, такое чувство, как будто я битву проиграл.
Жена, царство ей небесное, меня подозревать стала. А я ей еще говорю что ты, дура, подозреваешь, я ж окопы копаю. Это ж, понимать должна, дело первостатейной важности.
Сам, говорю, Его Величество Гуго Пятый Спокойный придумал, а ты, дура, подозреваешь! Приедет Гуго Пятый — глядишь, мне орден с бантами даст. Финкаль вздохнул, — Эхе-хе… Беда какая — ни окопов, ни жены, ни ордена…
Видели бы вы, Ваше Величество, эти окопы…
— Довольно об этом. — Гуго поднял с земли камень и швырнул его блинчиком в воду. — Приступай к наводнению.
— Есть, Ваше Величество! Так вот, две недели копал я окопы, не знал ни минуты отдыха. А когда закончил — смотрю, получилось прекрасно. Надо, думаю, это обмыть, как говорится. Пошел я в кабак, заказал пунша и жульен. Сижу, значит. Вдруг как хлынет! Меня в окно вместе со столом смыло и я очутился посреди моря. Э, думаю, шалишь, брат! Фельдмаршала его королевского величества голыми руками не возьмешь! И не в такие переделки старик Финкаль попадал! Ну вот, оказался я посреди моря. Я тогда на стол животом залез и до берега доплыл. И вот я здесь. Рад служить Вашему Величеству верой и правдой. — Фельдмаршал отдал честь.
— А с плотиной-то что случилось? — Спросил Гуго Пятый.
— Не имею понятия, Ваше Величество. Я в кабаке сидел, и откуда взялась вода не могу знать. А только заметил, что ее неожиданно много.
— Ну и чего ты мне все это рассказывал, дурак? — Гуго зачерпнул горсть песка, высыпал его на большого черного жука. — Следующий.
Вперед выступил граф Хуан Суридэс.
— Разрешите мне, Ваше Величество, рассказать как дело было. Гуго недоверчиво поглядел на Хуана Суридэса и придавил жука пальцем.
— Ну попробуй, расскажи.
— Значит так. Проснулся я в тот день поздно. Часа, наверное, в два. Или в три. Точно не помню. А проснулся я поздно, потому что меня никто не разбудил. Если меня не будить, то я могу спать сколько хочешь. Могу целые сутки проспать. Так вот, проснулся я и в первую очередь отодрал за волосы лакея за то, что он меня вовремя не разбудил. Потом сразу позавтракал и пошел к мадам…ээ… — Хуан Суридэс покраснел и замялся.-… Ну да теперь, впрочем, все равно, так как он утонул. — Граф махнул рукой. — Пошел я, извиняюсь, к жене Марио Линкольна.
— Это зачем это ты к ней пошел? — Спросил брат Марио Линкольна Ибрагим Линкольн.
— Да просто мы с ней договорились. Ты, Ибрагим, не обижайся. Твоему брату — теперь все равно…
Короче, Марио Линкольна весь день не должно было быть дома, и я пришел к его жене, к Розе. Мы с ней пообедали с вином, а потом пошли в спальню порезвиться. Я, Ваше Величество, рассказываю все это начистоту не для того, чтобы скомпроментировать покойную женщину, а исключительно для того, чтобы представить вам объективную картину катастрофы. — Хуан Суридэс покосился на Ибрагима Линкольна. — И, Ибрагим, нечего на меня зубами скрипеть. Или ты считаешь, что я должен королю врать? — Ибрагим Линкольн, не переставая скрипеть зубами, отвернулся в сторону.-…Ну так вот, Ваше Величество, разделись мы с Розой догола. Роза мне говорит — какой ты, Хуан Суридэс, стройный и мускулистый, не то что мой проклятый муж. У него такое брюхо противное. И вообще он мерзкий. Я за него замуж только из-за денег пошла…
— Что ты сказал, собака?! — Ибрагим схватился за палку.
— Тихо. — Остановил его Гуго. — Пусть продолжает.
— Что было, то и говорю. — Приободрился Хуан Суридэс. — А еще она мне говорила — какой у тебя большущий, как у коня, не то что у моего мужа. Граф покосился на Ибрагима. — А я ей говорю — О, прекрасная Роза, мои глаза ослепляет твоя несравнимая ни с чем нагота.
Я весь горю жгучим пламенем, который ты разожгла в моих чреслах, когда я увидел тебя без ничего. Остуди же, о Роза, этот невыносимый жар своим освежающим прохладным родником, иначе я погиб. Давай же покувыркаемся с тобой в постельке, пока не пришел твой дурак муж. Потом я положил ей руку вот сюда, и мы страстно поцеловались. Потом я уложил ее и мы начали вот так…потом вот так… Потом она говороит — давай как вначале, мне так больше понравилось. А я ей говорю — Пожалуйста, мне, в принципе, все равно… Потом мы пили в постели вино и Роза мне рассказала свою историю.
Однажды в юности, — говорила она, — я прогуливалась вечером в саду. Было свежо, и поэтому я хотела уже вернуться в дом, но тут какое-то странное свечение в кустах привлекло мое внимание. Я подошла поближе и остолбенела. На ветке жимолости сидел орлом мой покойный дедушка Иоганн. От страха я чуть было не умерла, как вдруг дедушка Иоганн заговорил дрожащим голосом: "Не бойся меня, внучка. Слушай, чего я тебе скажу. Выходи замуж за Марио Линкольна, у него много денег и большие связи. А еще, Роза, опасайся воды, ибо в ней смерть твоя плавает." Тут дедушка странно взвыл и исчез. А я вышла замуж за этого урода и с тех пор совсем не пью воды, а только вино, кофе, чай и молоко…
Не успела Роза закончить, как раздался стук в дверь и послышался голос ее мужа. Роза перепугалась и приказала мне лезть в сундук. Сидя в сундуке, я слышал, как в спальню вбежал разъяренный толстяк Марио. "Где Хуан Суридэс?! — кричал он. — Я знаю, что он здесь! Куда ты его спрятала, шлюха?!
Выходи, Хуан Суридэс, если ты мужчина, а не трусливый пес!" Я было уже хотел вылезти, чтобы показать этому рогоносцу Марио кто из нас мужчина, но передумал, чтобы не компроментировать Розу. От монотонной ругани меня разморило, и я вскоре уснул в сундуке.
А проснулся я от какойто неприятной качки. Я осторожно приоткрыл крышку и с удивлением обнаружил себя плавающим в открытом море. Я сначала ничего не понял, а к вечеру сундук прибило к берегу, я встретил Ибрагима Линкольна, и он мне рассказал, что произошло. А потом на пляже мы встретили остальных.
Вот на самом деле, как это было.
— Это все? — Спросил Гуго.
— Все, Ваше Величество. Ничего не утаил.
— Идиот. — Гуго сплюнул. — Следующий… — он оглядел придворных, — Барон Курцлих.
Барон Курцлих подтянул трусы.
— Я, Ваше Величество, по вашему распоряжению занимался в ваше отсутствие переписью населения и учетом подорожных налогов. Начнем с налогов. Налоги, Ваше Величество, все заплатили, кроме вот его — он показал пальцем на Линкольна. Он один не заплатил.
Все обернулись к Линкольну. Линкольн покраснел и почертил палкой по песку.
— А чего я? Чего я, Курцлих, тебе не заплатил? Я правильно не заплатил.
Потому что…потому что…
Где, Курцлих, сейчас твои дороги и твои налоги? Сам же видишь, что все утонуло. Что толку платить было?
— Так ты же, Ибрагим, — сказал Курцлих, — платить отказался, когда еще ничего не утонуло.
— Да! — поддержал король. — А?
— А я, может, предчувствовал, что так выйдет.
— Откуда? — насторожился Гуго. — Откуда ты знал, что так будет?
— Я и говорю — чувство у меня было.
— А не ты ли это часом плотину сломал? — Гуго прищурился и потянулся к пистолету.
— Что я — себе враг? У меня там брат остался и все остальное.
— Смотри, а то убью. — Гуго потряс пистолетом. — Мало ли, что все потонуло. Что же теперь, и платить не надо? Разболтались, я смотрю… Продолжай, барон.
— Переходим к переписи населения. К данному моменту население Замбрии составляет сто тысяч восемьсот восемьдесят два человека, включая женщин и детей. Из них низкого сословия — восемьдесят пять тысяч пятьдесят два человека, купцов — семь тысяч сто человек…
— Хватит! — Гуго скривился, как от зубной боли. — Рассказывай про наводнение.
— В тот день, Ваше Величество, я, как всегда, встал, сделал гимнастику, позавтракал и пошел в канцелярию. Сидя в канцелярии, я заметил, что появилась вода и стала быстро прибывать. Сначала я перешел на второй этаж. Когда вода появилась и на втором этаже, я перешел на третий. Потом я вынужден был вылезти на крышу. Когда вода затопила крышу, я оттолкнулся от трубы и поплыл.
Потом приплыл сюда. Все.
— Все? — переспросил Гуго. — Значит, никто мне толком ничего сказать не может?
Придворные потупились.
— Та-а-ак. Не знаем… Как к чужим женам шляться знаем, а что в государстве происходит — не знаем.
Король поднялся и, заложив руки за спину, стал расхаживать по берегу.
Наконец он остановился и сказал:
— Сделаем так. Там, — Гуго показал пальцем на море, — наша земля… И мы ее не бросим. Мы должны построить корабль, чтобы на нем плавать, то есть ходить. Для этого нам надо осмотреться, чтобы окончательно овладеть ситуацией. Приказываю — графу Хуану Суридэсу и маркизу Ибрагиму Линкольну отправляться в разведку по берегу и доложить.
— Разрешите обратиться, — спросил Хуан Суридэс, — в какую сторону идти направо или налево?
— Ты, Суридэс, пойдешь налево, а Линкольн — направо. Шагом марш!
Было жарко. Граф Хуан Суридэс разделся до трусов. Он свернул одежду в узелок, спрятал ее под камень.
"Чего в одежде ходить, когда и так жарко. — Подумал он. Пойду налегке. А одежду на обратном пути вытащу. — Он огляделся вокруг, чтобы получше запомнить место. — Место самое обычное. — Суридэс почесал подбородок. — Хер запомнишь. Надо пометить как-то."
Он взял палку и написал на песке "ЗДЕСЬ БЫЛ ХУАН СУРИДЭС". Оставшись доволен, Хуан Суридэс забросил палку в море.
Впереди послышались голоса. Хуан Суридэс ускорил шаг. Он обогнул кусты ежевики и увидел трех человек. Сидя вокруг костра, они жарили на вертеле курицу.
— Ничего себе! — Закричал Хуан Суридэс. — В то время, когда венценосный король Гуго прикладывает все силы, чтобы овладеть ситуацией, эти трое бездельников кушают, главное дело, курицу! Встать!
Я — граф Хуан Суридэс! Посол его величества по особо важным поручениям.
Встать, кому говорю.
Незнакомцы недоверчиво на него поглядели. Один из них сказал:
— Почем мы знаем, что ты граф, когда ты к нам в трусах пришел. Графы в трусах не ходют… Шумит еще.
— Может, ему шею свернуть? — Предложил другой.
— Считай, что я этого не слышал. — Сказал граф со значением и добавил. Когда жарко, то ходят. Почему бы графу в трусах не походить, когда жарко?
— Я Хуана Суридэса несколько раз видел. — Сказал самый толстый. — Он все время на лошади ездил по Кипарисовой аллее.
— В трусах? — спросил третий.
— Скажешь тоже! Нет, конечно. — Толстый снова оглядел Хуана Суридэса. — А этот пидор весь нечесанный какой-то, борода в репьях, ничего в нем от графа нету.
Может, ему все-таки шею свернуть?
— Дурак! — Усмехнулся Хуан Суридэс. — Ничего нету, говоришь? А это что по-твоему? — Он щелкнул резинкой шелковых трусов. — У многих ты видел шелковые трусы? У тебя есть шелковые трусы? Это раз. А во-вторых, смотри внимательно. Все смотрите. — Граф подошел поближе и показал монограмму "Граф Х.С." — Ну что, понял?
Сидевшие переглянулись и встали.
— То-то! — Победоносно сказал Хуан Суридэс. — Он уселся возле костра, снял вертел и откусил от курицы.
— Именем короля, — заявил Суридэс, жуя мясо, — приказываю вам отправляться по берегу в ту сторону.
Идите, пока не выйдете к королевскому лагерю, а там разберутся, что с вами делать, чтобы вы тут просто так не сидели. Шагом марш!
Трое неизвестных скрылись в кустах.
"Ну вот, — подумал граф, — с этими тремя уже двадцать семь человек я нашел. Гуго будет доволен."
Он доел курицу и пошел дальше.
Солнце сильно обжигало мускулистую спину Хуана Суридэса. "Напрасно я одежду снял, — подумал он. — Обгорю, как собака." Кустарник закончился и на пути стали попадаться раскидистые ивы и окладистые кипарисы. На ветках сидели разноцветные сойки, толстые бакланы.
Сойки весело тенькали: "Тень-тень-тень."
Им басовито вторили бакланы: "Бакла-бакла."
Иногда к их нестройному хору присоединялся легкомысленный чижик:
"Чики-фьюки-чу, чикифьюки-чу." Однако чижика видно не было.
