Утро туманное и холодное пробралось даже под моё тёплое одеяло и плащ, от сырости, окутавшей тело, сон сняло как рукой. Поднялась и тихо подкралась к костру в полной уверенности, что старик свою вахту проспал, но у дымящегося огонька сидел бодрый Сабат, тщательно увязывая наши пожитки в узлы. Патрулировать его Высочество ночью на протяжении всего пути было идеей деда, и застать старика на посту спящим, было единственным шансом нормально выспаться, но, к сожалению, план провалился.
— Надо бы сегодня купить лошадей в какой-нибудь деревне, — напомнила я, намереваясь получить сарты и ускорить наше путешествие.
— О, азагур, ответ тебе не понравится, — улыбнулся старик, — денег нет, дворец мы покидали в спешке, в карманах ни монеты.
— Сабат, но лошади нам нужны! — настаивала я.
— Я же сказал, что ответ тебе не понравится, — повторил маг, и я скептично осмотрела его, поджав губы.
— Ты опять воровать предлагаешь?
— Мне это самому не по вкусу, — развел руками старик.
— Ты же маг, гхусейман подери, придём в поселок, покажешь пару фокусов, вылечишь кого, глядишь, насобираем на лошадь. Хотя бы обоз тащить не придётся, — предложила я, невзирая на то, как поморщился старик от сочетания «маг» и «фокусы».
— Мне и тем более Нарону, опасно показываться так близко к границам Светлого леса, нас ищут! — воспротивился Сабат, пытаясь закинуть на себя все шесть узлов с барахлом, — обоз я сам понесу, можешь не помогать.
— Ну конечно, сам! — не выдержала я, пытаясь отобрать у него вещи, — старик, ты еле плетёшься, а я с тюками и котелками буду час разгружаться, если на нас нападут!
— Я понесу вещи! — вдруг раздалось сзади, наши крики разбудили его Высочество.
— Нет, господин! — возразил тут же маг.
— Да, господин! Да! — вмешалась я, — и, кстати, я ещё вчера ждала, что ты сам додумаешься нас разгрузить. Ты Сабат, кто ему, нянька что ли? — не выдержала я, эльфы как-то странно переглянулись. — Что?! Нянька?.. — я даже не сразу начала смеяться, решив, что надо мной шутят.
Но никто не шутил. По взглядам, пристыжено опущенным у Нарониэля и воинственно настроенным у старика, все поняла без объяснений, я едва не лопнула от смеха, держась за бока и всякий раз надрываясь, вновь глядя на детину и его няньку.
— Прекрати, азагур! — злился старик, — эльфы хорошо заботятся о своих детях, а тем более о королевских!
— Старик, этому ребенку сколько? — чуть не икая от смеха, поинтересовалась я.
— Мне двадцать, — отозвался Нарон, — и Саббат мне не нянька, а мой придворный!
— Ну вы остроухие и чудики, — отсмеявшись, заметила я, — твой придворный тебе пуговички застегивает, а тебе двадцать!
— По меркам эльфов, он ещё подросток, — отозвался Саббат, опять пытаясь навьючить на себя все тюки сразу, — у нас принято растить своих детей и беспокоиться о их судьбе, в отличии от менее достойных обитателей Дарона.
— Ага, в отличии от азагуров, например. Это хотел сказать? — огрызнулась я, прекрасно уяснив, куда он клонит, — да, меня продали в девять. Зато я не выросла слюнтяйкой. Отдай сюда! — выхватив из рук Сабата тюки, накинула их на плечи и обернувшись, добавила. — И Сабат, еще что-нибудь про азагуров ляпнешь, я тебе язык вырежу.
Дальше пошли молча. Я вела нас в приграничный городок в надежде каким-нибудь чудом выменять там лошадь. Просить Сабата кого-нибудь полечить было отличной идеей, мы бы действительно получили лошадь ведь в таких глухих местах навряд ли есть хорошие лекари. Но старик отказался, и я лишь надеялась, что смогу найти там какую-нибудь работу для себя. Ещё до полудня мы достигли городка, обнесённого высокими стенами из заостренных бревен, маг и принц накинули на головы капюшоны, я же шла, ничего не опасаясь. На маленькой рыночной площади на столбе висело лишь одно объявление: «в магическую лавку требуется дегустатор на эликсиры». Оторвав листок, с сожалением поняла, что работа мне подходит.
Дегустировать новые эликсиры, действие которых лишь предположительно известное, было тем ещё занятием. Толстый магиконец, что крайне обрадовался появлению азагура в качестве испытуемого, обставил меня со всех сторон разноцветными пузырьками и, судя по их количеству, желающего на эту работу в городе не было давно. Эльфы сидели в уголке и молча ожидали, пока я напробуюсь на лошадь. Переродившись после очередного выпитого зелья, я потянулась за следующей настойкой, толстяк недовольно вычеркнул предыдущий эликсир из списка:
— Вкус мерзкий, горький, а пахнет как болото, — докладывала я хозяину лавки, делая глоток.
— … с благородной горчинкой, — диктовал себе под нос толстяк, записывая в тетрадку.
Выпив до дна пузырек, с удивлением посмотрела на свои руки — они полностью отнялись!
— Что за дрянь, у меня руки не шевелятся! — воскликнула я испуганно, хозяин лавки покачал головой, что-то дописав. — Эй, когда действие кончиться? — в ответ создатель неизвестной отравы лишь пожал плечами, я вскочила на ноги, намереваясь уходить. — Всё, с меня хватит, отдавай мою лошадь!
— Какую лошадь? — воскликнул толстяк, преградив мне дорогу, — тут на неё не хватит!