"Чуф-пыр-чуф-пыр — чижик, где ты?" — Вопрошала беспокойная куропатка.
Между деревьев пробежала дикая свинья и скрылась из виду.
"Не знал я, — думал Хуан Суридэс, — что в нашем королевстве есть такие райские уголки. А то договоришься с какой-нибудь бабой и не знаешь — куда с ней податься.
Вот ведь штука! — Он подошел к дикой яблоне, сорвал зеленое яблоко и откусил. — Фу, кислятина! — Граф швырнул яблоко в баклана.
Баклан каркнул, снялся с ветки и полетел над морем. Хуан Суридэс заметил впереди пару кроликов, занимающихся в траве любовью. — Он улыбнулся. — Безмозглый кролик с ушами, а и тот удовольствие знает. Я бы сейчас тоже…" — Суридэс затопал ногами и заулюлюкал.
Испуганные кролики разбежались.
Вдруг, откуда ни возьмись, нагнало туч и пошел дождь. Граф спрятался под дерево. Загрохотал гром. Засверкали извилистые зеленые молнии. Суридэс зажмурился и заткнул пальцами уши. Внезапно молния ударила в дерево, под которым укрылся Хуан Суридэс. Молния отшибла дереву макушку.
Тяжелая макушка полетела вниз, крепко стукнув графа по затылку. Суридэс рухнул на спину и потерял сознание…
Когда он пришел в себя, дождь уже кончился и вовсю светило солнце. Хуан Суридэс посмотрел вверх.
Прямо над ним на ветке искалеченного дерева сидел баклан и покачивал задницей. В клюве баклан держал рыбу.
— У-хх-у! — Шуганул на птицу граф.
Баклан вздрогнул и выронил рыбу. Рыба шлепнулась Хуану Суридэсу на живот.
— Ых! — Сморщился граф. Рыба была холодная и осклизлая, неприятно воняла тиной. Хуан Суридэс надул живот, рыба съехала на землю. Сорвав пучок травы, он брезгливо вытер живот. Затем с трудом встал на ноги. Ощупал голову. На затылке вскочила большая шишка. Но, в целом, граф осмотром остался доволен.
— Врешь — не так просто уделать Хуана Суридэса-младшего! Хуан Суридэс не дурак.
Граф развел костер и зажарил рыбу на палочке. Покушав рыбы, он отправился дальше.
Когда деревья закончились, опять начались кусты.
Хуан Суридэс сорвал с ветки горсть каких-то ягод и съел. Ягоды были сладкие, с косточками.
Вдруг из-за кустов у моря послышался плеск и женское повизгивание:
— Фыр! Фыр! Ой, мамочки! Фыр! Фыр!
Граф осторожно раздвинул кусты. На мелководье резвилась баронесса Анна фон Ширалас. Ее одежда лежала на берегу неподалеку от кустов.
" Голая! — Хуан Суридэс довольно улыбнулся. Наконец-то! Сколько уже я без женщины, свихнуться можно!"
Он подобрал длинную сучковатую палку и, подцепив ею одежду, осторожно втянул в кусты.
Разбрызгивая воду, баронесса подгребла к берегу и, перевернувшись на спину, стала разыгрывать сцену с воображаемым кавалером.
— Приди ко мне, — постанывала она, — мой милый принц Корнакес! Я вся дрожу в предчувствии любви. — Баронесса побрызгала на живот водой. — Уж я страдаю без твоих объятий! Мне очень нравятся объятия твои!
Хуан Суридэс зажал себе ладонью рот.
Вдоволь наплескавшись, баронесса вылезла на берег и, наклонив голову, попрыгала на одной ноге. Потом отжала волосы. Похлопала себя руками по бедрам.
Хуан Суридэс смотрел во все глаза.
Обсохнув, баронесса повернулась к кустам.
— Ах! — Воскликнула она. — Где же платье?!
— Ха-ха-ха! — Послышался из кустов радостный смех. — Ку-ку!
— Ах! Кто здесь?! — Анна Ширалас прикрылась как могла.
— Я — знаменитый разбойник Фридрих, похититель дамского белья! Донеслось из кустов. — Мне очень нравится — чего я у вас украл.
— Отдайте одежду, бандит!
— Ха-ха-ха! Разбойник Фридрих отдаст даме одежду только за выкуп.
— Что вам от меня надо?
— Ха-ха-ха! Известно что!
— Да как вы смеете, животное?!
— Разбойник Фридрих — дерзкий и вероломный разбойник! Он на своем побережье делает чего захочет!
— Я — баронесса фон Ширалас! Мой муж — барон! Он вас повесит!
— Ха-ха-ха! — Опираясь на длинную палку, Хуан Суридэс вышел из кустов.
На конце палки висели вещи баронессы. — Напугала! Ха-ха-ха!
Баронесса близоруко прищурилась.
— Неужели это вы?
— А то кто? Я и есть. — Граф постучал кулаком в грудь.
— А я-то испугалась. — Баронесса облегченно вздохнула. Думала, вы, действительно, разбойник Фридрих… Но…в каком вы странном виде?
— В приличном виде. — Хуан Суридэс щелкнул резинкой. — У меня, во всяком случае, не видно ничего такого.
— Ой! — Вскрикнула опомнившаяся баронесса и отскочила за кусты.
— Куда же вы, мадам?
— Отдайте платье!
— Не отдам. Вы мне нравитесь.
— Бандит!
— Вы без платья выглядите как одна Венера Морская. Я видел такую картину про нее, как она стоит, загорает на ракушке прямо вы.
Только вы даже пофигуристее.
— Хам! — Баронесса покраснела. — Отдайте платье!
Хуан Суридэс наклонил над кустами палку:
— Нате, пожалуйста.
Анна Ширалас подпрыгнула, пытаясь схватить вещи.
Суридэс резко приподнял палку.
— Ого! Какая вы прелесть! — Он опустил палку пониже.
Баронесса снова подпрыгнула.
— Оп-ля! — Граф поднял палку. — Какая у вас грудь большая! Вы мне ужасно нравитесь!
— Я мужу пожалуюсь!
— Это Шираласу-то? Бедному глухому Отто? — Хуан Суридэс слегка опустил палку. Баронесса подпрыгнула. — О! Вы делаете успехи. Еще чуть-чуть — и я вас по колено увижу… Значит, мужу пожалуетесь? А как же принц Корнакес? Как вы декламировали? Возьми меня, ха-ха, скорее, принц Корнакес! Как я могу вам в ЭТОМ отказать?.. Давайте эту пиесу сыграем. Я буду за принца Корнакеса, а вы как есть — за себя.
— Я это просто так говорила… Чужие стихи…
— А вот я Шираласу-то расскажу. Ай-яй-яй! Как нехорошо глухого обманывать… Отдайтесь мне, Анна. Вы мне давно нравитесь. Только случая не было вам признаться. В любви…
— Грешно так говорить замужней даме. — Анна подпрыгнула.
— А я что могу поделать? — Суридэс поднял палку. — Если вы мой, оп-ля, идеал! Вы мне каждую ночь снитесь.
— Обманщик! Я не верю ни одному вашему слову! — Баронесса подпрыгнула.
— О, какая вы женщина! Я не могу! Соглашайтесь же, а то я за себя не ручаюсь.
— Говорю же вам, я замужем. Отдайте платье!
— НИ ЗА ЧТО! Оп-ля! Ну и что, что вы замужем. Королева Гвиневера тоже была замужем за королем сэром Артуром, однако ей это не мешало давать сэру Ланселоту. И его, между прочим, другие рыцари только больше за это уважали. Прыг-скок!
— Его-то, конечно, уважали, — Анна подпрыгнула, — а ее-то, поди, и не уважали.
— Да нет, тоже уважали. Она же королева была.
— Вам, мужчинам, хорошо. Живете со всеми подряд и слова дурного никто не скажет. А девушке стоит только один раз оступиться — так ее уже все позорят.
— Да пусть кто-нибудь хоть слово худое про вас скажет — я тому непременно голову оторву!
— Это вы только сейчас так говорите, а получите от дамы удовольствие, так сами же на всю округу и раструбите.
— Ну, во-первых, не раструблю. А во-вторых, некому. Видите же сами все утонули. Вот смотрите. — Хуан Суридэс приложил ладонь ко рту и закричал. — Эге-гей! Есть тут кто живой?!.. Слышите, никого нету. Мы одни с вами остались, как Адам и Ева.
Анна Ширалас перестала прыгать и задумчиво посмотрела на Суридэса.
— А как же мой муж? — Неуверенно спросила она.
— Э-э… Боюсь вас огорчить… Но у меня для вас есть одна неприятная новость… — Суридэс сделал скорбное лицо. — Ваш муж Ширалас скоропостижно скончался… В смысле, утонул…
— Как утонул?! — Анна высунула голову из куста. — Как он мог утонуть, когда они вместе с его величеством уехали к Полудоклу?
Хуан Суридэс почесал колено. — Колено что-то чешется. Сказал он. — Ну в общем, я не хотел вам говорить…но он никуда не ездил… Бедный Отто… Он попросил меня, как друга, сопровождать короля вместо него. А сам… А сам…отправился к…Розе Линкольн. Ее мужа как раз не должно было быть дома. А муж почувствовал неладное и вернулся. Тогда Роза спрятала бедного Отто в сундук…
Охо-хо…И зачем только он полез в этот сундук?.. Короче, все утонули…и Роза утонула, и муж ее утонул, и Отто утонул вместе с сундуком… Бедный глухой Отто.
— Не может быть… — Баронесса высунулась по пояс.
— Точно говорю. Он же тугой на ухо был, вот и не услышал в сундуке, когда кругом "спасайся кто может" кричали. Был бы он не глухой, тогда бы другое дело.
— Нет… Не верю… Не мог он к такой уродине пойти!
— Я сам удивляюсь. А вот пошел на свою голову.
— Откуда вы все это знаете?
— Мне брат Марио Линкольна Ибрагим Линкольн рассказал.
Анна Ширалас наморщила лоб:
— Как он мог вам это рассказывать, если вы говорите, что все кроме нас утонули? Вы же только что утверждали, что мы здесь как Адам и Ева.
— Все правильно, — невозмутимо пояснил Хуан Суридэс. — Как Адам и Ева. Мы когда с его величеством вернулись, то обнаружили на пляже Ибрагима Линкольна. Он был при смерти. Из последних сил он нам рассказал про кончину вашего мужа и умер.
Буквально у меня на руках.
— А где же его величество? — Спросила Анна.
— Его величество отправился назад за подмогой. — Хуан Суридэс переступил с ноги на ногу. — Ну так как же? Вы согласны? Вы теперь одна, об вас нужно кому-нибудь заботиться.
— А вы меня действительно любите? — Спросила баронесса, помолчав.
— Еще как! — Обрадовался Хуан Суридэс. — Сами же видите!
Анна Ширалас вздохнула:
— Я согласна.
Хуан Суридэс победоносно воткнул палку в песок и решительно направился к баронессе.
— О, прекрасная Анна, мои глаза ослепляет твоя несравнимая ни с чем нагота. Я весь горю жгучим пламенем, который ты разожгла в моих чреслах, когда я увидел тебя без ничего. Остуди же, о Анна, этот невыносимый жар своим освежающим прохладным родником, иначе я погиб. — Снимая трусы, Хуан Суридэс прыгал на одной ноге, стараясь сохранить равновесие, давай же покувыркаемся с тобой на этом горячем песочке.
Баронесса Ширалас смотрела на Хуана Суридэса со все возрастающим интересом.
— Какой вы широкоплечий и мускулистый.
— Вам, правда, нравится? — Граф поиграл мускулами.
— Бедный Отто был не такой стройный, как вы.
— Вот видите. А вы отказывались. Только время зря потеряли.
— Да…Да…поцелуйте меня…Ух…Ух…Я сейчас задохнусь…Какой вы пылкий…
Они повалились на песок и начали это самое.
— Ах, как хорошо…Какой…
— А вы как думали? Вы со мной про все забудете…
— Ой! Какой вы колючий. У вас репейник в бороде.
— Сейчас вытащу.
— Погодите, не вытаскивайте.
— Тогда не буду.
— Ах…Ах…Вот-вот-вот…
— Давайте теперь вот так.
— Я так не привыкла…как животные…и песок в рот лезет…
— Это с непривычки…А потом сами просить будете…Давайте на «ты»
перейдем?
— Давай…Я все. А ты?
— И я. Все в порядке.
Анна Ширалас и Хуан Суридэс отдыхали на песке. Анна положила голову на плечо графу и пощекотала ему травинкой живот.
— Мой хороший.
Хуан Суридэс покосился на Анну и промолчал.
— Верно — это судьба, что все так случилось. Видно не зря ты вместо Отто уехал. Будем теперь вместе, да? — Она чмокнула графа в щеку. — Ты будешь обо мне заботиться?
— Эхе-хе. — Вздохнул Хуан Суридэс. — А как же… Что-то жарко. Пойду окунусь.
"До чего ж все бабы нудные, — думал он. — Обязательно им надо все испортить. Теперь не отвяжешься… — Он зашел в воду и окунулся. — Вода какая грязная."
Некоторое время посидел в воде, потом вылез.
Баронесса спала на животе, тихо посапывая.
"Вот и прекрасно! — Пронеслось у Хуана Суридэса. — Сейчас потихонечку убежим, пока красавица спит." Он надел трусы и, осторожно ступая, скрылся в кустах.
Не пройдя и нескольких шагов, граф почувствовал резкую боль в ноге.
Хуан Суридэс сел на землю вытаскивать впившуюся в пятку колючку. Справившись с колючкой, уже хотел подняться, как вдруг что-то сильно ударило его по затылку. "Проклятая молния!" — Хуан Суридэс повалился на бок и потерял сознание…
Когда он открыл глаза, то увидел над собой маркиза Ибрагима Линкольна с палкой в руке.
— Очухался, гнида?! — Ибрагим ткнул Хуана Суридэса палкой в грудь. — Я ждал этой встречи. Я слышал твои ослиные крики и видел, как ты махал флагом на палке. Теперь молись. Через пять минут — ты покойник.
— За что, Ибрагим? — Прохрипел Суридэс. — Что я тебе плохого сделал?
— Молчи, собака! За брата ответишь!
— Погоди, Ибрагим. Мы же помирились. Гуго сказал…
— Здесь нет Гуго! Здесь — ты и я. И я тебя убью! Молись быстрее.
— Да погоди ты. Выслушай сначала…а потом поступай, как тебе совесть подскажет.
— Ладно, говори. Только коротко.
— Вот, правильно. Сейчас я тебе все расскажу и ты сразу поймешь, что я не виноват.
— Не тяни, пес! — Ибрагим надавил на палку.
Хуан Суридэс закашлялся:
— Не дави так сильно, мне же говорить трудно…кхе…кхе… Я, конечно же, прихвастнул маленько, а на самом деле мы с Розой ничего не успели. Я только разделся, а тут Марио идет, и я, не переспав, в сундук залез и все. Ничего, как ты теперь видишь, не было. Абсолютно ничего. Клянусь честью…
— Все равно, — перебил Ибрагим, — брата обидел! Меня обидел! Убью, шакал!
— Погоди, погоди. Я же не договорил. Я, конечно же, все равно не прав и раскаиваюсь. И чтобы искупить свою вину я тебе, Ибрагим, хочу сделать предложение… Как ты знаешь, все женщины утонули. Вот ты, например, пока шел встретил хоть одну женщину? А?
— Я? Я нет.
— И я встретил только одну. Ты знаешь, какая это прекрасная женщина?
Это не женщина, а богиня!
Она умеет выделывать такие штуки! Я такой женщины никогда раньше не встречал. Но все равно, чтобы загладить недоразумение, возьми ее себе. Можешь воспользоваться и мы, как говорится, ничего друг другу не должны. Линкольн призадумался.
— Покажи женщину. — Наконец сказал он. — Вот это другое дело! Пошли, покажу.
Они вернулись назад. Хуан Суридэс раздвинул кусты.
— Смотри — вон она лежит голая. Ах, какая женщина!
— Так это же баронесса Анна фон Ширалас.
— Ну и что. Других-то нет. Не Шираласу же ее оставлять. Иди к ней. Покажи, какой ты мужчина.
— Ладно, — согласился Линкольн. — Но тебя я все равно потом убью. Сначала с женщиной пойду, а потом тебя прикончу.
Он привязал Хуана Суридэса к дереву веревкой.
— Молись пока. Я — скоро.
Оставшись один, Хуан Суридэс начал изо всех сил дергаться, пытаясь освободиться. У него ничего не получалось. Суридэс уронил голову и заплакал.
— Почему мне так не везет! — Плакал он. — Сейчас вернется этот шмуй и меня убьет. Как же так?! Я такой молодой, вокруг столько всего, а меня не станет. Что же это?! Для того ли я спасся от полоумного Марио, для того ли я чуть не потонул в сундуке, чтобы теперь умереть? — Хуан Суридэс бешено задергался. — Ы…Ы…Ы…Ы…Ы… — Он впился в веревку зубами, стал ее грызть. Он погрызпогрыз, потом посмотрел — что получилось. — Грызется помаленьку…
Только бы успеть… Ну, перегрызайся же, перегрызайся… Если жив останусь, буду относиться к себе серьезней. Только вот в такие минуты и понимаешь, как прекрасна жизнь. Нужно ценить каждое мгновение. Если выживу — стану жить по-другому. Ни одной мимо не пропущу. Ни одна сучка от меня не уйдет. Ни одна…
Веревка лопнула и упала на землю. Хуан Суридэс выплюнул огрызки, оттолкнулся от дерева и, сломя голову, пустился бежать.
Он бежал и бежал не останавливаясь, продираясь сквозь кусты и заросли репейника. Ветки хлестали его по лицу, животу и ногам, но граф не обращал на это никакого внимания. Наконец, Хуан Суридэс добежал до того места, где он спрятал свою одежду. Граф поискал оставленную им на песке надпись. Вскоре он ее обнаружил. К словам "ЗДЕСЬ БЫЛ ХУАН СУРИДЭС" было приписано «ДУРАК».
— Идиот! — Хуан Суридэс затер последнее слово пяткой.
Он отвалил в сторону камень и уже было хотел взять одежду, как вдруг заметил на ней свернувшуюся калачиком гадюку. Гадюка злобно зашипела. Хуан Суридэс отскочил в сторону.
— Ах, ты, тварь! Пошла отсюда! — Он поднял булыжник и кинул в змею.
Змея, зашипев еще громче, угрожающе подняла голову. Граф кинул еще один булыжник. Змея не уползала.
Вдруг неподалеку послышался хруст веток.
"Ибрагим!" — Мелькнуло у Суридэса.
Уже на ходу он кинул в змею третий булыжник и скрылся в кустах.
Хуан Суридэс стоял навытяжку, докладывая Гуго Пятому Спокойному.
— …И всего 27 человек выплывших мною было обнаружено и послано к вам сюда.
— Двадцать семь? — Переспросил Гуго. — А пришло только пятнадцать.
— Значит, Ваше Величество, двенадцать человек скрылись.
— Изменники! — Возмутился Гуго. — Они решили скрыться от возрождения государства! Объявляю их вне закона. И заочно приговариваю к казни колесованием.
— Так их, Ваше Величество! Правильно! — Хуан Суридэс захлопал. — Мудрое решение.
— А флота на воде не видел?
— В каком, Ваше Величество, смысле?
— Судоходства никакого не обнаружил?
— М-м-м… Да как будто нет, Ваше Величество.
— А не строит ли неприятель курортов на наших берегах?
— Пока, Ваше Величество, не строят — вода мутная. Еще не отстоялась.
— Так-так… — Гуго заложил руки за спину. — А когда отстоится, как думаешь, будут строить?
— В принципе, — сказал Суридэс, — места живописные. Но, по сути…я думаю…кто ж посмеет на ваших берегах, Ваше Величество, чего-нибудь строить? У них кишка тонка.
— Пусть только посмеют! — Воодушевился Гуго. — Я им покажу курорты!
Рассказывай дальше.
Суридэс потоптался.
— А еще, Ваше Величество, я измену обнаружил.
— Как?! — Гуго встрепенулся.
— Вот вы скажите, Ваше Величество, сколько человек с Ибрагимовой стороны вернулось?
— Пока только двое.
— Вот, Ваше Величество! Этих двоих Ибрагим нарочно прислал, для отвода глаз. А на самом деле он решил сколотить свою шайку и объявить вас низложенным, а себя — королем Замбрии.
— Врешь! — Гуго побагровел.
— Не вру, Ваше Величество. Чтоб мне провалиться! Я с ним на той стороне встретился, он и меня в свою шайку заманивал. Обещал в дальнейшем полкоролевства. Я на него накинулся. Ах ты, говорю, Иуда!
Как ты можешь мне такое! Убью, говорю, собака! И убил бы, да тут его сообщники со всех сторон налетели и палками меня избили. Глядите, Ваше Величество, у меня на голове шишки. — Хуан Суридэс показал голову.
— Как же он тебя отпустил?
— Самому до сих пор не верится, Ваше Величество. Я, когда в себя пришел, смотрю — меня раздели до трусов и привязали к дереву. Ибрагим говорит: "Молись, — говрит, — шакал!
Сейчас мы дров наберем и тебя на костре казним." А я ему, Ваше Величество, за это в лицо плюнул… Пошли они за дровами, а я не растерялся, веревку зубами перегрыз и ходу!
— Покажи зубы, — приказал Гуго.
Хуан Суридэс оскалился.
— М-да… — Гуго потеребил ухо.
— Возможно, Ваше Величество, он уже сюда двигается со своей шайкой.
Надо его встретить.
— Встретим. — Король достал пистолет и покрутил перед носом у Хуана Суридэса. — Уж мы его встретим. — Он оглянулся назад, подманил пальцем барона Шираласа.
Ширалас поспешно приблизился и подставил к уху воронку.
— Ши-ра-лас! — Закричал Гуго в воронку, — Изменник Ибрагим Линкольн хочет на нас напасть!
Немедленно распорядись выставить круговую охрану. А Курцлих пусть залезет на дерево и смотрит.
Когда увидит Ибрагима — пусть с дерева кричит, как кукушка.
— Есть, Ваше Величество. — Барон пошел выполнять приказ.
Все были заняты делом. Одни строили большой шалаш. Другие ловили рыбу.
Третьи собирали хворост. Посреди пляжа, как обычно, горел костер. Над костром висел котелок с ухой.
Король Гуго Пятый играл в карты с Хуаном Суридэсом и бароном Шираласом.
Король побил шираласовского валета козырной семеркой.
— Бито. — Сказал Ширалас.
Гуго зевнул:
— Скучно. Расскажи, Суридэс, что-нибудь.
— А что, Ваше Величество?
— Да что хочешь.
— Тогда я вот что расскажу. Я расскажу, как я встречался с девицей Беатрисой Румпель.
— Это интересно. — Ширалас приставил воронку к уху.
— Приехал я как-то к своей тетке в деревню, — начал Хуан Суридэс. — И пошел на речку купаться.
Подхожу к реке, слышу за кустами кто-то плещется. Раздвигаю кусты мать честная! купается в реке девица абсолютно без ничего…
— Без чего? — Переспросил барон.
— Без чего, без чего! — Передразнил его Суридэс. — Голая, понял?
Ширалас потер руки.
— Ее видеть надо, чтобы понять. Такая женщина! Весьма… А одежда ее лежала неподалеку от кустов.
Я тогда взял длинную палку, одежду на палку зацепил и в кусты втянул.
Наплавалась она, выходит на берег, а одежды-то нету. Она туда-сюда. А я из кустов: "Ха-ха-ха! Я знаменитый разбойник Фридрих, похититель дамского белья!" Она перепугалась и говорит: "Отдайте мне одежду, разбойник!" А я ей: "Ха-ха-ха! Только за выкуп." Она мне: " За какой выкуп?" А я ей:
"Сами…
В это время с дерева закричал Курцлих:
— Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку, Ваше Величество! Ку-ку!
Гуго бросил карты и вскочил.
— Ибрагим идет! Потом, Суридэс, расскажешь.
Из леса вышли люди. Впереди всех шел Ибрагим Линкольн под ручку с баронессой Анной фон Ширалас.
Гуго схватил пистолет и выстрелил в воздух.
— Ура! За мной! Смерть предателям!
С фланга выскочил фельдмаршал Финкаль с отрядом.
Люди Ибрагима бросились врассыпную. Ибрагим кинулся за ними. Отряд Финкаля пустился в погоню. На поле боя осталась только остолбеневшая баронесса Анна Ширалас. Выпучив глаза, она смотрела на своего живого мужа барона.
К ней подскочил Хуан Суридэс.
— Слушай внимательно. — Быстро заговорил он. — Насчет твоего мужа я пошутил. Но говорить про то, что между нами было не в твоих, естественно, интересах. Скажешь всем, что Ибрагим предатель и захватил тебя силой. А лишнего сболтнешь опозорю, поняла? — Он подхватил баронессу на руки и закричал. Эй, Ширалас, я отбил у Ибрагима твою жену! Радуйся!
Подбежал запыхавшийся Гуго.
— Ого, барон, смотри — как тебе повезло. Жена отыскалась. — Он засунул за пояс пистолет и вздохнул. — А мою свадьбу сорвали… Но — все равно, Клавдия будет моей. Вы слышали? Клавдия будет моей!
Шли дни. Постепенно жизнь в королевском лагере приобрела размеренный характер. Заботы выживших замбрийцев не были слишком обременительны и многим такая жизнь даже нравилась.
Стало привычным, что ежедневно Гуго устраивал общий сбор, где говорил о том, что страну он возродит, что не допустит никаких курортов, что необходимо построить флот и что Клавдия будет его.
Придворные почтительно слушали короля, хлопали в ладоши и шли на пляж.
На пляже Гуго Пятый занимал лучшее место, проводя время за картами с Хуаном Суридэсом и Отто Шираласом. Играли обычно на приседания.
Лагерь, на всякий случай, обнесли двумя рядами плетня, между которыми расхаживали часовые.
На дереве, где барон Курцлих наблюдал окрестности, спилили лишние ветки и сожгли.
Вокруг костра положили бревен, чтобы было на чем сидеть во время еды.
Там же сколотили деревянный трон для его величества. Хуан Суридэс раскрасил трон в цвета королевского флага. Трон получился нарядный.