— Ах, не хватит! — разозлилась я, — я выпила полсотни шклянок! Веди мою лошадь, не то подожду, пока руки заработают и мало тебе не покажется!
Хозяин лавки глянул на меня, потом на моих спутников, что сидели так тихо, будто были частью стены и почувствовал себя храбрым:
— Нет уж, выпей ещё два десятка и тогда поговорим.
— Уговор был на полсотни! — злилась я, до сих пор ощущая, что руки висят как тряпки.
— Не помню такого, — упер руки в боки негодяй, — два десятка сверху или проваливай.
Злобно буравя магиконца взглядом, уже подумывала как перегрызть ему шею без помощи рук.
— В твоем зелье обезболивания не хватает цветов мирибила, оно не воняло бы болотом и парализовало как следует, — вдруг отозвался Сабат, мы с толстяком уставились на него.
Хозяин лавки эликсиров немного задумался, а потом быстро скрылся за ширмой, грохоча котелками.
— Что значит парализует полностью?! — переспросила я.
Но мне никто не ответил, через пару минут явился хозяин лавки, протягивая новый пузырек:
— Пей, если получилось — заплачу.
Ох, как и не хотелось этого делать! Парализовало полностью, оказалось, значит, что все тело становиться ватным. Это словцо я теперь точно запомнила, спина обмякла, будто была не моей вовсе, перевернувшись со стула, плюхнулась на пол и только хлопала глазами, ни один мускул больше не работал. Толстяк наклонился пониже, поднял мою руку, бросил несколько раз с громким стуком о пол:
— Прекрасно! — обрадовался он, и я лишь увидела отдаляющиеся сапоги, шея тоже не ворочалась.
Перед глазами возникли новые сапоги, Нарониэль склонился надо мной, чтобы поднять на руки. Голова болталась на бесполезной шее, словно у тряпичной куклы, я пребывала в бешенстве, мечтая поскорее задушить старика, что так красиво меня проучил. Сознание к тому же начало затуманиваться, я вдруг уснула сама того не желая.
Каково же было мне, когда я очнулась! Голова кружилась, словно с похмелья, рука, которую испытывал толстяк болела нестерпимо, похоже, гад сломал мне какую-то кость, а подо мной в седле шла не лошадь, а гхусейманов осёл!
— Да вы с ума сошли, дери вас тугуны! — заорала я, как только почувствовала, что вернулся голос, остроухие мигом обернулись, удивленно уставившись на меня. — Какой ишак! Он должен нам лошадь, мне должен! Поворачивайте быстро, я этого урода на пояса нарежу!
— Мы ушли далеко, Идва позади, теперь мы в Гурии, — развел руками Сабат, — к тому же, тело еще сутки нормально слушаться не будет.
— А-а! — заорала я в бессильной злобе, вновь ощущая, как начинает отниматься спина и как сон наваливается против всякого желания.
Полегчало только к следующему утру, руки и ноги стали слушаться почти без перебоев, я сидела у костра, сменив вахту старика.
— Отчего не спишь? — услышала я за спиной тихие шаги Нарона, ходили остроухие уж очень тихо.
— Отоспалась, спасибо Сабату, — буркнула я, подкинув дров, чтобы получше рассмотреть руку, что доставляла боль.
Светало, солнце ещё не взошло, но ночное светило уже скрылось, от того темнота становилась густой, из леса пополз туман. Плотнее укуталась в одеяло и придвинулась к огню, оказалось, болели не ушибы: укусы векши раздулись и начали чернеть.
— Тролья задница! — выругалась я, прикидывая, что сейчас придётся делать с руками.
— Что случилось? — спросил эльф и, не дожидаясь разрешения, стал осматривать мои руки.
— Загноились, — констатировал он.
— Знаю, — сжав зубы, ответила я, укладывая острие меча в костер, — помоги мне правую отрубить, ладно?
— Что?! — подпрыгнул на месте Нарониэль, я посмотрела на него недовольно.
— Руку говорю помоги отрубить вторую, одну я сама, — пояснила я.
— Что за ужасы! Ты не пробовала лечиться? — воскликнул остроухий.
— Пробовала, но живительного порошка сейчас нет, в болоте потеряла. Когда вы меня топили, — огрызнулась я, нервничая перед предстоящей процедурой.
— Не трогай! — решительно заявил эльф, — это же простой компресс нужен, рубить запястье, какое варварство! — Нарон схватил меня за руку и потащил за собой в лес.
В полутьме, он указывал на растения:
— Кора дуба, будра, вереск, ягоды калины, пижма! — злился остроухий, тыкая мне под нос какие-то ростки и ягодки, — да тут половину леса можно на лекарства от ран пустить!
— Почем мне знать, что можно, — бурчала я, недовольно отмахиваясь, на мой взгляд, вся эта трава была совершенно одинакова.
— И это осенний лес! А летом еще с десяток больше лекарств есть, как можно так лечиться? — не унимался он, собирая какие-то фиолетовые цветы с небольшого кустика.
Собрав горсть, Нарон вернул меня к огню, осторожно касаясь мягкими ладонями, промыл укусы и присыпал какими-то пахучими цветками, накладывая повязку, он то и дело спрашивал, не больно ли. Впервые в жизни меня лечили, я неловко убрала руки за спину, чтобы не смотреть на следы чей-то заботы, странное чувство разлилось в груди, я похоже смущалась.
— Вечером перевяжем, — предупредил эльф таким мягким тоном, с каким разговаривали люди с детьми.
— Или всё-таки отрубим, — осторожно добавила я, не особо доверяя эффекту цветочков, принц укоризненно посмотрел на меня.
— Нестерпимый вы народец, — заметил он улыбаясь.