Замбрийцы изловили в лесу несколько диких свиней и коз, и построили для них просторный загон.
Каждое утро король пил парное козье молоко, а по мере надобности закалывали свинью.
В один из дней король Гуго, как обычно, сидел на пляже и играл в карты на приседания.
— А вот козырная семерка вас не устроит, Ваше Величество? — Хуан Суридэс бросил последнюю карту и улыбнулся. — Я вышел.
— Ну и пройдоха ты, Суридэс! А мы твою козырную семерочку валетом убьем. — Король накрыл семерку валетом и быстро перевернул карты. — Бито. — Сказал он.
— Ваше Величество, — заметил Ширалас, — вы не козырным валетом побили.
— А ничего! — Объяснил Гуго. — Карте — место. Теперь мой ход. — Он посмотрел на карты и пошел с бубновой дамы.
— Подмастили, Ваше Величество! — Обрадовался Ширалас, покрывая даму бубновым тузом. — Я вышел! Вам, Ваше Величество, приседать.
— Мухлюешь? — Нахмурился Гуго.
— Все честно. — Барон развел руками.
— Одно жулье. Почему это, спрашивается, вы все время выигрываете? Вы что, умнее меня? Нет. Значит жульничаете. Ворчал король. — Ты, наверное, Ширалас, карту пометил?
Жулик… Ну ладно. Карточный долг — долг чести. Эй, Курцлих! — Гуго задрал голову.
— Ку-ку, Ваше Величество! — Отозвался с дерева барон Курцлих.
— Слезай. Я опять проиграл.
Барон Курцлих спустился с дерева и подбежал к игрокам.
— Сколько, Ваше Величество?
— Какая, Суридэс, ставка на кону была? — Спросил Гуго.
— Двадцать раз вам приседать, Ваше Величество.
— Слышал, Курцлих? — Гуго потасовал замусоленную колоду. — Действуй.
Курцлих принялся отрабатывать карточный долг.
На двенадцатом приседании у Курцлиха подвернулась нога, и он плюхнулся на песок.
— Ты что? — Строго спросил Гуго. — Расселся здесь? Тебе еще восемь раз приседать.
— Запомни, Курцлих. Заруби себе на носу: карточный долг — это долг чести… Пойду пока искупаюсь. — Он встал и пошел к воде. На полпути король обернулся и добавил. — А на приседания играть больше не будем. Мне надоело. Будем на щелчки играть. — Гуго раскачался на тарзанке, — Огого! — брякнулся в воду и поплыл.
Курцлих закончил приседать и залез обратно на дерево.
Хуан Суридэс подставил солнцу спину.
Барон Ширалас тронул Хуана Суридэса за плечо.
— А помнишь, Хуан, ты про девицу Беатрису Румпель рассказывал?
— Про какую еще Румпель? — Недовольно буркнул граф.
— Ну как же. Ты рассказывал, как поехал к тетке в деревню и там на речке платье этой голой на палку надел.
— На палку? Что-то припоминаю…
— А потом ты еще сказал ей, что ты знаменитый разбойник Фридрих.
— … Вспомнил.
— Я тебя давно хочу спросить, чем там у вас закончилось?
— Не заслоняй солнце… Чем-чем? Ясно чем.
— Погоди, я воронку получше в ухо вставлю.
— У, глухой черт. — Хуан Суридэс приподнялся и заорал в самую воронку. Трахнул я ее, понял!? Не приставай ко мне! Загорать мешаешь!
— Ку-ку, Ваше Величество! — Отозвался с дерева Курцлих.
— Чего, дурак, орешь?! — Рявкнул граф. — Его величество купаются. Но если ты соскучился — спускайся, я тебе щелчков надаю.
Курцлих притих.
— Эх… — Вздохнул барон Ширалас. — А у меня за всю жизнь кроме жены ни одной женщины не было… Эх…
И, видимо, не будет. Эх…
— Не плачь, Ширалас. У тебя жена нормальная вполне. У других теперь и такой нет.
Вернулся мокрый Гуго. Плюхнулся рядом на песок.
— Ну что, Ваше Величество, на щелчки играем? — Спросил Ширалас.
Гуго резко поднял голову.
— У меня созрел план. Труби, Ширалас, общий сбор.
Ширалас вытащил из уха воронку и продудел в нее:
— Ту-ту-ту, ту-ту-ту, ту-ту-ру-ту, ту-ру-ру!
Гуго Пятый сидел на деревянном троне возле костра, величественно поглядывая по сторонам.
Когда все, наконец, собрались, Гуго поднял руку и, выдержав паузу, заговорил:
— Я венценосный помазанник Гуго Пятый, плавая сегодня над нашим несчастным королевством, получил откровение. — Гуго со значением прикрыл глаза. — Теперь я знаю, что делать… Долгое время мы безуспешно пытались построить корабль… Но у нас ничего не получилось.
Нам больше не нужно его строить! Потому что я знаю, где взять готовый. Гуго гордо осмотрел подданных. Он слез с трона и походил возле костра, похлопывая себя по ладони палкой. Подданные напряженно следили за ним.
— Как вы знаете, — продолжал Гуго, — когда-то через наше королевство по реке Алпашмар проходил торговый путь. Это здорово раздражало моего папу Гуго Четвертого Крестолова. Мой мудрый родитель повелел перекрыть речку Алпашмар плотиной, чтобы по ней никто не смел больше плавать.
Хорошо… Слушайте дальше. Теперь, когда плотина рухнула, неприятель захочет восстановить этот запрещенный путь через речку, по морю и далее опять по речке. — Гуго нарисовал палкой на песке круг, пересеченный насквозь прямой линией. — Круглое — море. А это — река Алпашмар. Ясно? Наша задача — дождаться первого торгового корабля и захватить его. Как видите все просто. — Гуго отшвырнул палку. — Как раз недалеко отсюда в море впадает река Алпашмар.
Мы устроим там засаду и будем ждать. Курцлих!
— Я, Ваше Величество.
— Будешь теперь с дерева смотреть на реку. Корабль пропустишь — голову сниму. Фельдмаршал Финкаль отвечает за засаду.
— Есть, Ваше Величество! — Вскочил Финкаль.
— Захватив корабль, — продолжал Гуго, — мы сможем контролировать все побережье, чтобы неприятель не строил по берегам курорты. И всю водную поверхность тоже будем контролировать. Располагая флотом, мы сможем вступить в войну с нашим злейшим врагом Полудоклом. Мы разобьем его на голову! Клавдия будет моей!
— Ура! Ура! — Зашумели подданные. — Ура! Клав-ди-я-бу-дет-ва-ша!
Клав-ди-я-клав-ди-я-клавди-я! Ура!..
Душевный подъем, вызванный превосходной речью Гуго 5-го, прошел и жизнь потекла своим чередом.
Который месяц Курцлих сидел на дереве и смотрел на реку, а корабль все не появлялся.
У Гуго 5-го выросла длиннющая борода.
Граф Хуан Суридэс сшил себе костюм из козлиной шкуры.
А барон Ширалас поменял воронку на козий рог. Рог оказался куда как удобнее воронки. Через него и слышно было лучше и дудел он громче.
Фельдмаошал Финкаль выкопал вдоль реки окопы. Он сидел там в засаде.
Однажды Хуан Суридэс, соскучившись по женщине, подстерег в кустах Анну Ширалас, когда та шла на море стирать белье. Он подкрался к ней сзади и, обняв за талию, напомнил:
— Я знаменитый разбойник Фридрих пришел навестить мою красавицу. Ты все еще любишь меня, Анна?
Баронесса попыталась высвободиться.
— Пустите меня. — Сердито сказала она.
— А вот и не пущу. Моя богиня сердится на меня? За что же она на меня сердится?
— Пустите же. Нас могут увидеть. И вообще… Я не хочу с вами теперь разговаривать.
— Это почему же? — Хуан Суридэс погладил баронессу по ноге.
— Потому что вы — лгун и мерзавец.
— Чем же я заслужил такие эпитеты? Помнится, не так давно, вы называли меня стройным и мускулистым.
— Это не мешает вам быть лгуном и мерзавцем. Во-первых, вы мне солгали про смерть моего мужа, а вовторых, сбежали, когда получили то, что хотели.
— Как вы можете так говорить? — Хуан Суридэс расстегнул пуговицу на кофточке баронессы. — Вопервых, про мужа я нарочно вам сказал, чтобы сделать потом приятный сюрприз. Вы же ведь обрадовались, когда увидели его живым и невредимым? А во-вторых, я вовсе не убежал, получив, как вы считаете, то, что хотел, а побежал за подмогой, чтобы освободить вас из лап полоумного Ибрагима.
— Больно складно у вас все получается. Я вам не верю.
— И зря не верите. — Хуан Суридэс попытался снять с баронессы кофточку. Я бы на вашем месте мне верил. На вашем-то незавидном месте.
— Почему это незавидном? — Баронесса стянула кофточку у подбородка.
— А потому и незавидном, что если я расскажу Шираласу и про принца Корнакеса, и про Ибрагима и про все такое? Как думаете — понравится ему?
Анна Ширалас перестала сопротивляться. Хуан Суридэс отнес ее в кусты и сделал это самое.
Баронесса лежала на спине, молчала и думала о пропавшем Ибрагиме Линкольне.
Могильный холмик подровняли лопатами и воткнули в него деревянный крест. Барон Ширалас и граф Хуан Суридэс повесили на крест еловый венок, перевитый лентой с надписью "БАРОНУ ГУСТАВУ ФОН КУРЦЛИХУ ОТ КОРОЛЯ И ЕГО ПРИДВОРНЫХ".
Король Гуго Пятый облокотился на палку:
— Сегодня мы провожаем в последний путь нашего испытанного боевого товарища барона Густава фон Курцлиха. Барон Курцлих умер завидной смертью, он умер на посту…Да…На бовом, значит, посту… Любой из нас, как раз, был бы счастлив умереть такой почетной смертью. То есть, барон Курцлих был прекрасным человеком, прекрасным и добросовестным исполнителем… М-да… Он провел гигантскую работу по переписи населения и взыскания последнего, по-моему, подорожного налога…
Вот ведь как… Все помнят, как в день наводнения барон Курцлих до самого конца не покидал своего места, перебираясь с этажа на этаж… Это само собой… Он до последнего противостоял катастрофе, сидя на крыше канцелярии и держась двумя руками за трубу…
Потом он поплыл… Мда… Все помнят, что это именно Курцлих после катастрофы водрузил государственный флаг над лагерем… — Гуго посмотрел вверх на флаг. — Выцвел маленько…Да… Вот это я как раз хотел сказать… И еще вот это… Все помнят с каким рвением он выполнял свое последнее задание. Он сидел на дереве, пока по несчастью, знаете ли, не упал оттуда и не разбился насмерть…
Вот так… Еще… Спи, значит, спокойно, Густав. Клянусь, что мы за тебя отомстим. Знай, что ты умер не напрасно. Клянемся перед твоей могилой, что мы не позволим кому попало строить курорты на нашей земле. Клянемся, что мы отомстим Полудоклу… И Клавдия будет моя… Пусть земля тебе будет пухом! Салют!
Фельдмаршал Финкаль трижды выстрелил из ружья.
В этот же день после обеда барон Ширалас объявил:
— Его Величество, король Гуго приказали никому не расходиться. Общий сбор. — Ширалас вытащил рог. — Ту-ту-ту, ту-ту-ту, ту-ту-ру-ту, ту-ру-ру!
Гуго доел уху, передал пустую тарелку Казимиру Усфандопуло и вытерся салфеткой.
— Курцлиха больше нет. — сказал он. — И на дереве никто не сидит… На место Курцлиха назначается граф Хуан Суридэс. К исполнению приступить немедленно.
— Ваше Величество, — вскочил взволнованный Суридэс, — меня на этот пост назначать никак нельзя! Я обязательно упаду. А я здесь нужнее. Пускай Усфандопуло лезет или вон Ганс Рабибулин.
— Рабибулин, как ты знаешь, рыбу ловит. А Усфандопуло уху варит, как никто. Ты самый подходящий. Шагом марш на дерево!
Хуан Суридэс вздохнул.
Гуго слез с трона, подошел к костру, поворошил палкой угли.
— Я вот чего считаю. — Задумчиво произнес он. — Когда страну возродим, то в первую очередь нужно Курцлиху на могиле установить памятник. Памятник я вижу такой — на огромном мраморном дереве сидит барон Курцлих из базальта и делает рукой вот так. — Гуго приложил ладонь ко лбу. — Как будто он на реку смотрит. Как вам, господа? Красиво, по-моему.
Хуан Суридэс ерзал на суку, стараясь устроиться поудобнее. Наконец, он кое-как устроился, прислонившись спиной к стволу и тоскливо поглядел вниз. Как всегда после обеда все высыпали на пляж.
Кто-то купался, кто-то удил рыбу, кто-то играл на берегу в карты.
"Все развлекаются, — думал он, — а я на дереве. И каждый день теперь так… Пока не упадешь… Разве жизнь это… Уж лучше сразу… Брошусь вниз, он тогда пожалеет, что меня сюда отправил. Скажет — Хуан Суридэс умер завидной смертью, на боевом посту. Суридэс посмотрел на землю. У него закружилась голова. Граф обхватил руками ствол. — Жалко, понимаешь, себя… Сволочь Курцлих… Не сиделось ему… А теперь за него кукуй…"
— Эй, Суридэс, — к дереву подошел Ганс Рабибулин с удочкой наперевес, как устроился? Не плывет ли корабль?.. Ты отсюда на орла смахиваешь!
— Уйди! — Хуан Суридэс сорвал с дерева шишку и кинул в Рабибулина. Тот увернулся. — Пошел в жопу!
— Что, обидно? — Невозмутимо спросил Рабибулин. — Я тебя понимаю. Не повезло. Мы купаемся, с тарзанки прыгаем, а тебе там сидеть и сидеть. Не повезло, так не повезло.
— Пошел в жопу!
— Зря ты так, честное слово. — Рабибулин свернул самокрутку. — Я к тебе по-хорошему. А ты мне — такие слова, честное слово. К людям надо по-хорошему относиться.
Слышишь?
Суридэс свесился с ветки и закричал:
— Убирайся отсюда, урод! Пошел ты в жопу по-хорошему, пока я не слез и тебе, козлу, почки не отбил!
Рабибулин пожал плечами, положил удочку на плечо и ушел.
Вытащив из кармана складной ножик, Суридэс почистил под ногтями. Потом немножко посидел, подумал и вырезал на стволе "Х.С." Потом еще немного подумал и вырезал рядом "А.Ш. - проститутка". Настроение улучшилось. Суридэс обвел последнюю надпись в рамку и вырезал сбоку "РАБИБУЛИН ГОВНО". Граф отломал ветку и принялся ее обстругивать.
Обстругав ветку, он посмотрел наверх. Прямо над собой Суридэс заметил дупло.
" В дупле, в принципе, могут оказаться яйца. Их туда откладывают птицы.
— Граф полез посмотреть. Он засунул руку в дупло, вытащил связку сухой воблы. — Все, что от Курцлиха осталось.
— Догадался граф. — Курцлих воблы мне оставил." Хуан Суридэс спустился на ветку есть воблу.
От соленого ему захотелось пить. Хуан Суридэс слез с дерева и пошел к источнику.
У источника Казимир Усфандопуло мыл котелок.
— Привет, Суридэс. — Поздоровался Усфандопуло. — Ты чего не на дереве?
— А ты чего не в тюрьме? — Огрызнулся Хуан Суридэс. — Ты зачем тут котелок моешь, дурак? Сюда люди пить приходят.
— Да я начал на пляже мыть, а туда люди купаться приходят. Меня с пляжа прогнали. Говорят, им противно в жирной воде купаться.
— А мне противно жирную воду пи-и-ить! — Суридэс схватил Усфандопуло за ухо, оттащил от источника и дал пинка. — Пш-шол отсюда!
— Больно же! — Усфандопуло потер вздувшееся ухо. — Я Гуго пожалуюсь.
Суридэс выхватил из источника недомытый котелок и швырнул в Усфандопуло.
Усфандопуло скрылся.
Суридэс, нагнувшись к воде, вдоволь напился.
Сзади послышались шаги. Он поднял голову и повернул ее.
К источнику приближалась Анна Ширалас с кувшином на плече.
Хуан Суридэс улыбнулся.
Баронесса остановилась.
— А ты почему не на дереве? — Спросила она.
— Далось вам всем это дерево! — С досадой сказал Хуан Суридэс. — Как будто сговорились… Меня Гуго на дерево временно посадил. А теперь у меня новое назначение — охранять от неприятеля источник. Чтобы воду не отравили. А также взимать с подданных водный налог.
— Да ну?.. — Удивилась Анна. — Это сколько же ты берешь?
— Вообще, порядочно. Но с тобой, по старому знакомству, можем договориться. — Суридэс подмигнул.
— Я ухожу! — Анна развернулась. Но не успела она ступить и шага, как Суридэс ее настиг.
— Ну чего ты ломаешься, как в первый раз? Мы же с тобой не чужие. Анна, пойдем в кусты.
— Пусти меня, ты мне не люб.
— А кто ж тебе люб? Не Ибрагим ли часом?
— А если и Ибрагим. У него, по крайней мере, получше это самое получается.
— Что ты говоришь? — Возмутился Суридэс. — Ты мне не смей такое говорить! Я — первый мужчина в Замбрии!
— Уж не знаю для кого ты первый, а по-моему ничего особенного.
Граф растерялся и выпустил баронессу из рук. Еще ни одна женщина ему такого не говорила.
В это время из кустов вышли король Гуго 5-ый и Казимир Усфандопуло с котелком.
— Ты что тут делаешь? — Строго спросил Гуго. — Ты почему не на дереве? Я тебя сейчас пристрелю, как Гунехиса! — Король потянулся за пистолетом. Разболтался совсем, да?!
Королевское слово тебе не указ?! Убью, сволочь! — Он выстрелил в землю.
Хуан Суридэс побледнел.
— А я тут причем? — Дрожащим голосом сказал он. — Я разве виноват, что Курцлих, вместо того, чтобы за рекой следить, полное дупло воблой набил. Я от голода съел одну и пить захотел.
— Что ты про Курцлиха сказал? Курцлих — это наш национальный герой! Я никому не позволю пятнать его светлую память!
— Ваше Величество, — поддакнул Усфандопуло. — А он еще и меня за ухо хватал…
— Ты погоди. — Отмахнулся Гуго. — А ты чего, Анна, — обратился он к Анне, — тебя он тоже за ухо хватал?
— Да нет, — Анна ухмыльнулась. — До ушей не дошло.
Хуан Суридэс напрягся.
— И нечего тогда тут стоять. А ты, Суридэс, — марш на дерево! Еще раз слезешь — пеняй на себя! Ты меня знаешь.
----------------
Хуан Суридэс сидел на дереве и думал: "Ах, какая ты стерва, Анна.
Значит, так…Ладно… Я тебя опозорю!" Граф яростно потряс дерево. С дерева посыпались шишки.
— Эй, ты чего кидаешься? — Внизу остановился фельдмаршал Финкаль. — Не хулигань.
— Салют, Финкаль. — Суридэс свесил ноги. — Куда идешь?
— А пить иду. Пить хочу.
— Иди-иди попей. Там Усфандопуло котелок моет. Говно такое…
— Ну? — Удивился Финкаль. — А где же людям пить?
— Тут разве об людях думают? Смотри, куда меня загнали.
— Да, — согласился фельдмаршал.
— Хочешь, эпиграмму расскажу? Сам сочинил.
— Давай, расскажи.
— Рабибулин — дурачок, Поймал себя за жопу на крючок!
Финкаль заржал.
— Хочешь еще? — Приободрился Хуан Суридэс.
— Ага, — фельдмаршал закивал головой.
— Провалился кто сортир?
Усфандопул Казимир!
— Складно! Живот надорвешь!
— Слушай еще… Загадка!
Всегда и всем мужчинам даст Баронесса…
— Ширалас! — Отгадал Финкаль. — Вот это да! Очень остроумно! Изобрази еще что-нибудь!
— Але-оп! — Суридэс крутнулся вокруг ветки, на которой сидел. — Пока все. Держи, Финкаль, воблу.
— Благодарствуем. — Финкаль поднял воблу с земли и пошел к источнику.
Встал на ветку, Хуан Суридэс оправился с дерева.
— Дождик, дождик, лей, Чтобы был длинней!
— Суридэс! — Донесся с пляжа властный голос Гуго. — Я проиграл двадцать щелчков! Спускайся к нам.
Хуан Суридэс весь сморщился и стукнул рукой по ветке. Упала шишка.
Из кустов вышел улыбающийся Финкаль.
— …баронесса Ширалас, баронесса Ширалас… — Бормотал он и потирал руки.
Казимир Усфандопуло пристраивал над костром котелок.
Ганс Рабибулин накладывал червяков в банку.
Анна Ширалас развешивала на веревке белье.
В загоне хрюкали свиньи и блеяли козы.
Тяжело вздохнув, Хуан Суридэс начал спускаться с дерева. Он опустил ногу веткой ниже, обхватил руками ствол и повернулся. По реке, по самой ее середине, плыл прекрасный, великолепный корабль! Попутный ветер надувал его белоснежные паруса. На борту блестела начищенная надпись "СЧАСТЛИВАЯ ФЕОКАСТА".
— Вижу! Вижу! — Заорал Хуан Суридэс. — Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку, Ваше Величество! Корабль!
Корабль едет! Ку-ку-ку-ку-ку!
Финкаль подпрыгнул и побежал в засаду.
Усфандопуло схватил горящую головешку и кинулся к берегу реки поджигать сигнальный костер.
Ганс Рабибулин привязал к концу удочки рубашку и побежал вслед за Усфандопуло. Добежав до берега, он вылез на видное место и стал размахивать удочкой, изображая сигнал бедствия.
Последними с пистолетами в руках бежали Гуго и Ширалас.
На палубе фрегата загорала в шезлонге великая княгиня Хурдоба Брузилопотамская. У штурвала стоял капитан Авраам Эванс.
Хурдоба поправила шляпку.
— Расскажите что-нибудь, Эванс. — Попросила она.
Эванс вытащил изо рта трубку.
— Идем мы, значит, по морю. Смотрим — по правому борту бутылка плавает…
— Это я уже слышала. — Перебила княгиня.
— Это другая история. Смотрим — по правому борту бутылка плавает. Я приказываю: "Справа по борту — бутылка!"..
— Я же вам говорю — это я уже слышала.
— Хорошо. — Согласился капитан. — Тогда вот. Идем мы как-то по морю.
Вдруг смотрим — кит фонтаны пускает. Мы его загарпунили, живот ему разрезали, а у него в животе — целый носорог.
— Врете? — Княгиня наморщила носик.
— Не вру.
— Как это кит его с рогом проглотил?
— Кит все глотает, что у него на пути.
— Ну и как этот несчастный носорог у него на пути оказался?
— Как обычно. Носорог пошел купаться, залез в воду, а там — кит.
Княгиня взяла со столика яблоко, откусила маленький кусочек.
— Ну расскажите еще что-нибудь.
Эванс выпустил клуб дыма.
— Идем мы по морю в тропиках. Вышел я из каюты, смотрю — по палубе слон ходит, хоботом качает.
Подошел я поближе — слона нет. Отошел обратно — снова слон. Подошел поближе — слон пропал.
Отошел — слон появился.
— Ну и что это было?
— Естественно, мираж.
— Как это?
— Явление преломления воздушных слоев. Вроде, понимаете ли, фокуса.
— Так я не поняла — был слон или нет?
— Никакого слона не было.
Хурдоба зевнула.
— Капитан, дайте что ли бинокль, я в него посмотрю.
— Бакланы раскаркались. К дождю. — Эванс подал княгине бинокль.
Княгиня поглядела в бинокль на небо.
— Небо, как будто, чистое.
— Моряки в небо не верят.
— Ну-ну. — Хурдоба навела окуляры на берег. — Места у нас какие живописные. Я тут купальни хотела устроить… Ой, смотрите, что это за дымок впереди?!
— Где?
— Да вон же, вон!
— Разрешите, я в бинокль погляжу… Вижу… Похоже кто-то бедствие терпит… Обычно, терпящие бедствие сигналят дымом… Точно… Вон кто-то белым флагом машет…
Будем, ваша светлость, помощь оказывать или дальше поедем?
— Ой, как интересно! — Оживилась княгиня. — Конечно, будем оказывать! Не помогать ближнему — это не благородно.
Бросили якорь. Спустили шлюпку. В шлюпку сели капитан Эванс, княгиня Хурдоба Брузилопотамская и два матроса на весла.
Пока гребли к берегу, княгиня то и дело нетерпеливо вставала и глядела вперед. Наконец шлюпка уткнулась носом в прибрежный камыш.
Капитан вылез из лодки, подставил княгине спину. Хурдоба залезла и Эванс доставил ее на берег.
На берегу Ганс Рабибулин отчаянно махал флагом.
— Боже мой! — Княгиня всплеснула руками. — Рабибулин, вы ли это?!
Рабибулин узнал княгиню и перестал махать.
— Это я. — Ответил он. — Добрый день, ваша светлость.
— Ты, выходит, жив остался!.. Что у тебя стряслось?
— Случилась беда, ваша светлость. — Рабибулин набрал воздуха. — Его величество, короля Гуго Пятого, придавило в лесу корабельной сосной, честное слово. Я, естественно, один поднять с него сосну не в силах.
— Что же, и Гуго — живой?! — Воскликнула Хурдоба, схватившись за щеки.
— Живой, ваша светлость. Да только если мы не поторопимся — недолго ему жить.
— Так побежим же скорее к нему!
— Нет, ваша светлость. Нам в таком составе дерево не одолеть. Чтобы этакую сосну приподнять, всю команду привлечь необходимо.
Княгиня повернулась к Эвансу.
— Капитан, немедленно прикажите матросам плыть сюда!
Авраам отсигналил на корабль.
С корабля спустили шлюпки. И вскоре вся команда "Счастливой Феокасты"
была на берегу.
— Все за мной! — Рабибулин нырнул в кусты.
После того, как все скрылись в лесу, на берег из засады повыскакивали Гуго и подданные. Они залезли в шлюпки и быстро поплыли к кораблю.
Из леса выбежал Рабибулин. Он бросился в воду и, догнав последнюю лодку, влез в нее.
— Как ты от них так быстро убежал, Рабибулин?! — Крикнул с первой лодки Гуго.
— А я им говорю — минуточку, господа, погодите, я удочку на берегу забыл — и деру! Обвел вокруг пальца, честное слово!
— Молодец! — Похвалил Гуго. — Награжу.
Они подъехали к кораблю и полезли на палубу.
— Поднять шлюпки! — Приказал Финкаль. — Зарядить пушки! К бою готовьсь!
Из леса на берег вернулись княгиня Хурдоба Брузилопотамская и капитан с командой.
— Ну-ка, подай рупор. — Приказал Гуго Хуану Суридэсу.
Хуан Суридэс снял с гвоздя рупор и дал королю.
— Здравствуйте, тетя! — Прокричал король. — Здравствуйте и до свидания!
Спасибо за корабль!
Счастливо оставаться, мы очень спешим!
— Гуго, куда ты?! Я ничего не пойму! — Откликнулась с берега княгиня.
— Не валяй, тетя, дурака! Ты все прекрасно понимаешь! На войне, тетя, как на войне! Кровь за кровь!
— О чем ты, племянник?! Какая кровь?! — Она повернулась к капитану. Авраам, вы что-нибудь понимаете?
— Я так понимаю, — сказал капитан, — у нас корабль захватили.
— Как же так… Гуго, ты что?! Я же тебя спасать высадилась! — Ну и дура! — Захохотал Гуго. — Спасать она меня вздумала!
А ты когда плотину ломала — о чем думала?! Тетя шмуева!
— Ты что, Гуго?! Какую плотину?!
— Хватает наглости спрашивать! Скажи спасибо, что мне некогда, а то бы я тебя казнил! Ну-ка, фельдмаршал, жахни по ним!
Финкаль навел на берег пушку и выстрелил. Ядро разорвалось неподалеку от берега.
— Вот тебе за серные купальни! — Крикнул Гуго. — Счастливо оставаться!..
Принимай командование кораблем, Финкаль. Держи курс на море.
— Поднять якорь! — Скомандовал фельдмаршал. — Полный вперед!
Король построил команду на палубе.
— Все вышло, как я задумал. — Сказал он. — В этом я вижу недвусмысленный знак небес. С нами Бог!
Ура! Ура, господа!
— Ура-а-а! Да здравствует король!
— Теперь у нас есть флот, и мы всем покажем! Мы поплывем на море и осмотрим окрестности — не плавает ли неприятель по нашему королевству и не понастроил ли он курортов на его берегах.
Потом мы поплывем воевать с Полудоклом. Клавдия будет моей! Ура!
— Ура-а-а! Ва-а-аша! Ура-а-а!
— Всех награждаю! Особая благодарность Гансу Рабибулину, Казимиру Усфандопуло, фельдмаршалу Финкалю и конечно Хуану Суридэсу.
Хуан Суридэс сделал шаг вперед.
— Очень тронут, Ваше Величество, — сказал он. — Курцлих вон как долго на дереве просидел и ничего не видел, а я один день посидел и сразу корабль заметил.
— Молодец, ничего не скажешь. — Похвалил его король. Кстати, Ширалас должен тебе двадцать щелчков дать. Я ему проиграл. Смотри, Суридэс, не забудь получить.
— Может, Ваше Величество, барон вам долг простит в честь победы?
— Никак не возможно. Сам знаешь — карточный долг — это долг чести!
Корабль отплыл далеко от берега, когда Гуго Пятый вдруг вспомнил, что королевский флаг Замбрии остался висеть над лагерем.
— Едрена мать! — Ругнулся он. — Флаг забыли!
Король вызвал к себе в каюту Хуана Суридэса и фельдмаршала Финкаля.
— Господа, — Гуго наклонился над секстантом, — мы не можем приступить к нашей кампании, не имея на мачте государственного флага.
— Ваше Величество, — Хуан Суридэс отдал честь, — разрешите я брузилопотамский флаг под наш перекрашу.
— Не спеши. — Гуго покрутил прибор. — Это не выход. Потому что мы не можем допустить, чтобы наш флаг, который мы забыли на берегу, оказался в руках противника.
— Так точно, Ваше Величество! — Фельдмаршал Финкаль отдал честь.
Хуан Суридэс покосился на Финкаля и тоже отдал честь.
Гуго оторвался от прибора.
— Пройдемте, господа, на мостик, посмотрим оттуда.
Они поднялись на мостик.
— Жрут, сволочи! Из нашего котелка. — Гуго перевел трубу левее. — Хурдоба в моем гамаке висит. Говно.
Бывшая команда "Счастливой Феокасты" обустраивалась в покинутом лагере.
Матросы удили рыбу, купались и играли в карты. Капитан Эванс сидел на деревянном троне, курил трубку.
— Финкаль, — сказал король, — вдарь по ним из пушки.
— Осмелюсь доложить, Ваше Величество. — Финкаль отдал честь. — Пушка не дострелит.
— Ладно… — Гуго скрипнул зубами. — Тогда по-другому. Ночью устроим нападение. Ты, Суридэс, возьмешь на себя флаг. А ты, Финкаль, уничтожишь лагерь.
— Как прикажете уничтожить?
— Сравнять с землей! — Гуго поиграл желваками. — Не хуя на наших берегах пикники устраивать!
Когда стемнело, с корабля спустили шлюпку с Хуаном Суридэсом, Финкалем и парой матросов на веслах.
— Хоть глаз выколи, — пожаловался Хуан Суридэс. — Ни черта не видно.
— Это хорошо. — Возразил Финкаль. — Ночью неприятель ничего не видит.
— Так и мы не видим. Как я в такую темень на дерево полезу?
— Не бойся, брат. — Финкаль зачерпнул воды и попил. Обойдется… Эй, на веслах! Что вы как сонные обезьяны! Гребите живее…
Лодка на полном ходу врезалась в берег. Хуан Суридэс перелетел через борт и упал в воду.
— Ой, бля! — Вырвалось у него. — Финкаль, я, кажется, ногу подвернул.
— Нашел время ноги подворачивать! — Финкаль сплюнул. — Давай руку.
— М-м-м. — Застонал граф, поднимаясь.
— Тихо ты, услышат еще! Будь мужчиной…
Они оставили матросов охранять шлюпку, а сами двинулись наощупь в сторону лагеря. Впереди шел фельдмаршал Финкаль с саблей, а сзади, чавкая мокрыми сапогами, ковылял Хуан Суридэс.
— Сними сапоги. — Прошептал Финкаль. — Услышат еще.
— Сам снимай. — Огрызнулся Хуан Суридэс. — Наступишь еще на говно какое-нибудь.
— Ты не мужчина.
— Пошел ты на хуй!
После долгих плутаний по пляжу, они вышли наконец к дереву, на котором висел флаг.
— Вот оно. — Финкаль похлопал ладонью по стволу. — Лезь.
— Я лезть не могу. — Сказал Хуан Суридэс. — Ты же видишь, Финкаль, — я ногу повредил. Лучше ты лезь.
— Эх, ничего тебе поручить нельзя. Держи саблю.
Финкаль полез на дерево.
Хуан Суридэс задрал голову. С дерева посыпалась кора и попала ему в глаз. Сев под дерево, граф стал тереть глаз пальцем.
Вдруг наверху захрустели ветки, и на землю грохнулся фельдмаршал Финкаль с флагом в руке.
— Эй, кто здесь?! — послышались голоса со стороны лагеря.
Фельдмаршал Финкаль с трудом приподнял голову.
— Возьми, Суридэс, флаг… Я умираю… Беги назад. Скажешь Гуго, что Финкаль бе… — Он уронил голову.
Хуан Суридэс схватил флаг и, хромая, бросился к берегу. Выскочив из кустов, он налетел лбом на деревянный трон. Трон опрокинулся на тлеющие угли костра. Суридэс чертыхнулся и побежал дальше. Он добрался до берега, залез в лодку и скомандовал матросам:
— За мной гонятся! Гребите!
Матросы налегли на весла.
Хуан Суридэс обернулся назад и увидел, как над пляжем занималось зарево пожара. Это горел деревянный трон Гуго Пятого.
Хуан Суридэс спустился в каюту короля.
— Где Финкаль? — Спросил Гуго.
— Убит, Ваше Величество… Погиб, как герой. Я тоже чуть не погиб.
Король опустил голову.
— Расскажи — как это было.
— Высадились мы, Ваше Величество, на берег. Я впереди пошел, а Финкаль за мной. Подходим, значит, к дереву, на котором флаг висит. Я Финкалю говорю: "Смотри в оба!", и на дерево полез.
Залез на дерево, снял флаг, а в это время Финкаль снизу кричит:
"Засада!" Смотрю — неприятель Финкаля со всех сторон окружает. Я с дерева кричу: "Держись, Финкаль, я слезаю!" Слез я, да поздно уже. Уже Финкаля убили. Взял я у него из руки саблю и сразу двоих заколол. А потом остальных тоже заколол. Лагерь поджег и назад с флагом.
— Да, я видел. — Задумчиво сказал Гуго. — Горело как следует. — А чего у тебя, Суридэс, с лицом?
— Это вы, Ваше Величество, про шишку?
— Про шишку.
— Не знаю, Ваше Величество. В бою не заметил, не до того было.
Наутро Гуго выстроил команду на палубе.
— Господа, — начал он, — сегодня ночью мы одержали вторую победу над неприятелем.
— Ура! Ура! Ура!
— Подвожу кое-какие итоги. Нами в течение последних суток захвачен вражеский корабль. Это раз.
Отбит у неприятеля государственный флаг. Это два. Неприятель понес сокрушительные потери — он потерял корабль и потерпел урон в живой силе. Мы также до основания разгромили вражеский лагерь.
Не позволим всякой сволочи устраивать на наших берегах бардак… Король вздохнул и помолчал. — Снимем теперь шапки, господа. Сегодня ночью во время штурма пал героической смертью фельдмаршал Финкаль… Отныне наш корабль будет носить имя этого славного сына отечества… В штурме отличился граф Хуан Суридэс. За это я произвожу его в фельдмаршалы. Король повернулся к Суридэсу. Фельдмаршал Хуан Суридэс!
— Я, Ваше Величество! — Суридэс отдал честь.
— Поднять флаг, фельдмаршал!
Жаркое июльское солнце отражалось в море. Над морем кружились чайки, высматривая в воде осторожную рыбу. Неподалеку от берега резвились и подпрыгивали белогрудые дельфины.
Под навесом в шезлонгах сидели Полудокл Толковый, его жена королева Филоксея, их дочь Клавдия и зять Шокенмоген Третий Лютый.
Клавдия зевнула:
— Маменька, чего это вы говорили за завтраком про парчу?
— слышала я, будто бы парча нынче-то уж не в моде.
— Что вы, маменька! — Всплеснула руками Клавдия. — Слышал, Мося, чего маменька говорят? — Она подергала Шокенмогена за руку.
— Угу. — Машинально ответил Шокенмоген.
— Какой ты ко мне, право, невнимательный. Я больше не могу твои «угу»
выслушивать. Ты, в самом деле, муж мне или пенек деревянный? — Клавдия нервно замахала веером.
— Чего ты к нему пристала? — Полудокл почесал горло. — Не видишь человек загорает. А ты его дергаешь. С мужем надо поласковее…это…как-нибудь. Я вот, дочка, целую жизнь, кхе-кхе, прожил и кое-какой опыт имею. И уж поверь мне — нет ничего хуже, когда сидишь отдыхаешь…да…а тебя какая-нибудь дергает.
— Это кто это какая-нибудь?! — Вскинулась Филоксея. — Это я, значит, какая-нибудь? Что ты замолчал?
Нет, ты скажи.
Полудокл закинул ногу на ногу и покачал пяткой.
— Да ладно тебе, в самом деле… Заладила… Нам вот с Шокенмогеном пройтиться надо. Я ему одну штуку хотел показать. Пойдем, сынок, посмотрим.
— Знаю я твою штуку. — Филоксея выпятила губу. — Нечего мне зятя спаивать, бесстыжая рожа.
— Да я не за этим вовсе. Я ему одну штуку хотел показать.
— Ну какую, какую, а? Какую штуку ты хотел показать, пьяница?
— Ну эту… Мы пойдем посмотрим, как Ибрагим лодки смолит. Пошли, Шокенмоген, ты же хотел посмотреть, как Ибрагим смолит?
Они встали и направились к берегу.
— Ну если опять напьешься! — Крикнула вслед Филоксея.
— Ну их, этих баб, сынок. — Негромко сказал Полудокл. — Бабы — такие нудные… У меня в воде фляжка охлаждается. Пойдем дернем.
— Чем она все время недовольна? — Пожаловался Шокенмоген. — Шпыняет меня, как мальчика.
— Да ну их… Плюнь… Я тебя сейчас таким коньячком угощу — сразу про все забудешь.
Возле берега голый по пояс Ибрагим Линкольн смолил лодку. Грудь и спину его покрывали густые волосы. На плече синела наколка — кинжал, воткнутый в бок свиньи, ниже изображалась лента с надписью "Убью свинью".
— Ибрагим, — позвал Полудокл, — как дела?
— Дела нормально, Ваше Величество. — Отозвался Линкольн.
Полудокл закатал штаны, вытащил из воды фляжку. Отвинтил крышечку, налил в нее коньяку и протянул Шокенмогену.
— Пей.
— А закуска есть?
— Найдется. — Король достал из штанов лимон.
Шокенмоген выпив, откусил от лимона.
Полудокл выпил сразу две крышки и понюхал цитрус.
— Как говорит мой шурин Иогафон Сильный — лучше добрая фляжка, чем бабская ляжка.
— Конечно. Приехали отдыхать называется. — Шокенмоген угрюмо поглядел на ноги. — Шпыняет меня, как мальчика. Чего она все время недовольна?
— Выпей и забудь. — Полудокл протянул зятю крышечку, а сам приложился из горлышка. — Ибрагим, — позвал он, — иди сюда. Ибрагим подошел.
— Вино пьешь? — Спросил Полудокл.
— Пью иногда, Ваше Величество.
— Молодец. — Полудокл отхлебнул из горлышка. — А почему я тебя никогда пьяным не видел?
— Мне, чтобы пьяным напиться — много надо.
— А вот моему шурину Иогафону достаточно рюмки — и он в жопу. Сила!
Полудокл отхлебнул. — Необычная какая у тебя наколка. Кто свинья?
— Свинья — это Гуго и его шакал Хуан Суридэс. Зарежу их! Клянусь — жить не буду — зарежу! — Ибрагим сверкнул глазами. Я Гуго служил честно, а он в Ибрагима из пистолета стрелял, засаду на Ибрагима делал, убить меня хотел. За что?! Мстить ему буду! Свинья — король! А его шакал Суридэс — брата обидел, меня обидел. Клянусь — зарежу!
— Ты, Ибрагим, — мужчина. — Полудокл вытер губы. — Слыхал, зять дорогой, какие мне орлы служат?
Шокенмоген исподлобья посмотрел на Ибрагима.
— Ибрагим тебе верный. — Сказал Линкольн. — Если ты меня на службу взял служить верно буду. Твой враг — мой враг. Резать буду! — Он схватил палку. — Эх!
— Давай-давай. — Одобрил Полудокл. — Курорт мы роскошный построили.
Караулить надо от всякого сброда… Нравится тебе, Шокенмоген, у меня? Смотри — какой вид на море.
— Против вида я ничего не имею. — Шокенмоген поморщился. — А только я люблю по морю на корабле кататься. А вы, между прочим, папа, мне корабль обещали за Клавдией дать, и не дали.
— Разве не дал? — Полудокл сдвинул брови. — Вроде бы дал…
Ах да… Да зачем он тебе такой дырявый нужен? Им и пользоваться нельзя.
— А зачем же вы обещали?
— Так я и не отказываюсь. Бери, если хочешь — весь в дырках. — Полудокл засмеялся.
— Вы же его починить обещали.
— Ну обещал… И чиню.
— Вы уже три года чините.
— А ты как думал? Корабль чинить — не носок штопать. Это долго… Тем более по суше путешествовать безопаснее. Помнишь, что с Хурдобой Брузилопотамской случилось? Тоже как ты по морю покататься любила. Докаталась, старая дура.
Полудокл и Шокенмоген вернулись в шезлонги.
Клавдия спала, приоткрыв рот. По щеке у нее ползла муха.
Филоксея потянула носом:
— Эх, нажрался все-таки!
— Где ты видишь? — Возмутился Полудокл. — Я удивляюсь!
— Сиди уж теперь…ирод.
Полудокл уселся в шезлонг.
— Скажи им, Шокенмоген, — ни в одном у нас глазу.
— Угу. — Шокенмоген чихнул.
Клавдия вздрогнула и проснулась:
— Вернулись уже. Ну и как лодки?
— Какие лодки?! — Фыркнула Филоксея. — Посмотри на их красные рожи!
Бесстыжие!
— И правда, какой ты, Мося, красный. — Забеспокоилась Клавдия. — Надень шляпу — сгоришь…
С берега закричал Ибрагим:
— Тре-во-га! Гуго Спокойный идет!
На горизонте показался корабль.
— Опять этот сумасшедший! — Филоксея чертыхнулась. — Нет, чтобы по пасмурным дням разезжать, так нет же — выберет, как нарочно, когда погода хорошая. На собственном курорте отдохнуть нельзя.
— А вы меня, маменька, за этого бешеного замуж хотели отдать. Слава Богу, что его затопило тогда, а то не видать бы нам с Мосиком друг друга. Да, Мосик?
— Да… Если бы твой папа корабль не прижали, я бы на него сел и давно бы на море порядок навел.
— Ладно, — сказал Полудокл, — чего мы ждем. Пойдемте в дом. Сейчас стрелять начнут.
Они ушли в дом.
Корабль "Фельдмаршал Финкаль" остановился на расстоянии пушечного выстрела. На носу показался король Гуго Пятый Спокойный с рупором.
— Эй, вы, сволочи! — Заорал он. — Убирайтесь с моей земли! Это мои земли! Понастроили, понимаешь, курорты! Су-у-уки! Я вам щас покажу! Я камня на камне не оставлю от вашего курорта! Я вас в порошок сотру! Огонь!
Раздался пушечный выстрел. Ядро просвистело в воздухе и расшибло в щепки стоявшую на причале лодку.
— Ага! Получили! — Закричал Гуго.
На берег выскочил Ибрагим Линкольн с длинным ружьем.
— Заебал, да! — Он выстрелил из ружья. — Шакал! Убью! Клянусь, убью!
— Заткнись, предатель! Смерть предателям! — Прогремел второй выстрел.
— Ты предатель! Свинья! Зарежу! — Ибрагим выстрелил из ружья.
— Получай, продажная шкура! Огонь! — Ядро просвистело над головой у Ибрагима и взорвалось на пляже.
— Ты меня не убьешь! Я тебя убью! — Ибрагим выстрелил.
Корабль развернулся и поплыл в открытое море. Гуго перебежал на корму:
— Клавдия будет моей! Слышите?! Мое-е-ей! — Закричал он в рупор.
Из увитого плющом дома с колоннами вышли отдыхающие.
— И не лень ему? — Сказала Филоксея. — Каждый раз одно и то же.
Покричит, постреляет и уедет. Надоел до смерти!
— Слушай, Шокенмоген, — Полудокл подмигнул зятю, — пойдем на берег, посмотрим, что от лодки осталось.
Филоксея тяжело вздохнула.
На палубе "Фельдмаршала Финкаля" Хуан Суридэс из подзорной трубы рассматривал берег.
"Эхе-хех. Баб-то! Баб-то сколько загорает! Эхе-хех. Три года уже ездим без баб. Анна не дает. Разве ж можно без женщины три года? И чего ради сражаемся? Вода-то в землю уже не впитается. Это ясно. Отобрали бы у кого-нибудь курорт и жили, как люди. Загорали бы с женщинами".
Сзади подошел Гуго.
— Опять на баб уставился! — Рявкнул он.
Хуан Суридэс от неожиданности чуть не выронил трубу.
— Что вы, Ваше Величество, фортификацию изучаю.
— Врешь. Дай сюда трубу… Фортификация — что надо. — Цокнул он. Ладно… Клавдия будет моей.
Хуан Суридэс вздохнул:
— Дай Бог, Ваше Величество.
— Не сомневайся, будет… — король помолчал. — У меня созрел план. Вот что, Суридэс. Я тебе поручаю важное задание. Сегодня же ночью ты и Казимир Усфандопуло поплывете в шлюпке…
— Нет, — перебил Суридэс, — только не Усфандопуло! С кем хотите, только не с Усфандопуло. Хотя бы с Рабибулиным, только не с Усфандопуло.
— Хорошо. — Согласился Гуго. — Сегодня же ночью ты и Ганс Рабибулин поплывете в лодке на берег.
На берегу вы похитите для меня Клавдию и привезете ее сюда. Клавдия будет моей! Ха-ха-ха! — Гуго жизнерадостно засмеялся.
— Как же это мы ее, Ваше Величество, похитим? — Насторожился Хуан Суридэс.
— Очень просто. Я вам мешок с собой дам из-под кофе. Джутовый. Вы ее мешком прикроете, чтобы никто не заметил, и все.
Ночью с корабля спустили лодку.
В лодку сели Хуан Суридэс, Рабибулин и пара матросов на весла.
— Суридэс, — крикнул сверху Гуго Пятый, — ты все понял?!
— Так точно, Ваше Величество.
— А мешок не забыл?
— Вот он.
— Хорошо. Ну, плывите с Богом… Подожди. — Гуго снял с пальца кольцо. На вот, кольцо возьми.
Клавдии кольцо покажешь — она знает, что это мое. Лови! — Король кинул кольцо.
Кольцо пролетело мимо лодки и упало в воду.
— Ах, черт! Ну ничего, у меня еще одно есть! Лови, Суридэс!
— Поймал!
— Ну — с Богом.
Матросы оттолкнулись веслами от корабля. Лодка исчезла в темноте.
Вскоре из-за тучи показалась луна. Она осветила море и часть берега.
— Плохо, честное слово. — Тихо сказал Ганс Рабибулин. — Заметить могут.
— Дурак ты, Рабибулин. — Возразил Хуан Суридэс. — Наоборот хорошо — видно куда плыть. Мы вон когда с Финкалем в разведку ходили, он тоже все говорил, что нам темнота на руку, а сам впотьмах на Гугин трон налетел и башку расшиб. На шум неприятель прибежал и Финкаля убили.
— Что ты говоришь, честное слово? — Удивился Рабибулин. — Финкаль герой.
— Да какой он, в жопу, герой. Если честно, то этот Финкаль просто с дерева ебанулся. Насмерть. А я еле удрал.
— Да ты что, честное слово? — Рабибулин тревожно покосился на матросов.
— Да чего мне теперь молчать?.. Ты, Рабибулин, дурак. Ты думаешь, мы после этой экспедиции живыми останемся?
— А как же Клавдия? — Спросил Ганс.
Хуан Суридэс грязно выругался.
Рабибулин притих.
Фельдмаршал вытащил из кармана Гугино кольцо, надел его на палец.
— Красивое. Поношу…
Они добрались до берега.
Хуан Суридэс и Ганс Рабибулин вылезли.
— Отплывайте пока подальше, чтобы вас тут не засекли. Приказал Суридэс матросам. — А мы, когда вернемся, кукушкой посигналим.
Лазутчики отправились в кусты.
За кустами оказался забор.
— Подсади меня. — Сказал Хуан Суридэс.
Рабибулин присел на корточки. Фельдмаршал забрался к нему на плечи с ногами.
— Поднимайся.
Рабибулин начал осторожно выпрямляться. Когда голова Хуана Суридэса появилась над забором, с той стороны поднялось весло и ударило его по лбу. Вскрикнув, Хуан Суридэс свалился на землю без чувств.
Рабибулин, оттолкнувшись руками от забора, опрометью кинулся к берегу.
Неподалеку от поверженного Суридэса распахнулась калитка, оттуда выскочил Ибрагим Линкольн и погнался за Рабибулиным.
Добежал до берега, Ганс бросился с причала в воду. Мгновением позже на причале стоял Ибрагим.
Он занес весло над водой, дождался когда Рабибулин вынырнет и со всего размаху опустил весло тому на голову.
Во всем доме горел свет. В зале для приема гостей собралось все августейшее семейство.
Полудокл Толковый с супругой сидели на тронах. По правую руку от короля в креслах расположились Шокенмоген Третий Лютый и Клавдия.
Посреди залы, удерживая за шиворот связанного по рукам и ногам Хуана Суридэса, стоял Ибрагим Линкольн.
— Свинью поймал! Второго убил. Сломал ему в море голову. А этого вам привел показать. Шакал!
Убью! — Ибрагим ткнул Суридэса кулаком под ребра. — Разреши, я его убью?
— Сначала допросим. — Сказал Полудокл.
Ибрагим снял с головы Суридэса джутовый мешок.
— Говори, шакал, что тут хотел! А потом — молись, я тебя убью! За брата. Теперь не убежишь.
Хуан Суридэс выплюнул изо рта солому.
— Разрешите объясниться, Ваше Величество. — Заговорил он. — Я — граф Хуан Суридэс. Я уже давно мечтал сбежать от полоумного Гуго, чтобы до вас добраться и служить вам, не щадя живота, на вашем курорте. Уже два года мечтал. Уж очень не к лицу дворянину заниматься разбойничьим пиратством.
Нехорошо это. Сами понимаете. Но убежать к вам никак не мог — на палубе все время охрана и, вовторых, если бы я к вам просто так прибежал, то вы бы мне не поверили и, чего доброго, повесили.
Но я пришел не с пустыми руками. Я пришел к вам с блестящим планом захвата Гуго Пятого Спокойного… — Суридэс сделал многозначительную паузу.
— Не тяни, пес! — Рявкнул Ибрагим. — Говори быстро, а потом я тебя убью!
— Погоди, не мешай. Не с тобой разговаривают… Так вот, вчера я предложил Гуго выкрасть Клавдию…
— Ах! — Вскрикнула Клавдия со стула. — Ты слышал, Мося?
— Гмы. — Отозвался Шокенмоген.
— Хорошо, что ты, Мося, рядом. С тобой мне нечего бояться, да?
— Да.
— Бояться совершенно нечего. — Подтвердил Хуан Суридэс. Кроме того, что у вас такой мощный защитник, прославленный Шокенмоген Третий Лютый, — никто вас красть вообще не собирался. Я предложил Гуго этот план для отвода глаз. Гуго обрадовался и велел мне немедленно отправляться на берег вместе с Казимиром Усфандопуло. Маркиз Линкольн его знает… Но на корабле был только один человек, которому я мог доверять — Ганс Рабибулин. Маркиз его тоже знает. Я настойчиво предложил королю заменить Усфандопуло Рабибулиным. Ночью Гуго нам выдал мешок для Клавдии, тот самый, который сняли у меня с головы…
— Фи! — Возмутилась Клавдия.
— Не извольте беспокоиться, ваше высочество. Вас никто туда сажать не собирался. — Связанный Суридэс пошевелил пальцами, разгоняя кровь. — Мой план заключался в следующем. Мы с Рабибулиным должны были пробраться к вам и договориться с вами, чтобы посадить в мешок вместо Клавдии какого-нибудь головореза переодетого в ее платье, и отвезти мешок обратно на корабль. На корабле головорез из мешка выскакивает и убивает Гуго.
Правда, хороший план, Ваше Величество?
Полудокл прикрыл глаза.
— А почему мы должны тебе верить? — Наконец сказал он. — Может, ты все врешь?
— Я так и думал, что вы мне не поверите. Знал, и заранее позаботился.
Я, Ваше Величество, для убедительности похитил перед отъездом у Гуго его кольцо. Вот оно — у меня на пальце.
Ибрагим стащил с пальца Суридэса кольцо и передал его Полудоклу.
Полудокл покрутил кольцо.
— Ну-ну…
— Дайте, папа, посмотреть. — Клавдия выхватила кольцо. — Это Гуго кольцо.
Он его на мизинце носил. У него пальцы такие волосатые. Противно. Клавдия сморщилась.
Полудокл оценивающе посмотрел на Суридэса.
— Как думаешь, сынок, — обратился он к Шокенмогену, — можно верить этому оборванцу?
— Почем мне знать, — буркнул Шокенмоген, — можно ему верить или нет…
А только вы, папа, корабль мне обещали. И если б дали, как договаривались, то я бы вашему Гуго показал. Я бы давно уже с ним расправился и не нужно бы было меня среди ночи будить, чтобы посмотреть на этого мерзавца в козлиной шкуре.
— А вот мы нынче Гуго победим, вот и забирай себе его корабль. Полудокл зевнул. — Хорошо, поверим этому…как его…м…м…м…
— Хуану Суридэсу, Ваше Величество. — Подсказал Хуан Суридэс.
— Ага. Тем более, что мы все равно ничего не теряем. Кого посадим в мешок?
— Разреши, Ваше Величество, мне. — Ибрагим ткнул себя пальцем в грудь. Я убью эту свинью!
— Ну езжай тогда. Покажи ему кузькину мать. Всему побережью от него покоя нет. Гнус.
— Папенька, не ругайтесь. — Сделала замечание Клавдия.
— Действительно, что это ты разошелся?! — Ввязалась Филоксея. — При дочке-то с зятем язык распускаешь!
— А чего я, собственно, такого сказал? — Спросил Полудокл.
Полудокл принес Ибрагиму платье Клавдии.
— Ваше Величество, — обратился Ибрагим, снимая штаны, — разреши, когда я Гуго убью, я этого шакала Суридэса тоже убью.
— Как хочешь. — Полудокл махнул рукой.
Было еще темно, когда в лодку положили мешок с переодетым в платье Ибрагимом Линкольном.
Хуан Суридэс сел на весла и погреб к кораблю.
"Вот вляпался… — думал он. — Скинуть бы этого в мешке в воду и дело с концом… Ну и что дальше?
Приеду я к Гуго… Клавдию не привез… Рабибулин убит… Кольцо у Полудокла осталось… Гуго меня и шлепнет сгоряча… Ладно, довезу этого бандита, а там посмотрим".
— Эй, Суридэс, — спросил Ибрагим из мешка, — долго еще плыть?
— Потерпи, уже скоро.
— Э-эх, зарежу Гуго! А ты, Суридэс, молодец! Ловко придумал Гуго отомстить. Ты теперь как брат мне. Назад вернемся барана зажарим, понял?
— Так ты на меня больше не сердишься?
— Нет. Я думал, что ты шакал. А ты теперь как брат мне… Слушай, Суридэс, как Анна?
— Анна нормально. Все о тебе вспоминает. Куда, говорит, делся мой Ибрагим?
— Это она кому, мужу так говорит?
— Да, мужу. Он все равно глухой, ни хера не слышит.
— Э-эх, какая прекрасная женщина!
— Да, ничего.
— Как ты можешь так говорить — ничего?! Не женщина — тюльпан, клянусь!
Суридэс промолчал.
Шлюпка подплыла к кораблю.
— Эй, на палубе! — Закричал Хуан Суридэс. — Я Клавдию привез!
— Это ты, Суридэс? — Послышался голос Гуго.
— Я, Ваше Величество.
— Ты что, один? Где Клавдия? — Тут она, в мешке. А вот Рабибулина Ганса убили. Рабибулин утонул. Кстати, с вашим кольцом. А я еле ушел. Ваше задание выполнено.
— Ха-ха! — Обрадовался Гуго. — Я говорил, что Клавдия будет моей! Моя Клавдия! Моя!
— Да, Ваше Величество, утерли нос Полудоклу.
— Давай ее наверх. — Гуго кинул Суридэсу конец веревки.
"А хорошо бы, — пронеслось у Суридэса в голове, когда он привязывал веревку к мешку, — чтобы веревка не выдержала, и эта ваша так сказать Клавдия — того… И все шито-крыто." Он вытащил нож и слегка надрезал веревку.
— Тяните!
Мешок медленно пополз вверх. Хуан Суридэс отплыл в сторонку. Когда мешок был на полпути, со звуком — тыррр! — веревка лопнула и драгоценный груз нырнул в воду.
— А-а-а! — Заорал Гуго. — Клавдия! Моя Клавдия! Тонет! Тонет!
— Человек за бортом! — Подхватил Усфандопуло.
Барон Отто Ширалас приложил козий рог ко рту и протрубил тревогу:
— Ту-ту-ру, ту-ту-ру, ту-ту-ру-ту, ту-ру-ру!
— Что ты стоишь?! Ныряй, Суридэс! — Замахал руками Гуго.
— Я плавать не умею. Бесполезно, Ваше Величество.
— Ах ты, сука! Ныряй, Усфандопуло!
— Я тоже не умею, Ваше Величество, плавать.
— У-убью, сволочь! Прыгай, говорю!
Казимир Усфандопуло схватил конец веревки, прыгнул в воду и пошел камнем ко дну. Он опустился как раз на стоявший на дне мешок.
Усфандопуло привязал к мешку веревку, подергал за нее.
Матросы налегли и потащили веревку вверх.
Усфандопуло с мешком стремительно поднимались.
Неожиданно мешок врезался в дно шлюпки Хуана Суридэса. Оглоушенный Усфандопуло выпустил из рук веревку и пошел на дно. Шлюпка перевернулась, но Суридэс, успев ухватиться за веревку, повис на мешке.
"Вляпался…" — Обреченно подумал он.
Мешок вытащили на борт. Хуан Суридэс поспешно спрыгнул и отбежал подальше.
Гуго дрожащими руками развязал узел. Из мешка вывалилась рука с ножом.
Гуго замер.
— Моя Клавдия! Зачем ты это над собой сделала?.. Снимите мешок скорее!
Мешок сняли.
— Усы? Кто это? Это не моя Клавдия… — Гуго изумленно посмотрел на тело Ибрагима Линкольна в женском платье. — Где Клавдия? Суридэс… Где Клав… — Он осекся. — Ибрагим?.. Измена… Убью, Суридэс!
Хуан Суридэс бросился к мачте и полез наверх по веревочной лестнице.
— Предатель! — Заорал король. — Ширалас, разворачивай мортиру!
— Что, Ваше Величество? — Переспросил Ширалас, подставляя к уху козий рог.
— Мортиру разворачивай, глухая тетеря! — Гуго врезал ладонью по рогу и выбил его из руки барона.
Кувыркнувшись в воздухе, рог булькнул за бортом.
Ширалас поспешно навел мортиру на мачту и побежал на корму за ядром.
Гуго Пятый вскочил на борт. Оперевшись на мортиру, он стал заряжать пистолет. Руки не слушались. Пистолет выскользнул и упал на дно мортиры.
Король сплюнул и полез в мортиру за пистолетом.
В стволе было неуютно, пахло гарью.
Снаружи послышался топот.
— Ядро принес! — Выпалил запыхавшийся Ширалас. — Где вы, Ваше Величество?
— Я тут, в дуле! — Донеслось из мортиры. — Пистолет, на хер, уронил!
— Вы где, Ваше Величество? — Ширалас приподнялся на цыпочках и закатил чугунное ядро в мортиру. — Ваше Величество, вы где?
Не дождавшись ответа, барон поднес факел к пушке. Пушка выстрелила.
Раскатистый гул прокатился над морем и откликнулся эхом с далекого берега. Яркая вспышка озарила прижавшегося к мачте графа Хуана Суридэса и потухла.
Собственно, на этом месте следовало бы закончить эту увлекательную и поучительную историю о жизни и печальной кончине смелого короля-освободителя Гуго Пятого Спокойного, но дорогой друг читатель наверняка будет недоволен тем обстоятельством, что мы ничего не рассказали о героях, которые, вопреки всем ожиданиям, остались живы и здоровы. И прав ты будешь, друг читатель, ибо никогда еще мы не смели оставлять тебя разочарованным. Наоборот, всякий раз мы хотели тебе угодить. И в этот раз обязательно угодим. Хотя, по чести сказать, писать это послесловие не очень правильно. Потому что приписывать что-либо дальше к нашей складной истории было бы и не к месту, и неинтересно, и глупо, и безвкусно, и ломало бы непоправимо весь стиль. Но мы не первый раз уже все это проделываем. Так что проделать это еще разик нам ничего не стоит. Нам вообще на это наплевать. Нам, признаться, даже самим нравится сделать что-нибудь глупо, безвкусно и не к месту.
К примеру, подрисовать усы какой-нибудь девушке на фотке, или сочинить, например, стих про какую-нибудь и всем его рассказывать, или еще чего-нибудь в этом роде.
Итак, что же сталось потом с нашими героями?
С ними все нормально и все они живы-здоровы, за исключением барона Отто фон Шираласа и, должно быть, Хурдобы Брузилопотамской.
Но — по порядку.
После трагической кончины короля Гуго Пятого, его разбойничья команда подалась на берег и присягнула Хурдобе Брузилопотамской.
Корабль "Фельдмаршал Финкаль" был возвращен старой владелице и снова переименован в "Счастливую Феокасту".
Барон Отто фон Ширалас стал послом Брузилопотамии при дворе Зураба Меченосца. Но пробыл на этом посту недолго. Уже через две недели он скончался от слабости в желудке. (Конечно, Зураб Меченосец его отравил через воронку).
Овдовевшая баронесса Анна фон Ширалас после предписанного траура вышла замуж за графа Хуана Суридэса.
По воле Хурдобы Хуан Суридэс должен был развлекать ее частых гостей морскими прогулками по местам событий.
— Вот, господа, — рассказывал он гостям, — вот эта торчащая из воды палка, на самом деле, является шпилем затонувшего дворца Гуго, над которым мы сейчас проплываем.
Глубина приблизительно 90 футов. Здесь хорошо ловится зеркальный карп, которого вы, господа, изволили кушать на ужин…Далее плывем к месту, где погибли знаменитые фельдмаршал Финкаль и барон Густав фон Курцлих.
Самое невероятное, господа, в том, что они погибли на одном и том же месте и оба — буквально у меня на руках. Я и сам, господа, чудом избежал тогда гибели под тем же роковым деревом. Потом мы направимся к месту трагической кончины Гуго Пятого Спокойного и его злейшего врага маркиза Ибрагима Линкольна… И к тому же там Усфандопуло потонул.
Увлекательные морские прогулки Хуана Суридэса особенно нравились чувствительным женщинам.
Одной из них граф даже написал стихи.
О, дева, ты, увы, загадка Для упоительной души.
Ты будто бы цветок-закладка, Меж книжных ты страниц лежишь, Между страниц печальной книги.
Ужели ей являюсь я, Как лебединой шеи выгиб, Свечи таинственные блики, И чаек жалобные крики?
Ужели это жизнь моя?..
Шокенмоген Третий Лютый так и не дождался от Полудокла обещанного корабля-флагмана. В то лето он вернулся с Клавдией к себе домой и больше к Полудоклу не ездил.
А когда на Полудокла напал Анабабс Длинный, Шокенмоген отказался прислать тестю подмогу.
Поэтому Анабабс легко победил Полудокла Толкового и отобрал у него все королевство. Только курорт оставил.
На этом курорте Поудокл потихоньку доживает свой век. Его жена Филоксея умерла от страданий. После ее смерти к Полудоклу на курорт переехал шурин Иогафон Сильный, к тому времени тоже побежденный Анабабсом. Живут они душа в душу. Но только очень много пьют вина.
Шокенмоген Лютый за глаза называет Полудокла — Прибрежным. Так и говорит: "Полудокл Прибрежный нализался с дружком".